Глава 8
От лица Рейвен
⸻
Сайлас повёл меня по узкому коридору, вдоль стен, покрытых темным бархатом и тусклыми лампами, до двери, за которой звучал гул голосов и звон бокалов. Это был закрытый клуб - место, где решались судьбы миллионов, где деньги играли на грани жизни и смерти.
Войдя внутрь, я сразу почувствовала напряжение. Люди в дорогих костюмах, женщины в шикарных платьях, все держали лицо, словно в театре, где никто не смеет выйти из роли.
И вдруг я увидела его.
Чарльза.
Мой старый враг. Бывший парень Карин - старшей сестры, той, что всегда была для меня недосягаемой. Но Чарльз знал и меня. И не просто знал - он любил меня, или, по крайней мере, хотел контролировать.
Я помнила, как он бросил меня в наркопритон, когда узнал, что я связалась с неправильными людьми. Как я там выживала - никто не знал, кроме меня. Никогда не рассказывала семье, чтобы не дать им повода для осуждения. Это был мой страшный секрет.
Он подошёл, улыбаясь, как будто ничего и не было. Его взгляд скользнул по моему лицу, изучая, словно я - объект, которым он когда-то владел.
- Рейвен, - сказал он, голос был мягким, но с оттенком наглости. - Помнишь, как было хорошо тогда? Когда мы были вместе? Когда я был единственным, кто понимал тебя?
Я посмотрела на него, не сказав ни слова. Внутри всё сжалось, но внешне я была холодна, как лёд.
- Ты забыл, кто я, Чарльз? - сказала я, и прежде чем он успел открыть рот, я ударила его между ног. Он сплюнул, согнувшись от боли.
- Я не твоя, - прошипела я. - Я вышла из того ада, в который ты меня бросил. Теперь я замужем, и я не шлюха, чтобы быть твоей игрушкой или позором.
Он стоял, пытаясь перевести дыхание, а вокруг никто не замечал нашего конфликта - слишком заняты были своими делами.
Я повернулась и пошла к Сайласу, чувствуя, как внутри меня горит новая сила.
⸻
От лица Сайласа
⸻
Мы вошли в клуб, и меня сразу охватило привычное чувство - здесь, в этом месте, решаются судьбы и пишутся судьбы. Лица вокруг - маски, за которыми скрываются интересы, жадность и страх.
Рейвен шла рядом, уверенная, но я чувствовал, как ее взгляд мельком скользит по комнате, оценивая ситуацию. Я знал, что для неё это не просто очередная встреча - это проверка, испытание.
За столом уже сидели наши партнёры - люди, с которыми мы собирались заключить сделку на миллионы. Они - опытные, жёсткие, привыкшие вести переговоры, где ставки всегда высоки.
Я представил Рейвен как свою равную - никто не должен был усомниться, что она здесь не просто так. Мои глаза встретились с её - я увидел стальной блеск в них.
Переговоры начались. В воздухе витал запах дорогого табака и настойки, за столом раздавались тихие голоса, прерываемые глухими вздохами.
Рейвен взяла инициативу - она четко, без лишних слов выкладывала условия, аргументировала каждый пункт. В её голосе звучала уверенность и холод, которых я не раз видел в ней.
Партнёры пытались давить, сбивать её с толку, намекали на слабость, на её юный возраст и прошлое. Но она не сдавалась. Каждый их выпад отражался точным ответом, и с каждым шагом становилось ясно - она знает своё дело.
В какой-то момент я увидел, как один из них, более упрямый, попытался вызвать её на конфликт. Рейвен лишь спокойно посмотрела ему в глаза и сказала:
- Вы либо принимаете наши условия, либо уходите. Время играть по правилам закончилось.
В комнате воцарилась тишина. Несколько секунд, которые казались вечностью. Потом первый партнёр кивнул, второй последовал за ним. Сделка была заключена.
Я поставил подпись рядом с ней и почувствовал, как напряжение медленно спадает.
