Бог племени.

Это не королевский двор, не солнечное поселение - обычное поле, заполненное шкурами. Краски ярчайших животных, слитые с зелёным пространством. Солнечное сплетение и духи культовых индейцев, временное напряжение и полная несуразица. Если ты готов окунуться в пространство небытия, то стоит закупорить бутылку дорогого виски, и встать на путь исправления. Опустоши свою жизнь до такого момента, чтобы в голове затянулось пространство, мгновение вечности и стань долговечным аборигеном. Оставь цивилизацию и покинь этот мир живых, во благо своей истинной любви, во благо вечного небытия. Скоро вечность затянется, и момент досадного столкновения преподнесет тебе угнетающее состояние, а ты станешь Посейдоном в мире боли и крови. 

 Утренняя заря, вечно ноющие куропатки, некоторое затяжное обдувание ветра. Сонливое состояние офицера, и боль в суставах, то ли от земляного пребывания, то ли от сквозняка. Типи были достаточно тёплыми, но это не уютная квартира с распростёртым диваном и комфортом. Сейчас под тобой лишь досадно мягкое волокно, неизвестного происхождения, и грязная футболка, уже давно отражающая побои и грязь. Состояние Манобан не простое, ведь момента вчерашнего вечера вполне достаточно, чтобы хоть на миг устремить головную боль и заставить поражать всё тело. Можно ли назвать это глупым поступком, который больше похож на ребячество, либо же в сердце действительно неестественно тепло. 

 Забытые раны офицера, чувство собственного достоинства - куда важнее любви и трепета. Чувство долга и защиты перед кем-то обязует и нагнетает, заставляя пятиться назад. Вставать совершенно не хочется, зубы неистово жалят, а шея так и теребит о нужности лишних прикосновений. В голове туман, жестокая реальность, а на душе буйвол, растаскивающий просторы и моря. Пора вставать и просить боя у этого чёртового вождя, который заволок девушку в бунгало и не выпускал весь оставшийся вечер. Кто бы мог подумать, что их застанут в самый неподходящий момент, да ещё и сам царь, а не нечто отрадное.

 Она выходит из палатки, ярко протягиваясь к солнцу и издавая звуки тюленя. Кости хрустят как жареные, а шея ноет на перестрелке. Пару гибких движений, возвращающих тело в мир жестокого оскала, принимающего на себе взгляды жильцов. Их видели все, глядя на то, как сейчас её сверлят глазами. Манобан улыбается, и это единственное, что она сейчас может. Девушке не безразлично, но не в её характере показывать слабость и боль, а уж более беспокойство. Не может офицер так просто взять и приударить за принцессой, которая в свою очередь является уже чуткой наследницей всего поселения. Улыбка, взмахи рукой, и кажется новый дух, заставивший направиться прямо в центр деревни, в то самое место, где сидит вожделенец - главарь прайда. 

 У входа два черномазых с копьями, хотя раньше такого не видывалось. Да и на удивление, Лису ещё не вытурили и не убили, что скорее всего произойдет сегодня, после того как она наведается в эти покои. Они переглядываются, словно спасая себя от разъяренного духа, но ничего не удаётся, как за спиной слышится бас главаря, и Манобан впускают в царство пленных. 

 Его опочивальня куда больше и красивее, тут даже нечто похожее на кровать имеется. Авторитет виден за километр, одних только факелов, совершенно не похожих на факела достаточно. Лампы, полноценные абажуры, с которых доносится свет, и так удивительно, что это работает. Центр трона, совершенно неизвестно из чего, иногда похожий на солому, а порой и то деревянные наконечности. Мужчина сидит без своего ободочка, сводя брови домиком, а глазами сверля Лалису. И Манобан совершенно не страшно, она дико жаждет расправы с тем юношей, чтобы даже в этом мире, её авторитет превзошёл всю иноземность. За спиной стоит Дженни, всё так же невинна и красива, но сейчас она не поднимает головы, глядя лишь в пол. 

 -Привет Джен,- прерывает Манобан, в который раз допуская ошибку, и совершенно забывая о царских пристрастиях. Она совершает поклон, но лишь головой, слегка склоняя её перед вождём. Девушка ещё не перед кем не встала на колени, а уж перед умпалой - досрочно. - Как ты себя чувствуешь? 

