Глава 14. Андреа
Врачи и медсестры кружились вокруг меня, словно пчелы у цветка. Один проверял давление, другой ставил капельницы, третий смотрел мои зрачки и пытался разговорить. Но я молчала. Молчала лишь потому, что хранила свои силы, которых было не так много, для встречи с Луиджи. Я очнулась три дня назад, но мой мужчина так и не почтил меня своим присутствием.
Около меня сидели явно смущенные Ной и Марго. Я коварно улыбалась им, все больше компроментируя парочку. Наша экономка прятала глаза, а мой псевдо-отец стойко выдерживал взгляд, без слов говорящий «я все знаю». Я была в коме, но четко слышала каждое слово своих обеспокоенных гостей. Я разделяла их переживания, но не могла сказать об этом.
- Мо... - Ной осёкся и я хихикнула, бросая взгляд на стоящие на прикроватной тумбочке пионы. Они были свежими. – Марго, - его глаза отнеслись от порозовевшей, словно поросенок, женщины. То, что он увидел, заставило мужчину дернуть экономку за рукав, поднимая.
- Что ты делаешь? – Закудахтала она, но посмотрев в окно, разделяющее мою палату от коридора, улыбнулась, уже добровольно покидая палату.
Я смутилась, ведь перед моим взором окно было плотно занавешено. Что они могли так увидеть, оставалось для меня загадкой. Но спустя мгновение створки штор стали подниматься, и мне представился целый ряд из белых, словно только выпавший снег, пионов. Я ахнула от удивления, но не успела ни звука проронить, - в палату вошел заметно вымотанный, исхудавший мужчина, руки которого держали огромный букет цветов. Синие, красные, черные, - розы в его руках были выведенными. Но их было столько, что Луи поддерживал стебли на сгибе локтя.
Взгляд Луи был прикован ко мне. Спектр эмоций пронесся на его лице. И самой заметной оказалась надежда. Он так сильно надеялся в то, что я очнусь, что блеск в его карих глазах был таким ослепительным, от чего я зажмурилась, улыбаясь во весь рот.
- Мне тут сказали, что ты играешь в молчанку. – Он вручил мне цветы, и я спрятала свое довольное лицо за ними.
- Просто не хотела трать силы. – Прохрипела я. – Ждала тебя.
- Любовь моя, - его горячие руки обняли моё лицо, - а я то как тебя ждал.
- Мне жаль. – Произнесла я. – Жаль, что тебе снова пришлось это пережить.
Его губы изогнулись в лёгкой улыбке. Он лег рядом со мной, кладя свою тяжелую голову мне на грудь. Я ласково поглаживала короткие полосы на его макушке.
- Хочешь, я расскажу тебе, как выглядит грань между жизнью и смертью? – Спросила я, а Луиджи кивнул, щекоча дыханием кожу. – С начала я слышала все, но чувств никаких не было. Словно смотрела скучную документальную передачу по би-би-си. А потом пришел один человек, и моё сердце стало так лихорадочно биться, что я ощутила волнение. С начала волнение, потом сожаление, потом радость и любовь.
Россини поднял свою голову и улыбнулся.
- И кто же этот человек?
- Ты. – Мои пальцы гладили небритое лицо мужчины. – Это был ты. Ты всегда спасаешь мою жизнь, Луи.
Наши губы соприкоснулись в нежном, едва ощутимом поцелуе. Я чувствовала привкус сигарет и соли. Он выражал всю свою боль за недели ожидания, за вновь ворвавшуюся в нашу жизнь потерю, а пыталась отблагодарить его. За все. За любовь, борьбу, надежду и за неисчерпаемую энергию. Я знала, - Луиджи Россини – мужчина, который подарит мне покой и чувство защищенности. И я не боялась быть с ним. Уже не боялась.
- Как ты? – Глядя в его впалые глаза, спросила я. В них была чёрная бездна, наполненная тоской и глубокой печалью.
- Теперь мне хорошо, - крепче прижимая моё ещё не окрепшее тело к своей груди.
- Что-то произошло, пока я спала? Стефано снова устроил подлянку?
- Нет. Стефано умер.
Я ахнула, закрывая глаза, пытаюсь сдержать нахлынувшие слёзы. Несмотря на всю грязь, в которой Россини младший испачкал нас всех, несмотря на то, что этот мужчина убил моих родителей, я чувствовала горечь утраты. Когда-то я считала его другом, и в момент потери, мозг словно выбросил все негативные воспоминания, оставляя только яркие и светлые моменты в жизни.
- Мне жаль, Луи.
