Глава 17 «Жертва»
Сотни заживо восставших драконов неслись к Городу Света. На каждом — по десятку обученных воинов. Черной тучей поднимались они над Небесами, заслоняя собой светила. В этот день Боги впервые узрели, что значит истинная тьма.
Небесные воины уже стояли в строю, натянув тетивы, готовясь обрушить на врага град стрел. Но и армия Экссолиума была не так проста. Один за другим всадники пикировали вниз, обрушивая тяжелые туши драконов на ангельские ряды. Вскоре до стен дворца докатились предсмертные вопли, звон мечей и вибрирующий гул магии.
Белые перья летели в воздухе, окрашенные кровью. Ангелы, не привыкшие к яростному отпору, быстро теряли строй. Многие добровольно складывали оружие и сдавались. Лишь высшие чины продолжали сражаться с холодным упорством, насаживая врагов на копья и мечи, разрывая их тела магическими импульсами. Раскол между ангелами достиг апогея, так что никто уже не мог различить своего от чужого.
Иветта вместе с Люцием, следуя заранее обговоренному замыслу, устремились ко дворцу. Падший ангел крепко держал дьяволицу за руку, ловко ведя ее сквозь узкие, безлюдные переулки. Главный зал встретил их тишиной. Только запекшаяся кровь у самого подножия ступеней заставила обоих замереть.
— У источника... — сдавленно произнес Люций. — Они наверняка у источника.
Не теряя времени, он снова потянул Иветту за собой.
Неужели они опоздали? Неужели уже потеряли кого-то? Иветта мчалась за Люцием, доспехи гремели при каждом шаге, а ее отрешенный разум рисовал самые кошмарные сцены. Но вдруг Люцифер резко остановился. В следующее мгновение перед ними пронеслось охваченное пламенем тело.
Нортон катался по мраморному полу, пылая заживо. К нему медленно приближался Бог Созидания, ладони которого были объяты пламенем. Поодаль стояла Богиня, и, завидев вошедших, встрепенулась.
— Люций, уходи. Здесь ты мне не поможешь, — строго сказала Иветта, подталкивая ангела назад. За Богиней она заметила Гвин, лежащую на мелководье источника. Сердце дьяволицы застыло.
— Нет. У меня свой счет с Триедиными, — нахмурился Люцифер и уверенно направился к Богине.
Раздался грохот. Не прекращая гореть, Нортон вцепился в горло Бога. Тот зарычал, жар усилился, и уже оба были объяты пламенем. Мгла, клубясь, пыталась охватить Небожителя, но никак не могла одолеть его. Мессия снова и снова восстанавливался, только чтобы сгореть вновь. Сквозь стиснутые зубы он кричал, но продолжал отчаянные попытки сопротивления. Отвлекаясь на это, Бог и не замечал, что с каждой секундой Мгла сгущалась.
— Я не хочу драться! — воскликнул Люцифер, когда Богиня вытянула руки вперед, готовясь к удару.
— Тебя больше никто не ждет, маленький Люций. Ни здесь, ни в иных чертогах. Ни тебе, ни Эридану, ни твоим новым друзьям не осталось места в этом мире, — процедила она.
— Я пришел за Эриданом. Отдайте его. Вы все равно проиграете, — не моргнув глазом уверил ангел.
Богиня усмехнулась.
— Какое гордое дитя...
Ее тело вдруг сжалось, точно перед прыжком альтисавуса, и она, пружинисто метнулась к падшему ангелу.
Иви в этот момент со всех ног устремилась к Гвиневре. Промчавшись мимо сцепившихся Люция и Эквил, она лишь шептала про себя молитвы, обращенные к Дьяволу, прося дать ангелу силы выстоять. Влетев в источник с шумом и брызгами, она рассеяла перчатки из Мглы, и ее дрожащие руки легли на рану эльфийки.
Гвиневра была едва теплой на ощупь. Ее губы побелели, лицо стало серым и безжизненным. Иви направила поток света в рану. Она чувствовала, как слабеет, как мир вокруг отдаляется, но все еще продолжала вливать в Гвиневру все свои силы. Эльфийка не открывала глаз, хотя кровь уже не шла. Казалось, она застыла на пороге между жизнью и смертью.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — мысленно твердила Генерал, всю жизнь бежавшая от света, а теперь взывающая к нему, как к последнему прибежищу.
