1.21.
ЛАЛИСА
Я так сладко спала, что мне совсем не хотелось просыпаться.
Мне снился Гук.
Мы, словно Эдвард и Бэлла в сцене фильма из «Сумерек», бежали, босые, по залитой солнцем поляне, только нас было трое.
Я, Гук и Боми.
Эта коняжка с высунутым от счастья языком скакала впереди нас, мы смеялись, делали вид, что торопимся её догнать.
В груди было так тепло-тепло, я чувствовала безбрежный океан счастья, а на глазах выступали слёзы счастья и в носу было щекотно-щекотно.
Из этого райского видения меня выдернул резкий звук будильника.
Неужели мне всё это приснилось?!
Гук, вот он забирается ко мне в комнату с пакетом лекарств, вот целует подмышку.
Подмышку!
Ну, конечно, же это сон.
Какой нормальный человек будет целовать подмышку?
Если ради таких историй в царстве Морфея мне надо было разболеться, то я была согласна.
А потом я увидела мёд, лимон, ворох лекарств на столе.
Это.
Был.
Не сон.
Он был здесь ночью.
Примчался ко мне с градусником и облепихой из дома.
Мерил температуру.
Целовал в подмышку.
И...
Он лежал со мной под одеялом?
Или он уже ушёл, а моё подсознание создало в грёзах желанную действительность?
Я совсем запуталась.
Не могла же я в здравом уме позвать его к себе в постель.
Приснилось.
Точно, приснилось.
Пожалуйста, пусть мне это приснилось.
А может было что-то ещё, чего я не помню?
Ну не подмешал же он мне ничего в облепиховый морс?
Так, Лиса, стоп, ты сейчас занимаешься душевным онанизмом.
Просто напиши ему и спроси всё.
Ага.
И как это будет выглядеть?
Привет, Гук, мы случайно сегодня не переспали? А то я девственница, хотелось бы запомнить свой первый раз.
Я опускаю руку в трусики и трогаю себя там.
Влажно.
Тепло.
Я медленно провожу пальцами по влажным складочкам.
Хочется приласкать себя, чтобы успокоить начавшуюся пульсацию и скопившееся напряжение, но я достаю руку и смотрю на пальцы.
Крови нет.
Если бы Гук лежал со мной, обнимая меня голым телом, он бы воспользовался ситуацией и взял своё?
У меня нет ответа на этот вопрос.
Я не знаю, можно ли ему верить.
Но я хочу ему верить.
Приснится же такое!
Фу-у-ух.
Ну и сны у вас, Лалиса Манобан.
Я вставила градусник. Тело по-прежнему ломало, но уже меньше, чем вчера.
Мама вошла в комнату, а я вздрогнула от неожиданности.
– Не поняла, что это за картина? – Мама забрала градусник и по её нахмуренным бровям и сосредоточенному виду поняла, сегодня я не иду в школу. – 37,2 градуса. Ты когда успела разболеться? Почему не сказала? Втихушку градусник купила? А это откуда всё?
Мама подошла к столу, где лежала «посылка» Чонгука.
Мой мозг отчаянно искал варианты правдоподобных версий, откуда все это появилось, но не нашел ничего подходящего.
– Мам, я вчера после душа стала себя плохо чувствовать и написала Чонгуку, что у нас нет градусника. Он всё это привёз и передал мне через окно... – Формально я маме не соврала, только утаила часть правды. – Папе не говори только, ему это не понравится. Панику наведёт. Решётку на окно поставит, заточит меня здесь, как в темнице.
– Лиса, я напишу учителю, что ты сегодня дома. Мне не нравится скрывать что-то от папы, его вызвали под утро на работу, так что формально я ему не совру, а лишь утаю часть правды. – Мама в точности повторила мои мысли и вот тут я напряглась, либо я вслух сказала про правду, либо громко думаю. – Что между вами с Чонгуком? Я не слепая, вижу, что вы нравитесь друг другу.
– Мама, давай не будем об этом ладно? – Мои слова не произвели на родительницу впечатления, она всем видом показала, что не отстанет, пока я не отвечу. – Я правда не знаю. У меня же есть Джин, он вчера мне цветы опять отправил, но их съела Боми. А Гук он просто одноклассник... И бабник. Мы просто общаемся, но я понимаю, что это как-то неправильно по отношению к Джину.
Мама подошла к окну и открыла его настежь, впуская в комнату свежий утренний воздух и лучи раннего солнца.