Тяжелый вздор вырвался из груди мужчины. Он снова прислонил висок к моей груди, закрыв глаза и замолчав на какое-то время.
- Стефано был подонком. – его тихий голос разрезал тишину. – но мне тоже жаль, что так вышло.
Прошло чуть меньше недели, как меня выписали из больницы. Несмотря на то, что мой любимый человек всегда был рядом телом, душа его где-то бродила вдалеке. Наш мир изменился, хоть с начала я этого и не ощущала. Воздух больше мне не казался спертым, сердце больше не стучало так, словно готово было в одночасье выпрыгнуть. Но даже легкость от победы не затмила чувство, что время остановилось.
Словно надоедливая пластинка на проигрывателе крутились дни. Луиджи забрал меня из больницы в Италию, в свой дом, а сам целыми днями пропадал на работе, хоть и делал вид, что все в порядке. Он продал свой клуб в Нью-Йорке, и даже порывался продать «Росси», но я настояла, чтобы здание осталось нашим, ведь это была память не только о делишках братьев, но и нашем с ним знакомстве. Единственной радостью для нас была и остаётся наша дочь. Эта та девочка, которая пыталась доказать нам, что время все-таки бежит. Она росла так быстро, так стремительно, что мы часто даже не замечали, когда у неё появились новые зубки, новые повадки, и искренне удивлялись этому.
Состояние Россини меня пугало. Его амбициозность улетучилась, его голова всегда была забита какими-то неважными мелкими деталями, словно он всячески пытался отвлечься. Мы виделись теперь крайне редко, и у меня сложилось впечатление, что мужчине попросту тяжело находиться рядом со мной. Он уверял меня в обратном, ободряюще улыбался, целомудренно целуя меня в висок, уходя в спальню к дочке. Я понимала чувства Луи. Я была воспоминанием о всех грехах его семьи. Предательство брата и его смерть, поступок родной матери, - все это было неразрывно связано со мной. И теперь Луи просто не мог вынести всю тяжесть от собственного чувства вины по отношению ко мне.
Мне тоже было тяжело. Тяжело от одиночества, которое стремительно ворвалось в мою жизнь. Франческа была лишь отвлечением, но и она не могла полностью заглушить тоску по теплой простыни рядом со мной, по подушке, которая раньше всегда пахла его парфюмом, а сейчас источает лишь аромат свежего белья.
Словно все в какой-то момент от меня отвернулись. Моника окрылена новостью о беременности, окунулась по уши в свою радость, и звонила мне крайне редко. Я признавала, что очень её сейчас не хватало.
Один день сменялся другим, все больше утягивая меня в пучину пустоты. Луи игнорировал все мои попытки сблизиться с ним. Тот счастливый мужчина, который приходил ко мне в больницу, вдруг превратился в закрытого загнанного в угол мальчика. Я все ещё оставалась для общества вдовой Стефано, жившей в одном доме с его братом. И большим удивлением оказалось искаженное внимание близких Луи, - я была убийцей своего мужа, патаскухой, которая прыгнула в койку к брату.
Мне ничего не оставалось, как держаться. Отвечала достойно, стараясь не впутывать в эти дрязги Луиджи, но он и не вмешивался. Иногда казалось, что мужчина охладел ко мне, и совсем не интересовался моей персоной. Я знала, что ему тяжело, но понятия не имела, как в этом помочь. Правда, мой мужчина не просил о помощи.
Я стояла на кухне с остывшей кружкой кофе. За окном уже давно было темно, дочка сладко сопела в кроватке. Ждать своего любимого перед сном уже было ритуалом, и никогда не дожидаться его. Несколько раз я засыпала прямо за столом, а потом каким-то чудом оказывалась в своей постели. И вот сейчас я снова ждала Луиджи. Прошло больше двух месяцев с нашего возвращения домой, и этот обжигающий холод в ставшем мне темницей доме, был ещё невыносимее.
Хлопнула входная дверь. Пол слегка поскрипывал под тяжелыми шагами мужчины. Я не обернулась, хоть и хотела. По привычке, Луи одним глазом заглянул на кухню, чтобы удостовериться в моем бодрствовании, а после отправиться к дочери. Но уйти ему не удалось, - мой тихий требовательный голос заставил его окаменеть.
- Останься.
Я не оборачивалась, потому что было проще так разговаривать. Увидеть безжизненное лицо, которое два месяца назад сияло, было невозможно.
- Что-то с Френси? – Спросил он, чем вызвал во мне скупую улыбку.
- Дочь в порядке, а вот мы... Что с нами происходит?
