Глава 8 «Алоцвет»
Не успели остальные проснуться, как Мессия уже расхаживал по двору, оценивая прогресс восстановления дворца. Некоторые части были почти готовы, но терялись на фоне остальной разрухи. Работы предстояло больше, чем можно было охватить взглядом.
Демон вдохнул прохладный утренний воздух и устало потер переносицу. Он еще не приступил к делу, а уже чувствовал усталость. Почти всю ночь не спал. Полвека в заточении отучили его от сна, и теперь Мессия не мог просто закрыть глаза и отпустить себя в тишину. Мысли теснились, толкались, каждая требовала внимания. Нужно было сделать столько всего, что он не знал, за что хвататься. К тому же не давало покоя предвкушение: скоро предстояло разослать повеления. Нортон долго размышлял, что именно в них должно быть сказано.
— Ты очень рано. — Погруженный в размышления, Норт не заметил, как подошла эльфийка. — Уже подготовил текст?
— Да... Думаю, что да, — неуверенно ответил Мессия, глядя куда-то сквозь нее.
— Твоя прошлая речь была весьма вдохновляющей. Я уверена, ты отлично справишься. Давай сделаем все сейчас, пока нам никто не мешает, — предложила Гвин.
— Давай, — с легкой улыбкой согласился демон, вспоминая вчерашний спор между ребятами.
Прикрыв веки, Нортон неспешно создал пергамент, перо и чернильницу. Присев на камень, он придвинул все поближе и начал старательно выводить буквы. Те складывались в косые слова, плыли, не слушались. Под конец, вместе с точкой, на пергаменте осталась жирная клякса. Его кривой почерк ничуть не изменился со времен обучения у Лоренса.
Мессия тяжело вздохнул.
— Боюсь, у тех, кто это увидит, пойдет кровь из глаз. Может, лучше ты? — рассеяв неудачное повеление тьмой, демон с надеждой посмотрел на ушастую. Создав новый лист, он протянул его Гвиневре.
— Диктуй, — едва сдерживая улыбку, отозвалась эльфийка и присела на землю, положив пергамент себе на колено.
— Внемли же, смертный, ибо Мессия с трехликим венцом восстал из мертвых — и жаждет он мира, а не погибели. Если ты изгнан, если ты лишен, если ты пал — восстань. Если был порабощен — ступай в Экссолиум и обрети голос. Не важно, чья кровь течет в тебе: человек ли ты, демон, ангел или... — Мессия сделал небольшую паузу, наблюдая, как девушка аккуратно выводит буквы.
— Ну? — потребовала она, когда демон замолчал.
— ...или изгнанник, — продолжил Норт. — Если помыслы твои чисты, если сердце не запятнано злом — здесь ты найдешь свой дом. Вместе мы свергнем старый устой и воздвигнем новый, чистый мир, где для каждого найдется место. Больше нет Диких Земель. Есть только Земли Освобожденных. И они ждут тебя.
— Готово! — удовлетворенно сообщила Гвин, протягивая ему пергамент.
— Чего-то не хватает... — задумчиво пробормотал Норт, вглядываясь в документ. — Печати.
Взяв повеление в руки, демон медленно коснулся его угла. Мгла тут же отозвалась и впилась в пергамент. Отстранившись, Мессия оставил на бумаге свой новый символ: круглый, ровный отпечаток алоцвета. Нортон взглянул на него, удовлетворенно кивнул и, улыбнувшись краем губ, протянул пергамент эльфийке.
— Почему алоцвет? — поинтересовалась девушка, рассматривая красную печать.
— Алоцвет часто связывают с пролитой кровью... или с обреченной любовью. С жертвенностью. Каждый, кто придет к нам, уже чем-то пожертвовал. И каждый из нас что-то потерял. Я подумал, что это подходящий знак.
— Это... очень трогательно. У нас говорят, что алоцвет вырастает там, где погибла дева, не дождавшись возлюбленного с битвы, — тихо сказала Гвиневра, поддержав грустную тему. — Кстати, почему в тот раз ты назвал меня алоцветом?
Мессия ненадолго замолчал, наблюдая, как вьются на ветру волосы девушки, распущенные после сна.
— Мне всегда нравился красный цвет. А еще... несмотря на свою трагичность, эти цветы очень красивы, — прошептал он, устремив взгляд куда-то в небо.
Вместо ответа эльфийка опустила взгляд, невольно касаясь подушечками пальцев своих шрамов. Она поджала губы. Все, что говорил Мессия, было ложью. Или, по крайней мере, прекрасной сказкой, не имеющей ничего общего с реальностью. Разве может быть красива дева, чье лицо напоминает карту войны?
