Глава 21. Ревность сына
— Что за переполох? — отодвигая пальцем светлую штору, Эфар сверкнул зелёными глазами и обратил внимание на сына. Эмиль, забравшись с ногами на диван, укутанный в плед, бездумно смотрел на скомканный лист пожелтевшей бумаги со стихами. Услышав голос отца, он поднял лицо.
— Ты о чём? — омега привстал, отводя край пледа, ступая на тёплый ковёр в серых носках, что связал папа. Услышав тихое сопение рядом, Эмиль увидел, как Шон, свернувшись калачиком, обняв свою любимую игрушку, спал. Улыбнувшись, он осторожно укрыл ребёнка, касаясь тыльной стороной руки розовой щёчки сына. Шон почувствовал мягкое прикосновение, сморщил носик, зарываясь лицом в игрушку, и расплылся в смеющейся улыбке. — Хм, думаю, что ничего серьёзного, — встав рядом с альфой, Эмиль тоже выглянул в окно. Скрестив руки на груди, наклоняясь в бок, он приподнял бровь. — А может, и нет, — решив выяснить, в чём дело, он отворил створки окон, впуская уличный воздух и звон и лязг оружия, да гомон различных голосов.
Эфар нахмурился, его острые черты лица заострились ещё больше при звуках поднявшегося снаружи шума. Его инстинкты альфы тут же обострились, заставляя его сосредоточиться на защите своего дома и семьи. Взгляд его зелёных глаз перекинулся через плечо на Эмиля, он расправил плечи и сказал:
— Я выясню, что происходит. Не выходи из дома, — Эмиль кивнул, ощущая внутреннее беспокойство. Альфа быстрыми, почти бесшумными шагами направился к двери, ощупывая древко своего меча, висящего на поясе.
Широкое окно в зале уже раскрыло бескрайний пейзаж: улица полна толпой людей, вооружённых и ярко освещённых факелами. Лязг оружия эхом отражался от каменных стен, смешиваясь с тревожными выкриками толпы. Эмиль, разводя руки по рамам окна, вдохнул прохладный воздух, наполненный запахом гари и ещё чего-то тревожного, горько-солёного на вкус. Опуская взгляд вниз, он инстинктивно коснулся медальона на своей шее.
Шум на улице усиливался, вскоре доносились громкие команды. Эмиль снова взглянул на Шона, спящего на диване. Сгущались тени ночи, и, наконец, сильный порыв ветра ворвался через открытую створку, уверенно развевая лёгкие шторы.
Мимо дома начали пробегать фигуры, их тени мелькали в свете факелов. Он сжал медальон крепче, чувствуя его холодный металл на своей коже. Вздохнув, он развернулся и подошёл к спящему Шону, нежно погладил его по голове, стараясь не разбудить сына.
Просидев пять минут, Эмиль забеспокоился. Он вернулся к окну, оглядывая улицу. На фоне разгорающегося хаоса заметил силуэт Эфара, который стоял перед высокой фигурой в чёрных одеждах, скрывающих, скорее всего, металл доспехов. Незнакомец тыкнул пальцем в грудь отца, а тот, исказив рот в оскале, сжал палец на рукоятке меча. Их взгляды встретились на мгновение, и Эмиль увидел в глазах отца предостережение: «Не смей выходить».
Сжав пальцами раму окна, поджал губы, продолжая наблюдать, и то, что он увидел дальше, ему не понравилось. Незнакомец в чёрных доспехах неожиданно сделал шаг вперёд и с силой толкнул в грудь Эфара, заставив его отступить на несколько шагов. Незнакомец что-то злобно выкрикивал, он видел, как губы движутся в агрессивном темпе, но слов не слышал из-за шума толпы. Эфар оставался невозмутим, его зелёные глаза горели решимостью, однако уголок рта дёрнулся от сдерживаемой ярости.
Внезапно незнакомец взмахнул рукой, и сразу несколько вооружённых фигур направились к Эфару. Эмиль почувствовал, как кровь застыла в венах, больно сдавило в груди. Наконец, незнакомец выхватил оружие — это был тонкий, но угрожающий кинжал, сверкающий в тусклом свете. Эфар мгновенно среагировал: ловким движением извлёк меч из ножен, и сталь мгновенно встретилась с кинжалом.
