Страх склепов

Санса почувствовала, как Рикон положил руку ей на плечо, когда она посмотрела на то, что было ее братом Браном, а теперь мертвоглазым существом, известным как Трехглазый Ворон, в этом Чардреве за Стеной. Джон и Рикон рассказали ей при воссоединении о том, что случилось с Браном. О том, как он отдал себя Ворону, чтобы Первые Люди получили шанс заключить договор с Другими. О том, как он убил Брана, чтобы Ворон мог забрать его тело. Санса грустно подумала про себя, глядя на то, что когда-то было ее братом у Чардрева; охраняемое Мертвецом, известным как Холодные Руки.

«Я чуть не убил Ворона, когда Джон привёл меня сюда, чтобы я увидел, что на самом деле случилось с Браном, когда я стал достаточно взрослым», - тихо сказал Рикон с рычанием, глядя на Ворона.

Санса почувствовала боль брата в этих словах.

«И ты убил больше кальмаров и бандитов, чем кто-либо мог сосчитать», - сказали Шлюхобойка, Великий Джон и Нед Амбер почти в унисон.

Санса знала эту историю. Старая Нэн рассказывала ей, как Джон и Рикон провели месяц после своего визита в Ворону на Западном Берегу, убивая столько кальмаров, сколько осмелились найти. Именно там Рикон начал получать свое имя Голодного Волка, пока оно не закрепилось навсегда с концом Железных Островов.

«Он не заслужил такой участи», - ответила Санса.

Ей ответила Мира Рид, леди Сероводского Дозора, стоявшая в кругу у Богорощи. «Он не сделал этого с принцессой Сансой. Но он сделал то, на что мало кто решился бы пойти. Он умер Старком».

Ее слова были торжественными и скорбными.

«Север никогда не забудет Брана Старка, моя принцесса», - сказал лорд Флинт в кругу северян.

Она слышала, как некоторые из них с уважением бормочут: «Север помнит Брана Старка» .

«Его наследие живет в каждом первом мужчине и каждой первой женщине, живущих сегодня в Весне, моя принцесса», - добавила Элсиан Мормонт.

«Как и твоя воля, волчица, которая усмирила рыцарей Долины», - твердо заявил Торегг.

Санса никогда не чувствовала большего облегчения, находясь дома со своим народом, даже когда они ждали, чтобы стать свидетелями казни. Ее народ встретил ее гораздо более любезно, чем Санса могла ожидать, и ей предложили время пожить во всех их крепостях и землях каждого северного дома, как старых, так и новых, чтобы принцесса, застрявшая на Юге, могла насладиться своей родиной. Это было предложение, которое Санса была более чем счастлива принять. Но позвольте мне сначала насладиться моей стаей в Винтерфелле. Санса ответила им всем, когда она перевела взгляд с Брана на стаю Старков с ней. Все их лютоволки присутствовали и окружали стаю; Нимерия и Шэгги впереди. И мой молодой щенок присоединится к ним, когда она станет достаточно взрослой. Санса с гордостью думала о подарке, который ее племянники и племянницы преподнесли по ее возвращении.

Присутствовали все, кроме самых младших Старков, а также младшие дети Джона, Робб и Рикон, оставшиеся Старками из Винтерфелла.

Даже дядя Бенджен был здесь, присматривая за главными заключенными в круге.

Вэл была впереди стаи и смотрела на драконов, прикованных и привязанных к камням рядом с Чарвудом. Слева от нее была жена Рикона Лианна, а справа - молодые Лиарра и Эддард. Лиарра Старк - смесь их обоих, а молодой Эддард - такой же, как его тезка, за исключением серо-голубых глаз. Сбоку от Лианны стояли Рикард и Брандон Старки. Старшие дети Джона и Вэл. Рикард был сыном Джона в точности с такими же темно-каштановыми волосами и серыми глазами, а Брандон полностью унаследовал окраску матери. Между двумя братьями была мать Джона, Эшара Дейн. Она слышала, как двое шепчут слова утешения своей бабушке, готовясь к тому, что должно было произойти. Она слышала, как они шепчут слова о том, как действовать, когда это произойдет.

