Клан

Я просыпаюсь, но не сразу понимаю, где нахожусь. Слишком много тени в воздухе, слишком много ночи, которая будто притаилась в углу. Всё вокруг тихо — так тихо, что мне кажется, что я ещё не вернулась в реальность. Сначала я не осознаю, что Рафаила нет рядом. Его присутствие, оно как-то витает в воздухе — почти невидимое, но ощутимое, как призрак.

Только потом до меня доходит, что я одна. И это ощущение — странное, как будто я всё ещё нахожусь в его мире, даже если его тело ушло. Слишком много всего произошло за эти несколько часов, и я не могу отделаться от воспоминаний, что всё ещё кружат вокруг меня.

В голове вспыхивает картина ночи. Мои руки... кровавые, порезанные, когда я пыталась вызвать его, пробудить его, заставить прийти. Я помню, как сильно болели эти раны, как нестерпимо. И я помню, как он был рядом. Помню его прикосновения, как он заживлял мои раны, словно забрал всю мою боль, но оставил меня с этим странным ощущением. Он не спрашивал, не осуждал. Он просто был рядом, и я чувствовала, как сила его рук наполняет меня.

Раны исчезли, и я не понимаю, как это возможно. Он убрал боль, забрал всё. Но в это же время что-то изменилось. Он стал другим. Он не просто был рядом — он был внимательным. Слишком внимательным. Он не просто смотрел на меня. Он изучал меня. И его взгляд... Он был не таким, как раньше. Это был взгляд исследующего, а не того, кто просто наблюдает.

Внезапно я вспоминаю Тома. В его глазах я видела растерянность, страх, когда я ворвалась в библиотеку. Я была вся в слезах, в каких-то царапинах, полуголая и запутавшаяся. Я даже не могу представить, как это выглядело со стороны. Я уверена, что он сильно испугался. И, возможно, до сих пор не понимает, что произошло. Но я надеюсь, что Рафаил стер ему память. Потому что если Том снова увидит меня... Я даже не знаю, что сказать. Как мне встретиться с ним снова? Что я ему скажу?

Но больше всего меня беспокоит то, что я чувствую перед Рафаилом. Он был рядом, когда я была в самом слабом виде, когда мне не оставалось ничего, кроме страха и боли. Он видел меня в этом состоянии. И, что хуже всего, он не отвернулся. Он помог мне. И теперь я ощущаю перед ним нечто странное. Стыд. Стыд за то, что я была такой беспомощной, и он, несмотря на всё это, остался рядом, использовал свои силы, чтобы вылечить меня. Он прикоснулся ко мне, и это было не просто исцеление. Это было что-то другое. Это было как... обещание. Я не знаю, как мне теперь смотреть ему в глаза.

Я встала с кровати, чувствуя, как комок неловкости сжимает грудь. Кресло рядом с окном привлекло моё внимание — на нём лежала моя одежда. Сначала я растерялась, не понимая, что это значит. Неужели Рафаил был в моей комнате, трогал мои вещи? Мысли о том, что он мог всё это видеть, будто бы пробрались ко мне, но я тут же отогнала их. Наверное, это Маргарет всё подготовила. Она всегда была заботливой, да и в её доме я чувствовала себя не чужой.

Сняв футболку, которая была в кровавых пятнах, я почувствовала, как этот невидимый шрам от ночных попыток разрушить себя ещё не отпустил. Он горел внутри, в голове, но я не могла больше думать об этом. Я просто надела чистую толстовку и джинсы, ощущая, как ткань приятно облегает кожу.

Мою грязную майку я так и не кинула в корзину. Она оставалась в моих руках, словно напоминание о том, что произошло. Я сжала её, чувствуя тяжесть воспоминаний, но не отпускала. Как будто эта ткань могла быть единственным, что ещё связывало меня с тем моментом, с тем ощущением безумного, безумно ужасного конца ночи.

Шаг за шагом я вышла в коридор, медленно, словно каждый шаг был обдуманным, выстраиваемым. Но тут я уловила запах. Лёгкий, тёплый, с запахом специй, масла, чего-то знакомого, но в то же время чуждого. Сначала я не поняла, откуда он. Но постепенно запах становился всё явственнее, тянул меня вперёд. Я остановилась, а затем пошла на запах, словно это была ниточка, ведущая меня в какую-то неизведанную территорию.

