Часть 10
Повезло, что мой мужчина не выглядит, как двухметровый шкаф. Потому что шкаф я бы наверх не допёрла. Когда я подбежала к бессознательному телу, то услышала тяжёлое хриплое дыхание. Тело Льва на ощупь было горячее раскалённого угля, он весь пылал. Волосы прилипли к испарине на лбу, тело била крупная дрожь. Я почувствовала невероятную радость от осознания, что он жив и пришёл ко мне, но затем холодный пот прошиб уже меня от мысли, что жив мой маньяк как будто ненадолго, и если сейчас же что-то не предпринять, то он откинется в ближайшее время, оставив меня ни с чем. Допускать такое я, разумеется, не собиралась, поэтому на приливе адреналина почувствовала себя той самой горящей бабой в избе с конем. Я одним рывком перевернула тело своего похитителя, ухватила за подмышки и потянула вверх по ступеням. Руки и спину мгновенно начало ломить, всё-таки Лев оказался увесистым. Но, стиснув зубы покрепче, я упорно тащила его, ступенька за ступенькой. Глаза застилали слезы, в горле клокотала злость, на него, на себя, на чёртовы ступеньки, на то, что мы не могли встретиться нормально, как обычные люди. Голова Льва болталась, как у тряпичной куклы, и я в ужасе тянула его ещё отчаяннее. Я задыхалась, потное неподъёмное тело норовило выскользнуть из рук, и я с силой сжимала пальцы, впивала их в его плоть, оставляя синяки и ссадины, я бы всадила в него когти, если бы они у меня были. Всё, что угодно, лишь бы дотащить его к выходу. Тёмно-синий квадрат предрассветного неба над головой приближался и увеличивался, свежий воздух сквозняком обдал взмокшую от напряжения спину.
- Ну же, потерпи ещё немножечко, мой хороший, мы почти выбрались! Не бросай меня тут одну, гад!..
Вытащив практически безжизненное тело Льва я постаралась как можно аккуратнее уложить его на прохладную траву. Я почти не осознавала ничего вокруг, моё зрение сузилось до точки, сосредоточенной сейчас на одном-единственном человеке. Он всё ещё дышал, тяжело и хрипло. Мой взгляд начал безумно метаться по округе, ища что угодно, что может мне помочь. Белая стена дома, тёмный прямоугольник окна, кусты, трава, открытая дверь подвала, Лев, деревянный забор, соседний дом за забором. Я метнулась к забору и в три приёма перемахнула через него, упав на другой стороне, как мешок с картошкой. Громко залаяла собака, звякнула цепь и я метнулась прямиком к соседскому окну с ажурной занавеской и обглоданной геранью, забарабанила по стеклу ладонями. Собаку кто-то кормит, в доме кто-то есть!
- Скорую! Вызовите, пожалуйста скорую!!!
***
...Когда адреналин схлынул, я поняла, что могла бы не зарабатывать в потугах грыжу самостоятельно, а просто налегке побежать наверх и попросить у первого встречного о помощи, а там уже парочка крепких санитаров сама бы могла вытащить тело Льва на поверхность. Меня мало заботило, как бы я объяснила жилое помещение в подвале дома. Мало ли чем влюблённые пары занимаются у себя на участке.
Влюблённые пары... Было как-то странно и самонадеянно так думать про наши отношения. Я не понимала собственных чувств, не знала о его чувствах, нас связывало только моё похищение, я даже его полное имя не смогла сказать врачу скорой помощи, а сейчас, когда он, обколотый жаропонижающим, лежал на диване в доме, мне следовало бы пойти на все четыре стороны, например, на свою старую съёмную квартиру. Но обратно не тянуло. Совсем. Там меня ждало огромное пустое НИЧЕГО. Дурное прошлое, бессмысленное настоящее и бесцельное будущее. Вновь вернуться к выживанию, к своей неказистой ободранной жизни. Но если я на свободе уже не буду ему нужна? Тогда выбора у меня не останется...