 -Копрото нагровало дпрвио конгарто варжаоов щарын харо шуро паро ворко ынк,- мужчина суров, его слюни разлетаются по всему пространству, явно несущие за собой миллионы бактерий и ничего больше. Указательный палец так и выстреливает в Манобан, а губы требуют объяснений. И было бы досадно, если он прямо сейчас постарается отрубить эту голову, но на удивление он спокоен, хоть тон больше похож на крик, нежели доброжелательность.

 -Мы приютили тебя, не задавая лишних вопросов, а ты посмела нарушить пространство моей дочери и осквернить её,- она переводит, совершенно нехотя, но Лиса понимает, что выхода больше нет, как просто трудолюбиво прислуживать этому красавцу иноземцу,- ты должна убраться отсюда немедленно, либо кара неизбежна. 

 Смешно, и на лице выявляется детская улыбка. Все солдаты поехавшие, а особенно когда тебе грозят смертью. Кровоток расширяется, дыхание прерывает дикий гул, а сердце так и требует кровопролития. Пожалуй, Манобан сейчас единственная кто выглядит дико и жестоко, пожалуй только она - умопомрачительна, когда желание возмездия подрывает репутацию, и ты готов содрать шкуру с самого царя.

 -Я хочу драться с тем, кто думает взять в жены вашу дочь,- серьезный настрой, и яркие блики в глазах дикости. - Может это последний шанс подарить ей свободу, и если я одержу победу, вы отдадите не только её, но и ваше племя. 

 Мужчина возмутился, услышав перевод, его глаза наполнились яростью, а руки сжались в кулак. Он суров, теперь то понятно, почему вождь именно он. Пылает, чтобы уничтожить, истребить, и одного его слова было бы вполне достаточно, чтобы сейчас те самые туземцы забежали в это место и вонзили копьё прямо в сердце. Он предельно осторожен, но и его сплотившиеся морщинки не дают покоя. Манобан смешно, ведь она уверена в своих силах, а вождь прекрасно видит, как девушка настырна. 

 -Ты,- и снова этот перевод,- никогда не победишь. Сегодня на пятой луне месяца волка, состоится поединок, между тобой,- мужчина указывает пальцем на Лису, одаривая её ехидной улыбкой,- и сыном племени Коко. Тот, кто проиграет, будет отдан на съедение тиграм. 

 Жестокий смех, но не с уст вождя, смеётся Лиса, ещё больше пугая, нагнетая обстановку. "Да будет так", и мерзость, как рукой сняло. Она видит испуганный взгляд Дженни, видит эту опаску и мимолётные просьбы к собственному отцу. Сейчас не нужно просить пощады, просто доверься ей, посмотри на Лису, которая так отчаянно пытается доказать свою привязанность взглядом. Офицер активно выдыхает, приводит в норму своё психическое состояние, и мило одаривает кивком девушку, так заурядно просившую помощь. Дженная не реагирует, она лишь закрывает глаза, вскоре дав понять, что уяснила, и душа будет болеть, но не так открыто как раньше. Рука сжалась в кулак, а Манобан уже покидала типи, заполненное горячим дыханием вождя. И, пожалуй, это было опрометчиво, и совершенно необдуманно, но это единственное, что ей можно совершать, находясь вдали от дома. 

 Водный набег, уже вечереет, а значит это только одно, бой не за горами, хотя ориентации во времени совершенно нет. Что за пятая луна, а месяц волка, такое понятие только у богослужителей в церкви, не более. Атеизм - это та чакра, которой следовало бы прислушиваться Лисе, впрочем, что она и делала. Девушка в полном одиночестве засматривается вдаль, заманчивая ноги в воде. И всего пару дней назад на этом самом озере она бесилась с Дженни - глупой и очень одарённой принцессой. Улыбка не сходит с лица, прокручивая черствые и дикие моменты, ощущение полного отчаяния и бешенства. Она дико жаждет мести и свободы, но в тоже время и боится поражения, ведь шансы не всегда равны ста к одному. Её бои проходили в пользу Манобан, но это был тот мир. Мир, в котором нет вождей и принцесс, а лишь царство темени и мрака. 