Я тихо шагала, чувствуя, как запах заводит меня в кухню. Когда я вошла, его уже можно было различить даже в воздухе, точно он окутывал весь дом. Он готовил что-то сложное, нечто более изысканное, чем просто яичницу. Каждый его жест был неторопливым, почти продуманным. Я замерла у дверей кухни, наблюдая, как его движения были уверены, но не спешны. В воздухе витал запах специй, и я поняла, что Рафаил готовит что-то для нас обоих.

Он не повернулся ко мне, продолжая готовить, а я стояла в дверях, всё ещё сжимая грязную майку в руках. Тишина между нами казалась странной. Я не знала, что сказать, как начать этот день, как ответить на всё, что было между нами. Рафаил продолжал работать на кухне, а я стояла, ощущая, как это молчание растягивает пространство между нами, делая его ещё более тяжёлым и значимым.

Рубашка облегала его тело, и я не могла не заметить, как красиво играют мышцы под тканью, как каждое его движение заставляет её слегка подниматься и опускаться, открывая взору то одну, то другую деталь его силуэта. Вены на его предплечьях, где рукава рубашки были закатаны, проступали явственнее, чем обычно, словно они были живыми и готовыми раскрыться в любой момент. Я почувствовала, как сердце учащённо забилось.

Моё внимание всё больше и больше привлекал его силуэт. Я ловила себя на том, что смотрю на его спину, как на нечто совершенно обжигающее, не дающее мне спокойно дышать. Эти мышцы, играющие под тканью, тонкие линии, по которым я могла бы провести пальцами... Всё это, словно застывшее в мгновении, пробудило во мне странное, неведомое чувство, которое будто бы перекрещивалось с воспоминанием о том, как он поцеловал меня ночью. Я ощутила, как дрожь пробежала по моим ногам, от воспоминаний, что казались настолько свежими, как будто бы я только что пережила этот момент.

Неожиданно Рафаил замер. Я даже не поняла, что именно в его действиях изменилось, но вдруг всё замерло, и он как будто бы был поглощён чем-то внутри себя. Через пару секунд его голос прозвучал спокойно, без малейшего напряжения.

— Садись, еда почти готова.

Я застыла, несколько секунд просто наблюдая за ним, а затем поняла, что не могу больше стоять. Я сделала шаг вперёд, оглядывая кухню, которая, несмотря на свою простоту, создавала уютную атмосферу. Это была не та современная, стерильная кухня, которую можно было бы ожидать в доме, полном вечной гармонии. Здесь было что-то тёплое, небрежно аккуратное. Стол был покрыт белой скатертью с тонким рисунком. На полках стояли чашки разных размеров, несколько стеклянных банок с приправами и маслами. В воздухе витал лёгкий запах свежего хлеба и чего-то слегка жареного.

Я села за стол, ощущая, как неловкость в душе не исчезает, а наоборот, сгущается. Но что-то в том, как Рафаил двигался на кухне, как его спокойствие контрастировало с моим внутренним беспокойством, было одновременно притягательным и пугающим.

Минуты тянулись, и я не могла избавиться от ощущения, что всё, что происходило вокруг, будто бы наполняло меня чем-то более важным, чем просто завтрак. Рафаил, как ни в чём не бывало, продолжал готовить, а я сидела за столом, чувствуя, как его спокойствие уже начинает проникать в меня, заставляя мою нервозность немного отступить. Однако какая-то тревога всё равно не отпускала.

Через несколько минут Рафаил, наконец, подошёл с тарелками, в его движениях не было никакой спешки, будто он наслаждался каждым моментом этого утреннего ритуала. Он поставил тарелку передо мной, а вторую — напротив, себе. Я смотрела на еду, но мысли о ночи, о том, что было между нами, не оставляли меня в покое.

Он наклонился, чтобы поставить тарелку передо мной, и в этот момент его взгляд зацепился за что-то. Я даже не успела понять, что именно привлекло его внимание, как его глаза быстро скользнули вниз, и он увидел, что на моих ногах лежала окровавленная кофта, которую я притащила с собой.

Рафаил резко приостановился, взгляд стал чуть более хмурым, и я почувствовала, как его спокойствие начало исчезать, уступая место раздражению. Он молча схватил её за край и, не говоря ни слова, унес в сторону. Я сидела, наблюдая за этим жестом, чувствуя, как напряжение в воздухе нарастает.

Не прошло и секунды, как он вернулся. Он посмотрел на меня, и я почувствовала, как его взгляд стал менее тёплым. Он не выглядел злым, но что-то в его поведении заставило меня почувствовать себя неловко.

— Это... — его голос был мягким, но в нём звучала некоторая напряжённость, почти неуловимая. — Не хотелось бы, чтобы эта деталь напоминала мне о ночи.

