1.20.
ЛАЛИСА
От Джина пришло несколько сообщений, но я оттягивала момент разговора и решила прочитать их позже, как отмою Боми лапы.
Набегалась моя девочка, устала и стояла смирно, пока я поливала её из душа.
Каждый день я размещала в своей инсте информацию о Боми и просила местных подписчиков делать репосты.
И при этом с ужасом ждала, когда объявятся её хозяева.
Мне казалось, что она всегда жила с нами и уже не представляла дом без неё, без её ласковых облизываний и умных глаз, которые светились преданностью и обожанием.
– Где ты так долго была? – Вместо «привет, доченька» услышала я недовольный голос с кухни.
Когда папа был не в настроении, он превращался в огнедышащего дракона и лучшим способом его успокоить было просто выждать время и дать ему остыть.
Ну, или чтобы мама его долго-долго обнимала. Когда я была маленькой, я любила присоединяться к этому «усмирению» нашего дракона, но чем старше становилась, тем реже было «обнимательной кучи-малы».
– Привет, папа. – Я поцеловала его в щёку и сделала вид, что не заметила его хмурого выражения лица. – Гуляла с Боми, она так меня вымотала, заставила побегать с ней. Пап, она такая умная, я бросала ей палку так далеко, но она всё равно её находила и приносила мне.
– Я звонил тебе, почему телефон был отключен? С кем и где ты с ней гуляла? На поле рядом с домом вас не было, – мне уже не нравился этот допрос.
– Батарейка села. Я с Чонгуком гуляла, – про машину я пока решила умолчать.
Я отвернулась, наливая себе зелёный чай в свою любимую кружку, которую привезла с собой при переезде. Затем тяжело села на стул, кожей чувствуя повисшее в комнате напряжение. Боми прижалась к моей ноге и поскуливала, словно чувствовала, что мне неприятен и папин тон, и его расспросы.
– Что у тебя с ним? Ты больше не страдаешь из-за разлуки с Джином? Ещё пару недель назад ты готова была ради него остаться в Тэгу, разругаться с родителями. А что теперь? Прошла любовь - завяли помидоры? – Папа, сам того не понимая, давил на больную «мозоль».
– Соджун, пусть Лиса поужинает, она дома, всё в порядке. – Мама попыталась выбросить «белый флаг» перемирия, но папин строгий вид не изменился. – А Чонгук её одноклассник, мой ученик, я же тебе говорила, я сама попросила его присматривать за ней.
– Чон Чонгук - сын местного бандита, мясного короля, из-за поставок полуфабрикатов с производства которого, я уверен, солдаты в части регулярно и травились. Мы проверили всех поставщиков скоропортящихся продуктов, все с готовностью шли на сотрудничество и только его отец с самого начала открыто мне угрожал. – Папа сидел за столом, сжимая кулаки, и каждое слово, казалось, давалось ему с трудом. – Вчера утром, при невыясненных обстоятельствах, как сквозь землю провалился мой предшественник. Ни его жена, ни дети не знают, где он. Сегодня он должен был явиться на допрос, у меня остались вопросы по документации с Чоном и явному сокрытию фактов отравлений. Его отец - опасный человек. Джунхо пробил по своим каналам и ничего хорошего в досье на него нет. Бандюган, застрявший в лихих годах. Но ему всё сходит с рук. Так что я бы предпочёл, чтобы моя дочь проводила время с более адекватным персонажем.
– Соджун, стоп, подожди, при чём тут Чонгук? Мало ли кто его отец? Парень талантливый музыкант, воспитанный молодой человек, он и муху не обидит, – на этих маминых словах я чуть не подавилась чаем.
Любая здравомыслящая муха облетала Гука стороной.
– Пап, я уже большая девочка, спасибо за заботу, но я разберусь, с кем мне общаться, ладно?
У меня пропал аппетит, и я отодвинула поставленный мамой овощной салат.
– Сядь, Лиса, я не договорил. – Папа пытался сделать тон мягче, и я не стала сопротивляться. – Я знаю, что ты взрослая и умная. Но в твоём возрасте так легко наделать ошибок, гормоны становятся спонсором вечеринки под названием «жизнь». Я сам был полным придурком в этом возрасте и надеюсь ты не повторишь моих ошибок. Я всего лишь переживаю за тебя и не хочу, чтобы ты пострадала. Против генетики не попрёшь. Сегодня он без прав на тачке гоняет, а завтра что? Он избалованный мажор, а с таким отцом у него нет шанса стать нормальным мужиком.
