Ты моими глазами

Первая негласная истина каждого офисного труженика гласит: «Главной основой любого рабочего процесса является ювелирная имитация личной занятости. Особенно в отсутствие текущих дел».

Чимин, впервые услышав это изречение, в ответ глупо выпучил глаза, а после громко расхохотался. Зачем создавать видимость, когда в действительности можно заняться делом? А если не нравится, чем ты занимаешься, то для чего оставаться в компании? Так наивно полагал юный омега, получивший свою первую подработку в фирме друга отца.

Спустя всего пару месяцев Чимин начал задумываться, что доля правды в этом изречении все же была. Особенно когда в пору прыти, молодости и активности у тебя все горит в руках, за счет чего ты справляешься с поставленными задачами быстрее остальных и можешь позволить внеочередную кофе-паузу или перекур. Проходящие, естественно, под непременно косыми взглядами менее расторопных коллег.

Еще через четыре месяца, вызванный по ложному доносу поборников офисного порядка «на ковер» к руководству и получивший выговор за «расхлябанность и нежелание отдавать все силы во благо общего дела», омега решает блюсти данное правило, независимо загружен ли он какими делами или нет.

И свято руководствуется им и по сей день.

Вот и сейчас, бессмысленно стуча по клавишам и нервно закусывая нижнюю губу, он то и дело высовывается из своего рабочего места в общий опенспейс, бросая обеспокоенные взгляды в сторону кабинета шефа.

Ведь сегодня он проебался по всем фронтам.

И, естественно, все из-за злоебучего соседа! В желании убедить которого, что Чимин, вообще-то, не омега, а, блять, влажная мечта любого половозрелого альфы, он увлекся и предстал перед коллегами в давно забытом образе офисной дивы.

Чимин всегда любил деловой омежий стиль за его приталенные пиджаки, укороченные, облегающего фасона брюки, невысокие, но звонко стучащие по напольному покрытию каблуки и, конечно, сорочки со всем их многообразием цветов, неординарностью кроя ворота и расположения полочек и карманов, а еще, возможность носить украшения (изящные сережки и миленькие колечки). А деловой стиль, в свою очередь, любил в ответ Чимина, выгодно подчеркивая омежьи прелести и стать. Но с переходом на новую работу ему пришлось кардинально изменить гардероб и каждое утро, тяжело вздыхая, отдавать предпочтение невзрачному кардигану и штанам в тон. Но сегодня с шальной мыслью: а вдруг он встретит похотливого сурка из квартиры напротив, рука, забывшись, сама потянулась к песочной двойке, совершенно манкируя причинами отказа от столь любимой классики.

В RedLaurel Чимин перевелся по протекции своего институтского друга Ким Тэхена, работающего здесь же в бухгалтерии. И поначалу самостоятельная жизнь в большом городе показалась омеге сбывшейся мечтой: отсутствие родительского контроля, своя квартира, работа в топовом рекламном агентстве страны, приятный коллектив, внимательный начальник и тот же Тэхен на расстоянии вытянутой руки... Но по прошествии времени Чимин осознал, что забота начальства — это скрытый подкат. И за удобное, эргономичное кресло, современный монитор, механическую клавиатуру и прочие офисные блага мистер Бенджамин — или в рабочих кругах просто Колокольчик — стребует с него расплаты натурой.

О том, что он стал очередной жертвой своего начальника, омега узнал позже, случайно подслушав разговор коллег в туалете. А спустя время и сам Колокольчик (и прозвище свое, как наивно полагал Чимин, альфа получил вовсе не из-за любви к Рождеству, а по причине форменного мудозвонства), пригласив юношу к себе в кабинет, популярно объяснил, что на такое место просто так не присесть, и что всякая благосклонность имеет свою цену, да к тому же от него «незанятого и свободного» не убудет. На слабые протесты Чимина, что у него, вообще-то, есть альфа, просто он заканчивает важный проект на старой работе и пока не может переехать к нему, Колокольчик повел носом в омежью сторону, ловя лишь незапятнанный другими юношеский запах, и кивнул, — мол, пока верю в твою откровенную ложь, но не предъявишь свою пару в ближайшее время и тебе уже «не отвертеться, мальчик».