Я снова уткнулась в тарелку. Всё внутри меня сжалось. Мне не понравилось, как это прозвучало, но я не могла сказать ему, что мне тоже не хотелось, чтобы он помнил. В конце концов, мне не нужно было напоминание о том, как я себя вела. О том, как порезала руки, чтобы позвать его. О том, как, возможно, разрушила всё, что между нами могло бы быть. Но молчать — это было гораздо проще.

Еда передо мной была красивой и пахла чудесно, но я едва могла сосредоточиться на её вкусе. Омлет с овощами. Всё так просто, но что-то в этом сочетании казалось мне слишком... прямым, слишком откровенным. Я попробовала взять вилку, но она как-то слишком тяжело ложилась в мои руки. Может быть, это от того, что в воздухе всё ещё висела эта странная тишина, когда он сказал, что не хотел бы помнить о той ночи.

Я искала в себе хоть что-то, что бы разорвать этот момент. И тут, как будто бы само собой, вырвался вопрос:

— Я думала, ты не ешь.

Рафаил медленно поднял взгляд, и я заметила, как его глаза прошли по моему лицу, точно пытаясь понять, что именно я имела в виду. На секунду мне показалось, что его взгляд стал мягче, но так быстро, как это появилось, оно исчезло. Он вздохнул, усталый, как будто этот вопрос был не первым, а одним из множества, которые он уже себе задавал.

— Мне не нужна еда, чтобы жить, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём звучала какая-то усталость, как будто он был намного старше своих лет. — Но я всё ещё чувствую её вкус.

Я задумалась. Эти слова как будто не были просто ответом на мой вопрос. В них было нечто большее — нечто глубокое и многозначительное, что я не могла понять в тот момент. Возможно, это было просто его объяснение того, как он воспринимает мир, как всё вокруг, включая такие простые вещи, как еда, становится чем-то лишним, но в то же время он всё равно ощущает их — так, как он ощущает меня.

Когда я взглянула на Рафаила, мне показалось, что он стал каким-то другим. Его лицо, обычно затянутое тенью усталости, теперь выглядело более расслабленным. Он не был таким напряжённым, его взгляд не блуждал, не искал угрозу, как это часто случалось. Всё вокруг казалось спокойным, и он тоже был спокойным.

— Ты выглядишь... лучше, — сказала я, не удержавшись.

Рафаил слегка приподнял бровь, но не ответил сразу. Он снова уставился в тарелку, будто размышляя, что именно он должен мне сказать.

— Это потому что город теперь будет в порядке какое-то время. — Его голос был менее холодным, чем обычно, и в нём не было той привычной усталости. Он говорил спокойно, но я могла почувствовать скрытое напряжение. — Время для передышки всегда полезно.

Я пыталась сосредоточиться на его словах, но вместо этого я ловила его взгляд — он стал каким-то живым, будто он сам на мгновение освободился от тяжести. Это не было его обычное состояние, но на какое-то время ему действительно стало легче.

— Ты когда-нибудь задумывалась, что происходит с тобой на самом деле? — спросил он внезапно, его голос не был твёрдым, но в нём звучала какая-то напряжённая задумчивость. Он смотрел не на свою тарелку, а на меня, и я почувствовала, как его взгляд словно пронизывает мою душу.

Я подняла глаза на него, не сразу понимая, что он имеет в виду. Но в его голосе было что-то странное, что заставило меня насторожиться.

— Не понимаю, — сказала я, сдерживая дрожь, которая начинала подниматься в груди. — Что ты хочешь сказать?

Он не ответил сразу, продолжая есть, как будто раздумывая над ответом. Но я видела, как его рука с вилкой дрогнула, и это не могло быть случайностью. Я почувствовала, как какой-то невидимый барьер между нами стал менее прозрачным, как будто мы уже не были просто двумя людьми за столом.

— Я спрашиваю о том, что ты чувствуешь, — его голос стал более мягким, но в нём звучала скрытая тревога. — Как твои силы... что-то меняется внутри тебя, ты чувствуешь это?

Я замерла, не зная, что ответить. Да, я чувствовала, как будто внутри меня что-то просыпается, но я не могла понять, что это. Не могла понять, что происходило со мной. Всё это время, каждый момент, когда я оставалась рядом с ним, было чем-то таким, что я не могла бы описать словами.

— Я не знаю, — сказала я, стараясь сохранить равновесие. — Что ты хочешь от меня услышать?

Рафаил слегка наклонился вперёд, его глаза стали более тёмными, и я почувствовала, как моя кожа покалывает от его взгляда.

