Владыка забвения: Пламенное Сердце

Нортон стоял на том самом валу, с которого когда-то обратился к воинам Хиларскалиса, тогда еще не зная, что значит говорить, когда на тебе лежат сотни взглядов. Прошло не так много времени, но все теперь было иначе. Разговоры с незнакомцами стали для него ежедневной рутиной.

Игнис клонился к горизонту, и легкий, едва заметный ветер тянул в лицо сухой воздух с пылью, леса и чего-то еще, далекого. Скоро Игнис сядет, и лес погрузится в синеющую тень.

Иветта велела Мессии остаться. Сказала, чтобы он лег, отдохнул, привел в порядок тело. Он не хотел. Его манило вперед, сердце билось неровно, хотелось идти, бежать, разрывать Небеса руками. Но Генерал настояла.

«Если бы они хотели убить, — сказала она тогда, сурово глядя ему в глаза, — прислали бы голову. Или нечто похуже. А так — змеи мертвы, но Аспид жив. Ты не вернешь ему их, но можешь уцелеть сам. Перед боем надо спать. Поспишь — переживешь битву. Боги не идут на тебя войной. Значит, будет разговор. Значит, они чего-то ждут. А если бы хотели — давно бы смяли нас.»

Эти слова Норт прокручивал в уме, снова и снова, как будто именно они не давали ему распасться изнутри. Он знал, что должен держаться, должен быть твердым, как подобает Темному Владыке, не показывать слабости, не поддаваться страху. Но в глубине души он хотел одного — укрыться с головой, как когда-то в поместье Гемоку, когда все было проще, яснее. Тогда можно было спрятаться от отца, выучить новое заклинание, пойти на урок, получить удар плетью и стерпеть. В те времена он не строил планов. Знал, что долго не проживет. Все, что он делал, делал как будто напоследок.

А теперь ему больше пятидесяти, и это, по меркам демонов, еще юность. Мессия стоял и дышал. Ему было странно осознавать, что он жив. Что все еще здесь. Что ничего не закончилось.

«Как изменчив этот мир. Как странно устроено время», — думал он.

Демон взглянул на свои руки. И ему показалось, что на ладонях все еще осталась кровь Лоренса. Это было единственное убийство, о котором он жалел. Остальных он не вспоминал. Когда на пути вставали враги, когда нужно было защитить тех, кто рядом, он не выбирал, не размышлял. Нортон делал, что должен. А уже потом, по ночам, приходили лица, и голоса тех, кого он погубил.

Но теперь, когда воздух стал тяжел от напряжения, а перед ним лежала дорога на Небеса, он знал только одно: рядом была Иви, была Гвин, был Аспид. А значит, все происходящее имело смысл. Норт ощущал, что скоро все решится. Раз и навсегда.

— Долго ты еще тут стоять будешь? — тихо сказала Иви, подойдя почти неслышно.

— Уже ухожу, — ответил Норт, не оборачиваясь.

— Страшно?

— А кому не страшно?

Иветта ничего ответила. Лишь шагнула ближе и осторожно обняла демона, прижавшись лбом к его плечу. Ей хотелось верить, что он вернется. И она верила. Иначе бы не отпустила.

— Я верну наших друзей домой, — тихо произнес Норт и едва заметно улыбнулся.

Когда они вернулись на площадь, ночь уже вступила в полную силу. Норт шагал молча. За спиной его двигалась Иви, не торопясь. Дракон, восставший с того света, ждал своего хозяина у края площади, опустив голову. Норт подошел к зверю, провел рукой по облезлой чешуе. Затем вскарабкался в седло, двинул плечами, осмотрел ремни, уперся ногами, проверяя крепость упоров. Мгла, повинуясь его воле, облекла тело плотной броней.

Иви подошла ближе, остановилась сбоку, тщательно осматривая латы Мессии.

— Локти открыты, — тихо заметила она с легким неодобрением. — И живот. Так нельзя.

Мгла снова задвигалась, утолщаясь в уязвимых местах.

— Лучше, — заключила Иветта. — Так будет безопаснее.

Она на миг умолкла, подбирая слова.

— Если дойдет до боя, не геройствуй. Драконы знают, что делать?

— Да. Я сделал так, чтобы они подчинялись моей воле. Даже тот, кто не умеет летать, сможет управлять драконом. — сипло произнес Нортон.

