Оружие в его руках. Часть 3

Я проснулся от дуновения холодного воздуха, проникшего под одеяло. Тяжести от руки Андреа не было, как и самой девушки. Весь этот проклятый день она казалась мне странной. Молчаливость и отчуждение не самая привычная для меня её черта. Если в машине я принял это поведение за усталость, то сейчас, очнувшись ногим и в полном одиночестве, моё сердце наконец-то было согласно с разумом, - она снова что-то скрывала.
Я застал полуобнаженную любимую в своем кабинете, где она, облаченная в мою рубашку, сидела, поджав под себя одну ногу, на моем стуле и что-то увлеченно писала в ежедневнике. Луна проникала в комнату, деля силуэт девушки надвое, и в освещенной части я заметил, как блестели её слёзы. Она вскинула голову, услышав моё присутствие. Её руки резко захлопнули книгу, а глаза бегло стали искать пути выхода. Теперь то я был точно уверен в своих догадках, и, признаюсь, это меня больно ранило.
- Что ты делаешь? – Спросил я, заходя за её спину, слегка оголяя плечо.
- Не спалось, решила почитать твой дневник, здесь.
- В темноте? – Прикинулся я дурачком. – И что ты там писала?
- Всего лишь маленькое дополнение к нашей истории. – Она улыбнулась, но глаза её по-прежнему плакали.
- Я прочту? – Потянувшись к книге, она не дала мне раскрыть её.
- Давай, когда будешь один?
- Что происходит, Андреа?
- Все в порядке. – Она подала плечами и снова улыбнулась, протягивая ко мне руки.
- Ты лжешь. И у тебя это очень плохо получается. – Я осторожно убрал её ладони со своей шеи, хоть моё тело и противилось этому. – Разве мы не семья?
- Мы семья, Луи. – Уверенность в её голосе лишь подстегнула меня.
- Тогда что произошло сегодня в офисе и что ты только написала в ежедневнике? – Я облокотился на стол, пристально наблюдая за девушкой. Было видно, что говорить ей было тяжело, и она пыталась тщательно подбирать слова. – Правду, Андреа. Какой бы она не была.
- Прежде чем я скажу, ты должен знать, что это все только ради тебя и Френси.
- Так, - протянул я, складывая руки на груди. – Уже обнадеживает.
- Сегодня в лифте я столкнулась со Стефано. – Я остолбенел. Смешанные чувства, во главе которых на несколько секунд оказался гнев, возникли во мне. Я оторвался от стола, отходя к окну, чтобы собраться. – Он подкупил Дебру, чтобы та украла нашу дочь. Из-за него погиб Уго.
- Уго жив. – Немного грубо бросил я. – Продолжай.
- Он пригрозил мне вашими жизнями, пойми. – То, к чему вела девушка заставляла волосы на моем теле вставать дыбом. – Он сказал, что убьет тебя и дочь, а когда я увидела тебя раненым, его слова просто удостоверились.
- Что хочет этот ублюдок? – Я сглотнул, все ещё стоя у окна, пытаясь унять дрожь в руках.
- Чтобы мы с Френси переехали с ним жить. Чтобы я сделала заявление, что все произошедшее с нами полтора года назад было по твоей вине.
- И ты собралась поехать к нему? В лапы этого зверя с нашей дочерью? – Взревел я, чувствуя как тело начало жить крупной дрожью. Эмоции лились через край, хотелось рвать волосы на голове.
- Я бы сделала все, чтобы сохранить вам жизни. – Она плакала. Даже не смотря на её лицо, я слышал шмыгание носом и её дрожащий голос.
- Если бы сейчас не зашел, то ты бы снова решила действовать в одиночку!
- Я все написала здесь, - она легонько толкнула блокнот. – Ты бы все узнал сегодня утром. Сказать в глаза такое я не могла.
- Ты снова сочла себя предательницей? – Наконец я осмелился взглянуть на любимую.
Девушка сидела сгорбившись. Ноги были плотно прижаты к телу, а голова лежала на коленках, по которым стекали слёзы. Она казалась такой крохотной и беззащитной, что одна даже мысль о её одиночной борьбе с моим братом казалась абсурдной.
Я не мог быть озлобленным на эту девушку. Да, она всегда выводила меня на эмоции, переворачивая все привычные для меня устои с ног на голову, но сейчас я чувствовал сильную привязанность. Словно её боль и её страх и боль сидели и внутри меня. Я бы тоже бросился под пули, чтобы защитить своих девочек.