«Не отводи взгляд. Отец узнает, если ты это сделаешь».

Бран сказал ей эти слова, став свидетелем своей первой казни. Джон сказал им, чтобы помочь ему сохранить самообладание.

«У этих южан явно не было холодной зимы, если они все еще трясутся в своих сапогах», - сплюнула старая Нэн, пока Оша поддерживала ее в вертикальном положении.

Санса улыбнулась Старухе, которую она долго считала мертвой, прежде чем обратить свой взор на Южных Лордов, которые больше не контролировали Север или ее саму. Все дрожащие Лорды с нетерпением ждали прибытия Джона. Все, кроме Королевы Ширен, которая стояла больше как Северянка на холоде; оставив своих сыновей и Давоса Сиворта, руку Королевы, чтобы править вместо нее, чтобы она могла это увидеть.

Стать свидетелем конца одной династии. И начать ее.

И это было новое правление. Месть северян создала новое королевство к югу от Перешейка. То, чего никто не мог отрицать. Речные земли поднялись до настоящего королевства под контролем дома Талли. Дом Ройсов вернулся в качестве лордов Долины. Штормовые земли снова под властью Баратеона. Дом Мартеллов и Дорн с новым принцем, на которого повлиял кузен Джона Эдрик Дейн и дом Айронвуд. Западные земли теперь под властью дома Марбранда, а Простор под властью дома Тарли. Все это под командованием Ширен из дома Баратеонов. Королева бурь, которая, вероятно, сделает то, что не смог Эйгон, маловероятно, и свяжет все королевство к югу от Перешейка с короной кровными браками со Станнисом, помолвленным с младшей дочерью Эдмура Кейтилин, и Давосом, помолвленным с внучкой Манфри и будущей принцессой Дорна.

Царство, связанное способом, который никогда не мог быть достигнут с драконами. Санса думала, глядя на драконов, которые сожгли ее сестру. Они оба были прикованы к большим камням и выглядели жалко; оба они дрожали от холода, когда их советники, превратившиеся в пленников, тоже смотрели с дрожью. Санса не чувствовала жалости ни к одной из них. Ни к незаконнорожденным дочерям Эйгона, которые выйдут замуж за третьих сыновей Домов столь низменных в Речных землях и Долине, что их наследники не будут иметь ничего или почти ничего. Ни к его сыновьям, которые будут служить Дозору всю жизнь. Санса даже не чувствовала жалости к лорду Тириону, хотя она просила Джона отправить его в Дозор. Просто как уплату долга в Королевской Гавани. Санса думала, глядя на гнома, одетого в черное, как и все те, кто присоединится к Дозору сегодня.

По крайней мере, твоя жизнь будет полезна на Стене. Ты сможешь сделать то, что Джон приказал тебе, и подавить любого инакомыслящего против моего дяди. Думала Санса, наслаждаясь холодом и воплями Нимерии и Шэгги, когда они отходили от Вэла и Рикона. Круг затих. Все присутствующие северяне и Ширен знали, что сейчас произойдет.

«Джон здесь, и пора начинать их дозор», - торжественно подумала Санса.

********

Корона Зимы не была богато украшенной, сделанной из драгоценностей и золота или серебра и украшений, как рассказывают в исторических книгах. Это была корона, сделанная из гораздо более практичных материалов. Бронзовый обруч с рунами Первых Людей, разбросанными по нему. Север помнит, что Зима всегда приходит за нами. И Девять Железных Шипов, прикрепленных к обручу в форме длинных мечей. Простые слова и практичные материалы служили напоминанием любому королю Севера на протяжении 8000 лет о том, что действительно имело значение для Севера и его народа. Корона Робба Старка была сделана как точная копия той оригинальной короны. И теперь мне предстоит носить ее, подумал Джон, поднимая корону и надевая ее себе на голову в своих почти пустых покоях в Черном Замке. Только Призрак был с ним в этот момент.

