Глава 56 .
Мне трудно вспомнить первые часы в Стамбуле — слишком много событий, слишком сильные эмоции.
Нас тепло встретили многочисленные родственники — и со стороны мужа, и с моей. Сколько было слёз и объятий! Вездесущие журналисты снимали нас со всех сторон, стараясь не упустить ни одного яркого кадра. Казалось, будто снимают кино, а мы с Айлой, Ибрахимом и Барби — главные герои.
Рядом стояли Зайнаб, братья, сёстры, тёти, дяди, Света, Лида, наши охранники, сотрудники отеля, многочисленные родственники Мустафы и даже мои. Они прилетели с Дагестана чтобы поддержать меня.
Даже Айше, прижимавшая к груди сына, вместе с няней Ямур держались немного в стороне от остальных. В их сдержанных позах читалась скованность, но когда я обняла Айше, нежно поцеловала Мехмета в макушку и дружелюбно кивнула Ямур — между нами будто растаяла невидимая преграда.
И тут я заметила Ахмета. Мужчина, прихрамывая, медленно шёл в нашу сторону.
— Ибрахим, Айла, Залина, Барби! — радостно помахал он нам рукой.
Увидев его, дети бросились навстречу, а собака залилась лаем и завиляла хвостом.
— Дядя! — закричали они, обнимая друга отца.
Я не могла позволить себе обнять чужого мужчину, поэтому, подойдя ближе, лишь скромно поздоровалась. Но, увидев слёзы в глазах Ахмета, когда он обнимал Айлу и Ибрахима, мне захотелось зарыдать от боли. Это было невыносимо.
— Простите меня, — сказал он, и в его голосе слышалось отчаяние. — Я не смог помочь вам. Мы все чуть не погибли…
— Дядя! — Ибрахим возмущённо посмотрел на него. — Вы же помогли нам сбежать с Зариной и сестрой. И папу не бросили. Разве после этого нужно извиняться?
Дагестанец улыбнулся. В этот момент к нему подбежала Барби, требуя внимания. Он ласково погладил её.
— Спасибо, наш четвероногий друг, что защитила всех нас!
— Как Мустафа? — спросила я, хотя прекрасно знала ответ.
Просто надеялась услышать что-то новое.
— Ждёт свою жену, — тяжело вздохнул Ахмет. — К сожалению, ничего не изменилось…
Мы с самолёта сразу отправились в больницу. Мне не терпелось увидеть мужа, сесть рядом, держать его за руку и ждать, когда он вернётся к нам. Сердце кричало, что он не может нас покинуть — не после всего, через что мы прошли! Мустафа должен жить! Но разум напоминал: всё по воле Аллаха.
Барби пришлось отправить домой с родственниками —с животными в больницу нельзя. Пёс посмотрел на нас с укором, и послушно уехал с охраной.
Наконец мы с детьми и с остальными родными добрались до больницы. Внутри меня будто вспыхнул пожар — так сильно я хотела скорее попасть в палату Мустафы. Коридоры казались бесконечными, и вот перед нами та самая дверь.
Но что-то странное случилось — я замерла в нерешительности, не решаясь войти.
— Ты чего? — удивлённо посмотрел на меня Ибрахим. — Залина, заходи!
— Я боюсь, — призналась я пасынку.
— Мама, там же папа, а не Селим, — удивилась Айла. — И не те злые дяди…
— Хорошо, — сдавленно прошептала я и открыла дверь.
Обычная палата с незнакомыми приборами не привлекла моего внимания. Взгляд сразу упал на мужчину, лежащего без сознания на больничной койке. К нему тянулись трубки с лекарствами, а ровно вздымающаяся грудь говорила лишь об одном — Мустафа жив.
Я не заметила, как оказалась рядом. Позабыв о детях, стоявших позади, схватила мужа за руку, прижала к лицу и разрыдалась. Как он изменился! За это время мой муж стал таким худым, таким хрупким… Никогда не видела его таким беззащитным.
— Мустафа… — прошептала я, цепляясь за его пальцы. — Возвращайся к нам. Я жду, дети ждут… Все наши родные молятся, чтобы ты скорее пришёл в себя. Я люблю тебя… Не уходи…
— И я тебя люблю, папочка! — Айла пристроилась рядом и аккуратно положила свою ладошку поверх моей. — И братик тоже! Не думай, что мы бросили тебя, просто нам пришлось убегать от бандитов.
Ибрахим подсел с другой стороны, крепко обхватив отцовскую руку.
— Пап, ассаляму алейкум, — голос пасынка дрогнул. — Мы справились… Выдержали всё. Как же много мы тебе расскажем, когда ты очнёшься! Только не бросай нас…
Не знаю, сколько времени мы провели у его кровати. Но нам пришлось покинуть Мустафу — когда врачи велели нашей троице покинуть палату.
Выйдя в коридор, я заметила двух полицейских и невысокого мужчину в деловом костюме.
- Добрый день, Залина! - незнакомые мне люди сделали шаг навстречу.
- Добрый... - настороженно ответила я.