 -Лалиса,- привычный и уже привязанный голос, Манобан улыбается, опрокидывая голову назад, скромно видя свою будущую принцессу. Дженная проходит к офицеру, присаживаясь на колени рядом с одичавшим телом. Её рука ложится на плечо Манобан, а голос судорожно требует покоя. - Ты уверена в своём решении? 

 -Твой английский стал намного лучше Дженни,- улыбается Лиса, игнорируя вопрос,- когда ты выучишь его в совершенстве, займусь с тобой корейским. Станешь первой иноземкой с исключительным мозгом. 

 -Лалиса, если ты проиграешь, кто будет учить меня английскому?- голос звучит бодрее начатого, а значит всё не так потеряно. 

 -Лалиса, ты вторая, кто использует полное имя,- Манобан поворачивается к девушке, заминая её руку в свою, создавая переплёт из пальцев. - Моя мать всегда использовала имя Лалиса. Помню когда я долго проводила время на улице, она на всю округу кричала "Лалиса, Лалиса Манобан, домой, а то не получишь ужин", а знаешь, что самое досадное Дженни? Я действительно бежала домой, ради самого чудного ужина на всём белом свете. Только моя мать умела создавать шедевры из обычных продуктов, и только она была способна заставить меня хоть на долю секунды открыть свой рот и впихнуть в него чудесное снадобье. 

 Церемониальное открытие, кажется душевное признание и немного детской забавы. Офицер никогда и никому не рассказывает о своём прошлом, о том бремени, когда была глупой и наивной девчушкой. Моменты взросления и судьбоносный оскал событий, который не мог заставить плакать, лишь только окутывал сердце теменью и болью. То страшное время, давно съевшее настоящую личность Лисы.

 -Твоя мать была прекрасным человеком, и думаю, она гордится тобой,- она прижимается ещё ближе, полностью растворяясь в атмосфере и доверяя Лисе. Рука не дрожит, сжимая всё крепче и крепче чужую, а губы так и требуют рассказов о будущем. - Хочу, чтобы ты вспоминала обо мне с такой же улыбкой на лице.

 -Никогда бы не подумала, что какой-то племенной красавице удастся растормошить моё сердце и чувствовать опеку над кем-то. Дженни ты чудная, и поэтому нравишься мне. 

Первое признание является неотъемлемой частью будущих отношений. И если ты проведешь его так же исключительно, как Лалиса Манобан, то вряд ли тебе выгорит путь в будущее со светлой надеждой. Потому что признаваться в симпатии, на чужестранном корейском языке, который не понимает Дженни, однозначно нахально, и совершенно бесчеловечно. 

 -Я не поняла последние слова, это же неизвестный мне язык.

 Лиса смеётся, а та самая Ким удивленно поражает её взглядом, ударяя в бок и надувая губы. Лицо, очертаное детской мимикой, заставляет Манобан остановиться и наконец, разуметься всей красотой, кажется уже своей принцессы. Её рука хватает Дженни за подбородок, и она уже притянула к себе, как палец принцессы останавливает, мягко ложась на губы офицера. Манобан огорчена, а иноземка смеётся, осознавая свою победу и успех. Сейчас ведёт она, и наверное, это единственное, в чём она так хороша, не считая конных скачек конечно. 

 -До победы нельзя, после того как выиграешь, сможешь сделать всё что пожелаешь,- она улыбается, одаривая щеку Лисы поцелуем, и мимолётно убегает, скрываясь за огромным количеством деревьев и кустарников. 

 -Знала бы ты, что я действительно пожелаю, госпожа Дженная,- Манобан протирает щеку, ярко улыбаясь и провожая девушку взглядом. Пусть это будет тайным пожеланием удачи, в секрете ото всех, пусть такое приветствие станет талисманом на будущую победу. И пусть этого пусть слишком много, но когда если не сейчас, она соберётся с духом, и наконец одержит победу над неизвестным.