– Как ты решишь, так и правильно. Не позволяй чужим представлениям о «правильно-неправильно» жить за тебя. У тебя вся жизнь впереди, ещё куча ухажёров может быть, хоть два подряд, пока ты присматриваешься, наблюдаешь. Выбирай. Наслаждайся. Не торопись. Но когда ты встретишь своего человека, ты поймёшь это. Ты не сможешь уже без него. И ради этого человека сможешь совершать порой ужасные вещи, какие бы они неправильные не были... – Мама отлетела в своих мыслях куда-то далеко. – Ты никому ничего не должна. Ни Сокджину, ни Чонгуку. Даже нам с папой. Только себе. Быть счастливой и заниматься тем, что любишь. Только это и правильно.
– Мам, ты с какой планеты такая у меня? – Я обожала мамин необычный взгляд на жизнь.
– С Земли, родная, с Земли грешной. И ничего я не мудрая, столько всего натворила, вспоминать стыдно. И мне с этим каждый день жить. Джин мне нравится, хоть я с ним и не знакома лично. Но ты не горела им. Была ровной, спокойной. Это странно в твоём возрасте. А с Чонгуком ты другая. Кровь кипит. Ты как натянутая струна становишься. А как ты вчера его перед папой защищала? И, поверь мне, просто так к девушке через окно в комнату не пробираются с градусником и мёдом. Вытри пол от его ботинок... – Мама подмигнула мне, прикрыла окно и пошла к двери. – Сегодня у тебя постельный режим, я принесу свежий чай. С облепихой он это здорово придумал. Скажи ему заходить в дом через дверь, а не лазить по окнам, когда придёт сегодня на занятие. Я сейчас, кстати, в школу твою еду, знакомиться с директором, папа договорился с кем-то, буду внеурочные занятия по музыке для желающих вести и помогать с театральными постановками. Звони, я на связи.
В 8:00 пришло сообщение от Гука.
Jungkook
Ты уже проснулась? Как ты? Хорошо, что в школу не пошла.
Lalisa
Да, дома осталась, мне уже сильно лучше.
Спасибо тебе ещё раз за таблетки, за градусник, за всё.
Не стоило, правда.
Но я тебе благодарна.
Я прощаю тебе своё последнее желание, в счёт вчерашнего.
Jungkook
Желания обратно не принимаются.
Чего ты хочешь, Рапунцель? Говори, я привезу.
Тебя.
Привези мне себя, Гук.
Я чуть не написала ему это!
Лиса, контролируй себя хоть немного!
Lalisa
У меня всё есть!
Напиши, что задали за сегодня, ладно?
Jungkook
Приеду на занятие, привезу тетради, расскажу, что задали. Отдыхай.
Я не стала ему отвечать и только убрала телефон на пол, как получила сообщения с разным промежутком во времени от Дженни и Тэхёна.
Все волновались за меня, спрашивали, почему не пришла в школу.
А я, лёжа с глупой улыбкой на устах, прокручивала в голове сцены нашего свидания, его продолжения вечером, гадала, так он лежал со мной или нет.
И с трепетом и мурашками по всему телу ждала его к четырём часам
Я твёрдо решила с ним поговорить.
О нас.
Я хотела ясности.
Кто мы друг для друга?
Что между нами и на что он рассчитывал?
Если на быстрый трах, то это точно не ко мне.
Мне нужно было разобраться во всём, как можно скорее.
И потом уже решить, что делать с Джином.
ЧОНГУК
– Куда сегодня пропала Лиса? Прогуливает? – Чимин спросил у Дженни, усевшись на её парту.
– Это секретная информация, – ответила она с непроницаемым выражением лица и вышла из класса, зато на её место сразу запрыгнула Соён.
Я знал, где была Рапунцель и считал часы до новой встречи.
Но знать об этом пуленепробиваемым было необязательно, поэтому я сидел с самым безразличным видом, пока в разговор не вмешался Тэхён.
– Она написала мне, что заболела. Но завтра планирует быть в школе.
Какого хрена она ему написала?!
– А с каких это пор вы переписываетесь? – Я не удержался от вопроса.
– А с каких пор я должен перед тобой отчитываться? – Мой друг без Лисы рядом выключил хорошего мальчика.
– Не перед ним, а перед нами. – Вмешался Чимин. – Если бы не наш спор, всем было бы по барабану, что у вас там. А так, мы ведём счёт. Пока на неё объявлена охота и она никому не дала, играем в открытую.