Любой мужчина ценит женщину чаще всего за ее красоту. Если ты недостаточно хороша, в их глазах ты не существуешь. Уважаемые джентльмены даже дверь тебе не придержат. Гвиневра помнила таких женщин. Они были невероятно прекрасны, но никто из «сильного пола» не сказал бы им этого. Их не замечали. А если и замечали, то только чтобы посмеяться.
Сильваниум славился своей одержимостью внешним совершенством, и даже она, почти полностью соответствуя этим стандартам, не раз слышала за спиной колкие замечания. Уши, опущенные книзу, сравнивали с человеческой лопоухостью. Скулы считали слишком высокими. Волосы — недостаточно прямыми. А теперь и вовсе лицо испорчено навсегда. Глаза эльфийки заблестели от влаги. Она отвернулась.
— Давай займемся делом... — сухо предложила девушка.
— Ладно... — недоуменный резкой сменой поведения, Мессия начал создавать копии повелений. — Прости, если чем-то обидел... — осторожно добавил он.
Следующие несколько часов прошли в молчаливой работе. Демон создавал копии, а Гвиневра складывала их в одну кучу, чтобы, когда их становилось достаточно, поместить в магическую сферу. Так, мало-помалу вокруг них собрался целый десяток «посылок».
— Слушай, может, отправим их не только в Валору? — постукивая пальцами по камню, на котором сидел, Мессия рассматривал сферы.
— Можем отправлять по утрам. Чтобы никто не ринулся в один день. Всех сразу мы принять не сможем.
— Хм... Тогда отправляй эти в Валору. Остальными займемся потом, — поднявшись и отряхнув штаны, Нортон наблюдал, как сферы медленно поднимаются в воздух.
— А они не лопнут? А если пойдет дождь? — послышался громкий голос Иветты, выглядывающей из окна первого этажа.
— Я их буду контролировать! — ответила ей Гвин.
— А как же постройка дворца? — Генерал вылезла прямо в окно и спрыгнула на траву.
— Я могу делать несколько дел одновременно, — спокойно отозвалась эльфийка, не отрывая взгляда от сфер. Она поднимала их все выше, пока те не исчезли из виду.
***
Все последующие дни проходили почти так же, как и предыдущие. Работы постепенно становилось меньше: восстанавливали дворец, отправляли повеления, по вечерам собирались у костра, когда спадала жара. Со временем дошли до каминов и печей — теперь можно было готовить не на открытом огне. Это позволило перенести быт внутрь замка.
Исподволь обживались и верхние этажи. В окна вставили рамы со стеклом, починили лестницы, расчистили коридоры. В зале для собраний, когда-то полном мусора, теперь стоял добротный массивный стол. Замок больше не выглядел заброшенным.
Не прошло и недели, как в Экссолиум начали прибывать первые жители. Среди них были демоны, сбежавшие из рабства, темные феи и измученные люди с настороженными глазами. Мужчины стояли с мешками за спинами, женщины с детьми на руках. Пришедшие остановились перед дворцом из темного камня и долго смотрели вверх. Перед ними возвышалось место, которое раньше существовало только в легенде. Каждый оставил позади жизнь, в которую не хотелось возвращаться, и теперь, впервые за долгое время, у лишенных появился первый проблеск надежды.
— Норт! Прибыли первые подданные! — в зал собраний, который теперь служил и кабинетом, влетела Иветта. Все ее лицо буквально светилось.
Оторвавшись от документации, Мессия поднял голову. Рядом с ним сидела Гвин, старательно выводившая что-то на бумаге. Все дружно приняли решение вести отчеты о проделанной работе для будущей истории. Теперь каждый вечер, под диктовку Темного Владыки, эльфийка записывала все в мельчайших подробностях.
— Теперь все пойдет намного быстрее! — просиял демон, поднимаясь из-за стола.
Все трое поспешили к выходу. Мессия распахнул ворота настежь и вышел первым, не дожидаясь остальных. За порогом его уже ждали. Люди стояли молча. Лица у них были обветренные и исхудавшие, глаза пустые. Мессия подходил к каждому, не торопясь. Многие перешептывались, некоторые подпрыгивали, чтобы увидеть Нортона, близстоящие тянулись к нему руками и трогали за одежду. Чтобы обратиться к демону, нужно многое пережить. Надо дойти до той грани, где больше не важно, кто перед тобой. Когда обещанное спасение и принятие не дарует Бог, ты обращаешься к Дьяволу.