Это был первый раз, когда Джон надел корону. Джон и Арья нашли ее на теле леди Кейтилин перед тем, как сжечь ее тело. Он решил не надевать ее в тот день. Просто оставил ее в своем соляре как напоминание о Роббе и о том, что он начал, короновавшись как Король Севера. Его народу не нужно было, чтобы он носил Корону, чтобы быть их Королем. Джону не нужно было постоянное напоминание на голове, что это единственное, что осталось от его брата, за исключением костей его и Серого Ветра в склепах; вернулся домой как раз перед тем, как началась битва Джона с Другими и была омрачена смертью его сестры. Я бы все равно не надел ее, если бы у меня был выбор. - подумал Джон, кладя Лед и иглу себе на спину, прежде чем уйти во двор.

Но я обещал. Джон напомнил себе, когда они с Призраком вошли в почти пустой двор и сели на коня, чтобы поехать через туннель в Земли за Стеной.

Он был вдоль Стены, когда он направлялся в Скагос, где он снова встретил Робба после сожжения на Стене. Джон оказался в склепах Винтерфелла, когда сон наконец овладел им через несколько ночей после смерти Арьи. Он пробежал через склеп быстрее, чем когда-либо в том сне, чтобы Джон мог увидеть Арью; забыв, что он не мог видеть ее в этот момент, если ее тело не было погребено в склепах. Джон не помнил этого, пока Роббу не удалось остановить его на месте; крепкая хватка брата на его плечах привела его в чувство от безумной паники, в которой находился Джон, и вернула его к тому, чтобы снова увидеть брата.

Робб не выглядел иначе, чем когда Джон оставил его в Винтерфелле, с его широким телосложением и добрым лицом. Только глаза были другими. Его голубые глаза были наполнены тем же горем и яростью, что и Джон. Джон чувствовал утешение от этого взгляда, потому что он знал, что он означает. Это был не взгляд, который умолял его успокоиться или подумать о том, что он собирался сделать. Не тот, который Нед бросил бы, если бы пришел тогда. Это был взгляд понимания между двумя братьями, что Джон пойдет на край света и вернется, чтобы отомстить за их стаю. Это был взгляд, который обещал кровь, и Джон был более чем счастлив ответить на нее ради своей стаи. Его брат заставил его поклясться носить корону, когда он принесет месть за Арью и Стаю. Джон никогда не откажет брату в этом и обнимет его, когда поклялся отомстить за свою сестру и за всех давно умерших Старков.

«И теперь я положу этому конец». Джон прорычал себе под нос, когда он и Призрак ехали к большой процессии южан, которым было приказано следовать за Ширен и пленниками, чтобы взять черное, что было по обе стороны от него за Стеной. Он мог видеть страх на всех, кроме северян, которые охраняли пленников и наблюдали за южанами, которых привели, чтобы стать свидетелями конца Дома Таргариенов. Он мог видеть холод в их дыхании, когда они смотрели, как он едет по оставленному для него пути. Каждое дыхание становилось все холоднее, пока Джон ехал все ближе и ближе к Богороще. Они здесь.

Большинство из тех, кто приехал с юга, на самом деле не увидят казни. В основном это будут лорды с севера, юга и самые важные заключенные, которые будут наблюдать за этим вокруг Богорощи за стеной. Остальные же увидят, как проносят тела. Он знал, что этого будет более чем достаточно, чтобы заставить тех, кто принимает черное, держаться своих обетов, а южанам вспомнить, что Север готов сделать с теми, кто вредит Северу.

Навредил моей стае.