– С хрена ли? Я на это не подписывался, – Тэхён не успел договорить, как его перебила Соён.
– Так вы на неё поспорили? Я так и знала! Новая игрушка, новая охота! Делаем ставки? На что поспорили-то?
Эта сучка вечно путалась под нашими ногами и мне не нравилось, что теперь она и полкласса в курсе нашего дурацкого спора
Цвет настроения «идите все нафиг» поглотил меня полностью и мне всё сложнее было сохранять внешнюю невозмутимость.
– Я готов уложить её на лопатки просто так, ради спортивного интереса, но с дополнительным призом будет интереснее. Предлагаю на 2 миллиона вон, – Чимин вопросительно посмотрел на нас с Тэхёном, тем временем вокруг собралось слишком много лишних ушей.
– Выйдем. – Я позвал пацанов обсудить спор наедине и повернулся к остальным. – А если кто-то кому-то растреплет услышанное, я лично сверну ему шею и отдам голову, вместо мячика, физруку. Ясно?
– Что за тайны, Гук? Пусть делают ставки. Так даже интереснее. Победитель получает 2 миллиона, с проигравших по одному миллиону. Плюс общий фонд со ставок. Идёт? – Чим всё больше входил в азарт, пока мы выходили из класса.
– Чонгук прав. Меньше знают, лучше спят. Зря ты при всех сказал, теперь не отмотаешь назад. Это всё должно было остаться только между нами... – Тэхён тоже злился, он вёл какую-то свою игру. – У меня другое предложение. Я даю каждому из вас по миллиону и мы аннулируем спор. Вы от неё отстаёте.
– Это что ещё за новости? – Пока я молча переваривал услышанное, Чимин потребовал объяснений.
– Я, может, не хочу её ломать нашим спором? Девчонка нормальная, а мы из неё дичь делаем. Нравится она мне... – Признание друга было подобно удару под дых.
Никто из пуленепробиваемых ещё ни разу не относился ни к одной девушке всерьёз.
– Что ты, Гук, думаешь? Отдаём её в миленькие лапки будущего каблука Ким Тэхёна?
– Опоздал Ким Тэхён. Спор и правда отменяется. Я выиграл. Вчера. Бабки можете оставить себе, – мой рот сам выдал эту ложь.
Повисла тишина.
Каждый из нас, включая меня, осмысливал сказанное.
Мой мозг по ходу был в отключке, когда из меня это вырвалось.
Я не думал о последствиях.
Это был самый быстрый способ оторвать от неё пуленепробиваемых и разрушить иллюзии Тэхёна по поводу Лисы.
Я просто не мог позволить им пытаться залезть к ней под юбку. И претендовать на роль её парня.
Тогда что это означало?
На эту роль претендовал я?
– Когда ты успел? Ай, красавчик! – Чимин поверил в мою чушь, а вот хмурый вид Тэхёна не предвещал ничего хорошего.
– Я не верю. Она бы тебя к себе не подпустила. Я позвоню ей и спрошу прямо?
– Ты придурок? Смотри... – Я вынужден был достать телефон и показать то самое фото, где она спала на моей груди. – Спор выигран. Я ещё с ней поразвлекаюсь, так что, надеюсь, у вас хватит ума не говорить ей об этом?
– Бабки отдадим, это слишком чистая победа, чтобы никак её не отметить. Гук, ты меня удивил. С ней это быстро даже для тебя. Ты случайно у Ёнхуна ничего не прихватил? – Чим намекал на не чистую победу, по мне было насрать, что они думали.
Я предоставил им доказательство.
Каким бы дерьмовым оно ни было.
– Скинь мне фото. Я хочу рассмотреть ближе. Может это другая тёлка? – Тэхён упорно отказывался верить, что он проиграл.
– Ты мне не веришь?
– Если тебе нечего скрывать, кидай фото.
– И мне. Хочу рассмотреть её насладившееся личико. Может подрочу на фотку. Ну, как она? Горячая штучка? А ломалась-то как, у меня есть парень, все дела!
Твою мать!
Я едва сдерживался, чтобы не накинуться на друзей детства!
Если я не скину фото, у Тэхёна будет повод думать, что я вру.
И у него хватит ума спросить у Рапунцель, или, если я возьму свои слова обратно, мы продолжим спор - и братья ещё активнее начнут подкатывать к ней яйца.
Твою грёбаную мать!
Если бы телефон мог хрустнуть от того, как я его сжимал, он бы уже рассыпался в моих руках.
Я скинул им фото.
