Рискнуть сердцем

Божечки! Божечки!

Это так классно.

Я, наверное, никогда раньше не чувствовала себя настолько живой, полной эмоций и счастья одновременно! Хотя вру. Один раз уже было. Когда родилась Дианка.

Но это...

Это что-то совершенно другое.

Невероятная игра каждого члена команды «Ястребов», их сплоченность, желание и мощь, сделала сегодня их чемпионами!

Это такие непередаваемые эмоции.

Словно вспышка молнии, шайба стремительно пролетает мимо вратаря соперника и отправляется прямо в сетку ворот. Толпа мгновенно взрывается аплодисментами, криками восторга и ликования. Стоять здесь, посреди толпы и чувствовать сильнейший всплеск адреналина и эмоций, это что-то невероятное.

Мои ноги сами собой отрываются от пола, подпрыгивая вверх-вниз.

– Да-а! – кричит радостно Полина. – Я сейчас заплачу.

А дальше происходит нечто совершенно неожиданное и удивительное для меня - она вдруг меня крепко обнимает, а следом за ней и Дашка присоединяется к объятиям.

– Девочки, «Ястребы» чемпионы! – почти плачет блондинка.

Я искренне улыбаюсь, и сердце наполняется такой приятной легкостью и теплотой, что хочется плакать от счастья.

– И это все благодаря твоему парню, – Дашка слегка задевает плечом подругу.

Полина отвечает с сияющей улыбкой.

– А кто ему сделал голевую передачу? Твой Марк!

Мы смеемся, обмениваясь взглядами радости и эмоций, которые нас переполняют.

В этой шумихе чувствую вибрацию в кармане джинс. Вытащив смартфон, вижу сообщение от менеджера.

Евгений Русланович:

Олеся!

КОНТЕНТ.

КОНТЕНТ.

КОНТЕНТ.

Блин. Совсем забыла.

– Девочки, мне нужно бежать. Работа, – трясу телефоном.

– Везет. Ты сейчас окажешься в раздевалке, – улыбается Полинка.

– В победной раздевалке! – добавляет Дашка, и они тут же начинают визжать и подпрыгивать.

Я смеюсь.

– Ладно, я побежала, – бросаю и поспешно спускаются вниз по лестнице в самый эпицентр событий.

Боже мой, внизу такой бедлам! мы, клюшки, перчатки - все валяется кучей на льду, словно после масштабного побоища.

Я не выпускаю телефон из рук, пытаясь запечатлеть каждого секунд триумфа. Мобильник в руках дрожит от адреналина, пальцы еле успевают нажимать на запись. Нужно передать всю эту атмосферу, весь это взрыв эмоций!

Но вот, чемпионы! Потные, уставшие, но такие счастливые. Лезут обниматься, кричат что-то нечленнораздельное в камеру.

А еле успеваю за всем происходящим на льду. В своих белый кедах, я чудом стою на ногах. Еще немного и я сейчас полечу прямо на оператора.

Черт!

Кажется, я все-таки падаю...

Но нет. Меня подхватывают чьи-то сильные руки.

Открываю глаза и вижу Веню.

– Аккуратнее, Ариэль, – улыбается он, и у меня мурашки бегут по коже.

Ему очень идет это улыбка. И эти глаза...

Горят. Господи, какие же у него все же красивые черты лица. Не могу отвести глаз, как дурочка.

Олеся, приди в себя!

– Спасибо, – выдавливаю я, стараясь не краснеть, и поднимаюсь.

Веня убирает руки и подмигивает мне. А я стою, как вкопанная, и думаю: почему мне хочется, чтобы он вернул руки обратно?

Что со мной не так?

Почему при виде него мое сердце начинает биться, как умалишенное, на лице улыбка, а в животе разлетаются бабочки.

Этого ведь не должно быть.

Мне пару месяцев назад разбили сердце, предали, заставили думать, что со мной что-то не так.

Веня не похож на человека, который способен причинить боль. В его глазах нет хитрости, только неподдельный интерес, и кажется, даже симпатия.

Определенно.