— Я рад принять всех вас, — торжественно произнес Мессия, останавливаясь в центре толпы. — Здесь вас примут, и не важно, какой вы расы. Взамен я прошу тех, кто в состоянии работать, помочь мне воздвигнуть государство. Те, кто умеет готовить, — будьте поварами. Кто добывает дичь — приносите еду. Кто умеет строить — постройте дом для своей семьи или для семьи ближнего. Вместе мы прокормим друг друга и станем сильнее!
Первые экссолианцы встретили его слова с восторгом. Раздались довольные возгласы, кто-то вскинул руки к небу. Феи закружились в воздухе, оставляя за собой едва заметный серебристый шлейф. Один из демонов обнял стоящего рядом человека. Маленькая фея села на плечо пожилой женщины и что-то негромко защебетала ей на ухо. Высокий мужчина поднял демоненка на руки, когда тот, желая разглядеть Темного Владыку, скакал меж взрослыми.
— Когда вы отдохнете, и к нам прибудет больше народу, мы устроим пир, — громко объявил Мессия. — А пока располагайтесь. Я создам для вас шатер, где можно будет перевести дух. Всех, кто в силах работать, прошу ко мне во дворец. У каждого найдется дело.
Закончив свою речь, демон окинул собравшихся взглядом, прикидывая примерное количество прибывших, и немного отошел в сторону. Создать шатер оказалось несложно. Он вытянул вперед ладонь, и Мгла охотно откликнулась. Тьма выскользнула из-под его пальцев, растеклась по земле и начала подниматься вверх, сгущаясь в колья и растяжки. Она натягивалась в тяжелое полотнище, образовывая боковые стенки, складывалась в шатровую крышу. Вскоре перед собравшимися стоял полноценный походный шатер. В нем с легкостью уместились бы три дюжины жителей.
— Сколько вас всего? — обратился Нортон к подданным.
— Ровно сорок. — Вперед вышел молодой мужчина, с парой прямых коричневых рогов.
— Ты за главного? — уточнил Мессия.
— Вроде того.
— Как твое имя?
— Каин.
— Хорошо, Каин. Феи могут жить во дворце, они не займут много места, — Мессия сделал жест в сторону замка. — Людям и демонам я создам кровати. Если кто-то нуждается в особых вещах, Каин составит список, и я дам вам все необходимое. — С этими словами Нортон сотворил стопку бумаг и перо с чернилами, протянув их демону.
Мессия сделал по сундуку, кровати и постельному для каждого из прибывших. Эльфийка пустила под потолок огоньки, чтобы осветить шатер. Иветта провела небольшую экскурсию и ввели всех в курс дела. Люди и демоны начали осторожно расселяться. Переговариваясь друг с другом, они раскладывали свои скромные пожитки. Во дворце выделили комнату для фей, каждой устроили маленький домик, похожий на скворечник. Через несколько часов в замок пришло десять мужчин и двенадцать женщин. Каждому из них Нортон дал свое занятие. Самые сильные и ловкие занялись охотой и собирательством, чтобы прокормить первых граждан Экссолиума. Другие пожелали работать на кухне, помогая с готовкой.
Позже пожаловал Каин и принес несколько листов со списком нужных вещей. В основном — предметы личной гигиены, пеленные тряпки для детей, новую обувь, одежду, посуду и прочее, не менее необходимое. Мессия с особой старательностью сотворил каждый из предметов. Он трудился до глубокой ночи, когда большинство уже успело лечь спать. Нортон был уверен, что утром обрадует всех, и люди, демоны и феи с огромной благодарностью разберут свои заказы.
— Ты еще не спишь? — в зал тихонько вошла эльфийка, затворив за собой дверь.
— Только закончил с работой, — устало пробормотал Мессия, откидываясь на спинку стула. — А ты чего не спишь?
— Хотела написать отчет. Еще я погасила свет в шатре. Нужно создать людям свечи, чтобы я не бегала к ним каждый раз, — девушка осторожно присела на край стола.
— Точно, свечи. Как я мог забыть...
Вытянув дрожащие руки вперед, демон направил ладони друг к другу. Между ними медленно завилась черная дымка.
— Отдохни. Нельзя так перетруждаться, — Гвин перехватила его за кисть, мягко отводя руку в сторону.
— Ты права... Лучше не выходить за свой предел. Обычный человек уже давно бы слег, — нервно посмеялся Мессия, освобождая руку и чуть сползая со стула, вытягивая ноги вперед.
— Тебе тяжело, да? — Гвиневра чуть наклонилась, глядя на него сверху вниз.
Норт молчал. Его голова откинулась назад, взгляд уперся в потолок. Только через мгновение он выдохнул:
— Когда все смотрят на тебя, будто ты должен знать, что делать... Это тяжело.
— Люди просто видят в тебе Мессию.
