Часть 9
Меня разбудило мягкое прикосновение к бедру. Я даже сначала не поняла, открыла ли на самом деле глаза, потому что вокруг стояла непроглядная темнота. И в этой самой темноте кто-то трогал мою ногу. Под задницей чувствовался привычный матрас, значит я всё ещё находилась в подвале. Обычно на ночь, на дальней от кровати стене оставалась гореть тонкая тусклая гирлянда, выпрошенная у Льва под честное-пионерское, но сейчас комната была полностью погружена во тьму, кто-то выключил свет и гладил меня через ткань покрывала.
- Л-лев, это ты?!
- Да.
Я узнала голос и немного успокоилась. Последнее, что я помнила, это как Лев аккуратно поднял мое дрожащее тело с пола и опустил на простыни, затем бережно накрыл одеялом, убрал волосы с лица. Его собственное лицо запомнилось нечётким, моё сознание уплывало, отключая утомившееся от перестимуляции тело от действительности.
- Зачем свет выключил? Уже утро?
- Т-ш-ш-ш, т-тише... П-просто р-расслабься...
Я решила последовать его совету и расслабилась. Думаю, если бы я начала сопротивляться, то Лев бы остановился, но сопротивляться не хотелось, нежные поглаживания, мягкие прикосновения губ вслепую к плечам, шее, щекам, уголкам губ были невероятно приятными. Из-за темноты казалось, что меня касается не человек, а сама тьма, тёплая, даже горячая, дрожащая, обволакивающая, ласковая, задыхающаяся тьма с низким бархатным, чуть заикающимся голосом. Одеяло теперь было откинуто в сторону, по всему моему телу непрерывно скользили ладони, словно в попытке отыскать каждую выемку и выпуклость. Из-за темноты чувства обострились, моя кожа легонько подрагивала от малейшего касания, от влажных звуков поцелуев и тёплого дыхания тонкие нервные волоски на затылке ставали дыбом. Робкие поцелуи в губы были почти по-детски неловкими, но странным образом будили стаи трепещущих бабочек в животе. Я была почти готова поверить, будто это мой первый настоящий раз с парнем.
Невидимые руки стянули с меня футболку и трусики, губы и язык проложили цепочку обжигающих следов от шеи к груди, накрыли собой напряжённый сосок, пальцы нежно массировали грудь, затем скользнули между моих ног и начали аккуратно поглаживать мокрые складки внизу. Никто из нас больше не проронил ни слова, но когда я мягко направила его пальцы к нужной точке и начала стонать, подмахивая бёдрами, он понял всё без слов, инстинктивно ловя нужный моему телу ритм.
Мои собственные руки не находили себе места, беспорядочно метались по мужским плечам, спине, затылку, в итоге я просто запустила пальцы в волосы Льва, слегка сжимая пряди, от чего похититель что-то неразборчиво и одобрительно промычал, впрочем, ни на секунду не отрываясь от груди. Наши тела были плотно прижаты друг к другу, твёрдый, как камень, член крепко вжимался в мое бедро и напористо потирался об него. Я была почти уверена, что утром увижу там синяк весьма интересной формы.
Он терпеливо ласкал меня, столько, сколько мне было необходимо, и даже больше, столько, сколько никто и никогда не ласкал до него, его крепкие пальцы потирали чувствительное местечко, нестерпимо хотелось начать насаживаться на них, но он удерживал мое вздрагивающее тело и мягко возвращал его обратно.
Я почти захныкала.
- Внутри... поласкай тоже...
Я не узнала свой голос, настолько жалобно он сейчас звучал. Я готова была умолять его вставить в меня хоть что-нибудь, лишь бы заполнить тянущую пустоту внутри, унять болезненные спазмы возбуждения. Лев подтянулся наверх, слепо прижимая свой рот к моему. Его пальцы проникли внутрь и я громко застонала прямо ему в губы. Меня выгнуло дугой, бёдра бесконтрольно рванулись вперед. Я кончила, едва его пальцы заполнили моё лоно.
Он медленно вытащил их из меня, накрыл моё дрожащее тело своим, его слепые поцелуи порхали по моему лицу, по закрытым векам. Напряжённый член похитителя настойчиво толкался между бёдер, и я охотно раздвинула ноги, давая ему возможность проникнуть как можно глубже. С каждым судорожным толчком в меня будто проникало физическое воплощение мрака, умом я понимала, что это похоже на нездоровое извращение, но получала невероятное будоражащее удовольствие от своей фантазии. Киска была мягкая, мокрая и податливая, член заполнял её до краев. Я в эйфории слушала прерывистое дыхание Льва, его сбивчивое бормотание про то, как это невероятно, какая я восхитительная, прекрасная, потрясающая, какая у меня волшебная киска, как он хочет трахать меня сутками, как он счастлив, что наконец может это сделать. Это не казалось мерзким или противным, наоборот, ещё больше возбуждало, хотелось крутить задницей и мяукать, как блудливая кошка, сжимать его член внутри, слышать его стоны ещё больше, громче, слаще. Звуки шлепков, скрип кровати, наши крики в унисон заполнили черноту комнаты, окружили и растворили в себе, и я была важной неотъемлемой частью этой порочной тьмы.
Лев внезапно вынул член, и я едва не закричала на него, но он быстро перевернул меня на живот и снова вогнал ствол до упора, пригвоздив мои бедра к кровати. Его горячее дыхание обжигало ухо.
