Владыка забвения: Пламенное Сердце

Чтобы сделать посох, нужно было живое дерево. Найти его оказалось не так просто, но Гвин справилась. Впустила Мглу — тонкий ствол вытянулся, почернел, стал крепче. Грубый, корявый, но посох. Этого хватит. Она подняла взгляд к небу. Игнис и Фебус уже были над горизонтом. Значит, восток там. А юго-запад — ей в спину, чуть по диагонали. Туда и надо. Туда, где покоится то, что нельзя было трогать.

Гвиневра шла почти весь день, стараясь держаться в стороне от дорог. Эксилард остался позади. Несколько раз на пути попадались другие изгнанники: изможденные, с потухшими глазами и старыми шрамами на лице. Они не спрашивали, кто она и куда идет, просто молча смотрели ей вслед. Вероятнее всего, у них уже не осталось даже сил, чтобы говорить.

Ближе к границе, где начинались одинокие деревушки, даже не отмеченные на карте, стоял охранный пост. Край леса был перекрыт полупрозрачной магической стеной. Неподалеку дежурили двое крепких эльфов в кожаных доспехах, с алыми повязками на предплечьях. Рядом приткнулся покосившийся домик стражи.

Как назло, ветер принес аромат жареного мяса и нотки заваренных трав. Девушка остановилась, не в силах оторвать взгляд от крошечного окна, из которого валил пар. Кто-то готовил. Значит, их как минимум трое. Желудок настойчиво заурчал. Немного пораскинув мыслями, эльфийка решительно продолжила путь. Незаметность — дело хорошее, но какой от нее прок, если сгинешь раньше времени от голода? Направив посох вперед, Гвиневра выскочила прямо к стражникам.

Она выдохнула, и начала напевать заклинание, с той нежностью, с какой поют у изголовья ребенка:

Sicut illa quae animam Patris sanavit,

Ita te sopiam sub umbra Matris.

Dormi in silentio,

Donec spiritus revertatur in circulos suos.

Нежная колыбельная прокатилась по лесу гудящей волной магии. Эльфы на посту осели на лавку, глаза их закрылись. Один медленно накренился и уронил голову на плечо другого. Гвин сорвалась с места и со всех ног рванула к домику. Оттуда уже выбегали еще двое, явно почувствовав всплеск чужой энергии. Один успел поднять лук. Взвилась тетива, стрела просвистела у нее над самым ухом, задела кожу, обожгла. По щеке тут же потекла тонкая, горячая струйка крови.

Вскрикнув от неожиданности, эльфийка зажала рану, уворачиваясь от еще одной атаки. Времени на заклинание не было, укрытий тоже. Собрав остатки сил, она безмолвно взмахнула посохом, как мечом, и стража отлетела в стену, больше не поднимаясь. Часто дыша, ушастая осела на землю. Сердце выбивало в груди панический ритм.

На ходу исцеляя себя, она вбежала в домик. Возле маленькой самодельной печки лежал подгоревший кусок мяса, рядом — четыре чашки свежезаваренной ромашки со зверобоем. Схватив мясо рукой, она едва не выронила его от жара, но все равно вгрызлась зубами, неистово жуя. Гвин не могла даже вспомнить, когда в последний раз была так голодна. Следом залпом выпила отвар, вытерев жирные руки о первое попавшееся полотенце.

Внутри нашлись несколько ножей, котомка и сменная одежда. Она сняла с себя грязные тряпки и бросила их на пол. Натянула штаны, слишком широкие в талии, затянула их ремнем. Рубаху заправила, рукава закатала до локтей. С крючка у двери сняла потертый плащ и накинула на плечи. Волосы собрала в высокий хвост, перевязав лоскутом ткани. В котомку положила пару кусков засохшего хлеба и флягу с водой, которые нашла на столе. Ножи развесила по поясу, распределив так, чтобы не мешали при ходьбе.

Девушка вышла из дома и, заложив руки за спину, медленно зашагала вдоль барьера. Несколько раз прошлась туда-сюда, не сводя с него взгляда.

«Высоко. Перепрыгнуть не получится даже при помощи магии», — нахмурившись, думала она.

«Можно рассеять, но ненадолго. Об этом точно узнают. Да и рано или поздно это все равно всплывет — стража придет в себя, улик полно. Вряд ли в городе изгнанных найдется много магов, способных на подобное. Поймут, что это была я».

Эльфийка остановилась.

