Глава 10
Постояв немного на коленях возле лохани (ноги не держали после немыслимо сильного оргазма), уткнувшись лбом в плечо тяжело дышавшего Анвара, пережидая, пока сердце перестанет пытаться вырваться из груди, Корбин, проталкивая слова сквозь все еще непослушное разуму горло, заметил:
— Со мной подобное впервые. Можешь собой гордиться.
— Я ничего не делал, — улыбаясь, ответил Анвар, не скрывая довольного взгляда.
— О чем я и говорю. Не могу представить, что со мной будет, когда ты что-нибудь сделаешь... в этом направлении, — хмыкнул Корбин, поднимаясь с колен. — Вставай, я окачу тебя чистой водой, и пойдем наверх смотреть твою ногу.
— Считаешь, что она уже достаточно расслабилась? — насмешливо поинтересовался Анвар, все же подчиняясь требованию. — Вот черт, я как пьяный, — он пошатнулся, вставая в лохани в полный рост.
— Вот и ответ на твой вопрос, — улыбнулся Корбин, придерживая его за предплечье, а другой рукой зачерпывая ковшом из бадьи с подготовленной теплой водой.
Совсем скоро, укутав Анвара в простынь, он усадил его на широкий табурет, попросив подождать, пока он и сам ополоснется. Отбросив в угол к грязной Анваровой одежде и свои подштанники, Корбин влез в лохань и, стоя, быстро смыл с себя пот и следы собственной страсти.
До мансарды добрались без приключений, несмотря на то, что Анвар все еще чувствовал себя разомлевшим сверх меры. Осмотр ноги и колена занял довольно много времени. Корбин щупал, постукивал, сжимал, заставлял согнуть ногу и вытянуть носок, скрупулезно исследовал колено и в движении, и в покое, и лишь затем вынес свой вердикт:
— Руки бы тому лекарю повырывать, все равно они у него из задницы растут. Вместо того чтобы аккуратно сложить сломанные кости и зарастить магией уничтоженные участки, он просто сгреб все в кучу, как делают дети, лепя свои куличи из песка, и закрепил все сращивающей тканью. Я, конечно, справлюсь с этим, не сомневайся, — заверил Корбин посмурневшего Анвара. — Ломать придется. Не переживай, — он погладил по ноге, которую все еще держал в руках после осмотра, — ты будешь спать и ничего не почувствуешь. Только реабилитация займет много времени. Но к весне сможешь у меня бегать, как барс из Скалистого урочища. Завтра отправляемся в лес. Пойдешь со мной. Чернокорень растет только возле Жабьих озер. Так что заодно зайдем в деревню — запасы на зиму нужно увеличить. Нас ведь двое будет, — Корбин говорил так уверенно, даже не интересуясь мнением Анвара, что у того взыграло желание противоречить.
— Ты убежден, что я останусь на зиму с тобой? — вопрос прозвучал немного дерзко, но в нем не было слышно стремления настаивать на своем.
— Никуда нам друг от друга уже не деться, — мудро заметил Корбин, притягивая Анвара в объятия. — Даже если мы вдвоем попытаемся сопротивляться судьбе, она не позволит нам сделать глупость. Так что мой ответ — да, я уверен в своих словах и в том, что нам необходимо запастись теплой одеждой для тебя, мукой и всякими другими съестными припасами на зиму.
— Это хорошо, — разворачиваясь в кольце сильных рук, заметил Анвар. От его возни простыня сползла, позволяя Корбину снова любоваться гладкой кожей юношеского тела.
— Не провоцируй, — прошептал он перед тем, как завладеть с готовностью подставленными губами.
— Хочу... А то вдруг проснусь, так и не успев узнать, как это... — между поцелуями признался Анвар.
— Что «это»? — с лукавыми нотками в голосе уточнил Корбин, выпутываясь из своего куска ткани, которым он прикрыл собственную наготу после купания.
— Как... полностью принадлежать тебе и полностью владеть тобой...
Уснули они нескоро, довольные собой и друг другом, познав неимоверную глубину чувств единения, пережив ощущения, вознесшие их на вершину удовольствия.
* * *
Некоторое время ушло у Корбина на сбор требуемых трав, кореньев и всяких гадов, прыгающих и ползучих, как назвал Анвар живность, необходимую для приготовления нескольких зелий, мазей и притираний, которые вернут его ноге здоровье. Обменивая ранее сваренные Корбином зелья на необходимые им вещи в окрестных деревнях, они запасались всем, что могло помочь перезимовать в доме посреди Колокольцевого бора. Анвар не боялся оказаться отрезанным от людей непогодой и снежными заносами, потому что одновременно они избавятся и от надоевшего любопытства, которое сопровождало каждое их появление в поселениях.
В день, когда Корбин сообщил, что все уже готово для того, чтобы начать лечение, вода в лужах во дворе впервые в этом году покрылась тоненькой, как пластинка слюды, корочкой льда — зима была не за горами.