Эмиль почувствовал, как сердце его забилось быстрее. Он не мог просто стоять и смотреть. Внезапно его взгляд зацепился за старое арбалетное ружьё, висящее на стене рядом с камином. Он бросился к оружию, снял его со стены, проверил крепление болта и прицел. Ему оставалось только надеяться, что его умения, когда-то приобретённые на охоте, не подведут.
Проходя мимо дивана, тихо коснулся щеки спящего Шона, бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу. Его глаза мгновенно приспособились к полутьме улицы, обилие факелов помогало ориентироваться. Быстрыми шагами Эмиль достиг границы толпы и начал прокладывать путь к отцу.
Эфар ловко отбивался, но отец был уже не молод и против опытных воинов был слаб. Эмиль увидел, как нога отца подвернулась, и он потерял равновесие, падая на землю. Незнакомец в чёрных доспехах не упустил возможности и приготовился нанести решающий удар.
Но в ту же секунду, когда кинжал стремительно опускался, арбалетный болт, выпущенный из ружья Эмиля, прорезал воздух и вонзился прямо в руку нападавшего. Незнакомец вскрикнул, уронив оружие, и на мгновение отступил, осознавая неожиданную атаку.
— Эмиль!
Эмиль прорвался сквозь толпу, взгляды множества людей устремились на него. Его решительность и ярость пробивали себе путь. Он оказался рядом с отцом, который, шатаясь, поднимался на ноги, опираясь на свой меч. Эфар, схватившись за плечо сына, встретился взглядом с его решительным лицом.
— Я же сказал сидеть дома! Какого чёрта?! — но у Эмиля не было времени на ответы. Он снова перезарядил арбалетное ружьё и нацелился на следующего нападающего.
— Ещё шаг, и у кого-то будут серьёзные проблемы, — омега, что не успел даже накинуть на себя верхнюю одежду, возвёл на того, кто посмел поднять руку на отца. — Кто вы такие? И почему вы учиняете беспорядок, вы явно пришлые!
— Мы просто хотели повеселиться перед отъездом, — гнусаво сказал незнакомец, ставя руку в перчатке на бедро. И Эмиль скосил взгляд в бок, замечая лежащую на снежной земле омегу с разорванной на плече одеждой, на щеке был синяк, а губа кровоточила. Взгляд у парня был на грани срыва, он с трудом держался, стараясь не показывать свой страх. Мужчины в доспехах засмеялись над ответом главного, тем сильнее напугав подвергшегося насилию омегу. — Пока этот старик не пришёл и не испортил всё веселье, — глаза метали молнии, и Эмиль сжал арбалет так, что пальцы побелели.
— Веселье, — с презрением прошептал Эмиль, целясь в пробитое плечо ближайшего к нему мужчины. — Это ты называешь весельем? — он попытался говорить твёрдо, но дрожь в голосе его всё-таки выдала. Мужчины снова посмеялись, ощутив его страх, и в этот момент лежащая на земле омега застонала, привлекая внимание.
Вспышка гнева охватила Эмиля, и он выстрелил из арбалетного ружья, уверенно прицеливаясь прямо.
Стрела прошла через воздух со свистом и поразила цель. Один из пришедших извне рухнул на землю с глухим стуком, схватившись за пробитое плечо.
— Кто следующий? — произнёс он угрожающе. Отголоски его слов повисли в морозном воздухе. Мужчины в доспехах лишь обменялись недовольными взглядами и грубыми смешками. Главарь, всё ещё держа улыбку на лице, шагнул вперёд, держа руку на мече. В его глазах проблескивало раздражение, но и почтение — охотник, который наслаждается своей добычей.
Эмиль, затаив дыхание, отступил на шаг назад, не спуская глаз с главаря. Снег скрипел под его ногами. Он глянул на своих людей, которые явно ожидали его сигнала. Затем он перевёл взгляд на Эмиля, криво усмехнувшись. В этот момент омега почувствовал, как его кожа покрывается мурашками, и он ещё крепче сжал арбалет.