– Папа, ты не прав. У тебя двойные стандарты. Ты как-то забыл, что он спас меня от хулиганов, помог с собакой, занимается с мамой музыкой, спортом. Знаешь, он проспорил мне мытьё полов в студии и не отлынивает. Папа, ты его не знаешь. Я ему верю.
Я так отчаянно защищала Чонгука, что и сама всё больше верила в то, что говорю.
Как будто не он, а кто-то другой меня чуть не сбил на пешеходной дорожке, а потом троллил в классе, будто не он сдирал с меня трусы в машине после вечеринки.
Из моей памяти ускользали эти воспоминания, их вытесняли другие.
Как он защищал меня от Ёнхуна, как кормил собак на улице и мыл полы, как договорился с какао, устроил мне романтическое свидание и даже научил водить машину.
За такое короткое время он дал мне эмоций больше, чем Джин за несколько месяцев, каким бы замечательным он не был.
Я не верила только в хороших и только в плохих людей.
Я и сама была не лучшим примером.
Пока мой парень устраивал мне сюрпризы, названивал и написывал на телефон, я, как последняя шлюшка, флиртовала и обжималась с другим.
Да я даже с девушкой поцеловаться успела!
– Лиса, просто будь осторожна. И цени людей, которые тебя уважают и делают для тебя настоящие поступки. Джин не забывает о тебе, хоть и давно бы уже мог найти тебе замену. Просто подумай об этом, ладно? И дай шанс быть с тобой тому, кто действительно этого заслуживает.
Я кое-как запихала в себя салат и ушла в комнату.
В голове было слишком много информации, ещё больше вопросов без ответа.
Что мне делать с Джином?
Можно ли верить Гуку?
И смогу ли я игнорировать влечение ко второму?
Это и правда гормоны или что-то большее?
Да, наша история совсем не походила на мои романтичные представления о любви с первого взгляда, но я точно что-то чувствовала к этому плохому парню.
А может папа прав и стоит держаться от него подальше?
Кто знает, какие демоны сидели у него внутри?
То, что они были, я не сомневалась.
Он был импульсивным, неуравновешенным и жестоким.
Я помнила о его драках и как он заставил тех пацанов целовать мои сапоги.
Чем больше я зарывалась в свои мысли, тем сильнее у меня начинало ломить всё тело.
По ощущениям, я как будто или в спортзале перезанималась, или подхватила грипп.
Спустя десять минут я уже сидела в туалете и чистилась так, как давно не чистилась.
Наверное, пицца была испорченной, грязными руками я не ела, я ведь всегда хожу с антисептиком и по десять раз руки намываю, дезинфицирую.
Может Боми меня наоблизывала и я подцепила какую-то заразу?
Ещё и салат овощной поела, не хотела ведь!
Я бы смерила температуру, но мы ещё не успели купить градусник.
Я решила лечь пораньше, забив на уроки и буквально заставила себя взять телефон в руки, чтобы, наконец, поговорить с Джином, но увидела, что Гук мне тоже написал.
Сердечко сразу забилось чаще.
И, конечно же, я открыла сообщение от него.
Jungkook
Как там Боми?
Он правда решил на ночь глядя узнать о самочувствии собаки?
Я похожа на дуру?
Lalisa
Если хочешь поговорить со мной, не делай вид, что не можешь уснуть, не узнав о Боми.
Что с машиной, ты посмотрел?
Jungkook
Царапина.
Одной больше, одной меньше.
Если ты мне не скажешь, что с Боми всё в порядке, я приснюсь тебе в кошмаре.
Я начинала злиться на саму себя, что вместо того, чтобы позвонить или написать Джину, я опять трачу время на Гука.
Бедный Джин, сидит ждёт, когда я выйду на связь. А я...
А я...
Lalisa
С ней всё в порядке. Это всё?
Jungkook
А с тобой?
Lalisa
А что со мной должно быть не так?
Jungkook
Ну, ты сегодня героически победила все самые активные дороги, тот ещё стресс.
Как я об этом не подумала?