 Полная луна, однако, красивое забвение, когда кровь сливается даже над небом. Пусть это станет законом жертвоприношения, и мир останется безжалостным, ощутив кровь на себе. Тот самый момент, когда ты безусловно, очутишься под чьим-то клинком, и жидкость прольётся сквозь уста. Крики, песни, взбунтовавшиеся барабаны.Огромный прочерченный круг, какой-то черной сажей, и весь окружённый людьми, больше напоминающих апостолов. Они ликуют, словно бешеные, а в кругу бегает этот лоботряс.Парень был действительно довольно спортивен, его телосложение вполне одобрено Манобан. На мужском лице вырисовывают какие-то знаки, а в руки дают копьё и клинок. Задорно наблюдать за разрисованным папуасом с голой задницей, ну как голой, она прикрыта какой-то тканью, что к лучшему. Не хотелось бы узреть его "амбиции", потому что Лису скорее стошнит, нежели она одержит победу. Она стоит в углу, которого собственно говоря, нет в круге, но достаточно того, что на неё кидаются и что-то кричат, якобы запугивая. Ей совершенно посрать на возгласы, девушка уверена в себе и активно продолжает разминать суставы, дабы прийти в форму. Оружие ей не дают, лицо не красят, да даже внешний вид, был куда обворожительнее, связанный потрёпанной футболкой и военными штанами, с черными берцами.Лиса не была в ожесточённом состояние, её ровное дыхание пребывало в норме, а голова заполнена ясными мыслями. По какой-то причине она впервые проводила борьбу с самой собой, показывая решительность и смелость. Умиротворение - лучший путь к успеху. Сейчас она как никогда справедлива и настойчива, ведь на кону стоит последнее, что она имеет в этом мире. Первое, что стало ей так дорого, и последнее, что совершенно невозможно забыть. Невзирая на общую поддержку со стороны племён, забыв о тех криках и полностью сосредоточившись на поединке, девушка уже решила ринуться вперёд, как ощутила на своей руке чьи-то пальцы. Дженни, она стояла за кругом, но решительно настояла на том, чтобы Лиса вышла к ней. Сквозь эти крики и толпу удалось сделать всё незаметно, и вот за пределами вымышленного ринга, принцесса обнимает офицера, а та в свою очередь даёт обещание шепотом. 

 -По традиции я должна сделать это,- Дженни прерывает этот контакт, и слегка пятится назад, осторожно проводя пальцами по лицу Лисы. Она делает пару мазков краской у щек, а затем ставит точку между бровей. Кажется, у них действительно принято метить людей, наверное, чтоб в дальнейшем отличать смазанные трупы. Последний поцелуй в лоб, улыбка принцессы, и Манобан заталкивают в круг. 

 Она оголена, руки только полагаются на себя, мозг сокрушительно верует и подаёт надежды. Вождь что-то бурлит, оскаливая весь момент криками толпы и этот омерзительно обезьяний вид оппонента. Он прыгает как макака, держа палки в руках, а Манобан уже решительно встаёт в стойку, дабы получше рассмотреть слабые места. Оголенное тело значительно является преимуществом, ведь удары просочатся куда чётче и сильнее. "Первым делом я должна избавиться от его оружия, либо мне будет сложно",- мысль мелькает, и она уже ощущает этот наплыв на себя. 

 Парень действительно резок и быстр, может потому первый удар копьём вперёд, Манобан пропускает и на её щеке красуется царапина. И кто бы мог подумать, что каменный наточильник способен поранить, теперь она куда серьезнее, все же не стоило так недооценивать аборигенов. Второй наплыв от парня, удары, и ещё один, а затем третий, но копьё проходит между ладоней, и моментально оказывается у Манобан. Она выхватывает его, ударяя парня ногой в живот. Столкновение не из приятных, поэтому он быстро валится на землю, что-то выкрикивая. "Один один, голубок",- снова мысли, и копьё летит за пределы круга. Ей не свойственно драться с обезоруженным, хоть в его руках и был клинок. Но, пожалуй, это слишком несправедливо, чтобы бить огромным, против ничтожества.