- А что с нами происходит?
- Не делай вид, что все в порядке. – Настояла я, сжимая себя за плечи, удерживая нахлынувшую от злости дрожь. – Что-то происходит, и ты это знаешь.
- Уведоми же меня, Андреа. – Он сложил руки на груди, усаживаясь за стол.
Всплеснув руками и громко ахнув, я развернулась к нему с глазами, полными слез.
Он что, не видит какую боль приносит?
Столкнувшись с ледяным взглядом мужчины, мои руки безвольно упали вниз, словно тряпки. Наши глаза играли в гляделки. Мои карие теплые и полные боли и его карие, но холодные и больше напоминающие рыхлую землю.
- Что с тобой происходит, Луи?
- Что? – Он хмыкнул, прикрыв глаза ладонью. – Я работаю на износ, чтобы достроить дом, и перевезти вас отсюда подальше.
- Мы можем остаться здесь, если это так тяжело, - я села рядом с ним, и положила свою ладонь на его.
- Чтобы тебя и дальше травили? Или чтобы мы оба каждый раз при виде этих стен вспоминали обо всем произошедшем? – Его выпад отскочил от меня, оглушая. Лицо покраснело, - я даже подумать не могла, что мой мужчина уведомлен о проказах соседей.
- Это наше прошлое, Луи. От него нельзя убежать, даже если мы улетим на другую планету.
- Я знаю! – Он выдернул свою руку. – Знаю! Но как здесь жить, после всего, что с нами произошло?
- Не кори себя, прошу. То, что произошло,- это не твоя вина. Ты не можешь нести ответственность за свою мать, брата, соседей. У тебя все ещё есть я.
- Прости, - он поднялся со стула и вышел из кухни, оставляя меня одну растерянную с чувством брошенки.
Я побежала за ним, обгоняя на лестнице, цепляясь ладонями в кованные прутья перил. Он хотел обойти меня, но я перегородила ему путь, намекая, что наш разговор не закончен.
- Мы поговорим, Луи. – Настаивала я. Мой голос был тверд, как камень, несмотря на то, что все тело пробирала дрожь.
- Андреа, - почти умоляюще произнес Луиджи, на что я лишь мотнула головой, в знак отрицания.
- Сейчас или больше никогда, - моя решимость удивила мужчину, и он безвольно рухнул на ступеньку, сгорбившись над своими коленями. Я приземлилась рядом, положив свою голову на его плечо. Знакомый и любимый запах врезался в нос, и я закрыла глаза. – Я люблю тебя, Луиджи.
- Я знаю. – Тихо пробормотал уставший Россини.
- Тогда перестань меня мучать и просто расскажи, что с тобой происходит. Я устала теряться в догадках и засыпать в холодной постели.
- Сказать сложнее, чем чувствовать это. – Признался Луи, поднимая свои карие глаза на меня. – Меня словно раскатали асфальтоукладчиком.
- Когда это произошло?
- Когда мы с тобой приехали в Италию. – Сложенные на коленях в замок ладони дрожали. Я накрыла их своей не менее дрожащей ладонью. – Ты холодная. – Беспокойство проникло в голос мужчины, но я лишь прищурилась, коротко улыбаясь.
- Рассказывай, Луиджи Россини, иначе я превращусь в твой самый страшный кошмар.
- Ты и есть мой самый страшный кошмар, Андреа, - уголки его губ приподнялись. – С того момента, как ты впала в кому, я больше всего боюсь снова потерять тебя.
- Ты не потеряешь, - вторая ледяная ладонь коснулась щетины Россини, - все закончилось. Наш ждет долгая и счастливая жизнь, моя любовь.
- Да, - он закрыл глаза, немного расслабляясь. – Но не в этом доме. Здесь все пропитано прошлым.
- Нам нужно научится с этим жить. Расскажи, что ещё тебя мучает?
- Я отказался от матери, ушел из клана и потерял брата, - все разом обрушилось на мои плечи.
- Отказываться от родной матери, - не самый умный поступок, Луи.
- Она тебя хотела убить! – Вспылил он. – Хотела зарезать мать моего ребенка! Мне ей «спасибо» сказать?
Его глаза в мгновение приняли безумный вид. Я отшатнулась, в поражении поднимая ладони.
- Хорошо, ты прав! Хорошо! Но она твоя мать.
- Женщина не может быть моей матерью после такого. Такое не прощают.