Может меня реально от стресса так тряхануло?
Я решила больше не отвечать Гуку, сходила на кухню за стаканом воды, выпила пакетик лекарства и написала Джину.
Lalisa
Джин, ты извини, я не очень хорошо себя чувствую, похоже у меня температура, может простыла или отравилась, спасибо за цветы. Они чудесные. Я тебе завтра напишу, хорошо?
Jungkook
Я не Джин. Смерь температуру.
О нет, только не это!
Вместо Джина я написала Гуку!
Да что же это такое?
Я скопировала отправленное не тому парню сообщение и отправила его Джину и уже собиралась отключить телефон, как он завибрировал от видеозвонка.
Чонгук.
Я не стала брать трубку, попыталась заснуть, укутавшись в одеяло, но он всё продолжал и продолжал звонить.
Мне пришлось сдаться и ответить.
– Если ещё раз проигнорируешь мои звонки, я приеду к тебе домой и выпорю твою задницу.
– Отличное начало разговора. Что тебе нужно? Я уже спать собралась.
– Что с тобой? Какая температура?
– Ты доктор, что ли?
– Ага. Ну так и? Горло болит? Температура или что?
– Просто знобит. По ощущениям около 37-ми. Всё? Я могу спать?
– Почему по ощущениям? Возьми градусник и смерь.
– Гук, что за повышенная забота? Я просто от стресса немного плохо себя чувствую. А градусника у нас нет, не купили ещё, аптеки всё равно уже закрыты. Завтра буду огурцом.
– Огурцом? Говоришь, как моя мама, только огурцом после таких слов она не становится. Я приеду через 20 минут. Привезу градусник.
– Гук! Не надо! Мне правда уже лучше. И... Прости, но мой папа не очень будет рад твоему позднему визиту. Я высплюсь и всё будет «ок». Правда.
– Я оставлю машину подальше от дома, постучусь в окно. Боми успокой, чтоб не лаяла.
– Чонгук! – Я хотела запретить ему приезжать, но он уже отключился и не отвечал ни на звонки, ни на сообщения.
Зато ответил Джин.
Seokjin
Сладкая, поправляйся, целую.
Наберу завтра, уже поздно.
Спокойной ночи)
Lalisa
Спокойной ночи.
Ещё раз спасибо за цветы.
Seokjin
Я рад, что тебе понравилось.
Я открыла фото с букетом, которое успела сделать и не почувствовала ровным счётом ни-че-го.
Наверное, я заелась, но цветы меня никак не удивляли.
А вот то, что сейчас приедет Гук, заметно поднимало градусы моего тела.
И я уже не понимала, меня так трясёт от температуры или от ожидания его приезда.
ЧОНГУК
«Джин, ты извини, я не очень хорошо себя чувствую, похоже у меня температура, может простыла или отравилась».
Я сказал Рапунцель, что скоро приеду, сам не знаю, почему это было первым порывом.
И дело нифига не в споре.
Приехать её лечить, убедиться, что с ней всё будет в порядке было таким же естественным желанием, как пойти в туалет, когда полный мочевой.
Ты не задумываешься и делаешь это на уровне инстинктов.
Но вместо того, чтобы немедленно ехать, я колотил грушу в комнате голыми руками.
В голове раскручивались десятки вариаций её сообщений:
«Джин, мне плохо, обогрей меня, сладкий, я так хочу тебя рядом»...
Мне надо было срочно успокоиться, чтобы не напугать её своим бешенством, а лучшее средство прийти в себя - это надрать кому-нибудь задницу.
Или поколотить грушу.
Она ни-че-го не сказала мне, что заболела, но написала ему!
Долбаный Джин!
Несмотря на расстояние между ними, он оставался для неё важным человеком, её парнем.
Она думала о нём даже после нашего свидания.
Она его любит?
Я пробовал это слово на вкус, перекатывая его на языке.
Я не верил в это чувство.
Но если оно существует, то почему Рапунцель испытывает его к долбаному Джину?
Потому что он цветами её засыпал?
Ах, да он же ей ещё студию для танцев подарил.
Какой молодец!
Или он трахал её так, что она не может забыть его член?
Чёрт!
Я даже думать не хотел о том, как она под ним стонала.