Я опустился на колени перед сломленной Андреа, гладя ладонями её ноги. Я не знал, что сейчас скажу. Мыслей было столько, что поспевать невозможно. Но весь гул разом прекратился, когда наши взгляды встретились. Смотря в её тёплые и уютные глаза, я понимал только одно: с этой проблемой мы справимся. Вместе.
- Ты завтра поедешь с ним. Я этого вообще не хочу, - признался я, видя как вытянулось в удивлении лицо Андреа. – Вы поедите, но я тебе прикреплю маленький жучок, чтобы в случае чего знать, где ты.
- Скажи мне, чего у тебя нет? – С грустной улыбкой спросила она, касаясь пальцами моей щетины.
- Терпения. – Я усмехнулся. – Так же, я буду слышать все, что у вас происходит. Я поеду в след за вами, и поселюсь неподалеку. Ты должна деть вид, что играешь по его правилам. Попросит омрачить мою репутации, - делай это и даже не задумывайся. Я успею предупредить всех наших о плане Стефано.
- Я очень глупая, да? – прошептала она, продолжая касаться моего лица. Я наслаждался ее прикосновениями, словно шелком.
- Ты очень храбрая и умная девушка, любовь моя. – Наши губы встретились. Поцелуй был коротким и нежным, словно дающий обещание, что все невзгоды рано или поздно уйдут.
Настало утро, и моя будущая жена вместе с нашей сонной дочкой, которая так не хотела расставаться со спящим отцом, выпорхнули из гнезда навстречу злым приключениям. Я не находил себе места, когда дверь за ними захлопнулась. Делать вид, что ты спишь, слыша, как едва сдерживая слёзы твоя любовь собирается уйти, тоже самое, что смотреть за тем, как тебя режут на части и быть при этом в сознании.
Связь прервалась только когда они сели в самолет. Следом за ними отправился и я, тщательно отслеживая каждый их шаг. Я слышал голос своего брата, и меня охватывала злость, ревность и горе. Бескрайнее горе, что врагом номер один в моей мире оказался мой родной младший брат.
Но мой брат был моей не единственной болью. Пощечиной и вишенкой на торте стал разговор матери с любимой женщиной. Искренняя вера в невозможность произошедшего с ней и её младшим сыном, обвинения в сторону Андреа и нежелание признавать собственную внучку, заставили переосмыслить значимость этой женщины в моей жизни. Детская обида на мать взыграла во мне какой-то яростной возбужденностью.
Мне поступил звонок от Крюка, он же Элиот Лорен. Советник отца и правая его рука в Париже. Мужчина хохоча рассказывал мне о приглашении «петушиного короля», как называли моего брата в мафиозных кругах, в ресторан, где он огласить заявление о воссоединении с женой и о важной новости. В ответ же я предупредил Крюка, что заскочу к ним «на огонек», и рассказал о том, что планирует Стефано.
Час «Х» приблизился, и я это почувствовал, когда стоял в дверях ресторана, в пол уха слушая разглагольствования официанта. Мой взгляд был прикован к сцене под столом, где сидели Крюк и Геральд. Крюк в наглую трогал мою женщину, и я едва держал себя в руках, чтобы не испортить момент. Натянув на себя привычную маску Капо, я подошел к ним, уже заведомо зная, о чем мы будем осведомлены. Андреа не смотрела на меня, но я нутром чувствовал её страх и тоску. Мне даже гребаные пять минут казались адом, а сейчас сидя напротив неё, я хотел просто забрать девушку, окунуться в её волосы, вдыхая сладкий аромат ванили.
Голос Андреа дрожал, и слыша её речи, мне на мгновение показалось все происходящее правдой, а потом в голове возникли картинки, напугавшие меня ещё больше: мертвое тело моей девушки. Я почувствовал, как леденели руки, и подняв глаза на распинающуюся девушку, я увидел в них сожаление. Она извинялась за то, что только что говорила. Андреа пересеклась взглядами с моим братом, потом развернулась нам и послала к черту все планы. И мой, и моего брата. Она просто раскрыла карты.
Стефано взбеленился, а я почему-то почувствовал неимоверную легкость. Легкость от того, что больше не нужно притворяться собственной тенью, чтобы обезопасить кого-то. Сейчас нас всех либо вздернут на эшафоте, либо голова с плеч полетит только у моего брата. Оказывается, даже смерть не страшна, когда правда выходит наружу.
Наблюдая за трясущимися от смеха толстяками, которые несмотря на свою нерасторопность могли задушить голыми руками человека, я улыбался. Но моя радость сменилась гневом, когда измазанные в креме пальцы брата коснулись тонкой лебединой шеи Андреа. Никакая кровная связь не смогла бы в тот момент остановить меня. А наши зрители любовались этим, словно смотрели фильм в кинотеатре. Они откинулись на спинки стульев, положив руки на свои животы, и с улыбкой на лице наблюдали за сценой.