– Увидимся, – его губы расплываются в улыбке, и он быстро касается моего локтя, уезжая к команде.

Веня грациозно скользит по льду, движение легкие, уверенные. Внезапно он останавливается и смотрит прямо на меня. В глазах - озорной блеск, а на лице сияющая улыбка.

Господи, да что это такое!

Снова краснею, как школьница. Приходится отвернуться, чтобы хоть как-то скрыть смущение.

Смотрю на зрителей, на оператора, на прожектора. На что угодно, лишь бы не видеть Веню. Но все равно чувствую его взгляд на себе.

Почему именно сейчас?

А может мне все кажется?

Кажутся собственные чувства?

А что?

Может, я сама себе все это придумываю, чтобы хоть как-то заполнить пустоту, что осталось после предательства?

Но что, если нет?

Что, если Веня действительно видит во мне что-то особенное? Что, если мои бабочки в животе - не просто нервное потрясение, а предвестники чего-то большего?

Разве такое вообще возможно? Так скоро почувствовать что-то к другому человеку?

Страшно снова открыться, страшно, довериться...

Господи, Мельникова! Вот угораздила тебя...

***

Провожу за камерой оставшееся время, ловя каждый счастливый взгляд, каждый прыжок, каждое объятие.

Напряжение - это отдельная песня. Фокусирую телефон на лицах парней, в глазах - слезы, на губах - улыбки.

Затем кубок. Он огромный.

Его принимает капитан команды, а затем остальные ребята наваливаются и дотрагиваются руками, под общие радостные возгласы и аплодисменты.

Кубок переходит из рук в руки, каждый пытается его поднять и поцеловать. Снимаю каждый момент, каждую эмоцию. Я должна зафиксировать каждый момент этого безумия.

И вот, кульминация - раздевалка. Запах пота, шампанского и адреналина. Я протискиваясь сквозь толпу, стараясь не попасть под струи игристого. Тренерский штаб - под прицелом. Парни обливают их шампанским, хохочут и кричат.

Энергия просто зашкаливает.

Все эти кадры должны увидеть болельщики, мир. В перерывах не медлю, монтирую, обрабатываю и выкладываю в сеть. Я вижу, как поклонники «Ястребов» радуются вместе с командой.

И улыбка не сходит с моего лица все это время, как прозвучала сигнальная сирена. Это удивительно. Ощущение счастья от победы за команду проникает внутрь, наполняя каждую клеточку тела легкостью и радостью. Что-то изменилось во мне, здесь, в этом месте, за такое короткое время, среди этих людей.

Кажется, я начинаю любить свою работу. Начинаю любить хоккей. Начинаю любить «Ястребов».

– Олеська, – вдруг раздается голос Ярослава. Без предупреждения он хватает меня в опапку и закручивает вокруг оси.

От неожиданности я вскрикиваю и пытаюсь вырваться:

– Поставь меня обратно!

Но парень лишь громче смеется и продолжает крутить меня.

– Ярослав!

Наконец, он останавливается и осторожно ставит меня на пол. Мои ноги едва держат равновесие, я немного пошатываясь, чувствую головокружение.

– Как тебе игра? Лично я в восторге. Это просто...

Однако, я почти не слышу его слова. Мой взгляд останавливается на другом человеке. В стороне на скамейке, в дальнем углу, неподвижно сидит Веня. Его лицо выражает недовольство, губы плотно сжаты, брови нахмурены. Как только наши взгляды пересекаются, он отводит глаза и отворачивается.

– Олеська, пойдем сфоткай нас, пожалуйста, – протягивает мне телефон Марк, заставляя отвезти взгляд от Вени.

– Конечно, – слабо улыбаюсь я.

Фотографирую команду несколько десятков раз, но каждый свободный момент смотрю в сторону дальнего угла. Веня сидит одиноко, склонив голову и уставившись куда-то вдаль. Сердце щемит от непонятного беспокойства.

– Подойти к нему, – слышу рассудительный голос Ильи.

Я резко разворачиваюсь и озадаченно смотрю на него. Чувствую, как мои щеки моментально заливаются краской.

