Глава 59.
Память – удивительная вещь. Страшно даже представить, как бы жил человек без неё. Наверное, это было бы невозможно. Но существуют люди, у которых эта функция даёт сбой. Причины могут быть разными: тяжёлые болезни, серьёзные травмы…
То, что Мустафа выжил, – настоящая милость Всевышнего. После таких повреждений большинство людей не остаётся в живых. Но случилось то, чего я никак не ожидала: любимый забыл многое из своей прошлой жизни. Даже меня… и Айлу…
Тот день, когда я осознала, что Мустафа больше не помнит меня, стал для меня настоящим испытанием. Моё сердце сжалось так сильно, что я не смогла произнести вслух самых важных слов - сказать ему, что я его жена. Горло сдавил ком, и я, не в силах сдержаться, выбежала в пустынный больничный коридор, где наконец дала волю слезам.
"Как он мог забыть именно меня? - терзал меня навязчивый вопрос. - Значит, его чувства ко мне не были так сильны, как я думала?"
Разумом я прекрасно понимала - Мустафа не виноват в потере памяти. Но в глубине души, помимо воли, росла горькая обида. Я вела себя как напуганный ребёнок, забыв в эмоциональном угаре самое главное - ведь Мустафа выжил, он снова дышит, его сердце бьётся! Это чудо затмевало все остальные переживания, но в тот момент я, ослеплённая болью, не могла этого понять.
После меня в палату зашёл Ибрахим, и Мустафа удивился, каким взрослым стал его сын.
Оказалось, из памяти мужа стёрлись все те годы, когда в его жизни появилась я. Хорошо хоть он помнил, что его первая жена умерла – иначе ему пришлось бы заново пережить эту потерю…
Когда к нему зашла Айше, он узнал жену брата.
— А где Селим? — с возмущением спросил Мустафа. — Почему брат меня не навещает?
Айше, так же, как и я, вышла из палаты со слезами на глазах.
— Залина, Мустафа забыл о предательстве Селима, — с горечью произнесла женщина, с трудом осознавая эту жестокую иронию судьбы. - Теперь ему снова предстоит пережить удар от собственного брата...
Внезапная волна жалости нахлынула на меня, вытесняя прежнюю обиду.
"Как я могла злиться на него? Какая же я эгоистка! - укоряла я себя. - Пока я ною о забытых чувствах, мой муж вынужден заново проходить через всё то зло, которое мы уже пережили когда-то..."
На следующий день мы отправились в больницу вместе с Ахметом, Ибрахимом и Айлой. Дорога казалась непривычно долгой, а в салоне машины витало напряженное молчание.
Я осторожно погладила дочь по волосам и мягко объяснила:
— Милая, твой папа сейчас... он временно забыл некоторые моменты нашей жизни.
Айла понимающе кивнула, стараясь казаться взрослее своих лет.
Ахмет, следя за дорогой, добавил ободряющим тоном:
— Врачи уверяют, что это временное состояние. Мустафа обязательно вспомнит тебя, Айла.
Дочка вдруг встревожилась и спросила:
— Мама, а тебя папа помнит?
Я покачала головой:
— Нет, крошка.
— А тебя, дядя? — обратилась она к Ахмету.
Тот пожал плечами, не отрывая глаз от дороги:
— Не знаю, я еще не навещал его после происшествия. Врачи сказали, что слишком много посетителей за день — это лишняя нагрузка.
— А тебя, Ибрахим, папа забыл? — не унималась Айла.
Подросток тихо ответил:
— Нет, меня помнит...
Девочка обиженно поджала губы:
— А почему меня забыл?
Ибрахим вздохнул:
— Не знаю... Лучше бы тебя помнил, а не меня...
Я мягко перебила его:
— Не говори так. Главное, что отец жив и помнит хотя бы кого-то. Если он узнал тебя и других своих родственников, значит, обязательно вспомнит и нас с Айлой.
Ахмет заключил:
— Ин ша Аллах!
Как раз в этот момент мы подъехали к больничному корпусу.
Мустафа сидел на больничной кровати, сосредоточенно управляясь с ложкой. Перед ним стоял поднос с обедом - на первое прозрачный бульон, на второе картофельное пюре с отварной курицей. Когда мы с Айлой и Ибрахимом вошли в палату, его лицо озарилось удивленным интересом.
— Ибрахим, сынок! — радостно воскликнул он, протягивая руки к подростку. — Как же я счастлив тебя видеть!
Сын поспешил обнять отца, в то время как Айла, нахмурив бровки, вопросительно посмотрела на меня.
— Мама, он что, притворяется? — прошептала она, сжимая мою руку. — Как тот плохой дядя Селим?
— Нет, родная, конечно же нет! — поспешила я успокоить дочь. — Он совсем не виноват... Ты же помнишь, через что пришлось пройти твоему отцу?
Айла глубоко вздохнула, кивнула и, смирившись с ситуацией, устроилась на маленьком больничном диванчике. Я присела рядом, с горькой тоской наблюдая, как отец и сын оживленно беседуют.