Незнакомец замер на мгновение, оценивая решимость Эмиля. Мужчины в доспехах замолкли.
— Думаешь, сможешь, сладкий? — насмешливо спросил главарь, делая шаг вперёд. Шаг был тяжёлым, но неуклонным, как будто он наслаждался этим моментом, предвкушая бой.
Внезапно грохот раздался сзади. Но Эмиль не отвёл взгляда, а тёплая рука на плече отца придавала сил. Только собравшись выстрелить, как к главарю подлетел альфа со скрытым лицом, тоже облачённый в чёрный плащ с наплечниками.
Пришедший как ни кстати спаситель нанёс удар, ломая нос незнакомца. Главарь схватился за нос, кровь моментально отозвалась на его грубой коже, заливая лицо. Он отступил, потеряв свой уверенный облик и заменив его на страх. Мужчины в доспехах переглянулись, теперь уже без насмешек и уверенности. В воздухе витал запах жжёного песка и кедра, смешиваясь с медным привкусом крови.
— Господин! — воскликнул главарь, падая ниц, чуть ли лицом в снег. — Прошу, сжальтесь!
— Как посмел ты, раб, вести себя, словно моё слово не закон, — прошипел Арманд сквозь зубы. Он поднял главаря за воротник и оттащил его от серебристого снега, который уже начал впитывать бордовые капли крови. Главарь судорожно сглотнул, взгляд его метался, ища спасение, но чувствовал только холодные, беспощадные глаза альфы. — Как посмел опорочить своим грязным взором моего омегу, наставляя на него оружие, выпуская свои омерзительные феромоны! Ты знаешь, что бывает с теми, кто осмеливается коснуться того, кто принадлежит мне?
Главарь судорожно закивал головой, не смея даже дышать. Каждое движение альфы пугало его до дрожи. Чувствуя, как железная хватка усиливается, он прохрипел:
— П-простите... Я не з-знал...
Арманд бросил дрожащего главаря на землю, словно мешок ненужного мусора. Его движения были быстрыми и уверенными, как у хищника, готового к следующему нападению. Главарь, не смея даже поднять голову, продолжал бормотать мольбы о пощаде, его тело содрогалось от страха и боли. Альфа подошёл ближе, нависнув над ним, и его голос прозвучал как ледяной ветер, охвативший пустыню страхов.
— Ты думаешь, что можешь умолять о милосердии после того, что сделал? — продолжал Арманд, его голос был ядом для главаря. — Ты хотел посягнуть на то, что принадлежит мне. Ты заслуживаешь что-то пострашнее смерти.
Эмиль всё это время стоял неподвижно, наблюдая за происходящим с удивлением и тревогой. Он чувствовал себя маленькой песчинкой среди бушующего шторма.
— Это ошибка, ваше величество! — заикаясь, пробормотал главарь. — Я... Я не знал, кто это был!
Арманд лишь усмехнулся, его глаза горели ледяным пламенем. Он склонился к уху главаря, произнося каждое слово медленно и отчётливо, как если бы говорил с простым неразумным существом:
— Ты, жалкий червь, всегда должен помнить одно: омега, которого ты посмел оскорбить, является моим и только. И любая угроза ему — угроза мне, — холодно произнёс Арманд, сжав кулаки так, что суставы побелели от напряжения. — Я лишу тебя всего, что у тебя есть, и заставлю умолять о смерти.
Он сделал шаг ближе, и главарь невольно попытался отползти, создавая небольшой след на снегу.
Но вместо удара Арманд кинул нож в снег рядом с главарем, холодно усмехнувшись.
— Убей себя, иначе я прикажу сделать с твоей семьёй то, что ты планировал сделать с омегой земель Нирэй. Слышал, у тебя есть младший сын омега. Роль мальчика для утех убьёт его, не правда ли? Его пустят по кругу, будут трахать, пока тот не умрёт.
Главарь не мог поверить в то, что слышит. Он служил Господину много лет, верой и правдой. Он был верным псом. И из-за одной шлюхи он должен погибнуть? Главарь вскинул глаза на Арманда, во взгляде читалась смесь страха и недоумения.