«Значит, времени еще меньше, чем я думала. Нужно найти зверя. Верхом пересечь лес, потом пересохшую реку. Только бы успеть».

«А что потом?» — на мгновение она застыла, уставившись в полупрозрачную стену. — «Распечатаю голову Мессии? Допустим. Но он же не очнется сразу... И что я ему скажу? «Привет, помоги мне, пожалуйста, убить королеву, потому что она истребляет демонов»? Какой абсурд!»

Гвин со вздохом снова зашагала туда-сюда. С каждым мгновением сомнений становилось все больше, но отступать было поздно. Она остановилась напротив стены, направила на нее конец посоха. Прикрыла глаза. Ощутила, как напротив заколыхались потоки энергии, и, едва уловимо раздвинув их своими, шустро проскользнула в образовавшееся отверстие. Барьер сомкнулся прямо за ее спиной.

После нескольких часов блужданий меж гигантских стволов Гвиневра заметила промелькнувший силуэт. Она сразу присела на корточки и начала бесшумно приближаться. Спрятавшись за стволом, выглянула и наконец разглядела животное.

Это был ферин — зверь ростом чуть ниже лошади, с длинной, сухой шеей и короткой шерстью серо-бурого цвета. Рога не раскидистые, а сжатые и направленные назад, почти вдоль черепа. Между ними легко бы поместился всадник. Большие внимательные глаза с горизонтальными зрачками скользили по округе.

Животное замерло, прислушиваясь, стукнуло массивным копытом. Его небольшие уши чуть дрогнули. Гвиневра задержала дыхание, стараясь не шевелиться. Она робко протянула ладонь вперед, выпуская немного магии, чтобы успокоить зверя. Ферин всмотрелся в нее. Сделал шаг в сторону, потом еще один. Остановился.

— Тс-с... mi parvule... все хорошо, — ласково прошептала эльфийка, выходя из своего укрытия.

Ее ладонь осторожно коснулась вытянутой морды. Погладила, потрепала между рогами. Девушка слегка улыбнулась. В ответ Ферин бодро зафыркал. Гвиневра почесала ему шею, зарывшись пальцами в теплый мех. Нужно было установить доверие. Эльфы с этим обычно не испытывали трудностей, потому что лесные твари быстро чувствовали в них своих. Все они были частью одного мира, выросли на одной земле, дышали одним воздухом. Длинноухий народ не был святым: мясо ел, но убивал только по нужде. Звери это понимали.

Гвиневра крепко вцепилась в рога и одним движением закинула ногу, усаживаясь сверху. Ферин вздрогнул. Она устроилась поудобнее, сжала его бока ногами, толкнула пятками. Зверь рванул с места быстрее ветра. Окружение тут же расплылось. Деревья, кусты, трава — все летело назад. Ушастой оставалось только выхватывать взглядом светила, чтобы не сбиться с пути.

Еще сутки занял путь к Диким Землям. Она делала лишь пару коротких остановок: попить, перевести дух и дать немного отдохнуть ферину. На небе уже успели зайти и вновь появиться дневные светила, а впереди, вдалеке, показался почерневший, обугленный ствол старого Древа, которое когда-то, как и нынешнее, служило дворцом. Гвин все еще помнила это место.

Говорили, что перед катастрофой эльфы на этом берегу раскопали старые механизмы. Кто-то пытался понять, как они работают. Кто-то даже осмелился их запустить. Гвиневра до сих пор помнила, как один смельчак пытался покорить небо. Он стоял возле длинной повозки с крыльями и надевал странные очки, а эльфы вокруг суетились и отговаривали его. Тогда никто еще не знал, чем это закончится, — с Небес сошел огонь. Она была совсем малюткой, когда это случилось. Родители не вернулись, и добрый наставник взял ее под свое крыло.

Чем ближе она подъезжала, тем сильнее что-то болело внутри. Будто под грудной клеткой сидела невидимая колючка. Тонкое, едва уловимое жжение, которое трудно назвать иначе, кроме как ностальгией. Ностальгией по дому, которого больше нет, который сожгли дотла. Сильваниум дал беженцам новые крыши, новую работу, новую жизнь, но не дал самого главного. Чувства, что ты дома.

Остановив зверя, эльфийка спрыгнула на землю. Когда-то сожженная почва теперь заросла буйной растительностью. То тут, то там цвели алоцветы, разрушенные дома исчезли без следа, а местами уже проросли молодые деревца. Лишь старый дворец уцелел, если это вообще еще можно было назвать дворцом. Локон на запястье слабо завился, притягивая ее ближе к Древу.