- Извините за беспокойство, но нам нужно с вами поговорить, - обратился ко мне один из них. - Меня зовут Омер... Я следователь и...
Его слова оборвались, когда я увидела приближающихся Ахмета и моего старшего брата Тимура.
- Что-то случилось? - спросил дагестанец.
- Да, у нас есть для вас новости, - Омер ничуть не смутился их появлению. - Пройдите, пожалуйста, за нами. Вам это... Даже не знаю, как правильно сказать... Вы будете удивлены.
Мы переглянулись, но покорно последовали за служителями закона. Брат забрал у меня Айлу, а та с радостью обняла дядю.
Дойдя до конца коридора, мы оказались на лестничной площадке, поднялись на один этаж. И снова - бесконечный больничный коридор и очередная палата. Шли молча - в голове роились сотни вопросов. Что за сюрприз нас ожидает?
- Проходите! - Омер распахнул дверь.
Полицейские остались снаружи, а наша группа вошла внутрь. Первым, прихрамывая, зашел Ахмет, за ним - Тимур, Ибрахим, и я с Айлой на руках. Дочь спокойно наблюдала за происходящим - бедный ребенок, ее уже ничем не удивишь...
В палате на койке лежал мужчина с перебинтованной головой. Его руки были прикованы наручниками к металлическим прутьям кровати. Взгляд - пустой, усталый, лишенный всякого осознания.
Это был Селим.
— Ты?! — Я резко замерла на месте, сердце бешено застучало в груди. Неосознанно шагнула ближе к брату и сжала ладошку Айлы в своей.
Девочка испуганно прижалась к Тимуру, спрятав лицо в его одежде, словно пытаясь стать невидимой.
— Не бойся, родная, — мягко проговорил Тимур, бережно проводя рукой по голове девочки. — Теперь я буду рядом с вами. Обещаю, что никто больше не посмеет вас тронуть... Ин ша Аллах!
— Живучая змея, — покачал головой Ахмет.
Ибрахим сжал кулаки, всем видом показывая готовность броситься на дядю:
— Так ты всё-таки выжил!
— Это же хорошо, — Ахмет мягко обнял подростка за плечи, удерживая его. — Теперь он ответит за всё.
Селим медленно перевёл на нас мутный взгляд, услышав голоса. Ни страха, ни удивления — будто не он несколько недель назад пытался лишить нас жизни.
— Добрый день, — с подозрением оглядел нас брат моего мужа. — Вы тоже доктора? Только я больше не буду пить лекарства... Вы обещали сок и шоколадку, но обманули!
Он дёрнулся, пытаясь высвободить руки, но наручники звонко стукнули о металлические прутья кровати.
Мы в недоумении переглянулись. Я вопросительно посмотрела на стоявшего рядом врача с медсестрой — те выглядели растерянными.
— Селим, это твои родственники, — начал доктор. — Неужели ты их не узнал?
— Хочу мороженое! — внезапно закричал брат моего мужа, истерично дёргаясь. — Зачем вы привели этих людей?! Какие они мне родственники?
— Дядя Селим сошёл с ума? — Айла широко раскрыла глаза. — Он теперь глупый?
— Да он всегда таким был, — язвительно усмехнулся Ибрахим. — Мало ему досталось!
— Самое то! — заметил Тимур. — Таким он мне нравится больше...
— Или ваш дядя просто талантливый актёр? — скрестив руки на груди, Ахмет недоверчиво разглядывал лежащего мужчину.
В этот момент дверь приоткрылась, и в палату вошли Айше с маленьким Мехметом.
— Может, он вас узнает? — Омер жестом пригласил жену Селима приблизиться к кровати.
Бледная как полотно, с ребёнком на руках, женщина нерешительно подошла к мужу.
— Селим... — её голос дрогнул. — Ты правда не узнаёшь меня? И нашего сына? — в её тоне больше не было привычного высокомерия, лишь ледяная отстранённость.
Селим раздражённо сморщился:
— Ты тоже врач? И зачем вы таскаете сюда детей? Я не хочу, чтобы они тут шумели!
Айше беспомощно пожала плечами и отошла.
— Может, это и к лучшему, если он действительно всё забыл... — прошептала она.
Когда мы вышли в коридор, следователь обратился к врачу:
— Что показывают анализы?
— Видите ли, — доктор вздохнул, — пациент получил тяжёлую черепно-мозговую травму. Результаты МРТ и других исследований действительно указывают на органические поражения. Психиатры провели осмотр — пока нет оснований подозревать симуляцию. — Он сделал паузу. — В палате ведётся круглосуточное видеонаблюдение. Человек не может вести себя неестественно постоянно — рано или поздно он допустит ошибку. Но пока... всё свидетельствует о подлинности психического расстройства.
— Значит, Селима не посадят? — спросила я то, что волновало всех присутствующих.
— Если экспертиза подтвердит его невменяемость, то нет, — покачал головой следователь. — Колония строгого режима не предназначена для психически больных.Для таких придумали другое учреждение...
— То есть он избежит наказания за все свои преступления? — вспыхнул Ибрахим, сжимая кулаки.