Руки у него дрожали, пальцы едва могли ухватить рукоять кинжала, оставленного Армандом.
Эмиль всё ещё не мог поверить в происходящее перед его глазами. Он никогда не видел Арманда настолько жестоким и безжалостным.
— Арманд, немедленно прекрати этот ужас! — вмешался омега, отпинывая кинжал в сторону. Главарь и без того был белее снега, враз побелел, стоило им встретиться взглядами. Незнакомец быстро опустил лицо, бессвязно шевеля губами, словно читал молитву. — Ты слышишь, что говоришь? Ты гость и не смеешь проливать кровь на этой земле.
Арманд остановился и посмотрел на Эмиля, его суровые черты немного смягчились, как будто острота гнева померкла. Он медленно подошёл к омеге, наклонился и понизил голос, чтобы их разговор остался только между ними двоими.
— Эми, но я делаю это ради тебя! Я видел, как он смотрел на тебя — это была похоть. Опоздай я хоть на миг, боюсь представить, что бы произошло!
— Напомнить, что ты со мной сделал день назад? — альфа после этих слов замялся и нервно глянул в сторону, некстати напарываясь на внимательный взгляд главаря. Арманд зарычал, побуждая воина громко заскулить, словно побитая псина. — Всё обошлось. Не смей причинять хоть какой-то вред сыну этого человека. Если хочешь увидеть своего, — сказав это, Эмиль тут же прикусил себе язык. Эти слова сами вырвались, он сказал больше, чем следовало.
Альфа же растерянно моргнул, зависая с глупым выражением лица, словно не веря в то, что услышал. Он пристально всматривался в омегу, пытаясь понять, является ли это каким-то хитрым планом.
— Ты разрешишь увидеть сына? — голос Арманда дрогнул, его суровое выражение лица полностью уступило место удивлению, а затем смелой надежде.
Эмиль вздохнул, глядя, как очертания эмоций проносятся по лицу альфы.
— Да, но при одном условии, — омега тихо продолжал, поднимая руку, чтобы остановить проявление радости в глазах Арманда. — Ты отпустишь этого человека и не станешь причинять какой-либо вред его семье.
— Ладно, — скрепя сердце согласился мужчина, выглядя так, словно делает великое одолжение. Омега хмыкнул и послал определённый сигнал, намекая на дальнейшие действия. Арманд зарычал, резко поворачиваясь к воину со сломанным носом.
Главарь, дрожащий и обессиленный, не мог поверить своим ушам. Он осознал, что спасён только вмешательством какого-то омеги. Но не успел он облегчённо выдохнуть, как Господин достал свой меч и отрезал ему руку.
Главарь вопил от боли, падая на колени и прижимая окровавленный обрубок к груди. Арманд стоял над ним, его глаза горели ненавистью и яростью, но теперь он, казалось, сдержал себя, чтобы не закончить начатое. Снег вокруг него мгновенно стал алым. Эмиль в ужасе отшатнулся и попытался вмешаться, но Арманд остановил его жестом.
— Я обещал, что не убью его, это я выполню. Но оставить его безнаказанным я не могу. Это малое, что я мог с ним сделать за его мысли о тебе, — сказав это, он посмотрел на скулящего от боли воина. — Убрать этот мусор с моих глаз.
Стоящие в отдалении воины в чёрных доспехах дружно содрогнулись и, кланяясь, подняли главаря. Их движения были быстрыми, но осторожными, словно они боялись вызвать ещё больший гнев Арманда. Главарь, прижатый к груди стражниками, вскоре исчез из поля зрения, а яркие алые пятна на снегу оставались единственным напоминанием о произошедшем.
Эмиль, ощутивший, как напряжение немного отпускает его, подошёл ближе к Арманду, глубоко вздыхая. Арманд же, слегка успокоившись, вынул меч из ножен и тщательно вытер его о край своего плаща. Его взгляд, холодный и тёмный, скользнул по оставшимся воинам. Те не посмели встретиться с ним взглядом.