— Хорошо. Ты главное сам из седла не выпади. Остальным я помогу. Миран показывал, как летать, и я делала это с ним не один раз. В общем, можешь положиться на меня.

— Угу, — напряженно отозвался Нортон. По дрожи в его руках было видно, как он волнуется.

— Удачи, — кратко попрощалась Иви, отступая назад, чтобы дать дракону место для взлета.

Дракон тяжело оторвался от земли, ударив крыльями так, что воздух загудел, а с площади взметнулись столбы пыли и песка. Тело его, огромное и гибкое, поднималось все выше, а земля под ним быстро начала теряться. Все внутри Норта опустилось вниз, будто душа повисла на пятках. Он вцепился в седло обеими руками от неожиданности.

Летать на драконе Мессии еще не доводилось. Теперь же, при каждом новом движении зверя, приходилось угадывать, как переместить вес, куда податься плечом, как не дать себе выскользнуть из стремени. С высотой пришла тишина. Экссолиум остался внизу — маленький, как игрушечный, с редкими огоньками. Дома и улицы слились в серую мозаику.

Вперед уходило бескрайнее небо. Где-то там, за горизонтом, скрывалось то, что он искал. Где именно находился Город Света, никто не знал. Но если верить рассказам Люция, это было нечто огромное, и Нортон надеялся, что, подлетев ближе, увидит Небеса сразу.

«Люцифер говорил, что его выбросили под Сильваниумом, — размышлял Норт, вглядываясь в расступающиеся облака. — Значит, путь держать на запад».

С высотой становилось холоднее. Броня из Мглы покрывалась инеем, особенно на груди и плечах. Пальцы немели. Мессия пригнулся чуть ближе к телу ящера, стараясь дышать ровно; из прорези рогатого шлема вырывался пар.

«Смог бы обычный дракон подняться так высоко? Не думал, что некромантия еще когда-нибудь окажется полезной».

Летел Нортон до самого рассвета, но даже с первыми лучами на горизонте не показалось города. До Сильваниума добираться несколько дней, если лететь на обычном драконе. Но нежить можно было гнать без отдыха, без жалости; она не знала усталости, и потому путь был быстрым и непрерывным.

К вечеру внизу замаячил Харразан. Стало жарче. Воздух, еще недавно ледяной, теперь жег кожу, впитываясь в черные латы своим жаром. Демон был вынужден снять с себя шлем.

«Если бы я тогда додумался прибегнуть к некромантии, о которой старался забыть... — мысленно корил себя Мессия. — Быть может, на ту дорогу в Сильваниум ушло бы меньше времени».

Пролетая над границей Харразана, он заметил в небе странное колебание — тонкий купол, невидимый на первый взгляд, который, приближаясь, искажал солнечный свет.

«Ну конечно, — осознал Норт, прищурившись. — Извержение не могло превратить землю в пустыню на столько лет. Здесь явно вмешались Триединые».

Взлетев еще выше, Нортон не сразу понял, что находится впереди. Сначала он принял это за грозовое облако. Плотная масса висела в воздухе неподвижно, и казалось, что это просто каприз погоды. Но по мере приближения становилось ясно: перед ним не облако, а нечто иное.

Он как раз пересек границу Сильваниума, и это означало, что Люцифер не ошибся. Норт знал, что не имеет права сомневаться. Он слишком далеко зашел, слишком многое оставил позади, чтобы допускать мысль, что все это напрасно. В груди нарастало тревожное чувство, которое Мессия постоянно гнал прочь.

Демон положил руку на шею дракона. Тот отозвался едва заметным вздрагиванием. Мгла неконтролируемо потянулась от пальцев Норта, насыщая собой мертвую плоть ящера. Тот сразу рванулся вперед быстрее, питаемый силой хозяина. Нортон пригнулся к его телу, крепче вцепился в седло, стараясь не терять равновесия. Ветер бил в лицо, свистел в ушах, пробивался в щели доспехов, цеплялся за плечи и руки, точно сам воздух хотел столкнуть Мессию вниз. Казалось, сама земля жаждала принять сорвавшегося к ней.

Адреналин бил в голову. Сердце стучало в висках, и все тело Нортона содрогалось от напряжения. По мере приближения к Городу Света перед его глазами с нарастающей скоростью являлись образы: как он мстит жестоким Богам, как поднимается над ними в гневе, а затем — как падает сам, пронзенный теми же стрелами, что когда-то убили его сестру; ему чудится, что все уже проиграно, что он не успел спасти ни Гвин, ни Аспида, и как их бездыханные тела возвращают плачущей Иветте.