Благодаря подмоге Норт обрел в себе силы действовать решительнее. Он знал, что одолеть Бога одним ударом невозможно, и потому обрушивал на него все, что имел, но и сам не раз попадал под атаки. Мессии еще не доводилось сражаться с существом столь могущественным. Ни Иви, ни те разбойники в лесах, ни темные твари не могли сравниться с этим противником.
Люцифер же, схватившись за длинные локоны Богини, отчаянно пытался оттянуть ее от себя, но та лишь усмехалась, как хищница. Ее ладонь с силой врезалась в ребра ангела, вырывая болезненный стон из его груди. Он отшатнулся, но не успел и шагу отступить, как колено Эквилитас ударило его в живот. Люций только успел согнуться пополам, как Небесная Дева уже обхватила его за шею и со всей силы швырнула в стену.
Он упал навзничь, отхаркивая кровь. Люций знал, что проигрывает, но главное — выиграть время для Иветты и Нортона. Ангел поднял глаза, полные упрямства, когда Богиня склонилась к нему.
— Неужели ты и вправду верил, что сможешь одолеть меня? — она хитро сузила глаза, замахнувшись в последний раз.
Эквил не довелось закончить удар. Что-то черное с шумом влетело в нее и сбило наземь. Мессия, обратившись в кромешную Мглу, навалился на Богиню и прижал ее к полу.
Почувствовав слабину, Люцифер отпрянул, едва переводя дух, и устремил взгляд туда, где стоял Фалкир. Дергаясь, как человек в горячке, Бог рвал пальцами Мглу, что налегала на него со всех сторон. Она лезла в лицо, в уши, в горло. Фал задыхался, срываясь на сипение. Вскоре ноги его подкосились, он опустился на колени, а потом повалился набок, ватными руками все еще пытаясь помочь себе.
Люций, наблюдая за этим, не мог отвести испуганных глаз. Смерть явно не спешила к таким, как он. Боги всегда казались ему бессмертными, непобедимыми, совершенными. Но сейчас один из них умирал, почти как обычный смертный. Все же оторвав взгляд, ангел взглянул на Мессию.
Гнев охватывал все существо Норта. Богиня, оказавшись под ним, тщетно пыталась освободиться. Ее руки не могли ухватить Мглу и та неотступно заполняла легкие. Казалось, еще немного — и тело разорвет изнутри.
Когда победа уже витала в воздухе, Нортон заметил, как Эквил пытается что-то произнести, но не отступил. Ее глаза широко раскрылись, по щекам потекли слезы, и она изо всех сил забила ногами по полу. Люцифер, раны которого понемногу затягивались, поспешил к ней. Держась за еще ноющую от боли грудь, он с трудом произнес:
— Господин, погодите. Пусть она отдаст нам Эридана.
Ослабив натиск, демон частично принял прежний облик — из Мглы проступила лишь его голова. Бросив недоверчивый взгляд на Люцифера и перехватив его молчаливую мольбу, Нортон с неохотой отступил, освобождая дыхание Богини. Та судорожно втянула воздух, закашлялась, и, приходя в себя, попыталась вырваться. Но Мессия придавил ее крепче.
— Отвечай, — глухо проговорил он.
— Я... я исполню все, что скажете, — едва слышно прохрипела Эквил. В ее глазах загорелся звериный страх. — Только... только не убивайте...
— Где Эридан? — Нортон прижал ее сильнее.
— В темнице... Я могу освободить его, — сбивчиво выпалила Богиня, мечась взглядом между ангелом и демоном.
— Вставай, — коротко бросил Мессия, подхватывая Богиню и заламывая ей руки за спину. — Веди. Где он?
— В другом зале.
Люций уже собрался следовать за Нортоном, но тот остановил его движением руки.
— Найди лекаря для Гвиневры. Иви одна не справится. А еще... приведи сюда Аспида, — приказал Норт.
— Как прикажете, господин, — ответил ангел с заметной досадой в голосе и, не теряя времени, поспешил прочь.
С болью обернувшись к Гвиневре в последний раз, Нортон поспешил следом за Эквилитас. Она заметно нервничала, то и дело оглядываясь через плечо.
— Прошу тебя, позволь мне остаться в твоем новом мире, — вымолвила она внезапно.
Он молча подтолкнул ее вперед.
— Созидатель заставлял меня... Я думала, что выхода нет, — пробормотала она, пытаясь заглушить страх в голосе.
— Иди, — произнес Мессия сдержанно.