Я могла бы поспорить с ним, и даже выиграть спор, но какой был в этом толк, если внутри мужчины все еще горел огонь ярости? Я лишь крепко обняла любимого мужчину. Мои объятия говорили о многом: о бескрайней любви к нему, о безмерной поддержке, о том, что куда бы ноги этого высокого темноволосого красавца не пошли, мои ноги будут семенить за ним.
Однажды на пороге поместья очутилась Кора. Её глаза были наполнены слезами, грудь часто вздымалась, сердце грохотало, а челюсть предательски дрожала. Европейская зима позволяла жителям Италии бродить по улочкам в легком пальтишке, - так Кора нараспашку, держа руки в карманах, словно приведенная для распятия, стояла и молча не сводила с меня взгляда.
Кого она перед собой видела? Разбитую, несобранную женщину, сердце которой кровоточило так же сильно, как вода падает с водопада? Сломленную жизнью и неспособную поддержать своего мужчину или озлобленную на виновницу нашего эмоционального состояния, жаждущую расплаты? Бог его знает, кого разглядела эта женщина, даже я сама не могла найти баланс.
- Зачем вы пришли? – Спросила я, не удосужишься поприветствовать и впустить непрошеную гостью.
- Зима нынче выдалась теплой, - она вздохнула, возводя глаза к небу, - и ни облачка на небе.
- Пришли поговорить о погоде? – Я сложила руки на груди. – Необязательно было приезжать из Стамбула. Поговорила бы с Фюсун.
- Я приехала по другому поводу, Андреа.
Я сделала шаг назад, впуская Кору. Женщина вошла, повесив на крючок свое пальто, и по-хозяйски побрела в гостиную. Только когда она села на угловой кожаный диван, с десяток раз постучала по коленкам, обратила внимание на ползающую по полу внучку, пустив при это скупую слезу и быстро её смахнув, начала свою речь.
- Каждое твое слово, каждый поступок несёт за собой определенные последствия. Я всегда этому учила сыновей, но почему-то сама об этом позабыла. Нельзя было поддаваться чувствам, ведь именно из-за этой импульсивности я потеряла не одного сына, а сразу двоих.
- Мне жаль, что Стефано умер. Несмотря на всю причиненную им боль моей семье и мне самой, я приношу свои соболезнования.
- Помоги мне примириться с сыном. Сделай так, чтобы он простил меня, Андреа.
- Он отказался от тебя.
- В тот день, когда ты попала в реанимацию, я словно очнулась от сна, поняв какой грех совершила. Прибежала в больницу, и там на входе меня встретил сын. Жизнь утекала из его жил, делая из когда-то полного жизни и сил собственную тень.
- Ни сегодня, ни завтра он тебя не простит, Кора. Ты причинила ему такую боль, с которой он пытается справиться.
- И делаешь все, для того чтобы он возненавидел меня? – Разозлилась на мой скрытый отказ женщина.
Я уже было открыла рот, чтобы ответить ей, но неожиданно из коридора в гостиную вошел нахмуренный Луи. Следом за ним шла обеспокоенная Моника. Я улыбнулась ей, искренне обрадовавшись появлению подруги.
- Андреа не нужно ничего делать, чтобы во мне разгорелась ненависть к родной матери. – Его охрипший голос разрезал воздух между мной и Корой. Женщина вздрогнула, делая робкий шаг к нему. – Ты все сделала сама. Забудь дорогу в этот дом. Тебе здесь не рады.
- Сынок, - тихий всхлип, спровоцировавший поток материнских слез, не смог разжалобить обозленного мужчину. Я коснулась его руки, безмолвно прося не натворить глупостей.
- Уходи, Кора Россини. Иди к своему мужу, и не забудь навестить младшего сына, которого ты, очевидно, так и не осмелилась обрадовать своим визитом.
- Не надо так, Луи. – Она закрыла лицо руками. Мы с Моникой были лишними зрителями сцены преданного сына и его матери.
- Я сказал, уходи!
Глотая слезы, Кора выпорхнула из дома, едва не забыв накинуть на себя пальто. В гостиной воцарилось напряженное молчание. Лишь когда дверь захлопнулась, Луи развернулся ко мне лицом, и я сжалась под тяжестью его взгляда.
- Если эта женщина еще раз окажется на нашем пороге, ты звонишь мне. Не смей больше разговаривать с ней. Поняла?
Я ахнула. Глаза – блюдца уставились на Луи, а слова застряли в горле, словно ком.
- Я спрашиваю, ты меня поняла? – Таким грубым он еще никогда не был со мной. Я робко кивнула, после чего мужчина вышел из гостиной, оставляя меня наедине с обескураженной подругой.