Руки стали ватными. Норт не чувствовал ног. И если бы дракон не влетел в прозрачную платформу, рассыпавшись в пыль от переизбытка Мглы, если бы сам Нортон не ударился о гладкую поверхность и не прокатился по ней, вцепившись в ремни и пол, — он давно бы сорвался вниз.

Пошатнувшись, Мессия поднялся. Перед ним раскинулось белоснежное пространство, в котором было что-то до странного знакомое. Оно напоминало ему давние времена, когда он находился внутри сознания Иви.

Вокруг стояли одинаковые белые домики, простые и ровные, словно сложенные из одинаковых ящиков. Вся эта упорядоченность резала взгляд, и стоило только опустить глаза, как от головокружения перехватывало дыхание. Под ногам неслись облака, и их движение могло довести до помутнения рассудка.

На звук, нарушивший стерильную тишину, из ближайших строений выглянули ангелы. Это были существа в человеческом облике, но столь искусственно совершенные, что походили друг на друга как капли воды. Лишь при втором взгляде можно было уловить едва заметные различия в чертах. Некоторые из них выбежали на улицу и поспешили в сторону дворца, который возвышался над остальными постройками белой горой. Он был виден издалека и напоминал храм, выточенный из мрамора.

Нортон двинулся за жителями Города Света. По мере того как он шел, домики постепенно менялись: простые коробки уступали место более изящным строениям, а те, в свою очередь, превращались в живописные поместья с высокими окнами, колоннами и статуями.

В своих латах Норт походил на черную кляксу, попавшую на безупречно чистое полотно. Гулко шагая бронированными сапогами по вымощенным улочкам, он вскоре приблизился к открытому входу во дворец. Демон не замедлил шага и без церемоний вошел внутрь.

Ангелы, заметив его, с испугом и недоумением бросились врассыпную. Кто отступал за колонны, кто прятался за дверьми, но ни один не решился заговорить с пришельцем.

— Выходите! — громко выпалил Мессия, и голос его раскатился под сводами зала. — Вы хотели, чтобы я пришел. Вот он я!

Он сделал шаг, затем другой, развернулся, оглядывая зал, не желая потерять из виду ни одного угла.

Раздались хлопки и на верхней площадке показалась фигура. Дева, прекраснее которой Нортон счел бы разве что Гвин, спускалась по ступеням с той грацией, что бывает у существ неземных. Подолы ее полупрозрачного платья струились за ней, как легкий туман, едва касаясь земли.

Она перестала хлопать и остановилась в нескольких шагах от него, соблюдая двусмысленную дистанцию.

— Думала, ты не придешь, — произнесла она с усмешкой, прищурив глаза, разные по цвету, как свет и тень. — Твой поступок, безусловно, исполнен отваги, но вместе с тем наивен. Приходить сюда одному — не слишком ли дерзко для демона, пусть и носящего бремя бессмертия?

— Я пришел договориться. Отпусти моих людей, Богиня, — гневно потребовал Норт.

По залу пронесся смех. Он был похож на переливы тончайших колокольчиков, и все же в нем звенела насмешка. Эквилитас смеялась, заливаясь легким, почти детским хохотом, но в лице ее была надменность такая, что и его отец, граф, не осмелился бы носить подобное выражение.

— Что здесь смешного? — не выдержал демон и сжал кулаки.

— Мы будем ставить условия, не ты, — вдруг резко обрезала Богиня, и в голосе ее зазвучала хищная нота. Улыбка осталась, но стала дикой. — Нам кое-что нужно от тебя. Если выполнишь — быть может, мы соизволим вести с тобой дальнейший разговор.

— Чего ты хочешь? — Нортон обвел взглядом зал, заметив движение с другой стороны.

По ступеням спускался мужчина. Кожа его, раскаленная, как металл, искажала воздух. Волосы сверкали чистым златом, лицо было резким, статным, а тело — словно выточено из камня. Взгляд его был так тяжел, что, казалось, мог проделать в груди дыру, но демон устоял.

— Ты наследник Сатаны, — процедил Бог хрипло. — Нам нужна твоя сила.

Нортон зыркнул на него с недоверием.