– Я...я...не

– Олеся, – мягко улыбается Илья в ответ, показывая взглядом, что все нормально.

– Мне кажется, лучше тебе подойти к Вене, – стараюсь говорить увереннее. – Вы с ним лучше знаете друг друга.

Илья усмехается и качает головой.

– Тут дело явно в тебе.

– Но...– начинаю я, но он выставляет ладонь.

– Олесь, я же вижу, как ты на него смотришь, – спокойно произносит Илья, продолжая мягко настаивать. – Что бы там ни было между вами...

– Между нами ничего нет.

Говорю это слишком быстро, и чувствую, как мои щеки пылают еще сильнее. Слова звучат жалко и неубедительно, даже для меня самой.

Илья смотрит на меня с пониманием, в его взгляде нет ни осуждения, ни насмешки. Я отворачиваюсь, не в силах выдержать его взгляд, и снова ловлю в дальнем углу одинокую фигуру Вени.

– Как скажешь, – снова привлекает мое внимание Илья, и я чувствую, как он пытается не улыбнуться. Он мне не верит. – Знаешь, я вообще не знаю подробностей вашей истории и уверен, что у тебя достаточная причина избегать парней. Но Мороз - отличный парень. Если вы оба свободны, то какой смысл терять возможность?

Я молчу, прокручивая его слова в своей голове.

– Или я ошибся, и Венька - тебе не нравиться?

Вздыхаю, чувствуя, как Илья медленно подводит меня к тому, чего я так отчаянно пытаюсь избежать. Признание. Даже себе.

«Нравится» - это слабое слово, чтобы описать тот вихрь, что поднимается внутри меня каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Я поняла это еще за ужином, но мне страшно.

Перевожу взгляд в дальний угол, на парня, чьи каштановые волосы слегка растрепаны, тонкие черты лица подчеркивают задумчивость во взгляде. Взгляд серых глаз понимает прямо в душу, заставляя сердце стучать чаще. Даже сидя неподвижно, Веня выглядит таким спокойным и уверенным. Таким красивым.

Этот парень определенно обладает каким-то магическим даром понимания. Он всегда выслушает проблемы молча, сочувственно улыбаясь и иногда произнося всего одно слово, которое словно включает выключатель света внутри меня. За всю мою жизнь я не встречала никого столько доброго и искреннего одновременно. Может именно это так притягивает меня, несмотря на все мои внутренние сопротивления?

Но стоит мне подумать о сопротивлениях, как страх тормозит ход рассуждений. Мне кажется, прошло мало времени. Сердце не может так быстро оправиться от боли и предательства, нанесенному ему парнем, с которым я встречалась четыре года. За которого согласилась выйти замуж.

Если меня кто-нибудь спросить: почему я согласилась? я не найду ответа. Просто согласилась.

Я любила Кирилла. Да, наверное, любила.

Тогда почему любовь так быстро прошла, освободив место обиде и разочарованию? Разве можно так быстро перестать вспоминать когда-то любимого человека? Не ассоциировать себя с ним? Не ждать звонка? Дышать...

Черт.

Я ведь действительно стала дышать, когда ушла от Кирилла.

В этих отношениях я не могла быть собой. Мне всегда нужно было быть лучше, чем я есть. Лучше для него, для его друзей, для его родителей, да даже малознакомого человека.

«Улыбайся!»

В памяти прокручиваются слова Кирилла, когда мы выходили в «люди».

«Не молчи!»

И я старалась. Изо всех сил. Я вымучила из себя улыбку, даже когда внутри все кричало от усталости. Я поддерживала разговоры, даже когда мне хотелось просто помолчать. Я была идеальной. Идеальным +1 для Кирилла.

И когда он мне изменил, я сломалась. Я думала, что сломалось. Но, кажется, нет.

Сначала была истерика, затем пустота. Оглушительная и всепоглощающая. Каждый раз, когда я смотрела в зеркало, я не видела себя. На меня смотрела лишь та, кем я пыталась быть. Той самой идеальной версией для Кирилла.

Потом пришла злость. Жгучая и разъедающая. Злость на себя, на него, на весь мир. Было столько вопросов: как он мог? Как я могла позволить себе стать такой?