Из жизни Анвара снова, как и когда-то сразу после получения травмы, выпало целых три дня, проведенных под усыпляющими чарами, подкрепленными специальными отварами — Корбин не хотел причинять ему лишней боли, по сути, ломая неправильно сросшуюся кость ноги и вновь восстанавливая ее.
— Дня четыре ты проведешь в постели, — категоричным тоном заявил Корбин проснувшемуся Анвару. — Никакой нагрузки на колено, если не хочешь продолжить хромать.
— А как же естественные потребности?
— До уборной и лохани с водой я тебя и на руках отнесу. Так что потерпи, — протягивая кружку с остро пахнущей жидкостью, попросил Корбин. — Выпей, это прибавит тебе сил и поможет ноге быстрее окрепнуть.
— Договорились. Спасибо за то, что ты делаешь для меня, — Анвар отхлебнул из кружки и скривился. — Какое же оно противное!
— Пей и не привередничай, — посмеиваясь, подбодрил его Корбин. — Тебе еще долго придется его принимать. Пока нога полностью не восстановится.
Через несколько дней первый снег припорошил землю. Полуденное солнце растопило его, уничтожив без следа, но всякий разумный понял, что совсем скоро придут лютые морозы и снежные бури, которые в силах прогнать только весна. Корбин и Анвар, потихоньку разрабатывавший ногу, каждый день уходили в лес, собирая последние его дары — грибы и орехи. Яркие оранжево-желтые шляпки зимних огневок были видны издалека в лишенной листвы чаще, привлекая к себе внимание. Так что Анвар редко возвращался без корзинки грибов. Заодно Корбин пополнял свой запас чаги и желудей, коры с деревьев и различных корешков, используемых в зельях и снадобьях.
Хромота практически пропала, боль в колене не досаждала и появлялась лишь изредка, когда Анвар неосторожно нагружал ногу больше допустимого. В такие дни Корбин выглядел недовольным и срочно готовил специальные примочки, заставляя Анвара часами прикладывать к колену полотно, пропитанное пахнущей травами настойкой.
Зима не сделала в этом году исключения и накинулась на землю с трескучими морозами и завыванием метелей. Анвар и Корбин были вынуждены ограничить свои прогулки пробежками к сараю за дровами и к колодцу за водой. Их дни занимали хлопоты по хозяйству и долгие разговоры у печки обо всем, что приходило на ум. А ночи были полны огня страсти, ласки и нежности. Стоны удовольствия сменялись криками, вырывающимися, казалось, из самого сердца, когда они достигали вершины наслаждения.
* * *
Они уже планировали свои первые вылазки в лес после того, как окончательно сойдет снег, с каждым днем становившийся все более тяжелым от собиравшейся в нем воды, когда жизнь сделала крутой поворот.
Однажды утром Корбин проснулся с панически колотящимся в груди сердцем. Анвара рядом на постели не оказалось. Страх накатывал волной, вызывая тошноту, он холодной рукой сжимал внутренности, заставляя осознать — случилась беда. Не желая верить своему чутью, Корбин, вскочив с кровати, спустился к входной двери — чары на ней остались не потревоженными, подтверждая догадку, что Анвар не покидал дом. Корбин обошел все комнаты, уже заранее зная, что выяснит — Анвара нигде не было. Он больше не чувствовал его присутствия, не слышал биения его жизни. Лишь балтеус с кинжалом и перевязь с мечом лежали на лавке, оставленные там накануне после небольшой тренировки, которые Анвар по привычке не прекращал и зимой.
Крик... Нет — вой! Вой смертельно раненного зверя вырвался из горла Корбина, осознавшего постигшую его потерю! Анвар — его любимый Анвар, ставший смыслом жизни — вернулся в свое время или же отправился еще дальше, путешествуя в своих снах. Стены дома задрожали, покорно смирившись с участью быть превращенными в мелкие щепки под шквалом колдовской силы, готовой вот-вот вырваться на волю. Корбин кинулся прочь из помещения, продолжая криком выплескивать из себя боль, ему казалось, что все его существо объяло огнем, сжигая заживо, что сотни волчьих зубов впились в его плоть, и тысячи острых кинжалов режут его на части.
Сколько длилось безумие, рвущее мукой тело Корбина на куски, сложно сказать. Однако у судьбы на него явно были свои планы, и он не погиб, не сжег себя собственным даром и не потерял колдовскую силу, которая, будто бы, даже стала еще больше и могущественнее. Не привыкший вечно скорбеть об утраченном, Корбин тем не менее не собирался отказываться от надежды увидеться со своим Анваром. Он не знал, когда и как это произойдет, но был твердо уверен, что отыщет способ, который поможет им снова быть вместе. Не дожидаясь, когда весна полностью захватит власть и напоит лес дурманящим ароматом пробуждения к жизни, Корбин собрал в сумку самое необходимое, закрыл чарами дом и отправился к тем, кто единственные могли подсказать ему, как быть дальше — к древним, обладающим знаниями, которые копили тысячелетиями.
За возможность вернуть Анвара Корбин готов был отдать древним даже свою колдовскую силу — то, о чем они, потерявшие магию, давно мечтали.