— Нам нужна Чаша Жизни, — добавила Дева, сделав шаг вперед. — Та самая, что был украдена нашим падшим ангелом. Его имя — Ксавьер. Отец Миры, нагло взошедшей на трон. Ни мольбы, ни страх смерти не разжали его уста. Он молчал, пока голова его не была отсечена. И ты, дитя Мглы, будешь тем, кто раскроет его преступление пред Богами.

— Миры?...

— Полное имя его — Миран. Тебе нужно вернуться в его прошлое. Я уверен, он что-то знал, даже если не помнил этого при жизни. — пояснил Бог.

— Вы хотите, чтобы я использовал нити судьбы?... — недоуменно уточнил Нортон.

— Именно, — почти пропела Богиня. — Покажи нам, что ты действительно носишь в себе благой замысел. Докажи, что не зря претендуешь на звание Мессии. Тогда мы подумаем, не встать ли с тобой на одну сторону. Узнай, где чаша. Добудь ее. Принеси нам. А до той поры — ни шагу. Ты и твои спутники останетесь здесь, в сияющем Городе Света.

— И после того как вы похитили моих товарищей, изуродовали одного из них, — прошипел Нортон, — я должен вам поверить?

Богиня равновесия, как обиженная девочка, надула губы и закатила глаза. Но прежде чем она успела ответить, перед ней встал Бог. Он сложил мощные предплечья на груди и смотрел, не мигая.

— Если бы ты был быстрее, нам бы не пришлось этого делать. Это твоя вина, — произнес он с нажимом.

Челюсть Нортона напряглась. Он чувствовал, что Боги лгут. И все же, собрав волю, демон выдохнул, не позволяя гневу взять верх.

— Хорошо. Я помогу вам. Но у меня есть условие. Вы отпустите моих друзей. Где бы они сейчас ни находились.

— Мы знали, что ты этого попросишь, — слащаво улыбнулась Богиня и, не оборачиваясь, бросила: — Выводите их.

Из-за поворота, откуда-то из глубокой тени, вышли две женщины в белых латах. Шли они неторопливо, с выправкой, в каждом движении чувствовалась сила. За спинами у них раскрывались по четыре крыла, лица были лишены выражения. В руках они тащили двоих.

Нортон сразу узнал Гвиневру и Аспидиона и, забыв обо всем, рванулся вперед. Лица измученных друзей осветились слабой надеждой. Они потянулись к нему, будто к чуду. Щеки у них были впалые, кожа бледная. Оба сильно исхудали. От бедолаг несло чем-то зловонным. Волосы Гвиневры сбились в спутанный ком. На голове Аспида зияли раны, и Нортон невольно отвел взгляд. На это нельзя было смотреть без боли.

— Я так рад, что вы живы, — прошептал он, стараясь вырвать товарищей из цепких пальцев херувимов.

Только после еле заметного кивка Богини стражи, наконец, отпустили пленников. Гвиневра бросилась к Нортону, заливаясь слезами, прижалась к его броне, будто к спасительной стене. Аспид, по своей старой привычке, оставался чуть в стороне. Но и его Норт притянул в объятия, не давая отстраниться.

— Простите, что так долго... — прошептал он. — Я... я все расскажу вам позже.

— Как жаль прерывать столь трогательное воссоединение, — с притворной печалью произнесла Богиня, скрестив руки на груди. — Но увы, время неумолимо, и тебе, Мессия, пора отправиться на поиски Чаши, без которой ни тебе, ни твоим спутникам не уйти живыми.

В ответ Нортон медленно выпрямился и заговорил твердо:

— Только после того, как ты предоставишь нам покои. По комнате для каждого. Иначе я не сдвинусь с места.

Богиня недовольно прищурилась. Ее взгляд скользнул в сторону стоявшего неподалеку Бога, будто ища в нем поддержки, но, встретив лишь холодную отстраненность, она поджала губы.

— Только я могу достать Чашу, — надавил Мессия, глядя прямо в лицо Девы.

Она выждала паузу, тяжело втянула воздух и, сделав в сторону шаг, отмахнулась:

— Пусть будет по-твоему. Херувимы, отведите их в ближайшее пустующее строение у дворца. На рассвете он начнет обещанное.

С этими словами Богиня, не удостоив даже короткого прощания, резко повернулась и, сопровождаемая неодобрительным, почти презрительным взглядом Бога, величественно удалилась.