Рычание сорвалось с его губ в одно мгновение при мысли об Арье, когда он приблизился к Богороще. Холод в воздухе снова спал, когда круг людей вокруг Богорощи стал четким. Джон мог видеть знамена Севера, развевающиеся по кругу. Все от Амбера до великана, от Мормонта до Гловера, от Кроула, от Вулла и Тенна потеряли кровь из-за драконов. Все лорды и леди Севера присутствовали, чтобы увидеть, как свершится правосудие для их мертвых родственников, сожженных на Стене и проигравших в боях на Юге. Они получат свою месть сегодня и будут знать, что их свобода гарантирована отныне и до конца времен против Юга.

Джон мог видеть и эти южные знамена всех самых крупных лордов новых шести королевств теперь, когда Север был свободен, а Кальмаров больше не было. Самые важные пленники от Арианны Мартелл и ее бастардов до Тириона Ланнистера и Тиреллов также присутствовали, чтобы стать свидетелями смерти своих монархов, прежде чем принять черное и стать пленниками в другом месте для женщин. Пришло время мне отомстить за тебя.

Знамена Севера и Юга молча расступились перед ним, когда Джон прошел сквозь них и начал свой путь к Сердечному Дереву в центре. Нимерия и Шэгги встали на его сторону вместе с Призраком. Его стая была ближе всего к Чардреву с Вал во главе и его детьми вместе с ней, Сансой, Риконом и Лианной. Даже Старая Нэн, которая стояла слабо с помощью Оши. Все они ждали, что он принесет им месть.

И моя мать тоже.

Леди Эшара была между его старшими сыновьями. Ее внуки явно поддерживали ее в том, что должно было произойти. Она стала частью стаи с тех пор, как позволила ей увидеть Рикарда после его рождения. По крайней мере, для моих детей. Джон не мог смотреть на нее или говорить с ней долгое время на протяжении многих лет. Было слишком больно видеть кого-то, кто напоминал ему о том, что было сделано с Арьей. Джону не потребовалось много времени, чтобы просто увидеть сожженный труп Арьи вместо матери, которую Дом Таргариенов обидел, как и Джона. Любые сомнения в том, что она чувствовала иначе, покинули его, когда Рикард сказал ему, что она избавилась от этого яда.

Она знает, что не может пойти против стаи. Джон подумал, сосредоточившись исключительно на поставленной задаче.

Трехглазый Ворон уже был на месте в Чардреве у его больших корней, а Холодные Руки стояли на страже позади него. И Таргариены уже были на месте. Драконы, которые сожгли его сестру, и люди, прикованные к большим камням, размещенным рядом с Сердцем Древа под Вороном. Джон покраснел при виде их, когда подошел ближе.

Эйгон и имеет окровавленное лицо со шрамами, как старыми, так и новыми. У него не было носа, ушей и постоянная дрожь в руках от того, что Лед и Игла пронзили их. Даже ноги дрожали, когда он сидел прикованный к камню из-за ущерба, нанесенного Джоном. Это был полусломленный человек от того, как Джон избил его в Оке Бога. Цена за то, что ты сжег мой народ и считаешь себя выше их. Подумал Джон, когда его ярость обратилась к Королеве Драконов, которая сожгла его сестру заживо; синяки на ее лице и выбитые зубы от того, что он вырубил ее в Оке Бога. Она молчала в этот раз, хотя и неохотно. Северяне заткнули ей рот, чтобы она не могла кричать и ругаться; то, что стало еще хуже с тех пор, как она провела время в подземельях Винтерфелла. Джон скоро снимет этот кляп и позволит ей сказать последние слова, как это было принято у Первых Людей. Мой народ слышит, как она кричит от боли, как это делали моя сестра и весь народ много лет назад.

Джон обнажил Лед с мощным рычанием и рычанием стаи вместе с ним, когда он наконец встал перед ними. Волчья кровь пульсировала в его венах вместе со всей болью и горем. Джон снова зарычал, отдавая одну команду в снегу.

«Слова».