— Это не всегда так. Я просто пытаюсь быть им. А иногда просто надеюсь, что никто не заметит, как я вру сам себе.
Гвин легонько качнула ногой, едва касаясь пола.
— Я заметила, — тихонько призналась она. — Хотя сначала ты и правда казался всесильным спасителем. А потом я увидела, как ты с горящими глазами просишь меня сыграть на окарине, как неровно ты пишешь, как ставишь символом государства свой любимый цветок. Видела твои воспоминания... как ты листал сказки, и твой отец... ну... ты понял.
— Это плохо? Владыка должен быть более сдержанным? — демон слегка нахмурился.
— Я думаю, что наоборот. — улыбнулась Гвиневра. — Именно поэтому каждый будет готов пойти за тобой. Только вкусивший боль знает цену простого счастья.
— Ты действительно видела мои воспоминания? — недоверчиво уточнил Норт.
— Да. Несколько раз. Не знаю, почему так вышло.
Повисла неловкая тишина. На стенах потрескивали догорающие факелы. Нортон стыдливо опустил глаза.
— В детстве, — вдруг сказал он, — я думал, что, если стану кем-то сильным, меня будут бояться, будут видеть во мне сущее зло. А когда вырос, я понял, что мир уважает только силу. Тебя слушают из страха. Идут за тобой лишь тогда, когда ты показываешь, на что способен. Но никто не смотрит на путь, который ты прошел ради этой силы. Если ты сомневаешься, твои действия ничего не значат. Только когда добиваешься чего-то, на тебя наконец обращают внимание. Никто из тех, кто пришел ко мне, не скажет: «Нортон, ты сделал это ради других. Мы это видим». Каждый из них просто желает лучшей жизни. И я не осуждаю. Иногда мне просто хочется быть понятым, — закончив тираду, Мессия устало потер переносицу. — Извини.
Слезая со стола, девушка взяла стул и поставила рядом с Нортом. Осторожно присела, взяв одну из чашек с тонкой резьбой, которая вместе с остальными вещами лежала на ковре. Ушастая вертела ее в руках, неторопливо разглядывая узор. Окинув взглядом другие предметы, заметила, что каждый был особенным: свой орнамент, своя деталь, цвет. Мессия постарался. Хотя мог бы создать все самое простое. Гвиневра поставила чашку на место.
— А я думала, что если стану умной, меня начнут слушать, — поддержала эльфийка откровение Мессии своим. — Я была совсем маленькой, когда сгорела часть Сильваниума. Мои родители не вернулись. Думаю, они погибли. Меня забрал наставник. Изо всех сил я старалась стать лучше, лезла из кожи вон. А за моей спиной говорили, что мне просто повезло, что у меня есть связи. Но если бы не мое упорство, меня бы даже в ученицы не взяли.
— Разве тебя не слушали? — прошептал демон.
— Нет. Взгляды мужчин всегда опускались гораздо ниже моих глаз. Когда нас отбирали на служение королеве, смотрели только на лицо. Ведь «недостойная» не может порочить своим ликом! — Гвиневра раздраженно фыркнула. — Как бы я ни старалась, как бы ни была сильна, пока у власти находится мужчина с интеллектом слизняка, мне было не стать Магессой. Я десятки лет упорно трудилась, а потом нашелся очередной идиот, который, получив отказ, решил превратить мою жизнь в ад...
— Это просто отвратительно. Я понимаю тебя, потому что моя мать — такая же жертва. Пока я был под печатями, у меня было много времени для размышлений. И знаешь... Я не простил отца, но ее — простил. Она вышла замуж не по своей воле, родила нежеланных детей, а потом умерла при родах вместе с моим младшим братом. Теперь я готов сделать все, чтобы в мире, который я построю, такого больше не происходило.
Демон смотрел ей в глаза. Зеленые, как мох у подножия мертвого дерева, как окисленная медь, как засушенная мята в колбе травника. Они были такими глубокими и печальными, что Нортон не понимал, как можно было глядеть куда-то еще. Под глазами пролегли темные круги — эльфийка тоже выматывалась. Мессия все же позволил себе опустить взгляд ниже. На ее губы. Наверное, он наивно полагал, что именно туда все и смотрели. И, думая так, мог понять почему. Аккуратные, мягкие уста, пусть и потрескавшиеся, удивительно гармонировали с ее округлыми щеками и тонким прямым носом.
— Норт... знаешь, — тихо заговорила она. — Спасибо тебе за то, что ты делаешь. Мало кто решился бы на такое. И пусть изначально у нас была договоренность... каждый раз, когда мы сидели у костра и болтали, внутри меня все словно оживало. Каждый из вас стал для меня близким. Поэтому я хотела бы быть другом — и для тебя, и для Иви, и даже для Аспида, пусть он тот еще ворчун. — Щеки ее слегка порозовели, уголки губ приподнялись.