Я оторвал обезумевшего Стефано от моей женщины, замечая красные отметины на её шее. Руки сжались в кулаки от злости, и я уже был готов ударить родного брата, но тот успел сориентироваться и скрыться подальше от нас.
Андреа задыхалась, а эти ублюдки при власти смеялись наш нашим положением. Не только мой брат оказался позорищем парижской мафии, но и я стал бельмом на их глазу.
Моя любимая бросилась в погоню за фиктивным мужем, и я уже дернулся за ней, как тяжелая мясистая рука с короткими пальцами, похожими на сардельки, не вцепилась в мой локоть. Его дыхание попадало мне на плечо, а голос был хриплым и омерзительно низким, словно скрежет металла.
- В семье не без урода, - я искривился из-за неприятного запаха, доносящегося из его рта. – Но разве одна мать может родить одного достойного человека, а второго извращенного ублюдка?
- А Вы смеете оскорблять меня? – Я усмехнулся, хоть мне было и не до смеха. – Я Капо парижской мафии, а вы – всего лишь жалкий советник, которому осталось жить никчемных пару лет.
- Мальчик мой, в том то и дело, что я стар. И на мой век выпало немало междоусобных войн. И то, что происходит сейчас, - позор.
- Вы привыкли видеть мир таким, каким запомнили его тридцать лет назад, - капитализм и узурпаторство. Но мир меняется, и жизненные устои тоже. То, что вы считаете извращением, в других странах уже законно.
- И это разве хорошо?
Я коротко улыбнулся, вырываясь из мертвой старческой хватки.
- Не хорошо. Но и не стоит того, чтобы убивать.
- Кого ты пытаешься защитить? Своего брата или её?
- Семью.
На этом наш разговор был окончен. Ноги, словно наступая на следы моей беглянки, несли меня ближе к взволнованной девушке. Я поймал её на лестнице, когда та, оступившись, полетела ничком на бетонный пол. Она дышала часто, захлебываясь в слезах, которые реками стекали по её щекам, оставляя соленые следы.
Ей было страшно. Страшно, что Стефано доберется до нашей дочки, что она упустила ошибку, раскрыв все карты, решив в этот раз не вестись на ловушку моего брата, что мы снова проиграли. Но эта игра была уже не их с моим братом. Да, и не игра это была вовсе. Стефано сам заигрался, считая себя неуловимым, и теперь, когда на кону стояли наши жизни, у нас не было другого варианта, как найти его и наказать первыми.
Клан после того, как Крюк расскажет им о сегодняшней ситуации, пустит своих ищеек на поиски испуганного Стефано. Они перероют все закоулки и районы Стамбула, чтобы найти его, и, я знал, они найдут. Найдут и убьют.
На мгновение грудь сдавило от мысли, что моего брата постигнет такая участь. Я почувствовал как начало саднить горло, и как горели глаза, но когда мой размытый взгляд нашел проявившиеся красные отметины на тонкой шее моей женщины, горе сменилось злостью. Мой брат не тот маленький мальчик, которого было необходимо от каждого защищать. Стефано – взрослый мужчина, который выбрал себе судьбу убийцы. Он оказался проворнее и бесчестнее меня. Я зажмурился.
Мы выиграем время, чтобы убраться отсюда. Пусть эти псы найдут Стефано раньше меня, иначе смертью он не обойдется.
Мы приехали к дому, где когда-то жила моя беременная женщина. Воспоминания обрушились на меня, и, не заметив, как Андреа влетела в дом, я истуканом стоял на дороге, найдя опору в капоте машины. Те дни были разукрашенные в черно-белые цвета, исчерпавшие все эмоции. Тогда я был поход на мертвеца в черном костюме и глазами цвета сухих листьев. Я приехал к матери, чтобы восстановиться, а оказалось, что здесь я снова испытал спектр эмоций. Неверие, злость, ревность и надежду. Надежда оказалась такой сильной, что, наверное, именно она тогда привела меня в ту ночь к Андреа.
Девушка стояла, облокотившись на дверной косяк. Её плечи поддразнивали, и я понимал, как больно мне было видеть её слёзы. Скорее бы закончилась вся эта канитель, и моя любимая снова засияла бы своей широкой лучезарной улыбкой.