- Ты отлично справилась, - сказал я ей тихо. - Не просто дочь мафии. Ты - наследница.
Она улыбнулась в ответ, коротко и по-настоящему.
Я знал - это только начало. Но сегодня мы сделали важный шаг.
⸻
От лица Рейвен
⸻
О смерти Гаспара Лоренцо я узнала до рассвета.
Телефон завибрировал на прикроватной тумбочке, где обычно лежит пистолет. Сообщение пришло без имени. Только три слова, как выстрел в тишину:
«Он ушёл. Гаспар. Срочно.»
Я лежала в постели, закутавшись в простыню, и смотрела в потолок. Никакого удивления, никакого страха. Только чёткое ощущение: теперь всё изменится.
Гаспар был одним из тех старых зверей, которых уже почти не осталось. Он не улыбался без причины, не говорил просто так, не забывал и не прощал. Он мог сидеть в своём кресле сутками, с кислородной маской, с таблетками в кармане халата, - и при этом одним звонком стирать человека с лица земли. Даже в агонии он оставался опасным.
Именно это в нём и уважали.
Не силу - а страх, который он вызывал.
Сердечный приступ? Конечно. Кто бы сомневался.
У нас в семье «сердце» - удобный диагноз для того, что на самом деле делается руками.
⸻
Похороны Гаспара устроили в той самой церкви на холме. Каменная, тёмная, с вековыми колоннами, над которыми вечно капает вода с потолка. Внутри - сырость, гулкие шаги, запах ладана, который не перебивал запах железа и плесени.
Я пришла в чёрном. Не потому, что так принято. А потому, что внутри я уже давно была выжжена до золы.
Мужчины стояли у стен, разговаривая полушёпотом. Некоторые курили, несмотря на таблички. Другие просто смотрели в пустоту, как будто пытались услышать, не шепчет ли дух Гаспара с потолка.
Женщины сидели рядами, как статуи. Слёзы? Нет. Тут не плачут. Только сжимают пальцы в кулаки под вуалью.
Когда я вошла, взгляды медленно потекли ко мне, как масло по ножу.
Кто-то кивнул. Кто-то отвёл глаза.
Я чувствовала, как считывают моё лицо - не за тем, чтобы понять, грущу ли я. А чтобы вычислить: на чьей я теперь стороне.
⸻
И вот тогда она появилась.
Алексис Лоренцо.
Его единственная дочь.
Я не видела её несколько лет. Последний раз - на одном из подпольных раутов в Милане, когда она пришла на встречу в платье, которое скорее напоминало опасность, чем моду. С тех пор она исчезла. Кто-то говорил - уехала в Дубай, кто-то - в женскую психушку. Я не верила ни в то, ни в другое.
Такие, как Алексис, не исчезают. Они прячутся.
А потом появляются, когда запах крови особенно сладкий.
На ней было узкое чёрное платье, высокие каблуки и тёмные очки, которые она сняла, войдя в зал. Её глаза были холодными, но сияли. Волосы гладко зачёсаны назад, кожа загорелая, губы чуть поджаты.
Она выглядела не как дочь покойного.
Она выглядела как его наследница.
Хищная, терпеливая, голодная.
Наши взгляды встретились.
- Рейвен, - сказала она первым, без улыбки.
- Алексис, - ответила я, наклоняя голову чуть вбок, как кошка перед ударом.
Мы не обнялись. Не пожали руки. Мы просто смотрели друг на друга. В этом взгляде было всё: память о старой боли, знание, что впереди будет хуже, и уважение, подогретое недоверием.
Позади нас глухо закрылся гроб.
Священник начал говорить, но я не слушала.
Я думала о том, кто будет следующим.
Гаспара больше нет - значит, освободилось место.
А в мафии каждое пустое кресло означает войну.
И я точно знала: Алексис не вернулась, чтобы плакать по отцу.
⸻
Воспоминания
⸻
Мне было тринадцать.