Сгорбившись, я сидела на стуле, придвинутом к дивану. Серый тусклый рассвет проникал в окна, освещая до зевоты унылую, спартанскую обстановку. Истинная комната холостяка. Жалюзи вместо штор, голые полы, минимум обстановки. Моя комната под землёй показалась мне образцом уюта по сравнению с этой пещерой. Все вокруг было безликим, глазу не за что зацепиться, ни одной фотографии, ни одного лишнего предмета, только минималистичная мебель и блёклые оттенки. Как будто тут и не жил никто толком. Я даже не смогла найти плед, чтобы укрыть больного, поэтому пришлось взять с вешалки у входа пальто и куртку, и накрыть ими. Хоть бы носок дырявый где промелькнул...
Лев дышал гораздо свободнее, хрипы ушли, лоб был мокрый и холодный. Я встала на поиски крана с водой и полотенца, чтобы его обтереть. Кухня ничем не уступала гостиной в плане безликости. Универсальный гарнитур невнятного цвета и пустые поверхности, благо, на ручке духовки болталось вафельное, по запаху чистое, полотенце. Я быстро вернулась и обтерла смоченным водой концом лицо и шею мужчины. Затем вытерла влагу сухим концом, и положила свою ладонь ему на щёку. Было уже не страшно, что он умрёт, скорее, накопившийся за весь день стресс давал о себе знать. Я почти не ела, мало пила, много нервничала, не ходила в туалет, не принимала душ, тащила взрослого мужика в несознанке несколько метров вверх по лестнице, свалилась с забора, безбожно сильно пнула несчастную собаку, которая просто охраняла свой дом... Причин разрыдаться было предостаточно, но я просто уткнулась глазами в мокрый край полотенца и замерла. Что же будет дальше...
Сидеть становилось всё неудобнее, поясница и плечи сильно затекли, голод по мере отступления стресса нарастал, накопившаяся усталость давила на позвоночник со страшной силой. Поглядев на спокойно сопящего Льва, я поплелась искать туалет и ванную. Думаю, он будет не сильно против, что я без спроса воспользуюсь его домом, как своим. А даже если и против - плевать, я слишком устала, чтобы искать компромиссы.
Я долго сидела на толчке, стараясь расслабиться и очистить голову от ненужных мыслей, затем в душе смывала свой и чужой пот, пыль и грязь с тела, зелёные полосы травы с коленей. Из многочисленных ссадин начала сочиться кровь, руки и пальцы болели от перенапряжения. В зеркало я старалась не смотреть, вслепую обтёрлась единственным банным полотенцем, висящим на крючке, и, в чём мать родила, вышла обратно. В комнате было прохладно, но одеваться в измазанную одежду не хотелось, а других альтернатив я не видела. И так сойдёт.
Сидя перед открытой дверцей холодильника я откусывала поочерёдно от батона и бруска сыра, запивая всё это молоком прямо из пакета, сил сделать нормальный человеческий бутерброд не было. Блуждающий по кухне взгляд выхватил висящую на спинке стула толстовку. Я на четвереньках подползла и стянула её со стула, тёплая трикотажная ткань укрыла успевшую покрыться мурашками кожу. Я натянула капюшон, и стало ещё теплее. Толстовка доходила мне до середины бёдер и пахла Львом.
Не выпуская пачку молока из рук я пошла обратно к дивану. Не знаю, почему так вцепилась в неё, наверное, мне казалось, что если отпущу, то начну натурально тонуть в воздухе. Так и сидела с молоком в руках на стуле у дивана, глядя на мирно спящего мужчину, похитившего меня и спасённого мной же.
В таком положении я умудрилась задремать. Разбудило ощущение, что молоко выскальзывало из руки, но не вниз под силой тяжести, а куда-то в сторону. Я рефлекторно ухватилась за беглянку, сжимая пальцы. Пальцы отозвались ноющей болью. Разлепив глаза я увидела, что Лев проснулся и тянул упаковку на себя.