— Это было ужасно, — сказал омега, опуская наконец-то арбалет. Мужчина скосился на него и молча отвернулся. — Омерзительно, — Арманд вздрогнул, и слова, что он хотел сказать, застряли в глотке. Рукоять меча сжалась до треска в пальцах. — Ты весь в чужой крови! Ты не пойдёшь в таком виде к нашему сыну!
Арманд, облегчённо вздохнув, перевёл взгляд на свой окровавленный плащ. Он понимал, что Эмиль прав.
— Эмиль, я требую объяснений, — строгий голос отца заставил омегу подпрыгнуть и обнять арбалет двумя руками. Старший альфа пригвоздил сына взглядом, а после посмотрел на Арманда, заставляя его содрогнуться от непонятного чувства. — Это он.
Эмиль спрятал глаза, но затем поднял голову, встречая суровый взгляд отца.
— Отец! — видя, что Эфар собрался навалять обидчику сына, Эмиль бросился вслед, повисая у того на поднятой вверх руке. — Стой!
— Я прирежу этого кобеля, что посмел обидеть мою кровиночку. Обесчестил и выгнал с дитём в подоле! — оттолкнув в сторону омегу, старший альфа погнался за ним, на потеху оставшимся воинам. Те смотрели на своего господина, раскрыв рты. — А ну стой, урод! — альфы кружились вокруг друг друга. Арманд упустил момент и был схвачен за плащ, но смог сбежать, оставив половину ткани в руках другого.
Эмиль, сжав арбалет, смотрел на происходящее в ужасе. Он понимал, что вмешательство может только усугубить ситуацию, но боялся за отца, который был готов пойти на крайние меры. Старший альфа развернул остаток плаща, разорванного в схватке, и отбросил его в сторону, как ненужный хлам.
Омега знал, что поступок Арманда был не достоин прощения, но не мог вынести мысли о том, что отец действительно причинит ему вред. Сердце омеги разрывалось от смятения — между обидой и остатками былых чувств к альфе.
Но в тот момент, когда Эфар уже был готов нанести решающий удар — меч должен был коснуться Арманда, раздался отчаянный крик. Эмиль, собрав все силы, бросился между ними, чуть ли не запрыгивая на своего альфу, обвивая того всем телом.
— Пожалуйста, отец, не делай этого! — Эфар замер, стоило ему увидеть эту картину. — Я люблю его! — он, держащий в руках тяжёлый меч, замер в недоумении. Его ярость и решимость начали медленно растворяться, когда он увидел отчаянное выражение лица своего сына. Наступила тишина, которую нарушали лишь тяжёлое дыхание.
Арманд, ошеломлённый неожиданным признанием, сжал своего омегу, прижав хрупкое гибкое тело к себе. Он чувствовал, как Эми отрывисто задышал, отзываясь на чужие касания. Улыбнувшись, альфа прижался кончиком носа к шее пары, где была его временная метка, и он почувствовал сладкий запах подснежников.
— Ты, — Эфар отпустил меч, который с глухим звуком упал на землю. Его руки, лишённые былой силы, бессильно повисли. Он не знал, как быть дальше. — Арг-х! К чёрту! — старший альфа сделал шаг назад, его глаза метались между плачущим Эмилем и ошарашенным Армандом. Внутри него бушевала буря, где ярость и замешательство перемешивались с растерянностью. Он медленно поднял руку ко лбу, пытаясь осознать происходящее.
— Отец? — взволнованно спросил Эмиль, не решаясь пока расцеплять руки на альфе. Но он отчётливо чувствовал, как что-то большое утыкается ему в ягодицы. Метнув на Арманда испепеляющий взгляд, он зашипел: — Не мечтай затащить меня в койку после всего, — радостная физиономия вмиг скисла, и альфа попытался задобрить омегу поцелуем, но опять прогадал. — Только посмей, я натравлю на тебя отца.
— Какой ты злой, цветочек мой, — пробурчал Арманд, оглаживая чужие ягодицы.
— Изменникам слово не давали, — альфа нахмурился. — Кобель.
— Да я...