В тот день я впервые по-настоящему поняла, что мафия - это не про деньги, власть или красивую жизнь.
Это про запахи. Про плоть. Про то, как ты дышишь, когда в комнате лежит труп, а ты не имеешь права зажать нос.
Меня забрал водитель.
Без слов, без объяснений.
Отец сказал:
- Едешь к Гаспару. Учиться.
- Чему?
- Молчать, когда тебе страшно.
На заднем сиденье машины я тошно сглатывала. Что-то подсказывало - будет хуже, чем я могу представить.
⸻
Склеп был за городом.
Старое винное хранилище, переоборудованное в нечто вроде морга. Каменные стены, исписанные старыми номерами партий, тяжелый металлический стол посередине. Лампа, качающаяся под потолком.
И он.
Гаспар Лоренцо.
На нём был грязный фартук, руки в перчатках, и в них - скальпель.
Когда я вошла, он даже не посмотрел на меня.
- Закрой за собой дверь, - сказал он низким, хриплым голосом. - Тут сквозняк вреден.
Я послушалась. Дверь закрылась глухо, как крышка гроба.
На столе лежал мертвец.
Мужчина. Молодой. На вид лет двадцать пять.
Глаза полуоткрыты. Рот приоткрыт. Кожа серо-синяя, как промёрзлая глина.
Он был голый, и мне захотелось отвернуться, но Гаспар уже смотрел прямо на меня.
- Это - тело. Не человек. Забудь, как его звали. Забудь, кем он был. Теперь он просто - материал.
Я не ответила. Не могла. Горло сжало.
Он шагнул ко мне, ткнул мне в грудь скальпелем, не раня, но достаточно, чтобы я почувствовала холод металла.
- Учи это раньше, чем твоя сестра. Ты не будешь просто сидеть дома. Ты - не кукла, ты - кость этой семьи.
⸻
Разделка началась.
Он говорил спокойно. Методично. Будто читает кулинарную книгу.
- Смотри: при жизни он боролся. Видишь синяк на предплечье? Тут били чем-то тупым. Молоток или приклад.
- Это ожог. Сигарета. Допрос длился долго. А вот тут, - он развёл края пореза на животе, - его добили.
Меня мутило. Ноги дрожали. Я стояла, как окаменевшая.
- Потрогай печень, - сказал он.
- Что?.. - выдохнула я.
- Потрогай. Если хочешь жить в этой семье не как жертва, а как сила - ты должна понимать, как умирает тело.
Я сделала шаг. Потом ещё.
Пальцы коснулись внутренностей. Они были тёплыми. Гаспар только что вскрыл его.
Я больше не чувствовала себя ребёнком.
Я чувствовала себя собакой, которую впервые пустили на запах крови.
Он учил меня, как искать следы пыток, как определить, умер человек от боли или от удушья. Как распознать отравление. Где искать сломанные рёбра. Где - след от укола.
Он говорил, как будто это важно. Как будто я действительно должна знать.
И, что самое страшное - я знала, что это правда.
⸻
После этого он дал мне тряпку.
- Отмой. Сначала пол. Потом руки. Потом себя.
Я оттирала кровь с каменных плит, слыша, как сердце стучит в ушах.
Он стоял рядом, курил, и говорил:
- Считай, что я тебе дал дар. Больше ты никогда не будешь такой, как остальные.
- Ты теперь - настоящая.
И я действительно стала.
Настоящей.
⸻
С тех пор, каждый раз, когда я вижу смерть - я не плачу.
Я считаю следы. Смотрю под ногти. Думаю, сколько человек успел понять, что умирает.
Похороны Гаспара не изменили этого.
Он научил меня видеть в трупе - ответ.
Он научил не бояться.
А я, в свои тринадцать, научилась дотрагиваться до смерти без дрожи.
И, возможно, именно поэтому он меня уважал.
Даже больше, чем многих мужчин с пистолетами.