Не успели Нортон и его спутники обменяться ни словом, как херувимы в два голоса приказали следовать за ними. Переглянувшись, Нортон, Гвиневра и Аспидион молча последовали за ними, ощущая на себе тяжелый взгляд Бога. Далеко идти не пришлось. Ангелы провели их в первое же здание у самого дворца — высокое, двухэтажное, с резными стенами и огромными окнами.

— А кто жил здесь раньше? — негромко спросил Нортон, ступая за ангелом. — Почему такое здание оказалось пустым?

— Михаил. Он погиб, — монотонно ответила одна из воительниц. Убедившись, что гости зашли внутрь, она молча развернулась и исчезла в дверях вслед за напарницей.

Наконец их оставили одних. В комнате было тихо, даже слишком. Нортон медленно рассеял броню. Он тяжело выдохнул и посмотрел на друзей. В его взгляде сквозила вина. Гвиневра все еще стояла рядом, будто боялась отойти. Аспидион же глядел в сторону, куда-то в пустоту. Только сейчас Норт заметил: горгон был без маски.

— Аспид... почему ты без маски? — спросил он.

— Сила горгон была в змеях. Теперь я почти человек, — глухо ответил Аспидион. — Но тебе ведь все равно.

— Как это все равно? — Нортон поднял глаза, в голосе зазвучал упрек. — Я переживал за вас. Я...

— Переживал? — перебил его Аспид. — Потому и явился в последний момент? Ты хоть представляешь, что мы здесь пережили?!

— Аспид, не надо, — вмешалась Гвин, стараясь говорить спокойно. — Нортон пришел спасти нас!

— Я разочарован в тебе, Мессия, — процедил горгон, не обращая внимания на эльфийку. — Меня изуродовали. И если бы... если бы я не вызвался...

Он шагнул ближе и ткнул указательным пальцем в грудь демона. Тот невольно отступил на шаг.

— Если бы ты не вызвался — что тогда? — с угрозой спросил Нортон.

— Тогда вместо моих змей ты получил бы ее уши, — бросил Аспид, кивнув на Гвиневру.

— Я готовил армию! Целая сотня драконов и подготовленных солдат ждет моего сигнала. Я не спал, не ел, изнурил себя, чтобы у нас был шанс. Иви заставила меня отдохнуть перед вылетом, чтобы у меня хватило сил, если начнется бой. Какого черта ты не связался со мной, когда ангелы напали? Почему молчал? — голос Норта сорвался. Он схватил Аспида за ворот и резко встряхнул, как щенка.

— Норт, пожалуйста... — с мольбой прошептала Гвин и потянула его за руку. — Мы просидели в темнице, без воды, без еды. Дай нам просто отдохнуть. Прошу тебя. Аспид не со зла.

Он задержал взгляд на лице горгона, но, услышав ее голос, обернулся. Взгляд Гвиневры встретил его. Глаза, некогда светившиеся мягким светом, теперь были тусклыми, наполненными слезами.

Он медленно разжал пальцы. Аспид отступил.

— Прости меня, — тихо сказал Мессия горгону, вновь взглянув на него. — Если бы я мог, я бы пришел раньше. Скажите, что вам нужно.

— Вода... еда... ванна... одежда... расческа... мыло, — с трудом перечислила Гвиневра, глядя в пол.

— Я все устрою. Отдыхайте, — коротко бросил демон и, развернувшись, скрылся в соседней комнате, чтобы перевести дух.

Не так он представлял их спасение. Ему казалось, что все будет иначе: он войдет в зал, они бросятся к нему навстречу, обнимутся, засмеются, и он уведет их домой, целых и невредимых. Но действительность оказалась иной.

Нортон устало опустился на белый стул и вытянул вперед ноги. Его тело дрожало от напряжения. Внутри теперь трепетала вина.

«Мне не следовало срываться на Аспида. Бедняге отрезали часть тела, он все это время страдал. И что сделал в это время я? Пришел слишком поздно и устроил сцену.»

Стараясь загладить свою невнимательность делом, Мессия выставил руки перед собой. Мгла поднялась по ладоням. Он сосредоточился. Представил мыло — его аромат, округлую форму. Создал и отложил в сторону. Затем расческу: изящную, как еловая ветвь, украшенную зелеными камнями в тон глазам Гвиневры. После — одежду. Для Аспида — строгую, изысканную рубаху, как те, что он всегда выбирал, черного цвета, с высоко застегнутым воротом. К ней — темные штаны, легкие, удобные, но достойного вида. Мягкие сапоги. Для Гвиневры Нортон создал платье. Он не был уверен в ее размере, но знал ее вкус, помнил, что она любила простой крой и мягкую ткань.