— Мы уже друзья, Алоцвет, — Мессия улыбнулся, и на его лице задорно заиграли ямочки.
— Ты всем придумываешь прозвища?
— Только для близких. Иветта, например, стала Генералом просто потому, что однажды представилась так, пытаясь выкрутиться из ситуации. Так и прижилось. А у тебя вот волосы красные, — он издал тихий, бархатистый смешок.
— Тогда я польщена, — мягко отозвалась Гвин. — Ладно... тебе нужно отдохнуть. Спокойной ночи.
Она медленно поднялась, аккуратно вернула стул на место и, не оборачиваясь, направилась к выходу.
— Спокойной, — бросил ей вдогонку демон.
Внутри груди разливалось приятное тепло, медом текло по ребрам и растекалось в животе. Нортон и не догадывался, что делиться переживаниями может быть не только полезно, но и приятно. Перед Иветтой он всегда старался казаться сильным. И пусть она старше, старшим братом был именно он. По крайней мере, он так себя ощущал. Рассказывать все горгону? Но Аспид — мужчина. Все детство Нортон провел рядом с Марианной, и, возможно, поэтому девушек он понимал лучше. К тому же взгляды Аспидиона сбивали его с толку. Даже когда на его глазах была повязка, демон все равно чувствовал, как он смотрит. И Норт не знал, что с этим делать. Это казалось ему неправильным. Мессия старался не замечать непрошенных воздыханий.
Он слегка качнулся на стуле, вспомнив учителя Лоренса. Именно он вечно раскачивался на ножках, а однажды даже рухнул на пол. Мессия невольно улыбнулся. Радость воспоминаний быстро утихла. Вспомнились письма. Стало горько. Интересно, сможет ли он теперь прочесть их с помощью нитей? Он больше не ограничен. Мог бы исследовать судьбы вдоль и поперек. Но нырять в них было почему-то страшно. Нортон боялся узнать правду. Иногда она бывает слишком жестокой.
Ему действительно стоило отдохнуть. Глаза жгло от усталости. Когда вообще он в последний раз нормально спал? Но, как назло, веки так и не смежились. Встряхнув головой, демон раскинул длинные пряди по груди. Намотал одну на палец, покрутил, разглядывая.
«Может, состричь их?»
Повертев локон еще немного, он решил, что ему все нравится. Ловко запустил пальцы в волосы, заплел косу, а затем свернул ее в гульку, закрепив лентой из Мглы.
«Как-то не было времени заниматься внешним видом. Заправил за уши, если мешают — и ладно. В битве я не участвую как таковой, моя миссия миротворческая. Так что короткая стрижка мне ни к чему», — так он решил, хотя внутри кольнуло болью. Мысли об отце. Он тоже носил длинные волосы.
«А что я вообще знаю о нем?» — мысленно рассуждал Норт. «Жестокий тиран, который бил меня и мать. Насильник. Психопат». — Он думал о словах, сказанных отцом перед смертью. О признании, что тот просто пытался выжить.
Любопытство взяло верх, и Мессия прикрыл глаза, устремляясь прочь из этого мира, в свое давно покинутое белое пространство. Оно встретило его полем алоцветов, ровно стоящих в тишине. Ни ветра, ни звука.
«Как я вообще выжил тут?»
Немного погодя, Нортон представил лес с огромными деревьями. Тот самый, который впервые увидел, когда сбежал с сестрой. Придал легкие дуновения ветерка, запах влажной земли, свежую траву. Каждая мысль постепенно воплощалась в его маленькой реальности, и вот перед ним уже раскинулся желанный пейзаж. Листья деревьев мягко колыхались, трава холодила босые ноги. Теперь Нортон мог гораздо больше, чем тогда, и с этим пришло чувство уверенности.
Он вгляделся в вязь судьбы. Нити шевелились вокруг, сплетались, и переливались. Мессия начал искать ту, что принадлежала отцу, старательно выискивая пересечения. Знал — она должна быть где-то далеко, переплетенная с его собственной, еще там, в детстве, в той жизни, где все только начиналось. Демон двигался осторожно, будто сквозь хрупкую паутину.
И вот выглянула нужная. Тонкая, почти невидимая. Черная, с легким синеватым отблеском. Норт не знал, была ли она такой потому, что Энгель был паршивцем, или потому, что уже мертв. Но это не имело значения. Мужчина протянул к ней руку и без колебаний погрузился внутрь.