***********

Дейенерис едва поняла узурпатора, когда он обнажил свой меч, а затем заговорила. Это было слишком гортанно и первобытно. Это было слишком похоже на рычание трех Волков рядом с ним. Он не более чем дикая собака. Думала Дейенерис, пытаясь вытащить кляп, чтобы накричать на узурпатора. Того, кто осмелился носить корону перед ней. Это все, чего он хотел. Он хотел власти, которая не принадлежала ему по праву. Дейенерис попыталась гневно выплеснуть свое негодование. Узурпатор, который осмелился проигнорировать ее, снова сказал эти слова ее мужу. На этот раз громче и гораздо сильнее. Рычание было неизменным.

«Слова!»

Эйгон дрожал и трясся судорожно и с явным страхом в глазах, когда он смотрел на Узурпатора над собой; одетый в полный Дикий Северный Тартан с гигантским Мечом из Валирийской стали в руках и волками рядом с ним. Он представлял собой устрашающую фигуру для низших людей. Вероятно, поэтому у меня кляп во рту. Он знает, что я назову его тем, кто он есть, не более чем грубым узурпатором.

Ее муж делал все возможное, чтобы остановить дрожь и движение цепей, связывающих его, когда он пытался посмотреть Узурпатору в глаза. Дейенерис могла видеть страх в светло-фиолетовых глазах Эйгона. Никогда не были такими темными, как ее.

«Пожалуйста. Пощади. Это все, о чем я прошу».

Все, что он мог спросить. Узурпатор украл его право взять Черное. Еще одна причина, по которой он несправедливый узурпатор.

Узурпатор, казалось, не был доволен словами, он сердито зарычал на своих волков. Его руки крепче сжали меч из валирийской стали.

«Тогда твои последние слова - слова лицемера. Ты не проявил милосердия, когда сжег мой народ заживо и потребовал, чтобы они подчинились тебе».

Рычание было громким, а рычание более гортанным, чем раньше. Ее муж начал плакать, слезы замерзали на его щеках и там, где раньше был его нос. Дрожь в его руках и ногах усиливалась в цепях, когда они гремели. Жалко. Я буду счастлив увидеть, как ты умрешь.

Узурпатор только сильнее зарычал, когда он повернулся к ней. Его лицо выглядело более хищным, чем у Каннибала, который убил ее детей.

«Слова».

Человек в черном возле урода в деревьях подошел и снял с ее рта кляп замерзшими холодными руками. Дейенерис сердито закричала на узурпатора.

«ТЫ СМЕЕШЬ НОСИТЬ КОРОНУ ПЕРЕД СВОЕЙ КОРОЛЕВОЙ!!! ТЫ СМЕЕШЬ СУДИТЬ ДРАКОНА ПОСЛЕ УБИЙСТВА ЕЕ ДЕТЕЙ!!!! ЭТО ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗДЕСЬ ПРИ УМИРАНИИ!!!!!»

Узурпатор зарычал и кивнул, пока Дейенерис кричала и неистовствовала. Он повернулся к Эйгону, игнорируя ее крики ярости. Его лицо стало холодным и торжественным, когда он посмотрел на скулящую развалину, которая была ее мужем. Было почти спокойно, когда снега приземлились на корону узурпатора и Большой Валирийский Меч с кроваво-красным наконечником. Он стоял там мгновение среди скуления и криков, прежде чем Белый и Черный Волк шагнули вперед; их красные и желтые глаза были широко раскрыты, а зубы оскалены.

Они вонзили зубы прямо в бедра Эйгона. Дейенерис замолчала, когда Эйгон болезненно закричал от укусов гигантских волков. Они были достаточно большими, чтобы оторвать ноги, если бы захотели, но просто остановились у костей и ждали, пока Эйгон кричал в ужасной агонии. Круг узурпаторов и заключенных молча наблюдал. Затем узурпатор шагнул вперед с торжественным лицом и медленно вонзил Великий Меч в живот Эйгона, пока волки держались крепче. Эйгон закричал еще сильнее, когда меч пронзил кожу и вошел прямо в его внутренности. Дейенерис в ужасе наблюдала, как узурпатор медленно, но верно вытаскивал их. Не торопясь, пока кровь текла из Эйгона, а его крики вырывались из его рта для молчаливой аудитории.