— Я могу быть полезной. Ты ведь не знаешь, кто на самом деле наш Бог. Это Отец... — в ее голосе слышалось отчаяние. От прежней надменности не осталось и следа. Теперь она напоминала запуганную дворнягу, нашедшую приют у порога.
Нортон остановился. Его взгляд был исполнен недоверия и усталости.
— Я запру тебя в темнице. Ты будешь говорить все, что знаешь. А если нет — умрешь.
Он снова подтолкнул ее вперед. Та подчинилась, больше не оборачиваясь, но продолжая сбивчиво болтать:
— Этот мир — временная петля. Отец создал ее, чтобы достичь идеала. Мы все — его пешки. Ты не понимаешь, мы просто пытались спастись. Все, что происходит — одна огромная ошибка.
Они подошли к черному кубу. Нортон молча отпустил ей одну руку. Эквилитас послушно приложила ладонь к поверхности, и та, колыхнувшись, растаяла. Внутри сидел помятый Эридан.
— Он что-то скрывает. Я уверена, он все расскажет тебе. У него всегда были хорошие отношения с Отц...
В одно-единственное, зыбкое мгновение Разрушитель оказался рядом. В очередной раз за этот сумасшедший день время будто застыло, дыхание замедлилось, каждое движение длилось с невероятно медленной скоростью. Нортон, словно отрешенный свидетель, мог только смотреть, как рука Темного Бога с омерзительным хрустом отрывает голову собственной сестре.
Их взгляды встретились.
Словно пробуждаясь от глубокого забытья, демон медленно выпрямился. Тело Богини рухнуло у его ног, разбрызгивая кровь фонтаном. Мессия встал в боевую стойку. В его руках возник тяжелый клинок. Он медленно занес его, готовясь к удару.
— Я не твой враг! — воскликнул Эридан.
Нортон не шелохнулся.
— Я спасу Гвиневру! — внезапно добавил Бог.
Эти слова остановили демона.
— Зачем ты это сделал?... — тихо спросил Нортон, не в силах отвести глаз от обезглавленного тела.
— Так было нужно, — прозвучал сдержанный ответ.
— Она могла быть полезной! — в голосе демона вспыхнула ярость. Он сделал шаг вперед, схватил Эридана за ворот и с силой встряхнул. — Ты помешал мне!
— Ты пока еще не все понимаешь.
— Да что вы все скрываете от меня?! Сначала Сатана, теперь ты! Что, черт побери, происходит?! — Нортон не унимался, тряся Разрушителя, будто желая вытрясти из него всю правду.
— Успокойся. Прежде всего — Гвиневра. Ее нужно спасти.
— Как?! Да кто кто ты вообще такой? Откуда ты... — отпустив Бога, Мессия нервно провел двумя руками по волосам, пока их корни не отдали болью. — Я... я приказал Люциферу найти лекаря, но разве это поможет?! Она одной ногой уже в могиле!
— Ты убил Фал... Созидателя? — спросил Эридан, пристально взглянув на демона.
— Да. — голос Нортона дрогнул.
— Тело осталось?...
Демон кивнул.
— Тогда надо торопиться, — бросил Бог и, не теряя ни секунды, закинул окровавленное тело себе на плечо, а голову поднял за волосы. Не объясняя ничего, он быстрым шагом направился к залу с источником, оставляя за собой кровавую дорожку.
Нортон, потрясенный и сбитый с толку, молча последовал за ним.
Едва Норт переступил порог, как Люцифер, будто дожидаясь его, вскочил и бросился навстречу. Лицо его было бледно, глаза метались, и от одной лишь этой гримасы у демона похолодело в груди.
— Господин... Аспидион... он... — заикаясь, мямлил Люцифер.
Не дослушав, Мессия грубо оттолкнул его плечом и понесся вперед. У источника, возле двух лежащих тел, сидели двое целителей. Несмотря на их присутствие, Иви не отрывала рук от ранений своих друзей. В лице дьяволицы застыла сосредоточенность, но все в ней кричало об изнеможении: и дрожащие губы, и опущенные плечи, и покрасневшие глаза.
Норт замер у ног Аспидиона. А точнее возле того, что едва ли напоминало конечности. В нос ударил смрад крови, что растеклась под телами, от чего к горлу подступила тошнота. Мессия заставил себя взглянуть на лицо горгона, который казалось, вовсе не осознавал происходящего. Аспид водил пустым, стеклянным взглядом, пока, наконец, не наткнулся на Норта. В этот миг в его глазах что-то ожило.
