После вкуса
Голова раскалывалась, как будто внутри кто-то пытался прорубить выход топором. Сухость во рту, мерзкий вкус дешёвого пива и сигарет. Я медленно открыла глаза и тут же пожалела об этом — резкий солнечный свет полоснул по сетчатке.
Рядом... пусто. Но простынь на той стороне была смята, ещё тёплая.
Сердце дёрнулось, будто в пропасть сорвалось. Вчера... Это всё было на самом деле? Или очередной сон, смешанный с бредом?
Я села, прижав ладони к вискам, и тут же ощутила запах — её запах. Табак, мята и что-то острое, как нож по коже. Всё возвращалось кусками: смех, руки на талии, горячее дыхание у шеи, слова, которые я не смела произносить вслух.
Дверь в комнату приоткрылась, и Рони вошла. Белые короткие волосы были растрёпаны во все стороны, на ней только футболка — моя, между прочим, до колен. В руках кружка с дымящимся кофе.
— Ты живая? — её голос звучал так спокойно, что это било сильнее крика.
Я молчала. Только смотрела на неё и чувствовала, как внутри растёт что-то липкое, как страх. Вчера всё казалось таким простым. Сегодня — катастрофа.
— Я... — слова застряли в горле. «Это была ошибка» — но язык не повернулся. Потому что если я скажу это, увижу в её глазах что-то, чего не выдержу.
Она подошла ближе, поставила кружку на стол и присела на край кровати. Медленно, как будто давая мне время убежать.
— Лея, — она смотрела прямо в меня. — Ты жалеешь?
И вот это было хуже всего. Её взгляд — без злости, без давления. Только страх, спрятанный так глубоко, что видят только те, кто ищет. Она боялась ответа.
Я сглотнула. В груди всё сжалось, будто я держу в руках гранату без чеки.
— Я... не знаю, — прошептала я.
Молчание повисло между нами, густое, как дым. Она выдохнула и отвела взгляд. Но в этот момент я поняла — для Рони это не просто «вчера». Для неё я не просто подруга.
Она замолчала, но тишина была громче любого слова. Я чувствовала, как воздух между нами дрожит — словно тонкая плёнка, которая вот-вот порвётся.
Рони провела рукой по волосам, будто пыталась собрать себя по кускам. Потом снова посмотрела на меня — и в её взгляде мелькнуло что-то, что я никогда раньше не видела. Слабость? Надежда?
— Я не хочу, чтобы это было игрой, — её голос был почти шёпотом, но каждая буква ударяла в меня, как молот. — Лея, если ты будешь делать вид, что ничего не было... я не выдержу.
У меня закружилась голова. Вчера всё было таким диким, необдуманным — смесь алкоголя, смеха, боли, желания. Но сейчас... всё стало настоящим. Я видела, как у неё дрожат пальцы, как она кусает губу, чтобы не выдать себя ещё больше.
— Рони... — я выдохнула её имя и почувствовала, как оно царапает горло. — Я не готова.
Она опустила глаза. Кофе на столе остыл, пар исчез.
— Не готова к чему? — спросила она, и в её голосе было всё: злость, обида, надежда, которую она пыталась убить прямо на ходу.
— К тому, что между нами. К тебе. — Я говорила и сама не понимала, почему звучит так, будто признаюсь в преступлении. — Я боюсь, понимаешь?
Она резко подняла взгляд, и я увидела, как в её глазах вспыхнуло то самое — обжигающее, опасное.
— Боишься меня?
Я хотела сказать «нет», но слова застряли. Может, чуть-чуть. Может, слишком сильно.
Она приблизилась, опираясь рукой о матрас рядом со мной, и я ощутила, как запах её кожи снова накрыл с головой. Табак. Мята. Этот яд, от которого мне не убежать.
— Если боишься — так и скажи, — прошептала она у самого уха. — Но не притворяйся, что не хочешь.
Я закрыла глаза. Потому что в этот момент всё, что я хотела, — это снова утонуть в ней.
Я опустила руки и посмотрела на неё. И в этот момент поняла: я стою на краю. Либо шагну — и потеряю всё, что знала о себе. Либо оттолкну её — и потеряю её.
Но прежде чем я смогла что-то сказать, в коридоре хлопнула дверь. Я вздрогнула. Рони тоже напряглась, её пальцы на моём запястье замерли.
— Лея? — послышался голос Киры. Её тон был настороженным, как будто она чувствовала, что за этой дверью происходит что-то лишнее.
Я сдавленно выдохнула. В груди всё перевернулось. Если Кира сейчас войдёт — она всё увидит.
Рони, наоборот, не двинулась с места. Наоборот — её губы изогнулись в почти насмешливой улыбке, глаза сузились.
— Ну вот, — шепнула она, не убирая руки. — Боишься не меня. Боишься, что Кира узнает.