С того самого разговора и по сей день Чимин жил в страхе ожидания окончания отпущенного ему «скорого времени», отчаянно ища себе альфу. Но то ли свободные мужчины в Лос-Анджелесе перевелись, то ли он стал ходить какими-то окольными тропами, но ни один более-менее достойный кандидат ему с начала года так и не встретился. Раз личную жизнь ему устроить не судьба, омега принимается за кардинальные меры, решив отыграться внешностью: заменив привычный лоск и очарование невзрачным подобием некогда великолепного себя. А Колокольчик, ловя так и незапятнанный чужим феромоном аромат выпечки и явно памятуя, что скрывает мешковатая и блеклая одежда, пусть на время, но от форсированных действий отступает, не сводя при этом сального взгляда с омеги.

— Привет невидимым бойцам рекламных технологий, — из мрачных мыслей Чимина вырывает опустившийся на стол стаканчик кофе и беспардонно плюхнувшаяся рядом филейная часть Ким Тэхена.

Тэхен... Радостная улыбка мимо воли обнажает омежьи зубы. Вот он, единственная отрада его трудовых будней и одинокой жизни. Их дружба была из категории долго раскачивающихся: жили в одном районе, знакомы со времен единого горшка в детском саду, учились в одной школе, посещали одни и те же кружки, но подружились лишь на последнем курсе института. После совместной попойки. Все же не врет второе офисное правило, применимое, наверное, к большинству жизненных ситуаций: «Систематическое употребление градусных напитков позволяет не только смириться с окружающим дебилизмом, но и способствует блеску глаз, расширению горизонтов творческой мысли и налаживанию утерянных или построению новых контактов».

Чимин благоговейно тянет руки к дымящемуся густым, ароматным паром божественному нектару, именуемому в миру просто — американо с корицей, и вместе с первым глотком живительной влаги ощущает явный привкус... крепкого алкоголя? Изящные брови недоуменно сползают к переносице, а на Тэхена уставляется пара вопросительно округлившихся глаз.

— День испанской кухни вместе с карахильоКарахильо - испанский кофе с крепким алкоголем, — салютует стаканчиком омега, ставя на стол крафтовый пакет. — А вот и закусочка.

Чимин, почуяв обожаемые лимонно-базиликовые печеньки, восторженно раздувает ноздри. Он уже говорил, что у него не друг — а находка? Предвкушающе облизнувшись, Пак для начала делает очередной глоток, позволяя горячей жидкости растечься по ротовой полости и осесть приятным горьковатым привкусом на корне языка.

— Ты что туда добавил, друг мой? — Омега не может сдержать довольного причмокивания от захватывающего тело приятного тепла. — Солнце еще в зените, а нам, рабам, еще пахать и пахать!

— В кои-то веки выдался день передышки. — Тэхен отхлебывает из своего стаканчика и тянется к Чиминову в бесшумном чоканье. — И, по всем канонам офисного устава, такое грех не отметить.

— Передышки? — Чимин удивленно округляет глаза, отламывая небольшой кусочек печенья, и, прежде чем отправить его в рот, подносит к носу, делая глубокий вдох любимой приправы. Кайф. Мир начинает приобретать яркие краски.

— Так Колокольчик ваш спешно отбыл в суперважную командировку. — Тэхен нарочито громко сербает, вырывая Чимина из гастрономической эйфории. — И до конца недели точно не появится.

— Правда, что ли?

— Ну да, — недоуменно хмурится омега. — Я ему сегодня утром вот этими самыми руками открепной выписывал... — Тэхен замолкает, бросая удивленный взгляд на друга. — А ты что... не знал? — Чимин в ответ отрицательно качает головой, пригубливая, как там его... карахильо. — Тогда... тогда ты решил поддаться уговорам?

Пак, от абсурдности утверждения, закашливается, выплевывая кофе обратно в стакан, и истошно стучит себя по груди.

— Ебнулся, что ли, со своей бухгалтерией, такое спрашивать? — хрипит наконец обретший себя Чимин.

— А чего ты тогда сегодня такой красивый? М-м-м? — Широкая бровь вопросительно ползет вверх, а Ким тут же спешит добавить: — Нет, ты не подумай, ты всегда хорошенький, даже в этих своих мешках, иначе бы этот, — омега кивает в сторону двери Чиминова шефа, — глаз свой, похотливый, на тебя не положил. Просто ты последнее время стал... неприметным, что ли. Так в чем кроется секрет преображения?