— Что произошло?... — только и смог выдавить демон.
— Дракон рухнул прямо на здание, в котором он находился, — тихо проговорил один из целителей. — Мы сделали все, что могли. Раны залечены, мы поддерживаем его своей энергией, но он потерял слишком много крови. Шансов почти нет.
— Иви...Разве ты не должна была обучить своих бойцов осторожности? — надавил Нортон, бросив на нее взгляд безысходности.
— Ты что, решил сорваться на меня? — Иветта медленно подняла голову, в голосе зазвенело раздражение. — Это война, Норт! Или ты думал, что мы в сказке, где главные герои не погибают? Очнись!
Мессия схватился за голову, прошелся широкими шагами вдоль стены, резко развернулся, сжав кулаки до побеления костяшек. Подлетел к Эридану, собираясь отдавать приказ, но увидел в глазах Бога такое же изумление, что было и в его собственных.
— Так не должно было быть, — признался Разрушитель.
— Ты обещал спасти Гвин! Так спаси и Аспида! Ты же Бог! — выкрикнул Нортон, вцепившись ему в плечи.
— Я могу спасти только одного. И это будет Гвиневра, — спокойно ответил Эридан. — Чтобы оживить, нужна сила света, равная моей Мгле. Мои брат и сестра — залог баланса. Это почти как воскрешение. На двоих не хватит. А тот, кто получит нашу силу, обретет мое бессмертие. Аспидион не подходит.
— Но я не хочу выбирать!
— Ты и не будешь. Я уже выбрал за тебя.
Новая вспышка гнева уже разгоралась в груди Нортона, но остановил его вялый голос Аспидиона. Он обернулся на негнущихся ногах и, едва держась, подошел ближе, чтобы лучше его слышать.
— Знаешь, ты отвратительный Мессия, — проговорил Аспид с улыбкой, — но я благодарен тебе... За то, что спас моих людей, за то, что пришел за мной в пустыню. Благодаря тебе я впервые взглянул на этот мир без страха кого-нибудь убить. Кто бы мог подумать, что моя сила окажется в змеях...
— Аспид, не говори. Не трать силы, — едва вымолвил Нортон, присаживаясь рядом. Его глаза медленно наполнялись слезами. Он осторожно взял горгона за руку. — Ты поправишься. Обязательно поправишься.
— Я всегда мечтал быть на месте Гвиневры. Ты относился к ней по-особенному...
— Не правда. Прекрати, — отчаянно возразил демон.
— Нет ничего лучше, чем умереть за того, в кого влюблен твой возлюбленный... Если мне не суждено быть рядом с тобой, пусть будет она, — Аспид едва заметно повернул голову к эльфийке. Его голос с каждым словом слабел. — И потом... я не хочу быть бессмертным. Пусть Гвин терпит тебя вечность, — он вновь попытался улыбнуться.
Нортон, отрицательно качая головой, крепче сжал его руку и, не в силах сдержаться, уронил на землю несколько горячих слез.
— Я обещал защитить каждого... Я...
— Ты все еще можешь спасти Гвин...
— Аспид...
— Время на исходе. Я начинаю, — раздался позади голос Эридана. — Возьми ее. Погрузи под воду с головой.
Словно в забытьи, Мессия тяжело поднялся. Он подошел к телу Гвиневры, прижал ее к себе. Лицо эльфийки оставалось безжизненным, кожа холодела на руках. Нортон медленно направился к глубокой части источника.
Мысли его кружились вокруг Аспида. Неужели теперь ему придется жить без его колких слов, без его недовольных замечаний, за которыми скрывалась преданность и боль? Горгон никогда не был чужим. Оба они, израненные родителями, понимали друг друга без слов.
А если заставить Эридана спасти Аспидиона?... Мысль эта, как заноза, больно кольнула Нортона. Он остановился и медленно перевел взгляд на Бога, затем вновь опустил его на Гвиневру. Долго и пристально вглядывался в ее лицо — в иссохшие губы, в тени под глазами, в длинные, густые ресницы алого цвета, в тонкую, чуть изогнутую дугу бровей.
А ее потерю он переживет? Неужели сможет?... Не будет больше ее тихого, слегка задорного смеха, не будет каждодневной рутины в их кабинете, ни светлых мыслей, что порой появлялись у нее в самый нужный момент, ни поддержки, ни тех простых слов, что она произносила по утрам, желая ему доброго дня. От одной этой мысли в груди у него заныло. Мессия сжал Гвиневру сильнее и вновь уронил несколько слезинок.