— Ты ведь знаешь больше, чем хочешь признать, — его слова были мягкими, но в них скрывалась какая-то тяжесть, что-то невыразимое, как призрак. — Ты всегда знала. Ты всегда чувствовала это.

Я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Все, что я знала, всё, что я пыталась понять, вдруг стало угрожающим, как что-то, что просто ждало, чтобы я осознала. Я не могла понять, откуда это чувство.

— Рафаил, — сказала я, мой голос был чуть дрожащим. — Ты говоришь... ты говоришь о Ланис, не так ли?

На мгновение его лицо побледнело, и его глаза затуманились. Я заметила, как его губы слегка сжались, а взгляд опустился в тарелку, как будто он сам пытался скрыть то, что только что было сказано. Я не могла не заметить, как его тело напряглось, как если бы он внезапно ощутил что-то слишком болезненное.

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты не такая, как Ланис? — его голос стал низким, почти шёпотом. — Ты хочешь верить, что ты не станешь такой же, как она?

Я была в растерянности, но ответила всё равно. Мои слова звучали сдержанно, но в них было что-то, что я не могла скрыть:

— Я... не понимаю. Я не хочу быть как Ланис. Я хочу понять, что происходит со мной. Почему ты... почему ты так говоришь?

Он снова посмотрел в меня, и я увидела, как в его глазах что-то вспыхнуло. Что-то, что он не мог скрыть.

— Потому что я всё время вижу в тебе её, — его слова ударили, как молния. — Я вижу её в тебе, даже когда ты пытаешься быть собой. Она не ушла. Она здесь, и я не могу не видеть этого. Это... 

Всё вокруг будто замерло. Я сидела, не зная, что сказать. Я не знала, как реагировать на его слова, потому что в них была не только боль, но и что-то большее, что я не могла до конца понять.

— Я не хочу быть Ланис, Рафаил, — сказала я наконец, ощущая, как внутри меня что-то начинает рушиться. — Я не могу быть ею, я просто... просто я.

Рафаил замолчал, но его взгляд не отрывался от меня. Он знал, что сказал. И я знала, что теперь я уже не смогу забыть этих слов.

Когда я опять посмотрела на Рафаила, что-то в воздухе изменилось. Всё вокруг оставалось прежним — тишина, легкий запах пищи, поглощённый свет лампы — но в самом пространстве между нами вдруг возникло ощущение присутствия чего-то невидимого. Трудно было это объяснить. Просто... странное чувство, как будто что-то большое и невидимое наблюдает за нами.

Рафаил продолжал смотреть на меня. Я заметила, как его взгляд вдруг стал ещё более проникновенным, как будто он видел меня не только глазами, но и чем-то намного глубже.

Вдруг стол перед нами дрогнул. Легкий, почти незаметный толчок, но я почувствовала, как его сила пошла по столу, от тарелок до стаканов. Я замерла, оглянувшись вокруг, но ничего не изменилось — всё выглядело абсолютно обычным.

Я посмотрела на Рафаила, его взгляд не изменился, он как будто не заметил ничего странного.

— Ты что-то чувствуешь? — его голос был таким тихим, что я едва ли его услышала.

Я покачала головой. Кажется, я уже забыла, что хотела сказать. То чувство, которое я испытывала, напоминало... тихий шёпот. И чем больше я пыталась сосредоточиться, тем громче он становился. Звуки становились странными, как если бы кто-то невидимый стоял рядом и шептал мне что-то.

— Рафаил, это не... — я сделала шаг назад, но в тот момент воздух как будто затвердел, и я ощутила давление, которое сдавливало грудь. Моё дыхание стало тяжёлым.

Рафаил не двигался. Он сидел неподвижно, как статуя, и продолжал смотреть на меня. Но теперь его глаза были полны чего-то... другого. Печали. Грусти. И... отчаяния?

— Ты не должна бояться этого, — произнёс он вдруг, как будто знал, что происходит внутри меня. — Сила всегда будет рядом. И она будет просить что-то от тебя. То, что ты не понимаешь... но ты должна научиться принимать это.

Я сглотнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Но в тот момент стол снова затрясся, и из-за его краёв начали медленно расползаться едва заметные тени. Они как будто плели тонкие ниточки, исчезая в воздухе.

— Это не... — я не могла произнести больше ни слова, потому что комок в горле стал слишком большим. Моё тело вдруг не слушалось, и я почувствовала, как страх начинает нарастать.

Рафаил встал, не двигаясь, как если бы его тело было параллельно тому, что происходило вокруг. Он протянул руку, и сразу же воздух вокруг меня начал меняться. Он стал тяжелым, наполненным чем-то тёмным и тяжёлым.