И в эту же секунду подумал: «НАХРЕНА?»
Я удалил не успевшее загрузиться фото из нашего чата под кодовым названием «Пуленепробиваемые».
Ещё никогда я так не радовался тупому интернету.
Телефон жёг руки. Я убрал его в карман брюк и показал этим двум средний палец.
– Хрен вам, а не фотку. Я вам ничего не должен. Чимин, дрочи дома под порнушку, а это фото моё. А ты... – Я выдержал презрительный взгляд Тэхёна, моего лучшего друга. – Не лезь к Лисе. Она выбрала меня. Спор я выиграл, бабки оставьте себе.
С этими словами я развернулся и ушёл, ощущая спиной тяжёлые взгляды пацанов.
Меня бросало то в жар, то в холод от этой дерьмовой ситуации.
С одной стороны - друзья детства, с которыми мы не в первый раз поспорили на девчонку.
С другой - Рапунцель и моя одержимость ею.
Я и сам не понимал, что со мной творилось.
Я был как под кайфом.
Не в адеквате.
Не Чонгуком.
Ещё какой-то месяц назад, я бы скинул любые фотки пуленепробиваемым, и мы вместе дружно подрочили бы.
Но сейчас...
Сейчас всё изменилось.
И я стоял на перепутье.
Во мне боролись две совершенно разные версии Чонгука.
Одна та, что всю мою сознательную жизнь была мной.
Жестоким, бесчувственным, холодным Чонгуком.
Привычная роль злодея, которая была мне удобной, привычной.
И совершенно другая.
В темноте моей души горел маяк, зажжённый Лисой.
И на этот свет протаптывал свою дорогу парень, которого я в себе ещё не знал, и он только что чуть не сделал величайшую подлость по отношению к спасительному свету.
Я не был пай мальчиком.
И никогда им не буду.
Но всё, что касалось этой девчонки, вызывало во мне мучительную борьбу этих двух Чонгуков.
И я сам не знал, чего ждать в следующий миг от каждого из них.
Сегодня комбо из двух моих версий плюнуло на мнение моих пацанов.
Я собрал свои вещи и сбежал с оставшихся уроков. Через час я уже стоял с гитарой и пакетом апельсинов у двери в дом Лисы. Ещё красной розы в зубах для полного счастья не хватало.
Такими темпами, Чон Чонгук, ты реально станешь каблуком.
Плевать, разберусь потом.
– Ты что-то рано, мамы ещё нет, – Лиса впустила меня в дом.
На ней были обычные треники и кофта-балахон. Если она намеренно вынарядилась в самый внегендерный наряд, то у неё всё равно не получилось быть несексуальной.
– Витамины... – Голос неожиданно охрип, я протянул ей пакет с апельсинами, чувствуя себя полным идиотом. С распростёртыми объятиями Лиса меня не встретила. – Тебе лучше? Температура какая?
В это время на меня набросилась Боми. Я обожал эту собаку. Она, в отличие от людей, не умела скрывать своих эмоций и виляла ими от макушки до хвоста.
Я щедро гладил эту неугомонную бестию, она завалилась на спину, всем видом приглашая пощекотать её за пузо.
Кто бы смог устоять перед таким разрешениям?
Не я.
– Доктор Чонгук, отчитываюсь, температура в норме, 36,8 градуса. Я здорова. Ваши лекарства сотворили чудеса. Ваши услуги больше не понадобятся. Можете ждать педагога на кухне. — Она пошла на кухню, я - за ней следом, сдерживаясь, чтобы не развязать её шишку из волос.
Распущенные они мне нравились больше.
– А это не тебе решать. Только доктор знает, когда отпустить пациента. Я буду лечить тебя так, что ты не захочешь выйти с больничного. Шутка, – я пытался разрядить обстановку.
Выходило коряво.
– Чаю? – Лиса напустила на себя ещё более безразличный вид, но её выдавали пальцы рук, которыми она вцепилась в столешницу.
– Ага, хочу чаю, аж кончаю, – я нёс очередную бредятину, мозг совсем отключился и рот выдавал низкопробные малолетские прибаутки.
– А ты остряк-самоучка, я погляжу. Где нахватался? Знаешь, тебе стоит посмотреть современных стендаперов... Садись. Зелёный или чёрный?
– Без разницы. Кофе есть?
– Только растворимый. Ты такой, наверное, не пьёшь. У тебя поди дворецкий подаёт свежесваренный кофе на гималайских углях?