— А просто... просто... — Чимин, вспоминая причину своего порыва, стыдливо вспыхивает и принимается суетливо хлопотать, перекладывая пачки бумаг с одного места на другое. — А глупости все это! Но точно никак с нашим мудозвоном, — раз шефа нет, то и условные обозначения им ни к чему, — не связано!

— Хвала Небесам, — облегченно выдыхает Тэхен, театрально смахивая мнимый пот со лба, и тут же болезненно ойкает, получив ощутимый шлепок по бедру за абсурдность мыслей. — Постой-постой... — Потирая ушибленное место, омега едва не подпрыгивает от поразившей его догадки. — Раз не связано с Беном, значит... дело в ком-то другом?

Чимин в ответ краснеет еще сильнее и, не успевая придумать правдоподобную отмазку, тупит взгляд.

— Нет, так нечестно! — обиженно восклицает Тэхен. — Я же тебе все-все рассказываю. — Юноша принимается загибать растопыренные пальцы при упоминании каждого из случаев: — И при каких обстоятельствах мы с Итаном сломали трибуну в переговорной. И про то, что неудобно заниматься сексом в нашем архиве, ты тоже узнал именно от меня! Да я тебе даже рассказывал про то, как он подавился моим фирменным болоньезе, и паста у моего медвежонка через нос полезла при этом! А ты — молчишь! — Омега возмущенно спрыгивает со стола. — Еще и друг называется... Так, решено. — Тэхен принимается что-то активно печатать в своем телефоне, попутно рассуждая: — Колокольчика нет и не будет. А значит, после работы у нас состоятся омежьи посиделки. И не спорь, Итан нас отвезет. Я только что договорился. — Ким нависает злорадной тучкой и ехидно шипит на оторопевшего от чужой прыти друга: — И вечером ты уже не отвертишься, Пак Чимин.

Третья истина каждого офисного самурая, не поддавшегося соблазну харакири в течение «трудового будня», гласит: «Ничто так не радует в работе, как ее завершение. Ну разве что еще оповещение об упавшей на карточку зарплате».

Поэтому чем ближе стрелочки часового механизма подбираются к концу рабдня, тем больше подобревших сотрудников можно встретить в офисе. Их, не обремененные тяготами рабочих процессов, лица все чаще расплываются в радостных улыбках и сочувствующих взглядах в сторону тех, кому предстоит задержаться или взять работу на дом. Ну а более доброжелательных людей, чем прощающиеся друг с другом коллеги в фойе офиса, нужно еще поискать.

Тэхен перехватывает норовящего слиться с общим человеческим потоком и улизнуть Чимина у вращающейся двери на входе. Недовольно цокнув и подхватив для надежности обреченно вздохнувшего Пака под руку, омега устремляется в сторону колесного транспорта своего бойфренда, единолично решая, что затарятся они в ближайшем от Чиминовой квартиры продуктовом.

🧁🧁🧁

Проходя мимо очередного ряда манящих яркостью упаковок снеков, Тэхен подхватывает первый лучший и не глядя бросает его в продуктовую тележку, внезапно оборачиваясь к Чимину.

— Нет, все, я больше так не могу! — картинно возмущается омега. — Хоть намекни — кто он.

— Никто, — тихо бубнит Чимин, с увлеченным видом изучая ассортимент чипсов. Омега, избегая буравящего его взгляда, специально склоняется к нижним полкам, но, не выдержав исходящего от друга нетерпения, добавляет: — Так, просто, придурок один...

Тэхен беспардонно опускает руку на его поясницу и молниеносно проскальзывает к поясу брюк, а затем и к белью. Омега тянет за него и резко отпускает, больно шлепая резинкой по голой коже.

— Ты что творишь! — Чимин аж подпрыгивает, прикрывая от посягательств пятую точку руками, и испуганно оборачивается, ища свидетелей Тэхеновой наглости.

— Наверное, чертовски симпатичный придурок, — широко улыбаясь, заключает Ким, — раз ты даже ненавистные стринги напялил. Так... — Омега демонстративно разворачивает тележку обратно к рядам с алкоголем. — Мне нужно больше подробностей, а тебе высокоградусной сыворотки правды. Я хочу знать абсолютно все: кто, когда, где, сколько раз...

Получившая ускорение магазинная «тачка» шумно грохочет уже имеющимися товарами, а Чимин едва поспевает за широкими шагами своего друга. И чуть не цепляется за сиротливо забытую у алкогольной витрины чужую тележку, что в противовес их набору была наполнена лишь продуктами из категории правильного и здорового питания.