Глаза кровью наливались сами, а имя долбаного Джина стало для меня красной тряпкой. Он стал номером один в моём «расстрельном» списке.
Пока я потрошил домашнюю аптечку, сотни мыслей продолжали атаковать меня в голове.
Рапунцель.
Я.
Долбаный Джин.
Боми.
Рапунцель смеётся, кидая ей палку, а я незаметно фотографирую это на телефон.
Она за рулём моей машины.
Мне плевать на тачку, если она даже въедет в дерево.
Хотя даже братьям я не давал сесть за руль и орал как бешеный, когда кто-то доставал сигарету или хотел попарить.
Поцелуй Рапунцель.
Она не боится пить со мной с одного стакана и снова меня поцеловала.
Сама.
Я видел, как она реагировала на мои прикосновения, между нами точно была химия.
Это невозможно сыграть.
Или она играла?
Но зачем?
Я закинул всё, что нашёл в аптечке в пакет и потихоньку улизнул из дома, надеясь, что мама не проснётся. Отец сегодня не появлялся дома, сказал, что уехал в командировку. Мы даже не знали куда. Оно и к лучшему.
Я оставил машину недалеко от дома Лисы и пробрался к её окну. Спасибо, что здание одноэтажное. Я постучал в окно и увидел приближающийся свет фонарика.
Она меня ждала.
– Я же сказала не приезжать. – Она приветствовала меня недовольным шёпотом, открывая окно. – Что ты тут делаешь? Если папа услышит, будет всем плохо.
– Отойди. – Я подал ей пакет и запрыгнул на подоконник, залезая в комнату. – Ну, привет тебе, Рапунцель.
Я взял из её рук телефон с фонариком и направил его на Лису.
Она стояла в обычной серой футболке, с влажными спутанными волосами.
Мне сложно было отвести взгляд от её холмиков, она была без лифчика и это тут же отдалось тягучей болью в паху.
Я обнял её, зарывшись в её волосы.
Она была так слаба, что не сопротивлялась.
От неё пахло сном, миндалём и кофе.
Как такие запахи могли сочетаться?
Боми лежала у кровати, виляла хвостом, но не поднималась, и, казалось, понимала, что лучше не шуметь.
Я уже обожал эту собаку!
А вот её хозяйка выглядела неважно, я коснулся губами её лба, как всегда делала мама. Горячая.
– Ложись, – я старался говорить максимально тихо.
Она послушно легла в кровать.
Да, не так я себе представлял нашу первую ночь.
Первым делом я попытался засунуть ей градусник в подмышку, но из-за футболки не получилось.
– Снимай, я не буду смотреть, – я отвернулся, услышав, как она раздевается.
Твою мать!
Мне самому нужна помощь!
Лиса болеет, а я думаю дымящимся от желания членом, а не головой!
Я вообще могу контролировать своё тело рядом с ней?
Я поправил член в трусах и повернулся с градусником, как ни в чём не бывало, хорошо, что она меня не видит в темноте.
Я посветил фонариком на неё.
В глаза бросились такие хрупкие ключицы, с торчащими косточками, хотя Лиса не была сухой.
Эта девушка вся состояла из контрастов.
Я аккуратно поднял её руку, поцеловал в подмышку, чтобы вставить градусник.
Это было сильнее меня, я сделал это автоматически, не задумываясь о странности такой ласки.
Из пакета я достал свою термокружку с кипятком, таблетки от температуры, спреи для горла и носа, замороженную облепиху в пластиковом контейнере из дома, купленный в супермаркете мёд, лимон и имбирь, а ещё травяную мазь из Таиланда...
Мама, привет.
Она в любой стране на отдыхе всегда закупалась лекарствами.
Градусник показывал 37,1 градуса. Самая поганая температура.
Наверное, она была разгорячённой после танцев, а я потащил её в лес, и она простыла.
Нахрена я это всё устроил?
– Будем лечиться, я сейчас наведу тебе облепиховый морс с мёдом и имбирём, – я зачем-то проговаривал вслух всё, что собирался сделать.
– Пожалуйста, только не имбирь, не люблю его... – Это были её первые слова после того, как я вломился в комнату. – Ты столько всего привёз. Спасибо.
Она была такой беззащитной, непривычно притихшей, с поджатыми к груди коленями и блестящими глазами. Волосы рассыпались по голым плечам.