— Это ты сейчас... — я еле могла выговорить слова, и мне казалось, что сама реальность вокруг меня начинает тускнеть, как экран телевизора, который вот-вот погаснет.

— Эйра... — его голос был едва слышен, но каждое его слово казалось странно громким в этой тишине. — Ты ведь чувствуешь это, да? Ты чувствуешь, как мир вокруг тебя... сжимается?

Я кивнула, не в силах остановить поток страха, который охватывал меня. Моё тело было в напряжении, как натянутая струна, и я чувствовала, как что-то невидимое наблюдает за мной.

— Всё будет хорошо, — тихо произнёс Рафаил, и я почувствовала, как его слова проникают в меня, как будто они были более чем просто словами. Это было почти как магия, как нечто, что открылось в его взгляде и передалось мне.

И вдруг тени вокруг нас начали исчезать, а воздух стал легче, как если бы невидимая преграда растворилась. Стол вернулся в своё обычное состояние, и странное ощущение исчезло так же быстро, как и появилось.

Рафаил снова вернулся к своей тарелке, как будто ничего не произошло. Я всё ещё стояла, сжав вилку в руке, и не могла понять, что только что случилось.

— Что это было? — я едва сдерживала дрожь в голосе.

Он спокойно продолжал есть, не поднимая взгляда.

— Это было начало... — ответил он, не скрывая, что знает что-то большее, чем я.

Я всё ещё стояла, не в силах отвести взгляд от Рафаила, и в голове бурей вертелись мысли. Что только что произошло? Почему воздух был таким плотным, а тени... почему они двигались, как живые?

Неожиданно я почувствовала, как мои руки стали тяжёлыми, как будто я не контролировала их. Сначала я не поняла, что происходит, но потом, не в силах удержаться, я взглянула на свои ладони. И в тот момент мне стало страшно.

Я смотрела на них, как на что-то чуждое, на что-то совершенно не моё. Я пыталась уловить каждую деталь — кожные линии, складки, и не могла понять... это были мои руки? Я почувствовала, как кожа на ладонях слегка покалывает, как будто что-то невидимое медленно скользит по ним.

Мои пальцы как будто двигаются сами по себе, не в такт с моими мыслями. Я не ощущала их, как раньше. Мне было настолько некомфортно в собственном теле, что на мгновение я почувствовала себя чуждой себе.

Пальцы сжались, и я увидела, как в них начинает пробиваться напряжение. Но это было не обычное напряжение — оно было странным, как если бы мои руки сжимались по чьей-то воле, а не по моей. Как будто в них была чья-то сила, чуждая мне, чуждая моей собственной воле.

Я вздрогнула, снова посмотрев на свои руки, и вдруг они начали казаться мне... не моими. Кожа выглядела неестественно бледной, линии на ладонях как будто изменялись, плавно искажаются, как если бы они не были фиксированными, а двигались. Я попыталась пошевелить пальцами, но ощущение было странным, как если бы я не могла контролировать их полностью.

— Это не я, — прошептала я, едва ли сама слыша свой голос. — Что со мной происходит?

Мои ладони начали дрожать, и я инстинктивно сжала их в кулаки. Я могла чувствовать, как что-то внутри меня меняется, как будто силы, которых я не осознавала, начали влиять на меня, подчиняя моё тело своему закону. И с каждым моментом это становилось всё сильнее.

Я поспешно подняла взгляд и встретилась глазами с Рафаилом. Он смотрел на меня, продолжая спокойно есть. Но его молчание было таким громким, что я снова почувствовала тот самый тяжелый взгляд, который я будто ощущала на себе, даже если он молчал.

Мои руки снова начали тянуться, как будто я сама не могла их сдержать. Я повернула голову, пытаясь не показывать своё внутреннее смятение, но оно с каждым моментом становилось всё сильнее. В голове был хаос, а мои руки... они казались мне чуждыми, почти враждебными.

Мне не хотелось это признавать, но я поняла, что не могу больше вернуться к прежнему состоянию. Не могу не замечать того, что происходит со мной. И чем больше я пыталась найти в себе прежнюю Эйру, тем более чуждой мне становился каждый жест.

В этот момент я снова ощутила, как давление в воздухе начинает нарастать. Это было не физическое, но такое, что заставляло меня чувствовать, что с каждым мгновением я становлюсь кем-то другим.

И с каждым мгновением я понимала — это начало чего-то большего, невообразимого. И я не была готова к тому, что это изменит меня, но я уже не могла остановить этот процесс.