— Я не буду с тобой, пока на этом пальце, — перед лицом мужчины оказалась девственно чистая рука с аккуратными пальцами. — Не будет кольца. А на этой шее метки! — и Эмиль больно ткнул пальцем в шею альфы, прямо в то место, где обычно ставят брачные метки альфам. — А покуда в твоём доме чужая омега, то до той поры в мою спальню тебе ход закрыт.
Арманд ощутил, как напряжение нарастает, и почувствовал себя, как на лезвии ножа. Он знал, что вернуться к Эмилю будет непросто, но такого резкого отпора не ожидал.
Арманд вздохнул, примирительно подняв руки, хотя его взгляд выдал раздражение.
— Эми, ты знаешь, что с той омегой ничего серьёзного не было, — начал он, но омега уже отвернулся, не желая слушать оправданий.
— Ага, как же, — проворчал омега, спрыгивая на землю, но отойти даже на шаг ему не дали. Арманд раздосадовано застонал, видя, что разговор не клеится, и решил сделать то, что всегда хотел. — Арманд! — ошарашено вскинул Эмиль, когда на его безымянный палец надели тонкое колечко с красным камнем. Эмиль, ошеломлённый неожиданным жестом, не отнимал руку, заворожённо смотря на кольцо.
Эмиль на мгновение заколебался, но затем резко выдернул руку, с трудом переведя дыхание от нахлынувших эмоций. Его сердце билось быстрее, чем когда-либо.
— Это будет твоим последним шансом, — прошептал он почти не слышно, но Арманд чётко уловил эти слова. — Ни одной ошибки больше, Арманд. Ни одной.
Арманд склонился к Эмилю, взгляд его стал мягче. Легонько касаясь плеча своего омеги, он тихо прошептал:
— Я обещаю, Эми, — омега смотрел на Арманда, его глаза блестели, как жидкий хрусталь. Наконец, он кивнул, хоть и с некоторым сомнением. Вдруг Эмиль чуть-чуть смягчился и, сделав глубокий вздох, приблизился, но когда-то он решил поцеловать свою пару, а Эмиль был не так уж и против, прозвучал удивлённый голос и враждебно-ревнивый.
— Дорогие мои, почему вы не дома? — спросил обеспокоенный папа, смотря при этом на своего мужа. Эфар поджал губы и молча указал рукой на парочку голубков, не в силах подобрать слов. Криси удивлённо хлопнул ресницами и посмотрел на сына, что на вид был краснее свёклы в супе, а альфа рядом с ним отчего-то, застеснявшись, быстро убрал свою ладонь с ягодицы Эмиля.
— Кто этот дядя! И почему целует моего папочку! — тонкий голос сына позабавил всех, кроме Арманда, который столкнулся с детской ревностью. Шон был настроен крайне воинственно, и палка, похожая на прутик, не оставляла никаких сомнений, что дядя будет немедленно устранён от дорогого папочки.
— Шон, это Арманд, — начал Эмиль мягким голосом, подавляя смех, — он мой... Очень хороший друг. А вот этого делать не стоит, — он бросил на Арманда выразительный взгляд, и тот понял, что не стоит сейчас опровергать слова Эмиля. Он сделал шаг назад, давая место Эмилю, который собрался с духом и присел на корточки перед сыном, стараясь встретить его взгляд.
Шон, держа палку крепко в маленьких ручках, внимательно наблюдал за папой. Слово «друг» не внушило ему доверия, но чувствовалось, что по крайней мере Эмиль не был в опасности. В конце концов, его детская ревность оказалась сильнее логических объяснений взрослого. Наклонив голову вниз, мальчик только сильнее сжал прутик, а его глаза наполнились слезами.
Криси, наблюдавший за этой сценой, улыбнулся. Он подошёл ближе и положил руку на плечо Эфара, который стоял неподалёку с выражением абсолютного недоумения на лице.
— Давай дадим им немного времени, дорогой. Думаю, Шон всё-таки свыкнется с мыслью, что у его папочки теперь есть ещё один «очень хороший друг», — шепнул Криси с понимающей улыбкой. Эфар кивнул, медленно улыбнувшись в ответ, и вместе они, взявшись за руки, направились к дому, оставив Эмиля, Арманда и маленького защитника Шона разбираться наедине.