– Не дворецкий. Стриптизёрша с сиськами пятого размера. Наливай свой кофе. Без сахара, – я прямо чувствовал, что она кипятится как чайник от моих шуточек про других баб.
Значит, продолжу в том же духе.
Любая эмоция лучше безразличия.
– Размечтался, я и не собиралась тебе сахар предлагать. Это только для почётных гостей, – я обожал каждый её выпад в мою сторону.
Для меня юмор - признак интеллекта.
А если он ещё и коннектится с моим, то это тройная порция удовольствия.
Лиса налила мне кофе, а себе чай в кружку-единорога.
– Гук, если я спрошу, ты ответишь мне честно?
– Спрашивай, а там посмотрим.
– Ладно, проехали. Дурацкая идея была. Пей свой кофе... – Прежде чем подать мне кофе, она жадно вдохнула поднявшуюся дымку от кофе. – Третий месяц без кофе, хоть понюхать.
– Мне теперь тебя уговаривать нужно? Спрашивай, – мне, конечно же, было интересно, что она хотела узнать.
Рапунцель отвлеклась на телефон, он лежал на столе, рядом с моим.
Ей звонил Тэхён, я увидел его имя на экране.
Вся наша идиллия с шуточками и чаем-кофе прямо сейчас рассыпалась вдребезги.
Я первым схватил телефон и, не обращая внимания на попытки Лисы забрать телефон, ответил на звонок.
– Да, Тэхён, Лиса сейчас занята, ей что-то передать?
– Гук, отдай телефон! – Моя строптивая танцовщица продолжала отчаянно сражаться за свой телефон.
– Придурок, какой же ты придурок, Гук. Тебе мало других баб? Ты же завтра о ней и не вспомнишь! – Ярость друга-соперника слышалась через его слова, он буквально выплёвывал их сквозь зубы. – Дай. Ей. Трубку.
– Она в порядке, я передам, что ты желаешь ей скорейшего выздоровления. Не переживай, она в курсе, что ей нужен постельный режим, – я не договорил, в трубке послышались гудки.
– Никогда так не делай, понял! Ты кем себя возомнил? Если ты помог мне с лекарствами, это не значит, что ты теперь решаешь за меня, с кем мне говорить, а с кем нет. И что за намёки про постельный режим? Он мог неправильно тебя понять!
Лиса была в бешенстве, но я не мог отдать ей телефон.
Я был в шоке от того, что мой друг ей звонил и похоже собирался рассказать про фото.
– Я сказал что-то не то? Вчера ты сама просила меня разделить с тобой постельный режим, – я фигачил в ответ на её невинное лицо, мне надоело делать вид, что вчера ничего не было.
– Так это... Это... – Она разволновалась, покраснела, встала со стула. – Я не помню этого. Мне было плохо, и я бредила.
– Сейчас ты себя нормально чувствуешь? – Я надвигался на неё, требуя ответа.
– Да, очень даже нормально, – её голос звучал неуверенно, хоть она и пыталась храбриться.
– Значит запомнишь, – плохой Чонгук впился в её губы, разделив с ней терпкий вкус кофе.
Я по-хозяйски завладел всем пространством её рта, жадно изучая и присваивая себе каждый миллиметр отвоеванной территории.
Она тихо постанывала, но при этом пыталась сопротивляться.
Эти звуки, я хотел слушать их вечно, только на максимально возможной громкости.
Бедная, глупая дeвoчкa.
Она ещё не поняла, что сопротивляться и притворяться, что я ей не нужен, бесполезно.
Она от меня никуда не денется, пока я этого не захочу.
А в ближайшем будущем я этого не захочу.
Я прижал её к холодильнику и продолжал терзать её губы, пока не почувствовал, что она начала мне отвечать, блуждая руками по моим плечам, спине.
Я снял с её волос резинку и запустил в них пальцы, а потом сжал их в кулак вместе с прядями волос.
Она застонала громче.
Я так её хотел, что мне было больно, физически больно, ведь я понимал, что взять её прямо здесь, на кухонном столе, как бы мне этого не хотелось, не лучшая идея.
– Я ответил на твой вопрос, который ты хотела задать? – Шумно дыша, я отодвинулся от нее, оставив стоять с открытым ртом и сбитым дыханием, с растрёпанной причёской, и сел за стол, продолжив пить кофе.
Со стороны, наверное, это выглядело эффектно.
Внутри же меня последние капли здравого смысла сдавались под натиском похоти «Гук, тащи её в комнату и трахни на глазах у сраного медведя».