Узурпатор просто рычал, медленно вытаскивая их таким образом, чтобы сохранить ее мужа живым как можно дольше. Только когда кишки были почти полностью удалены, узурпатор убрал одну руку со своего большого меча, чтобы обнажить гораздо меньший клинок. Узурпатор рычал, полностью вытаскивая кишки и одновременно перерезая горло Эйгона. Кровь свободно текла из шеи и живота, когда Эйгон умер. Вся жизнь покинула его фиолетовые глаза и уродливое лицо. Дикарь ударил маленьким мечом по льду, снова схватив Великий Меч, и пошел к Сердечному Дереву с уродом рядом с ним и предложил кишки ее мужа ветвям и корням Дерева. Кровь покрыла снег, когда узурпатор сделал свою работу.

Дейенерис снова начала сердито кричать на него и всех вокруг них. «ТЫ НАЗВАЛ МЕНЯ МОНСТРОМ И ПОЗВОЛИШЬ ДИКАРЮ, КОТОРЫЙ ПОСМЕЛ НАЗВАТЬ СЕБЯ КОРОЛЕМ, СДЕЛАТЬ ТАК С ТВОЕЙ КОРОЛЕВОЙ?!!! Я СОЖГУ ВАС ВСЕХ, КОГДА БОГИ ПОШЛУТ МНЕ НОВЫХ ДЕТЕЙ ТЕПЕРЬ, КОГДА Я ИЗБАВИЛАСЬ ОТ МУЖА!!!»

Круг даже не смотрел на нее, когда она кричала.

Они все смотрели за сердцедерево, откуда, казалось, исходил сильный холод. А вместе с ним и существа, от которых Дейенерис могла только предположить, были теми, от кого она спасла королевство, когда они присоединились к кругу. Другие. Дейенерис поняла, когда увидела, что ее дыхание стало еще холоднее.

«ОН РАБОТАЕТ НА ДРУГИХ!!! МОНСТР ОБМАНУЛ ТЕБЯ, ЗАСТАВИВ УБИТЬ ВАШЕГО СПАСИТЕЛЯ!!!»

Они проигнорировали это, когда посмотрели на Других.

Их было пятеро. По росту они были людьми, но по внешнему виду и манерам они были чем-то другим. Все они выглядели одинаково, с кожей цвета льда и яркими бесстрастными голубыми глазами. Их лица были словно резные фигурки. Только один выглядел по-другому. Он выглядел больше и шире, с рогами больше остальных, с одним ярко-голубым глазом и гигантским шрамом на месте другого глаза. Это был явно тот, кто командовал.

И та, которая выглядела испуганной, стоя перед узурпатором и его кровавым клинком. Узурпатор зарычал на тварей, прежде чем вернуться к ней. Другие медленно последовали за ней и приблизили холод к ней.

Дейенерис попыталась плюнуть в него. Плевок превратился в лед, прежде чем коснулся его.

«ТЫ ЛЖЕЦ!!! Я НЕ ГУБИЛА ТВОЙ НАРОД!!! Я СПАСЛА ИХ ДО ТОГО, КАК ТЫ СКОРМИЛ ИХ ДРУГИМ, КАК ТЫ СДЕЛАЛ СВОЮ СЕСТРУ!!!»

Сила руки узурпатора, когда она разбила то, что осталось от ее зубов, почти довела Дейенерис до потери сознания, когда она почувствовала, как кровь замерзает на ее подбородке. Она почувствовала его дикую хватку, когда он поднял ее голову, чтобы увидеть его. Его глаза сверкали красным в сером, как у демона.

«Знай, что все, что я сделал, от убийства твоих монстров до прекращения твоего правления, будет охранять королевство людей и исполнит договор, более важный, чем любой другой».