— Не могу поверить, как ты вырос, — раз за разом оглядывал Ибрахима Мустафа. — Похоже, я пробыл в коме лет пять, не меньше.
— Нет, папа, намного меньше, — осторожно начал подросток, переминаясь с ноги на ногу. — Просто... за это время столько всего произошло...
— Скажи, а почему Селим не приходит? — внезапно спросил муж, и мое сердце сжалось. — Или врачи его тоже не пускают?
Честный по натуре Ибрахим растерянно посмотрел на меня, ища поддержки. Бедный мальчик не знал, как сказать отцу страшную правду.
— Селим... он заболел, — вступила я, подходя к кровати. — Сейчас он не может прийти сюда...
В какой-то степени это действительно была правда — мой деверь до сих пор находился в больнице. Хотя мне и удалось доказать, что его рассудок не пострадал от травмы, физические последствия оказались серьезными. Селиму предстояло долгое восстановление, и даже в лучшем случае он, вероятно, навсегда останется инвалидом.
— Доктор, а что с ним? — взволнованно спросил Мустафа, обращаясь ко мне.
— Упал... — я поморщилась, чувствуя горечь от собственной лжи и от того, что мой муж называет меня доктором. — Не переживайте, там ничего страшного не случилось.
— Мама, а почему папа... — начала Айла, но я тут же перебила её, строго посмотрев в глаза.
— Мы же договорились!
Мустафа, словно только сейчас заметил ребёнка, с раздражением бросил на неё взгляд.
— Это ваш ребёнок?
Я молча кивнула.
— Разве нельзя было оставить её с отцом?
— Он болеет... — ответила я уклончиво.
Настроение Мустафы явно испортилось, но я не понимала причины.
— Долго я ещё здесь пробуду? — спросил он раздражённо.
Я не успела ответить — дверь распахнулась, и в палату вошёл Ахмет в сопровождении лечащего врача.
— Ассаляму алейкум! — радостно воскликнул дагестанец, обращаясь к моему мужу. — Как же я рад тебя видеть!
— Ва алейкум ассалям! — только и успел произнести Мустафа, прежде чем оказался в крепких объятиях друга.
— Наверное, ты меня не помнишь? — с лёгкой усмешкой спросил Ахмет, внимательно глядя на турка.
— Как это не помню?! — рассмеялся Мустафа. — Мой друг с Дагестана! Ахмет!
Моё сердце сжалось от несправедливости. Он помнил всех — кроме меня и Айлы. Не в силах больше это терпеть, я взяла дочь за руку и тихо вышла в коридор.
Через десять минут в коридор, смеясь, вышли Ахмет и Ибрахим. Мы с Айлой сидели на диванчике в подавленном настроении. Дочка только что высказала мне свои обиды на отца, а я в очередной раз объяснила ей, что "папа не виноват", хотя сама испытывала похожие чувства.
Мустафа помнит даже друга, но забыл жену и дочь!
— Что это вы такие кислые? — весело спросил Ахмет, подхватывая Айлу на руки. — Что-то случилось?
— Завидуют нам, обе! — с ухмылкой опустился рядом со мной пасынок.
— Вы что, издеваетесь? — возмущённо посмотрела я на Ибрахима.
— Вот твоя Света тебя забудет, и мы с мамой тоже посмеёмся, — надула губки Айла.
Ахмет громко рассмеялся, а следом за ним и Ибрахим.
— Залина, не сердись, — поспешно начал Ахмет, заметив моё состояние. — Ты просто не слышала, что Мустафа сказал, когда вы вышли.
— А что он сказал? — напряглась я.
— Сожалел, что ты замужем, — хихикнул Ибрахим. — Думал, что Айла твоя дочка, но забыл, что и его тоже. Поэтому хмурился, раздражался. Ревность...
Мои щёки вспыхнули от смущения.
— И что вы ему ответили?
— Правду, — усмехнулся Ахмет. — "Проснись, дурак, это же твоя жена и дочка!"
— Залина, жаль, ты не видела лицо отца, — едва сдерживая смех, добавил Ибрахим. — Кстати, он вас ждёт.
Мне не пришлось повторять это дважды. Схватив дочь за руку, я почти ворвалась в палату к мужу.
Слёзы текли по моим щекам, а Мустафа с любопытством смотрел на нас. Он сидел на кровати — вставать ему было ещё тяжело.
— Айла, — произнёс он имя дочери, словно впервые его слыша. — Какая ты красавица! Я счастлив, что именно ты моя доченька...
— Папа! — зарыдала малышка и бросилась в объятия отца.
Мустафа слегка поморщился от боли — его раны ещё не зажили, — но вслух не пожаловался. Он внимательно разглядывал лицо Айлы, явно пытаясь вспомнить её. Дочка прижалась к нему, крепко обняв. Мустафа протянул ко мне руку, и я вложила в его ладонь свою. Его тёплые пальцы бережно сжали мои.