— Знаешь, — Чимин, желая сменить тему, бросает на друга смеющийся взгляд, — наш препод по социологии говорил, что по продуктовой корзине можно понять и даже дать краткую характеристику покупателю. Вот по этой, — омега машет в сторону беспризорницы, — можно с уверенностью сказать, что закупается омега. Явно молодой и следящий за собой.

— Ну да, — поддерживает Тэхен, выискивая глазами просекко. — А по нашей можно сказать, что провиантом затаривается алкашня в третьем поколении. И зубы мне не заговаривай. Ты, Пак Чимин, все равно ви-но-вен. Подумать только, утаить от меня такие перемены!

— Привет, поджигатель, — шелестит рядом, а подошедший к бесхозной тележке альфа опускает в нее пакет с яблоками, лишь после этого переключая свое внимание на омег. Ну или на одного конкретного и живущего напротив.

— И тебе не хворать, мистер до одиннадцати. — Чимин неосознанно поправляет прическу и, приосанившись, впивается в соседа ответным жадным взглядом. Ибо, во-первых, при дневном свете этот альфа выглядит даже лучше, чем запомнилось юноше накануне, а во-вторых, не зря он все же сегодня такой нарядный!

Тэхена же представлять явно никто не собирается, и Ким уже сам решает исправлять эту оплошность. Раскрывшийся рот тут же захлопывается обратно, а вежливое приветствие гаснет на уровне горла, стоит Киму заметить неотрывные, буравящие друг друга до голой кожи взгляды.

Юнги приходит в себя первым, разрывая контакт, альфа недовольно поджимает губы и бросает изучающий взгляд на содержимое омежьих покупок, криво усмехаясь:

— Праздновать будете или страдать?

— Праздновать, — встревает, не удержавшись, Тэхен. — Теперь точно праздновать!

— А, собственно, какое ваше дело? — Чимин показательно складывает руки на груди, едва не пыхтя от возмущения: во взгляде альфы не промелькнуло ничего похожего на ожидаемое восхищение или мало-мальский интерес.

— Да вот думаю, к чему готовиться, к омегам, орущим под караоке грустные песни... — Юнги приподнимает бутылочку черничного зельцера до уровня глаз. — Или гнусаво хихикающей и скребущейся в мою дверь парочке.

— Ой, ну что вы такое говорите. Мы подобным редко... никогда не занимаемся, — вновь встревает Тэхен и все так же остается незамеченным.

Чимин гневно выхватывает бутылку, слегка задевая длинные, по-мужски красивые пальцы, которые так хорошо бы смотрелись на его... Нет-нет, он не будет отвлекаться на всякие посторонние фантазии. Юноша в ответ тоже изучающе скользит по продуктовой корзине альфы, злобно усмехаясь:

— На путь истинный сбалансированного питания ступить решил?

— Я с него и не уходил, — облизав пересохшие губы, бухтит Юнги, зачем-то одергивая свой свободный свитшот и откатывая тележку дальше по проходу.

Семафоря всеми фибрами души, имеющимся навыком пантомимы и азами плясок народов мира, Тэхен беззвучно вопрошает:

— Это он?!

А получив в ответ раздосадованное: «Отвали!», начинает исполнять подобие танца победителя, состоящего сплошь из характерных движений, больше бы подошедших половому акту. За что получает незамедлительный шлепок по плечу от Чимина и злобное: «Эй!»

— Вы только это... — Юнги, остановившись, оборачивается, привлекая внимание замерших в неестественных позах омег к себе. — Не шумите сильно. — Альфа, поправляя ремешок наручных часов, невесть чему начинает широко улыбаться.

— Да-да. — Чимин зеркалит улыбку, соглашаясь. — Про регламент тишины мы помним.

— Я буду следить. Кексик. — Кивнув напоследок, Юнги уходит.

А Чимин от возмущения сжимает крохотные кулачки — он им что? Хлебобулочный магазин, что ли? То Кексик, то Пирожок! И пока колкий ответ созревает, так и не успев сорваться с языка, альфа растворяется где-то в районе касс.

А следом омеге становится безразлична невысказанная колкость. Его вообще сейчас разрывает от желания убить Тэхена или убиться самому.

Противоположная витрина сплошь состоит из зеркал.

А значит, их пляски для соседа не прошли незамеченными.