Рычание пронзало ее, когда он говорил то же безумие, что и старуха в подземельях. Дейенерис почувствовала дрожь в своем теле. Я не запугаюсь.

«Лжец», - выплюнула Дейенерис.

Узурпатор прорычал: «Но знай, я бы сделал все это, потому что ты сжег заживо мой народ...»

Он подошел ближе, его зубы были полностью оскалены от злобы. «Я бы сделал все это, потому что ты отнял жизнь у моей сестры и забрал ее из стаи. Потому что ты сжег мою сестру заживо и не оставил мне ничего, кроме ее сгоревшего трупа и меча».

Дейенерис попыталась скрыть дрожь цепей. «Я - дракон».

«Ты увидишь, что с тобой случится, когда я закончу потрошить тебя, пока мои волки будут пировать твоей плотью». Ледяным голосом сказал узурпатор, подталкивая ее голову к телу Эйгона и крепко прижимая ее к камню. Она чувствовала боль, когда он слегка подтолкнул ее. Дейенерис смотрела на жалкий труп своего мужа и гадала, что еще там можно увидеть, пока не увидела, как Другой с одним глазом направился к свежему трупу Эйгона.

Дейенерис закричала, прежде чем Другой сделал какую-то нездоровую магию, которая заставила глаза Эйгона вспыхнуть синим и закричать нечестивым криком, когда его ноги и руки начали двигаться в цепях. Только заключенные закричали вместе с ней, когда человек с замороженными руками пустым взглядом посмотрел на кричащий труп и срезал цепи с камня; позволив ее мужу снова ходить как упырь с цепями, прикрепленными к его рукам и ногам.

Это было отвратительное зрелище, когда кровь капала и замерзала на полу с теперь уже движущегося трупа, когда он приближался к ней с бесстрастным взглядом, прежде чем зайти за Других и присоединиться к ним.

«И теперь начинается его дозор». Все северяне торжественно сказали. Их слова были ледяными.

Дейенерис продолжала кричать, когда она повернула голову обратно к узурпатору. Его лицо было более волчьим и хищным, чем прежде, когда он держал окровавленный меч. Хуже, чем лицо Каннибала.

Дейенерис хотела умолять. Король Севера не позволил ей, так как Белый Волк и Серая Волчица вонзили свои клыки в ее бедра, а Король Севера вонзил лед в ее живот. Дейенерис кричала от ужаса, пока маленький клинок Арьи Старк не перерезал ей горло, а Великий Меч не вытащил ее кишки на окровавленный снег.

*********

Взгляд Тириона был прикован к его бывшим королю и королеве, пока Другие вели восставшие трупы Дейенерис и Эйгона через большую толпу снаружи Богорощи, чтобы все могли их увидеть, после того как Король Севера просто сказал вернуться через десятилетие. Их голубые глаза неестественно сияли и еще больше выделялись на белом снегу. Тирион мог видеть, как кровь капала с их кишок и бедер на снег, когда они шли через безмолвную толпу. Кровь превращалась в Лед. Он мог слышать, как железные цепи лязгали по трупам, когда они делали каждый шаг по приказу Других. Других, которые боятся Короля Севера.

Каждая часть тела Тириона в тот момент казалась ледяной, когда он пытался сдержать себя от того, что он видел и увидит снова через десятилетие. Не то чтобы Тирион когда-либо мог забыть, сдерживая желчь в горле. Если бы присутствовали только Тирион и северяне, он был бы лишним, когда увидел их взгляды мрачного удовлетворения от того, что сделал их волк-король. Торжественные лица, но одобрительные глаза. Тирион понял, когда посмотрел на каждого северного лорда в кругу, от Старков до гигантов, которые возвышались над ними в кругу. Даже Санса одобряет этими волчьими глазами.

Но лица пленников были похожи на лица Тириона. Старшие бастарды Эйгона, Рейегар и Элия, выглядели сломленными при виде своего отца, превратившегося в труп. Арианна Мартелл впервые в жизни выглядела испуганной. Уиллас Тирелл выглядел так же, как Тирион; всем своим телом он пытался сдержать желчь и отвращение.