— Залина... моя жена, — он изучал моё лицо, не скрывая интереса. — Как я мог забыть такую красавицу? Прости меня, мне так стыдно...
— Ты ни в чём не виноват, — слёзы катились по моим щекам. — Главное, что сейчас ты с нами... Я так боялась тебя потерять!
Мы просидели так, не замечая времени - эти драгоценные мгновения навсегда останутся в моей памяти.
— Я обязательно вас вспомню, — повторял Мустафа, глядя то на меня, то на притихшую в его объятиях Айлу. — Главное, что сейчас мы вместе. — Его голос звучал твёрдо, но в глазах читалась мучительная тревога человека, отчаянно пытающегося собрать рассыпавшиеся осколки памяти.
Он сжимал наши руки так, словно боялся, что мы исчезнем, если он ослабит хватку хоть на мгновение. Айла, утомлённая переживаниями, начала дремать у него на груди, а я просто смотрела на мужа, отмечая каждую знакомую черточку его лица, каждую морщинку у глаз, которые сейчас смотрели на меня с такой новой, трогательной нежностью.
Самым тяжелым для меня стал момент, когда пришлось рассказать о поступке Селима.
На следующий день мы с Ибрахимом, Ахметом, Айше и Айлой пришли в больницу. Мустафа слушал наш рассказ о произошедшем, не проронив ни слова. Его взгляд с удивлением переходил с одного на другого, а на лице появилось горькое выражение, когда он узнал, кто был виновником наших бед.
— Как Селим мог так поступить с нами?! — повторил он несколько раз, словно не веря услышанному.
— Деньги всему виной, — тихо ответила Айше. — Он влез в долги, промотал всё имущество…
— Я бы дал ему любую сумму! — воскликнул муж, волнуясь. — Почему он не сказал мне о своих проблемах?
— Для него убить брата оказалось легче, чем признать, что без тебя он — ничто, — мрачно пояснил Ахмет.
— А где сейчас Селим?
— В этой же больнице, — тихо произнёс Ибрахим. — Я бросил в него нож… Не слишком удачно для него.
— Ого! — Мустафа удивлённо посмотрел на сына. — Молодец! Достойный бросок — Селим это заслужил.
Позже к нему привели Мехмета, но Мустафа его не вспомнил. Айла с облегчением вздохнула, увидев, что отец не узнаёт племянника.
Мою мать и других родственников он тоже забыл, зато Лиду и Свету узнал сразу. Когда же он услышал о свадьбе Ахмета с нашей работницей, на его лице вновь отразилось изумление. Однако он искренне поздравил влюблённых, пожелав им счастья и всех благ в этом мире.
Когда Мустафа смог самостоятельно ходить, он попросил встречи с Селимом. Врачи сперва отказывались, придумывая разные причины. Но в итоге из-за настырность мужа дали своё согласие. Только меня пустили сопровождать мужа, хотя Ахмет и Ибрахим просились пойти с Мустафой.
- Ни в коем случае! - категорически был против врач. - Вы ещё там драку устроите, а нам за это отвечать!
Когда мы вошли в палату к Селиму, он уже сидел, напряжённо глядя в сторону двери. Очевидно, его предупредили о нашем визите – его трясло от волнения, а одной рукой он был прикован к кушетке.
— Добрый день, брат! — сразу же выпалил Селим, увидев Мустафу.
Мой муж поморщился, будто от резкой боли, но промолчал. Он медленно подошёл ближе, и Селим невольно сжался, ожидая удара.
— Только без драк, — взмолилась я, хватая Мустафу за рукав. — Пожалуйста!
Но было уже поздно.
Несмотря на свои раны, Мустафа резко замахнулся и со всей силы ударил Селима в лицо. Второй удар, третий…
В палату ворвались врач и охранники. Они обхватили Мустафу со всех сторон и оттащили от избитого.
— Ваши раны! — кричал доктор, пытаясь удержать его. — Вы что, снова хотите в кому впасть?!
Селим, красный и опухший, с ужасом смотрел на Мустафу, с трудом выговаривая:
— Не ожидал…
— Чего ты не ожидал?! — взревел муж. — Думал, я пришёл мириться?! Ладно, меня ты пытался убить, но жену… детей! Не смей называть меня братом! Теперь у тебя его нет! Я ещё вернусь… Дай только окрепнуть.
Охранники вытолкали Мустафу в коридор и повели обратно в палату. Я вышла следом, едва чувствуя под собой ноги.
— Залина! — вдруг крикнул мне вслед Селим.
Я обернулась.
— Что тебе?
Он вытер кровь с губ и вдруг усмехнулся:
— И как тебе живётся с мужем, который даже не помнит, кто ты?
Внутри у меня что-то оборвалось. Откуда он мог об этом узнать?
— Селим... Мой муж, возможно, пока что не помнит, кто я, — шагнула я к двери, — но, судя по твоему избитому лицу, он точно знает, кто ты. Предатель! Мустафа ещё вспомнит меня, а вот твой поступок вся Турция тебе не простит!