— Подожди меня тут, mi parvule... — тихо сказала она ферину, похлопав его по шее.

Прядь вела ее ко входу, который теперь больше походил на черную дыру. Остановившись там, где волосы Мессии запульсировали сильнее всего, Гвиневра медленно провела посохом по воздуху. Прямо под ногами чувствовалась мощная вязь печатей. Посох задрожал в пальцах, пошел мелкими трещинами и выскользнул из рук.

«Небеса явно постарались. Такое под силу разве что опытному магу. Раньше у входа еще и ангел стоял. Повезло, что теперь его тут нет», — размышляла она.

Колдовать ушастая решила без посоха. Тот все равно больше был непригоден. Маги годами растят свои жезлы, напитывают их силой десятилетиями. А этот не выдержал даже простого сканирования. Сейчас ей нужна была вся энергия, и вряд ли такая палка смогла бы выдержать хотя бы половину.

«Я предложу Мессии себя. Наверняка ему нужен будет хороший маг. Пусть забирает — хоть тело, хоть душу. Я готова ее продать. Я, тысячи демонов и изгнанников — мы все должны получить справедливость», — Гвин вытянула руки вниз и закрыла глаза.

Слова сами собой складывались в длинное, сложное заклинание. Она открывала печати как замки, поддевая нужным словом слой за слоем. Иногда что-то не срабатывало, и тогда девушка подбирала новое. Руки дрожали, пот катился по лбу. Казалось, эльфийка вот-вот потеряет сознание. На горизонте давно исчез Фебус, а Игнис уже повис над землей.

Поверхность задрожала. Земля пошла волной, вздымаясь и покрываясь трещинами. Старое Древо застонало, с него начала сыпаться обугленная кора. Из-под ног донесся глухой гул, не похожий ни на ветер, ни на животный рев. Ферин забил копытом, забрыкался, вскинул голову и сорвался с места. Разом вспорхнули все птицы, поднялся ветер.

Кожу на руках обдало холодом, мурашки пошли от плеч до пальцев. Уши заложило. Трава вокруг чернела, деревца ссыхались, листья рассыпались в воздухе, превращаясь в черную пыль. Небо затянуло тяжелыми тучами. Ветви Древа осыпались, с грохотом падали то здесь, то там. Все вокруг стонало, гнулось, гибло. Но Гвиневра продолжала колдовать.

И вот, когда перед ней открылась зияющая дыра в земле, она замолкла. Рухнула на колени, содрогаясь всем телом. Казалось, из нее вытянули все живое. Гвиневра заставила себя встряхнуть головой и осторожно подползла к краю. Рыхлая почва под руками стремительно поехала вниз — и в следующий миг девушка с криком сорвалась в темноту.

Тяжело ударившись, тихо застонала, силясь подняться. Сверху, словно расталкивая тучи, всплыли Селена и Мира. Гвиневра повернула голову — и замерла. В нескольких шагах на нее смотрели глаза. Красно-желтые, горящие в темноте, с узкими зрачками, как у хищника. Они не мигали. Воздух стал плотным. Его не хватало. Эльфийка вскрикнула, отползая прочь.

Это был Мессия.

— Эй! — дрожащим голосом воскликнула ушастая. — Ты меня понимаешь?

Она шумно сглотнула, встала на ноги и отряхнулась. Осторожно подошла к демону, взяла его за щеки и аккуратно подняла голову, вытягивая на уровень глаз. Кожа была холодной, как застывший воск. Вдруг лицо Мессии исказилось. Мышцы свело в судороге, губы приоткрылись, будто он пытался что-то сказать. Лоб прорезала глубокая складка. Из горла вырвался рваный хрип, глаза закатились.

— Прости... Тебе больно? — испуганно прошептала Гвин.

Она собрала остатки сил. Горячая пульсация пошла по венам, и из ладоней хлынуло тепло, забирая боль демона. Его глаза медленно, почти блаженно закрылись. Гвиневра принялась осторожно его осматривать. Черные длинные локоны спутались, в них набилась земля. Место среза на шее едва заметно шевелилось, постепенно восстанавливаясь. Прижав голову к груди, она выдохнула и, кряхтя от усталости, начала карабкаться вверх.

Оказавшись вновь на поверхности, девушка громко свистнула, вытянув губы. Звук разошелся эхом. Через пару минут из кустов выскочил ферин. Он стриг ушами, переступал с ноги на ногу и настороженно косился на голову в ее руках. Эльфийка аккуратно забралась ему на спину, прижимая Мессию к груди.