На лицах всех присутствующих отразился ужас, когда они стали свидетелями беспощадного убийства демоном.

Тирион даже мог видеть этот ужас на недавно восставших Лордах Верховных Предела и Западных Земель. И Тарли, и Марбранд выглядели испуганными. Лорды Талли, Ройс, Айронвуд и Мартелл имели торжественные взгляды, но Тирион мог видеть шок в их глазах. Намеки на страх. Только у Королевы Серой Чешуи, Лорда Дейна и Рыцарей Смелых были лица одобрения и мрачного удовлетворения, как у северян.

«Вы никогда этого не забудете, и вам это покажут снова раз в десятилетие», - прорычал Король Севера, глядя на заключенных в круге и на Южных лордов.

Тирион повернулся к демону; его окровавленные клинки и корона выделялись на снегу рядом с кроваво-красными глазами его волка. Все взгляды были прикованы к демону, когда он говорил с той же силой, с какой говорил с Дейенерис, прежде чем казнить ее и превратить в ходячий труп.

«Вы не забудете, что лежит за Стеной, и пакт, который должен всегда оставаться в силе. Вы не забудете свои обязанности перед Ночным Дозором. Вы не забудете, что делает Север с теми, кто осмеливается причинить ему вред и заставить его сдаться...»

Рычание короля Севера на долгое мгновение повисло в воздухе. Тирион почувствовал, как кровь отхлынула от него, когда снег упал на его плечи.

«И ты не посмеешь забыть имя моей сестры и то, что ты с ней сделал!!!»

Последние слова, казалось, заставили мир содрогнуться для Тириона, когда страх поглотил его тело. Слова северных лордов добавили к этому, когда они присоединились к своему королю, когда он говорил.

«Север помнит, и Юг тоже помнит!!!»

Слова эхом разнеслись по Богороще вместе с воем лютоволков. Это было хуже, чем рев Каннибала. Тирион онемел.

И Тирион был в ужасе, когда лорд-командующий Бенджен затем рявкнул, чтобы все заключенные-мужчины шли к Сердечному Дереву. Рейегара и Тириона вытолкнули вперед, чтобы они первыми приняли Черное, а мертвоглазый человек на дереве наблюдал за ними. Никто из них не отказался, пока Король Севера смотрел на них с красными искрами в своих мстительных серых глазах; наблюдая за ними, когда они приближались к Чардреву.

Тирион почувствовал, как слезы текут из его глаз, когда он произносил эти слова; мертвец в черном и Бенджен Старк прижимают свою руку и руку Рейегара к окровавленным корням Чардрева.

«Наступает ночь, и теперь начинается мой дозор. Он не закончится до моей смерти. Я не возьму себе жены, не буду владеть землями и не стану отцом детей. Я не надену короны и не завоюю славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я - меч во тьме. Я - дозорный на стенах. Я - огонь, горящий против холода, свет, приносящий рассвет, рог, пробуждающий спящих, и щит, охраняющий королевства людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору на эту ночь и на все грядущие ночи».

Тирион плакал все время, пока читал, чувствуя рывок от Чардрева. Как и старший бастард Эйгона. Он был в ужасе, зная свою судьбу, которая будет преследовать его каждое десятилетие вместе с Другими. Охранять эти королевства, зная, что если я посмею не подчиниться приказам этого демона, я буду служить королевству и в жизни, и в смерти как труп и напоминание о том, что Север готов сделать с теми, кто посмеет навредить стае.

Тирион был первым из десяти тысяч человек, принявших в тот день черное.

Никто из них не осмелился бежать. Бежать было хуже смерти.

«И теперь начинается наш Дозор», - повторил Тирион про себя со слезами на глазах, снова глядя на демона, который разрушил правление Тириона и сделал его не более чем сноской в ​​возвышении Севера.