- Ты т-такая сладкая... т-такая мягкая, - сбивчивый хриплый голос проникал в голову и щекотал мозг, как пузырьки шампанского. Я чувствовала себя опьяненной его сладким шепотом. - Т-тебе хорошо?
Я почти не соображала, но простонала что-то согласное в подушку.
- Моя, ты вся моя, боже... эта киска н-невероятна, такая тугая, и твой голос, н-настоящий, не как тогда... п-постони для меня ещё, кончи т-только для меня!
Его последние слова отозвались смутным ощущением, но между ног, в самой моей сердцевине уже начала зарождаться невероятной силы вспышка. В глазах заплясали искры, тело прошил разряд тока, я распадалась на части и собиралась в единое заново, пульсируя всем телом вслед за содроганием его члена внутри, мое тело омывали расходящиеся по телу, как круги по воде, волны восхитительного удовольствия. Тело Льва показалось мне раскалённым, когда они навалился на меня в последнем рывке. Чувствовать его вес на себе было успокаивающе. Произошедшее сильно расслабило тело, и я начала снова проваливаться в сон, неожиданно для себя самой надеясь, что в этот раз мы можем проснуться уже рядом друг с другом.
***
Лев не принёс завтрак. А затем не принёс обед. Время ужина также было безвозвратно упущено. Часы в читалке показывали восемь вечера, а надежда, что мой похититель вернётся, истончалась и таяла прямо на глазах. Такого никогда раньше не случалось, он мог задержаться максимум на час, но это всегда было в рамках форс-мажора, и в извинение он долго и бережно вылизывал мне ноги, как провинившийся песик. Сейчас я уже готова была простить ему всё на свете без отработок языком, лишь бы в замке зашуршал заветный ключ.
Я пока ещё успешно сдерживала позывы организма "по-большому", но вот "по-маленькому" меня припирало уже с утра. Припирало настолько, что в районе несбывшегося обеда я не выдержала. С почти виртуозной ловкостью я пописала в пустую бутылку из-под воды, закурив после этого плотно крышку и поставив её на максимально возможном расстоянии от кровати. Запах не особо просачивался, но стрессовая ситуация, а также жёлтый отблеск жидкости в дальнем углу подбрасывали в мозг картинки, как я, спустя примерно неделю взаперти, пью собственную мочу и безнадежно сру в тот самый уголок, дыша через смоченный слюной платок. Хотя кого я обманываю, я бы не продержалась целую неделю.
Что могло случится там наверху? Прошлая ночь была потрясающей, фантастической, ни мне, ни, надеюсь, ему не на что было жаловаться. Я изо всех сил гнала от себя мысль, что Лев мог оказаться насквозь больным психопатом, и его просто пёрло от такой длительной и романтичной подготовки к сексу, а добившись желаемого он потерял ко мне всякий интерес и приступил к плану, в котором я должна была умереть от голода и жажды в собственных экскрементах, после чего он меня прикопает под ближайшим кустом смородины в огороде, отмоет подвал и найдёт себе следующую жертву. Нет, пока я не была готова к подобным мыслям, я уже не могла представить своего такого славного и страстного маньяка-заику в роли поехавшего садиста, и решила держаться за свои жалкие иллюзии о взаимной с ним симпатии до последнего. Я - образцовая жертва похищения, а он - образцовый похититель, нам не о чем конфликтовать, нас все устраивает!
А может, с ним что-то случилось?! Вдруг он спускался ко мне вниз, споткнулся, покатился по лестнице и сломал себе шею? И сейчас его уже давно остывшее тело лежит в паре сантиметров от двери снаружи? Если так, то мое остывшее тело спустя некоторое время будет лежать не так уж далеко от первого.
Внезапно вспомнилось, какой горячей вчера была его кожа. В запале мне показалось, что Лев горел от страсти, а если это была температура? И сейчас он там, наверху, помирает от банальной простуды, а я тут, голодая, ссу в сраную бутылку! Ну какого лешего он решил начать наши "отношения" именно так, умник долбанный?! Если бы всё пошло иным, более традиционным путём, то я могла бы сейчас быть с ним рядом, сварить каши, дать парацетамол, налить чай, почитать вслух... и поесть, я могла бы поесть и сходить в туалет, как нормальный человек. У нас могло бы получиться стать парой, да, не без странностей, но мы бы были как настоящая всамделишная пара...
Все эти размышления жужжали в голове, словно пчелиный рой, живот сводило, как если бы я не попадала ни к кому в заточение, а жила бы свою старую привычную нищую полуголодную жизнь. Оказывается, я быстро отвыкла от чувства сосущей пустоты в желудке, оно вызывало болезненные, но сросшиеся с моей сущностью воспоминания о продавленном раскладном диване на съёмной квартире, вонючих протухших банках соседки в общем холодильнике, дырявых китайских кроссовках, в которых после дождей хлюпало при ходьбе, и о больной от долгого стояния за прилавком или тяжёлой сумки курьера за плечами спине. Катастрофически мало приятных воспоминаний, считай почти нет. Только валентинка от незнакомца в 11 классе и конфетки от девушки-библиотекаря в канун прошлого Нового года. Потрясающе жалкая жизнь, и, потенциально, такой же феерически жалкий конец...
В раздумьях я отсчитывала час за часом, время шло, в запасе лежал лишь пакетик орехов и плитка шоколада, оставшуюся воду я берегла, да и бутылочка в углу была не резиновой.
Не помню, как уснула, а когда проснулась, время в книжке показывало 4:34 утра. Перевернувшись на другой бок я увидела, что дверь открыта.
На пороге лежал Лев.