— Отвези меня куда-нибудь... просто в безопасное место... — пробормотала она, закрывая глаза.

Изогнутые рога по бокам почти охватывали Гвин кольцом, не давая ей случайно соскользнуть. Ее клонило в сон, но она то и дело билась плечами о твердую поверхность, вздрагивала и крепче сжимала нового спутника. Сонными глазами девушка наблюдала, как редкие деревца постепенно сменялись плотной растительностью. Воздух становился влажным, с привкусом соли и прелой листвы. Где-то вдалеке слышались крики птиц, названий которых она не знала.

Через время ей все же удалось задремать. Но когда Гвиневра открыла глаза, дневные светила стояли уже высоко в небе. Ферин спокойно стоял, пощипывая траву, изредка мотая головой. Мессия в ее руках так и не пришел в сознание. Но теперь ниже шеи начали прорастать первые очертания тела: обнаженные кости и жилы. Это выглядело мерзко.

— Куда же ты меня привез, mi parvule? — пробормотала она, медленно сползая со спины зверя.

Где-то впереди доносился глухой звук океана. Эльфийка направилась к нему. И правда — вскоре лес начал редеть. Вместо деревьев появились кустарники, затем камни, влажный песок. А за ними — бескрайняя вода. Гвиневра замерла и глубоко вдохнула. Небо развернулось над ней ослепительно светлым. Это не было похоже на берега Сильваниума.

— Где мы? — прошептала она, повернув голову. — Это уже за пределами стран? Настоящие Дикие Земли?...

Ферин зафыркал, мотнул головой и понесся вдоль линии прибоя, поднимая шлейф брызг. Ушастая немного постояла, а затем пошла вдоль берега. Через какое-то время взгляд зацепился за хижину, выбивавшуюся из ландшафта. Подойдя ближе, она смогла ее рассмотреть: та была наскоро сколочена из выбеленных солнцем досок и покосилась на один бок. Девушка со скрипом приоткрыла дверь. Внутри было пусто, пахло сыростью и старыми тканями. В углу, на грубо сбитой койке, лежал скелет.

***

— Больше не больно... — голос Нортона эхом прокатился в голове Иви.

Она остолбенела. Горло перехватило, мысли рассыпались. Генерал чувствовала, как кристалл, висящий у нее на груди, пульсирует в такт сбивчивому сердцебиению. Аспидион, сидящий рядом на ящере, крепко сжимал поводья — его пальцы побелели от напряжения. На мгновение мир застыл. Только ветер продолжал шуршать между барханами, поднимая в воздух пыль и песок.

— Что теперь делать, Иветта? — пробормотал горгон. — Это немного... не по плану.

— Помолчи! Я пытаюсь разобраться, — отмахнулась девушка, схватившись за кулон и вслушиваясь в голос Норта.

— Нам нужно догнать ее, — продолжил Мессия. — Пока мое тело не восстановилось.

— Ее?... — Иви не сразу поняла, о ком речь.

— Эльфийка. Гвиневра. Та, которую мы искали... Она сама нашла меня. Все должно было быть иначе. Слишком рано, — в голосе демона звучала то ли боль, то ли усталость. — Надо торопиться. Пока я еще чувствую связь.

— Почему ты просто не возвращаешься в тело? — она уставилась на камень, прикусывая губу.

— Я... не совсем я. Мое тело — не в теле. Я одновременно здесь и там. Но это две разных личности. Сейчас этот кристалл — это я. И в то же время — не я, — послышался раздраженный вздох. — Считай, что нас теперь двое. И если то «я» успеет восстановиться раньше — оно исполнит первую часть пророчества.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы нашли Гвиневру?

— Да. Пока не поздно.

— Где она?

— На Диких Землях, к югу. Побережье. Какая-то хижина.

— Аспидион! Времени мало. Меняем маршрут. На юг, в Дикие Земли. — повторила за Мессией Иви.

— Тогда теперь без остановок, — хмуро кивнул горгон.

Они ехали несколько суток. Днем их изматывал зной, ночью накатывал пронизывающий холод. Песок забивался под одежду, скрипел на зубах, раздражал кожу. Даже Аспидион начал понемногу сдавать. Он дремал в седле, клевал носом, иногда покачивался. Иви выглядела не лучше. Волосы спутались, губы потрескались и порой кровоточили, под глазами залегли глубокие тени, пусть это и не было видно под куфией. За все прошедшее время Мессия почти не подавал признаков присутствия.