И сейчас злость почти утихла, и на ее место приходит что-то новое. Незнакомое. Я начинаю замечать вещи, которые раньше не видела. Рассветы, пение птиц, вкус кофе.

Я хочу слушать себя.

А сейчас мои мысли звучат так, словно стоишь на перепутье, полном противоречивых чувств. С одной стороны, меня тянет к парню после предательства, к его понимаю, доброте и глубоким серым глазам. С другой стороны, я не уверена, что прошлые раны зажили. Я их не трогаю, они не кровоточат. А если я всколупну, то что тогда? Они буду удерживать меня, заставляя засомневаться?

Мысли прерывает тихий смех и знакомый мягкий голос.

– Долго думаешь, Олесь...

Тон Ильи звучит так тепло и добродушно, что я улыбаюсь.

Снова бросаю свой взгляд в сторону Вени, и понимаю одну вещь: пока стою здесь, пытаясь разгадать собственные эмоции, жизнь продолжает двигаться вперед, независимо от моего решения.

Ответы на все мои мучительные вопросы пока я не нахожу, но впервые за долгое время, ощущаю странное чувство спокойствия и уверенности.

– Поддержишь телефон Марка? – решительно спрашиваю, смотря в дальний угол.

– Конечно.

Илья забирает смартфон, и боковым зрением замечаю, как его губы приподнимаются в хитрой улыбке.

Вздыхаю и направляюсь к Вене. Он не замечает моего приближения, настолько поглощен своими мыслями. Присаживаюсь рядом, стараясь не нарушать его тишину. Какое-то время мы просто сидим молча, каждый в своем мире.

Наконец, Веня вздыхает и поднимает на меня взгляд. В его серых глазах плещется какая-то грусть, которую я никак не могу расшифровать.

– Все в порядке? – осторожно произношу.

Он слабо улыбается, но это улыбка кажется натянутой и безжизненной.

– Нормально, – он проводит рукой по своим мокрым волосам. – Наверное, я кажусь тебе странным. Мы стали чемпионами, я должен радоваться, и я радуюсь, только...

Веня замолкает и отводит взгляд.

– Только? – не знаю почему, но перехожу на шепот.

Наверное, я догадываюсь, что он хочет сказать. И я одновременно хочу этого, и не хочу.

– Ты не хочешь слышать то, что я хочу тебе сказать.

Мое тело каменеет. Хочется что-то ответить, но слова застревают комом в горле. Я сижу неподвижно, не зная, как реагировать на все это.

Внезапный звук распахнувшейся двери заставляет меня отвести взгляд от лица Вени. В раздевалку входит Антон Леонидович и останавливается у двери. Он быстро сканирует взглядом помещение, и когда его глаза находят Веню, мужчина громко произносит.

– Вениамин Морозов! – в его голове звучит осуждение и даже немного злости – Почему ты еще в раздевалке?

Я хмурюсь, внимательно наблюдая за Веней. Парень лишь трет шею и виновата смотрит на врача.

– Марк, выключи музыку, – следом раздевается голос главного тренера. – Что здесь происходит?

– А я тебе, Роман Николаевич, сейчас скажу, что происходит! – отвечает Антон Леонидович, не отрывая взгляда от Вени.

Марк послушно выключает музыку, и в раздевалке наступает полная тишина. Все взгляды мечутся между Веней и врачом.

– Показывай! – командует Антон Леонидович.

– Антон Леон...– устало начинает говорить Веня, но мужчина его перебивает.

– Показывай, говорю! У нас с тобой был уговор.

– Но мы выиграли. Я не мог уйти!

Врач качает головой, и его взгляд смягчается, но когда он опускает голову и смотрит на ноги Вени, тут же принимает исходную позицию, хмурясь еще сильнее.

– Веня, показывай.

Парень вздыхает, опуская плечи.

– Вениамин, слушай, что тебе говорит врач команды, – серьезно произносит Роман Николаевич. – Просит показать, значит - показывай.