Я онемела. Потому что она была права. Я боялась. Не скандала, не осуждения. А того, что Кира посмотрит на меня так, будто я — предательница.
— Тсс, — Рони приблизилась ещё сильнее, пока её дыхание не коснулось моего лица. — Дверь заперта, Лея. Она не войдёт.
Сердце колотилось в висках. Но от этого её слова только сильнее резали изнутри. Потому что где-то глубоко я знала: Кира всегда находила способ войти в мою жизнь, даже когда я пыталась захлопнуть дверь.
Щелчок. Ручка провернулась. Дверь распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену.
Кира вошла без предупреждения, шаги её были резкие, глаза — как лёд. Она окинула взглядом комнату: я на кровати, Рони рядом, моя футболка на ней, смятая простынь. И всё. Ей хватило этого.
Она рывком подняла Рони с кровати, с такой силой, что та едва не расплескала кружку с кофе, оставленную на столе. Ледяные пальцы вцепились в ворот футболки, и Кира буквально поволокла её к двери. В глазах её не было ни тени сомнения — только ярость, сдержанная, хищная. Она видела цель и не собиралась останавливаться, пока не избавится от неё.
— Отпусти её! — я сорвалась с места, схватив Киру за руку, но она даже не обернулась. Моя ладонь соскользнула с её запястья, будто я пыталась удержать камень, который катится вниз с горы.
Рони не молчала. Она дернулась, сжав зубы, и резко ударила Кире локтем в бок.
— Ты совсем ебанулась? — её голос был резким, хриплым. — Думаешь, я дамся вот так, без боя?
Кира зло скривила губы, и её глаза на секунду метнулись ко мне. Этот взгляд пронзил сильнее любого удара. Там не было боли, там было обвинение.
— Ты серьёзно? — прошипела она. — Ты променяла меня... на это?
Рони рванулась сильнее, и между ними началась настоящая драка. Шум, грохот, дыхание, удары — всё слилось в хаос. Белые волосы Рони мелькали в воздухе, Кира двигалась резко, как лезвие ножа. Я пыталась влезть между ними, кричала, но они будто не слышали меня.
Мир сузился до этой комнаты. До этих двух женщин, которые рвали друг друга на куски — из-за меня.
Кира толкнула Рони к стене, и та с грохотом ударилась плечом. Я почувствовала, как всё внутри оборвалось, и в тот момент сорвалась, налетела на Киру, вцепившись в её руки.
— Хватит! — крикнула я, голос сорвался. — Ты её убьёшь!
Кира резко обернулась ко мне. Её глаза были дикими, как у зверя, загнанного в угол.
— Тебе её жалко? — хрипло спросила она. — Её?!
А Рони, скользнув по стене вниз, только усмехнулась сквозь кровь на губах.
— Видишь, Лея, — прохрипела она, — она не изменится.
И эти слова ударили в самую больную точку.
Кира дёрнулась так резко, что я едва не упала на пол. Её пальцы всё ещё держали Рони за шкирку, но теперь они дрожали — не от слабости, от бешенства. Вены на висках вздулись, в глазах мелькала безумная ярость.
— Она МОЯ! — заорала Кира так, что стены будто содрогнулись. — Поняла, тварь?! Она принадлежит мне, только мне!
Я застыла. Эти слова разрезали меня изнутри, оставляя пустоту. Рони же только рассмеялась — хрипло, с кровью на зубах. Смех отозвался эхом, как вызов.
— Тебе кажется, — прохрипела она, глядя Кире прямо в глаза. — Но она не твоя вещь. Не твоя собственность.
Кира с силой ударила её о стену. Рони закашлялась, но даже сейчас, едва держась на ногах, продолжала смотреть на неё с презрением.
— Заткнись! — крикнула Кира, срываясь на истерику. — Ты понятия не имеешь, кто она без меня. Она НИЧТО!
— Ошибаешься, — перебила Рони, и её голос был тише, но в нём звенела сталь. — Она живая. И она сильнее, чем ты думаешь.
Я не выдержала, слёзы подступили к глазам.
— Хватит! — закричала я. — Перестаньте!
Кира посмотрела на меня — и я увидела в её взгляде бездну. Там была не любовь. Там было больное, хищное желание контролировать, держать меня в клетке.
— Лея, — выдохнула она, — скажи ей, что я права. Скажи, что ты моя.
Воздух в комнате стал вязким, тяжёлым. Рони, с трудом выпрямляясь, облизнула разбитую губу и посмотрела на меня.
— Не молчи, Лея, — сказала она твёрдо. — Скажи ей правду. Чего ты на самом деле хочешь.
Обе ждали ответа. Кира с диким блеском в глазах. Рони — с усталой, но честной решимостью.
А я стояла посреди этой бури, чувствуя, как мир рушится под ногами.