Когда впереди замаячили первые тени высоких деревьев, странники поняли: граница Диких Земель близко. Входить туда было безумием. У каждого, кто хоть раз был связан с войной, в памяти хранилось хотя бы одно имя из тех, кто однажды ушел туда и не вернулся. И все же это было лучшее место, чтобы скрыться. Особенно для разбойников, беглецов и убийц. Бояться следовало не диких зверей и не тварей, что могли случайно забрести, а людей.

***

Он перебирает нити судьбы, словно тончайшие струны арфы. Пальцы едва касаются их, но этого достаточно. Мессия и сам не понимал, что именно так его будоражит. То ли то, что все пошло не по плану, то ли сам факт, что маг уже нашелся... или то, что его тело вернули к жизни. Порой он так надолго погружался в изучение чужих судеб, что совсем забывал о реальном мире.

Красная нить в ладонях Нортона была теплой и бархатистой. Вот там, чуть дальше — нить падшего ангела. Пока еще не падшего, но совсем скоро они встретятся. Смотреть в будущее не имело смысла: оно менялось слишком быстро. Снятие печатей стало тому наглядным подтверждением. Однако именно это помогало находить нужных соратников.

Норт закрыл глаза и нырнул в чужую нить. Она приняла его мягко, словно он делал это всю жизнь. В который раз уже? Смотреть на нее было легче всего. Тоска сжимала его сердце, когда он видел ее отражение — окровавленные кулаки, слезы, колодец, истерзанное лицо в шрамах. Ей не нужно было ничего предлагать. Демон даровал бы ей сладкую месть и справедливость просто так, как и каждому, кто последует за ним. Такова была воля Мессии.

Он глядел ее глазами. Дышал ее легкими. Чувствовал пальцами теплый песок пляжа, вдыхал солоноватый океанический воздух. Смотреть воспоминания от чужого лица всегда было странно. Почти невыносимо. Сейчас ему как никогда следовало сохранять контроль. Иветта и Аспидион двигались уже несколько дней, а его тело успело почти полностью восстановиться. Вероятно, десятилетия под печатями вымотали его настолько, что он до сих пор не пришел в сознание.

«Совсем не болит... Мне... мне не больно...»

Ему хочется и петь, и кричать, танцевать и смеяться. Упасть на колени и плакать навзрыд. Муки, к которым он привык за полвека, исчезли. Канули в пустоту. Но вместе с этим связь с телом становилась все более призрачной. Заточение уже не казалось таким ужасным. Сидя на одном месте, Мессия мог наблюдать весь континент, заглянуть даже в гости к Богам. Быть приемником Сатаны имело свои плюсы. Давно ему не было по-настоящему страшно. Успеют ли они? Неужели судьбе и правда нельзя противиться? Быть может, она заготовила для него совсем другую участь?

Мысли о нитях тоже не давали покоя. Слишком многие уже были связаны с ним. Но судьбы не сходятся просто так. Они тянутся друг к другу лишь тогда, когда уже что-то было — прикосновение, общение, хотя бы мимолетная близость. Иногда достаточно пройти рядом. Но Нортон не мог вспомнить ни одного из них. Все казалось неправильным. Заранее предрешенным.

Он смотрит на яркие лучи. Она смотрит. Светила режут глаза, Игнис — капля крови на небе. Оно чистое, ни единого облачка. Он слышит шум волн где-то совсем рядом. Она тоже слышит. Нортон никогда не был у Тарнэйра. Только Лоренс рассказывал о нем: о рыбинах таких размеров, что их вылавливают только эйрисгардцы на своих гигантских кораблях, о жутких девах с хвостами, что манят голосом моряков, и о конях кельпи, выныривающих из бескрайних вод, чтобы утащить всадника в пучину.

Он глядит на свое тело. Она глядит. Сейчас он чувствует себя по-настоящему свободным. Вот они. Его плоть. Его дух. Безумная, ускользающая частичка души, которую он однажды оставил. У него еще не было ног. Из-под рваных штанин торчали обрубки — оголенные кости, обвитые сухожилиями, кое-где проступали сосуды. Тело лежало на полу, на какой-то жесткой подстилке из старых тряпок и мешковины. На нем болталась расстегнутая рубаха без пуговиц, хотя дырки под них были. Штаны оказались оборваны выше колен. Все это выглядело пугающе.

Мессия был готов вернуться в любой момент.