— А разве потеря рассудка — не наказание? — мягко вмешался врач. — Представь: твой разум становится клеткой, из которой нет выхода. Одно дело — родиться таким и не знать иного состояния. Совсем другое — в одно мгновение лишиться свободы мысли, запертым в тесных границах собственного сознания.
— Если, конечно, он не притворяется, — мрачно бросил Ахмет. — Отличный же спектакль!
Врач неодобрительно посмотрел на него, но сдержался. Специалиста явно задевало, когда дилетант, не имеющий медицинского образования, брался судить о диагнозе его пациента. Однако я тоже чувствовала подвох — в этом театральном безумии было что-то неестественное. Теперь главное — найти способ разоблачить его игру.
И вдруг в моей голове мелькнула неожиданная мысль. Я решительно подошла к Айше.
— Ты мне доверяешь? — спросила я, глядя женщине прямо в глаза.
— Ко-не-чно, — слегка растерялась Айше. — Но к чему этот вопрос?
— Дай мне Мехмета, — протянула я руки к мальчику.
— Если он захочет... — неуверенно покачала головой Айше. — Ты же знаешь, как он...
Ее слова прервал резкий шлепок — Мехмет ударил меня по руке. Но я успела поймать его маленькую ладошку и нежно поцеловала. Мальчик захихикал и снова замахнулся. Я повторила свой маневр. Эта странная игра явно развеселила малыша, и вскоре он уже мирно сидел у меня на руках.
— Омер, можно мне зайти с Мехметом в палату? Ведь наблюдение ведется круглосуточно?
— Конечно, — кивнул врач. — Мы постоянно мониторим состояние Селима.
— У тебя есть план? — настороженно спросил следователь.
— Еще какой! — я криво улыбнулась. — Правда, не скажу, что он хороший...
Айше заметно побледнела.
— Я... верю тебе, — еле слышно прошептала она.
— Ладно, — нервно потер ладонью подбородок Омер. — Давайте попробуем. Мы будем наблюдать за вами через монитор.
С Мехметом на руках я глубоко вдохнула и шагнула в полутемную палату, где кроме прикованного Селима никого не было.
— Прости меня, Мехмет, — прошептала я, прижимая малыша к себе, хотя знала, что он не понимает моих слов. — Но это необходимо для нашей семьи.
Мне показалось, Селим на мгновение замер, увидев меня с его сыном на руках. Однако он быстро овладел собой, продолжая разыгрывать безумие.
— Ты еще кто такая? — прорычал он, размахивая руками, но наручники сковывали его движение. — И зачем притащила мелкого? Убирайтесь отсюда!
— Помнишь, как твои подручные стреляли в твоих же племянников? — я опустилась на стул у кровати. — Детям пришлось пережить настоящий кошмар...
Селим едва заметно напрягся под моим пристальным взглядом.
— Хочу на качели! Надоело тут валяться! — вдруг закричал он, словно капризный ребенок.
— Ты хотел разрушить жизнь моей семьи, — тихо продолжала я. — Мои дети теперь будут видеть кошмары, вспоминая, как родной дядя...
— Где моя плюшевая собака? — перебил он, упорно избегая моего взгляда.
— Но знай, — я крепче обняла Мехмета, — каждому воздастся по заслугам.
Мальчик, к удивлению, спокойно сидел у меня на руках, с любопытством озираясь по сторонам.
— Уходи! Ты не врач! — завопил Селим. — У тебя даже конфет нет!
— Как же жестока жизнь, — я нежно погладила голову ребенка. — Детям порой приходится расплачиваться за грехи отцов. Смерть не так страшна, когда умираешь сам... Но когда твой ребенок...
Селим вдруг окаменел, его глаза расширились от ужаса.
— Знаешь, как сильно я ненавижу тебя? — ледяным тоном произнесла я. — Настолько, что вижу врага даже в этом невинном ребенке.
Мне стало физически плохо от собственных слов, но эффект превзошел ожидания.
— ТВАРЬ! — Селим взревел, яростно дергаясь в наручниках. — Не смей трогать моего сына! Помогите! Полиция! Спасите ребенка!
В палату ворвались врачи, полицейские и Омер. Я медленно поднялась и гордо направилась к выходу. У дверей обернулась:
— Видеозапись твоего "припадка" — лучшее доказательство твоего обмана. Можешь заканчивать этот жалкий спектакль.
В коридоре я нежно поцеловала Мехмета в лоб и передала его Айше.
— Надеюсь, он когда-нибудь простит мне эти слова...
— Ты поступила правильно, — устало улыбнулась Айше. — Пусть этот убийца гниет за решеткой.
Какие еще испытания ждут мою семью на этом пути?
Сказать вслух, что желаешь смерти ребенку, даже если это ложь... На душе такая пустота, будто проваливаешься в бездну.
Но в тот момент я мысленно поклялась: сделаю все, чтобы Мехмет и его мать никогда не чувствовали себя одинокими. Пусть знают — мы с ними.
Ведь дети не виноваты, что их отец — воплощение зла.