Подойдя к ней, я услышал голос дочери. Удивительно, как остро реагируют родительские инстинкты, когда твой ребенок может быть в опасности. Я перепрыгивал через ступеньки, буквально, снося с петель дверь. Но опасаться было нечего, - моя кроха смеялась играя со старой доброй экономкой Марго. Когда её взгляд встретился с моим, я увидел в них облегчение.
Пока Андреа собирала свои вещи, я держал в руках дочь, вдыхая её аромат тела, чувствуя, что она до сих пахла молоком. Её пухленькие щечки были испачканы в чем-то сладком, но это не мешало мне громко чмокнуть её в щечку.
- Твой брат совсем слетел с катушек. – Марго упаковывала еду в контейнеры. – Он пытался заставить меня рассказывать о каждом действии моей девочки.
Она покачала головой. Грусть омрачила её лицо.
- Я даже не удивлен.
- Хорошо, что ты успел во время. Я даже боялась представить, что было бы после сегодняшнего обеда с ними.
- Не надо о плохом, - я усадил дочку на стульчик, а сам налил себе стакан воды. Залпом опустошив его, налили ещё. – Стефано получит по заслугам.
- Я хотела поговорить с твоей матерью, - Марго закрыла крышкой последний контейнер и села на стул, устало кладя голову в ладони. – Ты знал, что она ненавидит Андреа?
- Догадывался. – Я нахмурился. Хотел спросить, зачем женщине нужно было обращаться к маме, но тут, гремя чемоданами, с лестницы спускалась Андреа. Её голубое платье контрастом сочеталось с каштановыми вальсами, кончики которых все ещё хранили в себе рыжий отблеск прошлого.
- Я готова. – Бросила встревоженная девушка, останавливаясь в нескольких сантиметрах от нас. Я потёрла ладони о бедра, пытаясь незаметно стереть свое волнение с подушечек, но я все равно это заметил.
- Все будет хорошо, - я коснулся губами виска Андреа, и мы вышли к ожидающей нас машине.
Но она медлила. Её что-то держало в этом месте. Отстранившись от меня, девушка зашла обратно внутрь и спустя несколько минут вышла с бутылкой непонятной жидкости. Облив порог и растения, она зажгла спичку и бросила в дом. Пламя неспешно разгоралось, а во мне почему-то поднималась водна смеха. Я смеялся тихо, но Андреа все равно заметила мой вид.
Пока Марго и я были заняты погрузкой багажа, к нам подошла мама. Она выглядела встревоженной. Руки её покоились в карманах. Острый взгляд женщины прошелся по машине, пыхтящей Марго, Андреа, которая держала нашу дочь, в после и меня. Лицо нервно дернулось, когда наши глаза встретились, она тепло мне улыбнулась.
- Андреа, нам нужно поговорить. – Я встал рядом с девушкой, но мама с лёгкой опаской покосилась на меня. – Сын, не переживай. Все с твоей мартышкой будет в порядке.
Я сжал челюсти, но Андреа лишь устало усмехнулась. Она привыкла к такому отношению к себе. Я же не собирался принимать данный факт. Несмотря на свой внутренний протест, я все-таки отпустил женщин, чувствуя странное жжение в груди. Пятки горели, сердце по-странному бешено колотилось, пока за большим кустарником вели свой разговор моя будущая жена и моя мама.
Это же моя мама. Она не может причинить боль ни Андреа, ни мне.
Шли минуты, но женщины не возвращались. Марго уже усадила девочку в машину, пристегнув в детском креслице. Видя моё волнение, она подошла ко мне, положив руку на плечо.
- Твоя мать люто ненавидит Андреа. И, когда у нас с ней зашел разговор о ней, - женщина прикусила губу, словно сожалея, что завела снова этот разговор.
- Что?
- Боюсь, тебе не понравится.
- Говори.
- Она сказала, что Андреа – гадюка, приползшая в ваш дом. И Кора сделает все, чтобы убрать её из ваших жизней.
- Она не сможет причинить нам боль. – Я мотал головой, не желая верить в то, что мать, которая всегда была олицетворением добра и чести, смогла бы сделать что-то непростительное.
- Кора заверила меня, что для вашего со Стефано благополучия и мира, она готова пустить в неё пулю.
- Что-то выстрелов не слышу? – Ядовитая улыбка тронула мои губы, а Марго, смотря на моё лицо, лишь смахнула слезу, которая слетела из моего глаза. Я перевёл взгляд в сторону, где стояли мама и Андреа. Кровь застыла в моих жилах, видя, как за кустарником вместо двух женщин, осталась только одна, рука которой безвольно упала с бордюра, а кровь ручьям стекала на дорогу. – Андреа!
Багровые реки крови на фоне полыхающего дома. Один день, как вся наша жизнь, - ад.