Так он создавал одну вещь за другой, и, сам не замечая, увлекся. Вокруг него уже лежали целые груды: одежда, средства гигиены, обувь — все, что могло вернуть Аспиду и Гвин хоть частицу уюта и чистоты. Поднявшись, Мессия вышел к ним. Ребята сидели в разных концах комнаты, не глядя друг на друга.

— Я все приготовил. Разбирайте, — сообщил Норт спокойно.

Оставив их вновь одних, он поднялся на второй этаж. Там оказалось три спальни и одна пустая комната. По всему было видно, что ангелы не нуждались в обычных удобствах — ванн, по всей видимости, они не использовали. Задержавшись в пустой комнате, он создал широкое, похожее на корыто углубление, наполнил его теплой водой. Пар поднялся легким облаком, и демон, с удовлетворением оглядев свое творение, потер руки.

В спальне Нортон с заботой укладывал шелковые простыни, тщательно взбивал подушки, создавая для каждого мягкую перину. На тумбах у изголовьев он оставил фрукты. Какими на вкус они получились, он мог лишь догадываться, но после долгого голода такая легкая пища казалась наиболее подходящей. Рядом он поставил по стакану и кувшину с водой.

Делая все возможное, он знал: никакая сила, никакой дар Сатаны не способен исцелить главное — неумение говорить. Разговаривать с близкими по-настоящему, просто, от сердца, у него получалось плохо. Еще с детства слова давались ему тяжко — Энгель подавлял их сразу, как только они начинали рождаться. А теперь Мессия и вовсе чувствовал себя в тупике. Он приложил все силы, чтобы спасти друзей, но они ждали его слишком долго. Демон действительно мог не успеть. Теперь он был убежден, что следовало быть мягче.

Когда все было закончено и дух его немного укрепился, он робко застыл на лестничном пролете.

— Я все приготовил. Можете идти. Кто первый в ванну?

— Я первый, — бросил Аспид, даже не взглянув на него. И, не дождавшись ответа, прошмыгнул мимо по ступеням.

Немного помедлив, Нортон спустился вниз. Гвиневра сидела в углу, держа в руках расческу. На коленях у нее аккуратно лежал сверток: платье, туфли, мыло, прочие мелочи. Завидев демона, она едва улыбнулась — уголком губ, как будто боялась, что лишнее движение нарушит хрупкое равновесие внутри нее. Глаза ее, покрасневшие от усталости и слез, снова предательски заблестели.

Мессия еще не успел открыть рта, как эльфийка заговорила первой:

— Я боялась, что это конец... — голос ее дрогнул, и она едва не уронила расческу. — Нас троих закрыли в камере без окон, без дверей... Там не было ни воды, ни еды... ни даже места, куда можно было бы отойти по нужде. Лучше тебе не знать что нам пришлось пить и обращать в воду магией, чтобы не умереть. Мы не знали, сколько прошло времени. Сначала мы разговаривали, пытаясь сохранить рассудок. А потом... сил не осталось даже на это. Мы уже было решили, что ты...

Она замолчала, зажав рот ладонями. Слезы покатились по щекам.

— ...что ты бросил нас, — прошептала Гвиневра почти неслышно. — Но знаешь... я бы поняла. Какой безумец пойдет один к Богам?

Норт медленно опустился перед ней на корточки и осторожно положил ладонь ей на плечо.

— Гвин... Я бы никогда не оставил вас. Слышишь? Никогда.

Она подняла заплаканные глаза, вглядываясь в Мессию с надеждой.

— Правда?... Было... было так страшно... Я старалась держаться. Говорила с ними, подбадривала, улыбалась... — Она вытерла глаза рукавом и снова посмотрела на него. — Но все внутри кричало, что мы там умрем. И казалось — вот, все. Нас никто не спасет.

— Ты большая молодец, Гвин, — успокаивающе пробормотал Норт. — Все позади. Я вытащу нас отсюда. Клянусь.

— А если Боги обманут? Ты правда собрал армию?...

Демон приподнял уголки губ и вытер выступившую слезу с века эльфийки.

— Думаешь, я бездействовал? Я готовился. Они и представить не могут, что их ждет, если нарушат слово.