Я вижу, как плечи Вени напрягаются, но он встает и снимает с одной стороны штанины. Я не в силах отвести взгляд от его черных боксеров, а затем от того, как сильно опухла его коленная чашечка. Я ахаю, прикрывая рот рукой.

Кожа неестественно красная, местам даже багровая. Вид травмы заставляет многих в раздевалке невольно поморщиться.

– Какого черта? – восклицает Роман Николаевич, в несколько шагов оказываясь рядом. – Ты почему молчал?

Веня виновата смотрит на тренера, садясь обратно и корчась от боли.

– Я не хотел подводить команду...Мы же выиграли.

Тренер тяжело вздыхает, запуская руку в свои волосы. Видно, что он борется с желание накричать на парня.

– Морозов, ты понимаешь, что мог усугубить травму?

Антон Леонидович подходит ближе, осматривая колено.

– Нужно срочно сделать рентген. Возможно, там разрыв связок. Веня, сильно болит?

– Терпимо.

– Ну конечно, у вас всегда терпимо, – саркастически отвечает Роман. – Одевайся и едь в больницу.

– Там тебя ждет мой коллега, – добавляет Антон Леонидович. – Левое крыло. Второй этаж. Двести сорок седьмой кабинет.

– Я не могу, – тихо говорит Веня.

– Почему? – сводит брови на переносице Роман Николаевич.

– Я пил шампанское.

– И что? Есть такси.

– В такси не поместиться все моя экипировка, – парирует Веня.

Мужчина закатывает глаза, его терпение лопается, словно перекачанный мяч. Он отворачивается и смотрит на потолок, глубоко вдыхая и выдыхая.

– Морозов, ты сейчас серьезно? У тебя возможно разрыв связок, а ты о форме переживаешь? Тебе нужно в больницу, а не на Северный полюс! Оставь ее здесь, черт с ней! Ты вообще соображаешь, что говоришь?

Веня молчит и с виноватым видом смотрит на мужчин передо мной.

– Господи, – Роман проводит ладонью по лицу. – Парни, может из вас кто еще не успел выпить шампанского?

Но ему никто не отвечает.

Он безнадежно вздыхает.

– Не судите нас, Роман Николаевич, – откликается Марк. – Мы заслужили.

Я вижу, как что-то во взгляде мужчины смягчается, и он хочет даже улыбнуться, но, когда снова смотрит на опухшее колено Вени, сводит брови на переносице и мотает головой.

– Леонидыч, может ты его отвезешь? – Роман вопросительно смотрит на врача. – Раз он такой упрямый.

– Не могу. Мне нужно составить отчеты, пока Евгений Русланович здесь, – быстро поясняет врач. – Но я собираюсь сразу после поехать в больницу.

– Может я тогда вас подожду? – неуверенно спрашивает Веня.

– Нет! – резко отвечает он. – Нельзя больше ждать. Мы и так дотянули. Ты рискуешь!

– Мороз! – восклицает Илья. – Едь, ты на такси. Забудь о форме.

Перевожу взгляд на Веню, и только сейчас обращаю внимание на бледность его лица, усталый вид, напряжение во всем теле. Как будто вся радость победы вдруг исчезла, оставив лишь боль и тревогу.

Мое сердце пропускает удар. Я смотрю на него и понимаю, что именно сейчас он больше всего нуждается в поддержке, даже если я сама не знаю, как ее оказать. Еще раз посмотрев на него, я говорю первое, что приходит в голову.

– Я его отвезу.

Это звучит неожиданно, даже для меня самой. Все взгляды в раздевалке прикованы ко мне. По телу пробегает волна волнения, но я стараюсь держаться уверенно и повседневно.

– Я помогу собрать Вене форму и загрузить в его машину, – говорю, стараясь придать голосу решимости. – А дальше вызовем такси. Думаю, справимся.

Роман Николаевич, кивает, и в его глазах промелькивает благодарность.

– Отлично, – тут же произносит Антон Леонидович. – Вторая городская. Веня знает. Я приеду позже.

Я киваю и чувствую внимательный взгляд Вени, но из-за всех сил стараюсь не смотреть на него.