Было невыносимо тоскливо. Пока Нортон погружал Гвин в источник, спрашивал себя — достаточно ли сделал для нее? Дал ли он ей все, на что был способен?... И был ли готов обречь ее на бессмертие, которое, возможно, ей и не нужно вовсе? Он не мог спросить ее об этом. Она не могла ответить. А принять решение за Гвин казалось таким неправильным, таким тяжким преступлением, что сердце его сжалось еще сильнее.
Эридан подтащил бездыханные тела Фалкира и Эквилитас к источнику и, не мешкая, сбросил их в сияющую воду. Жидкость тотчас охватила мертвых, заструившись светом, который охватил весь зал. Бог осторожно подошел к самому краю и на мгновение замер, сложив руки в молитвенном жесте.
— Почему ты медлишь? Она умирает! — воскликнул Нортон надрывным голосом.
— Мне... мне придется отдать свою жизнь взамен, — ответил Эридан, и руки его едва заметно задрожали.
Он знал об этом с давних пор. Всю жизнь он готовился к этому шагу — к той последней жертве, что, по его убеждению, должна была исполнить замысел Отца. В отличие от своих брата и сестры, он один был избран познать истину, и пусть дорога к ней лежала путем непростым, он принял ее и шел по ней, как мог.
— Господин! Но зачем погибать ради чужой вам женщины?! — воскликнул Люцифер с неприкрытым возмущением.
Ответа не последовало. Эридан только взглянул на Нортона, взглядом полным странной тоски, от которой демон не мог не отвернуться. Потом он перевел глаза на Люцифера и, тихо вздохнув, раскинул руки, словно приглашая к прощальным объятиям.
Не мешкая ни на миг, падший ангел бросился к нему.
— Это неправильно — отдавать одну жизнь за другую! Гвиневра, конечно, дорога, но не вам решать, чья судьба важнее! Вы не должны быть марионеткой Отца! — срываясь на рыдания, тараторил ангел и стискивал Бога в объятиях. — Никто не был ко мне добр, как вы. Вы стали мне семьей! Как я смогу жить без вас?!
— Дитя... Я... — Эридан колебался. Его глаза вновь искали ответ в лице Нортона.
— Эридан... — произнес демон глухо. Он не смел просить кого бы то ни было отдать жизнь.
«И коли встретишь ты ее... Волосы ее будут цвета девственной крови, цвета зарева над полем битвы, алоцвета, распустившегося в мертвом саду... Тогда ты узнаешь ее. И коли потребуется — отдашь жизнь, чтобы начать ее вновь. Тогда у нас у всех будет еще один шанс», — всплыли в памяти Эридана слова Отца.
Сколько раз он дразнил Фала и Эквилитас, медленно опуская руку в Источник Жизни. Смеялся, говорил, будто бы хочет запятнать святыню тьмой, а те, пугаясь, кричали и оттаскивали его. Но сам знал: если задержится дольше — тело начнет исчезать. Растворится без следа, уйдет в недра Источника Жизни. Боли он не чувствовал, но одна лишь мысль о полном исчезновении пугала даже Бога, прожившего тысячелетия и приведенного к этой трагической развязке.
Перед глазами Эридана, будто в водовороте, проносилась вся жизнь. Он вспоминал свое детство — Отца, сурового и непоколебимого, что с первых лет готовил из него воина. Эрид вспоминал Фалкира — старшего, насмешливого брата, который никогда не принимал его всерьез, и Эквилитас, тихую, нерешительную, что поддакивала Фалу, но втайне всегда приходила утешить его.
Он вспоминал, как полюбил горгону и ее народ, как даровал ей силу, как годами одаривал вниманием и заботой, почти по-отечески, а она все же выбрала простого смертного. Вновь вспоминал Богов, когда-то самых близких его сердцу, что с годами становились все более чужды, пока не отвернулись окончательно. И еще вспоминал Люция, юного, преданного, с ясным взором и невинной душой. Их связь не была ни дружбой, ни любовью в привычном понимании. То было чувство особое, почти неземное, чистое, как любовь родителя к ребенку, но в чем-то глубже и неизъяснимей.
Бог задержал дыхание. Осталось сделать последний шаг. Крепче прижав к себе Люция, словно желая передать ему неведомую силу, Эридан почти сразу же оттолкнул его. В следующую секунду Разрушитель, раскинув руки, упал в Источник Жизни.