 Он злится, быстро поднимаясь на ноги, и уже резко подскакивая, начинает атаковать. Первый удар, она уворачивается, второе столкновение и костяшки скользят по его челюсти, а колено добивает в живот. Он падает, но она не отступает, прыгая на его ребра локтевым суставом. Красивый хруст, и уже затихшая публика. Быстрый подъём и уже сложно поверить, что он встанет, но этот ублюдок поднимается, даже не кривясь от боли. Он был бы неплохим военным, что знатно смог привлечь Манобан, но сейчас он индеец, которого нужно охомутать. Мчится быстро, как всегда, снова получает удар в лицо, но не пятится, а даёт сдачи, отпинывая ноги Лисы, что заставило упасть. Удары сильны, особенно когда эта мразь сверху, просто нескончаемо бьёт, сливаясь вместе с кровью.Лиса ощущает, и стоило ему замахнуться уже в сотый раз, как удар головой и он отлетает. Она мигом встаёт на ноги, уже полностью осознавая кровотечение в области лица, это вкусно и с собой ничего не поделать. Лиса улыбается, протирая бровь, а затем снова оскаливая парня взглядом. Весело, когда он не такой уж и олух, а она так стабильно его недооценила. В глазах образуется пламя, желание истреблять только усложняет ситуацию, и она полностью теряет контроль над собой. Манобан пылает от ярости, громко издавая рёв и накидываясь на парня.

 Вертушка, и он получает берцами по лицу, вторая и его шея хрустит, она не может проиграть, не может дать Дженни в обиду. Он уже еле дышит, чувствуя ноги Лисы на своём теле. Она безжалостно продолжает пинать бездыханное тело, выпинывая с него всю кровь, выворачивая кишки наружу. Она одержима болью чужих, одержима кровопролитием, но какого состояние, когда глаза сталкиваются с испуганным лицом Дженни, и девушка пятится назад, совершенно забывая о своей жестокости. 

 Глаза Ким наполнены ужасом, она выглядит испуганной и уже заметно, как девушку трясёт. Эта омерзительная сторона Лисы отторгла малышку, которая выглядит такой беззащитной и хрупкой. Манобан похожа на монстра, который разъяренно истребляют свою жертву, и скорее абориген сейчас она. Человек, который не знает эту черту жизни, далёк от цивилизации, у которого забрали кусок мяса и он твердо борется за него. Лису контузит, она хватается за голову и отходит буквально к краю. Голова омерзительно ломит, а сердце словно вырывается из грудной клетки, это не слезы, это обычная жидкость, которая так и чувствуется по всему телу. Она стремится поскорее покинуть это место, но какого разочарование, когда ощущение острого клинка в животе, подрывает весь спектр, и ты падаешь на колени. 

 Тот до боли избитый, истекающий кровью, он поднялся и вонзил свой осколок в изнеможенное тело офицера. Он победил, сам напоминающий труп. Она стоит на коленях, горько улыбаясь, ведь совершенно не ожидала такого накала, ей не свойственно быть проигравшей и ощущать этот толчок. Кровь стекает по губам, льется как тот ручей, заполоняя все светлые части тела. И сейчас совершенно не больно, а наоборот.Ощущения свободы пробегают мурашками по телу, теплота становится холодом, а зрачки умопомрачительно расширяются, когда перед глазами заплаканная Дженни, и горько смеющийся вождь. Люди ликуют, но в ушах тот трезвон, резко возвращающий Манобан в реальность и указывающий на проигрыш. Нет, это не сон. Она умирает с клинком в животе, офицер истекает кровью, полностью ощущая почву под собой. Сейчас её сердце постепенно замедляется, а дыхание больше похоже на обездвиженного туберкулезника, нежели спортивного офицера. Этот белый каскад, твёрдая земля, и уже вторая смерть за всю жизнь. Она обрушивается на землю, полностью наблюдая смазанную картину перед глазами. Всё расплывается, а пульс постепенно теряет контроль. Дженни, перед ней сидит та самая, которая ринулась с места и тут же окунулась в бурю слез и истерик. Она теребит Манобан по лицу, но ничего не успевает, как лишь увидеть улыбку и прочувствовать последнее шептание губ. "Прости", и это единственное, что возможно проскоблить сквозь полумрак и стертое дыхание. Это самое жуткое, и расплывчатое, когда ты на пороге смерти, и оставляешь любимую томиться в одиночестве. Закрытые глаза, потеря дыхания, сердце - уже давно забытое свои обязанности. Абсолютно изжитое тело, и холодный тембр крика молодой принцессы. Она умерла и не сдержала обещания. Она покинула этот мир, окунаясь в безысходность и потерю. Пожалуй, смерть - это наказание, за то самое деяние, которое совершить ещё никто не успел.

(Это не зе енд, так что ждите чего-то)