- Проснулся? - мой монотонный хриплый голос звучал чуждо.
- Д-да...
- Пить хочешь?
Молчаливый кивок. Я придвинулась поближе и помогла ему сделать несколько больших глотков из пакета. Тонкая белая струйка сорвалась с уголка губ, и я мягко оттёрла её с его подбородка. Лев не сводил с меня глаз, наверное, даже моргать боялся, вдруг я сорвусь и выбегу с криками на улицу. Идиот.
Его губы покрылись сухой коркой, под глазами залегли глубокие тени, все лицо осунулось, на подбородке темнела щетина. Я знала, что выглядела сейчас не намного лучше.
- Т-ты ещё з-здесь...
- Как видишь.
- П-почему?
- Ебанутая потому что. Примерно как ты.
Глаза Льва округлились. Он приоткрыл рот, потом закрыл, потом откинулся на диванную подушку и слабо улыбнулся.
- П-повезло...
Шутник ебучий. Хотелось кричать на него, топать ногами, бросать предметы, бить кулаками, но сил не было. И предметов в комнате тоже.
- Как ты тут вообще живёшь? Я даже плед не смогла найти.
- У м-меня нет п-пледа. Я к-куплю, если х-хочешь.
- Хочу. И полотенца нормальные купи, побольше. На окна нужны занавески, а то как в больнице какой-то. И ковер на пол, доски ледяные, у меня ноги замерзли.
- Х-хорошо, всё к-куплю. Иди к-ко мне, ты м-мёрзнешь...
Он приглашающе откинул полу пальто. Я забралась под "крылышко" и прижалась к его груди.
- И чайник купи, электрический, я не нашла. И чашки парные, - продолжала бубнить я, уткнувшись в его шею. - Кресло и торшер, чтоб был уютный уголок для чтения. И полки. На кухне нихрена нет, как ты вообще готовишь?! В ванную тоже коврик нужен...
Лев гладил меня по спине. К глазам подступили слезы, оказывается, всё это время они были во мне, просто заблудились, но сейчас от тепла и ласки нашли выход. Я разрыдалась. Горько, громко, некрасиво. Со слюнями и соплями. Я задыхалась, кричала, всхлипывала, беззвучные стоны сменялись громкими подвываниями, я сжимала и тянула ворот его футболки, безбожно его растягивая, а Лев только крепче прижимал меня к себе, молча баюкал в руках, как маленькую.
Когда я начала успокаиваться, он бережно перевернул меня на спину и начал аккуратно вытирать мокрые от слёз щеки. Нос немилосердно заложило, хотелось высморкаться, но в этом блядском доме, я уверена, не было ни единой салфетки.
- П-почему всё так вышло? - от долгого рёва я сама слегка заикалась. - Зачем ты меня похитил? Я н-ничего о тебе не знаю, тебя действительно зовут Лев или это твоё сценическо-маньячное имя?
- М-меня и п-правда зовут Лев. С-сейчас это м-моё н-настоящее имя.
- Раньше было другое?
Лев понуро молчал. И тут я взбесилась. Слезы моментально высохли, уступив место распирающей жгучей злости. Ах ты ж сраный-драный футфетешист-маньяк-заика! Ты, ебтвоюмать, своими больными выкидонами довёл меня до натуральной истерики, я такого страху за эти сутки натерпелась, чуть не поседела раньше времени, а ты решил снова отмолчаться?! Не в мою смену, чувак! Я из тебя всю душу вытрясу!
Я взяла его за грудки и сделала самое страшное хмурое лицо, на которое была сейчас способна.
- Послушай меня сюда, шпион вонючий. Либо ты мне сейчас же всё рассказываешь, либо я ухожу от тебя нахрен, но перед этим изобью тебя... сука, тут нихрена нет, в этой блядской комнате! Этим сраным стулом изобью, ты понял меня?!
Лев посмотрел на мое перекошенное от злости лицо, будто обдумывая что-то, и кротко кивнул.