У меня дыхание перехватывало от этой картины.
Рапунцель, ты ведь даже не представляешь, что ты со мной творишь.
– Это что? От вздутия живота? У тебя он болит? – Я взял её кружку со стола с белёсым налётом и остатками известкового цвета смеси. Рядом лежала такая же белая чайная ложка.
– Мне обязательно отвечать на твои вопросы и рассказывать всё в подробностях? – Рапунцель покраснела.
Зашибись, у неё ещё по ходу понос.
Бедная моя.
– В туалет ещё хочешь? – Я промыл кипятком её пузатую кружку с единорогом внутри, ложку и вылил грязную воду в окно.
Рапунцель, она как ребёнок.
У неё даже кружка с единорогом.
Уровень милоты в этой комнате явно превышал все показатели нормы.
– Гук, – она умоляюще смотрела на меня, смущаясь моих вопросов, – мне лучше, в туалет больше не хочу. Ты привёз таблетки, градусник, спасибо, дальше я сама. Мне правда уже лучше. Тебе пора домой.
– Сначала выпьешь морс.
Я устроился за её столом, отметив, что мягкий медведь валялся на полу, а не в её кровати.
Я раздавил ягоду в кружке, налив в неё кипяток, потом добавил мёд.
Я попробовал морс, он был ещё горячим, и добавил холодной воды из бутылки, что предусмотрительно купил в магазине.
Для лимона ножа не было, поэтому я просто откусил верхушку и выжал лимонный сок в морс. Во рту от кислоты всё свело.
Я протянул ей кружку, надеясь, что мой целебный отвар ей поможет, и готов был передать ей всё своё здоровье без остатка.
Чонгук, да ты совсем поплыл, парень.
Я сидел рядом с ней на кровати и пресекал её попытки не допить морс.
Когда с ним было покончено, я сказал, что смерю ей температуру через полчаса и только потом уеду.
Боми запрыгнула к нам на кровать, мы сдержали смех, когда она стала выпрашивать свою порцию ласки.
Мы одновременно начали её гладить, делая вид, что не замечаем, как соприкасаются наши пальцы.
Боми уползла к нам в ноги, а мы сидели рядом с друг другом, разделяемые только одеялом.
– Гук, – начала Рапунцель.
– Я сейчас уеду, только смерю ещё раз температуру, – я снова прижал градусник к её подмышке и обнял двумя руками.
Она снова не сопротивлялась.
Ей настолько плохо?
Градусник показывал 38 градусов. Я дал ей жаропонижающее с водой.
– Гук, ты можешь побыть со мной ещё, пока я не усну? – Она прошептала это так тихо, что я стал сомневаться, а не галлюцинации ли у меня начались.
– Что? Повтори, что ты сказала? – Во рту всё пересохло.
– Ты можешь немного полежать со мной? Мне холодно, я не могу согреться, – её на глазах начинало колотить.
Она повернулась ко мне спиной, освобождая место для меня на кровати.
Пока она не передумала, я снял с себя всю одежду, кроме трусов и залез к ней под одеяло.
Через каких-то минут двадцать она засопела.
Я прижимался к ней всем телом, мысленно забирая всю её хворь.
Я целовал ей плечи, шею, волосы и не мог от неё оторваться.
Я становился чёртовым Парфюмером, который хочет собрать её всю без остатка только для себя.
С ней я становился кем-то другим, не жестоким Чонгуком с дырой в груди вместо сердца.
С ней моя рваная душа начинала затягиваться, а сердце оживало.
Я никогда не чувствовал такой одержимости, нежности и желания оберегать от всего мира ни к одной девушке.
А у меня их было много.
Когда температура стала отступать, а её дыхание выровнялось, она повернулась ко мне лицом и легла на грудь.
Она была рождена, чтобы спать на ней.
Я сделал фотографию на свой телефон и заставил себя аккуратно вылезти из-под одеяла.
На часах было три часа ночи.
Я оделся, поцеловал её в щеку, погладил Боми, сказав, чтобы присматривала за Рапунцель, пнул медведя. Это уже становилось традицией. И уехал домой.
Я долго не мог уснуть, рассматривая снимки в телефоне.
Особенно последний, где мы лежали в обнимку.