Глава 18. Горечь прощания
Спалось так сладко и так хорошо, что Рику захотелось убить того ублюдка, кто наяривал круги под его окнами. Топот и бессвязная для сонного сознания речь заставили омегу проснуться окончательно, а на небе ни одного намёка на солнышко. Вот ирод, кто бы он ни был. Откинув от себя, а точнее, откинув тёплое одеяло с красным рисунком, напоминающим кошачьи лапки, — это было детское виденье Рика, когда ему было семь лет, - омега накинул накинув на себя чёрный халат и подлетел к окну, резко поднимая ставни и высовывая лицо наружу. Волосы рыжим вихрем растрепались и колечками с завитушками доходили до лопаток, из-за чего обзор был минимальным. Но увидеть того, кто мешал спать, Рику это не помешало!
— Эракхон?! — змеёй зашипел омега, стараясь не перебудить домочадцев. Альфа, что топтался на его любимых цветах, резко поднял глаза и замер, в последний момент отпинывая с ругательством камушек под собственными ногами. — Какого ты здесь делаешь? Ты время видел!
Альфа сощурился и дёрнул плечом, словно отмахивался от слов Рика. Омега еле сдержался, чтобы не пустить в него тапком.
— А ну, иди к себе, ещё не хватало, чтобы тебя отец заметил! — северянин замахал руками, прогоняя незваного гостя. И здесь правитель сделал то, чего Рик точно не ожидал. Он разогнался и прыгнул вверх, зацепляясь руками за подоконник открытого окна. Омега от неожиданности даже вцепился в белую руку альфы, где-то на подсознании опасаясь, что тот сорвётся вниз. — Полоумный! — Эракхон, словно проделывал это каждый день, без запинки и трудного дыхания подтянул себя и перелез через окно... больно ударяясь при заползании. Рик вдобавок даже пнул того в бок. — Хоть бы никто не проснулся. От тебя шума, как от большого кабана.
— Ашаалхан... — со вздохом сказал Эракхон, поднимаясь с пола. Когда альфа встал перед омегой, он поймал ответный взгляд и продолжил: — Я... я... неправильно поступок.
— Что? — выпал Рики, услышав знакомую речь от чужака. — Ты... — и здесь омега зло двинулся вперёд, оттесняя альфу к стене. — Ты знаешь мой язык! Что за цирк тогда это был?!
И надо же, Эракхон поджал губы, и на щеках появились розовые пятна.
— Не красива речь. Понимаю, но говорить... онсэло... ахр, — альфа споткнулся в словах и заиграл жвалами. — Не говорить я. Плохо. Очень плохо.
— Пф, — фыркнул омега, скрещивая руки на груди. — Я вообще языков не знаю, не мне судить — хорошо или плохо ты говоришь. В крайнем случае, я тебя понимаю. А раз так, то ответь на один мой вопрос, — омега ненадолго замолчал, смотря на сморщенный лоб Эракхона. — Тебе что от меня надо, а? Я бы ещё понял, если бы красавцем неземным был, но... по вашим меркам я... негодный для замужества. Ростом и телом не вышел, может, даже лицом. И характером... Да вообще всем!
— Трудно понять тебе.
— Ты уж постарайся объяснить.
— Ты вкусно пахнешь. Подходить мне в пару.
— Спасибо, конечно, но у нас каждый омега вкусно пахнет.
— Нет. Не так! Как бы... — альфа положил руку на лоб, напрягая извилины. — Я почувствовал — ты мой. По запаху. У меня дома так: альфа чует нужного омегу. Такая связь навсегда.
— Типа как в поверье? — альфа заинтересованно промычал. — Ну, из детских сказок о том, что раньше давным-давно были такие, как Истинные пары, они — само олицетворение любви. Ведь такой союз самый крепкий и нерушимый.
— Не сказка. В жизни, произойти ты, — альфа указал на себя, а потом на Рика. — Я не чувствовал раньше. Нос не дышать. Но ты...
— Я тебе его сломал тогда на рынке... О! — воскликнул северянин, понимая, к чему ведёт Эракхон.
— Да, — нехотя согласился альфа, заметно морщась. — Я чуять тебя. Как пара. Тяжело быть не рядом. Но ты гнать, я не знать, как по-другому. Ты кусать меня шею, а потом резать мне косы. Странный омега. Но... красивый, не страшный, твои слова — нет.
— Подкат не засчитан, — отрезал омега, но внимательно посмотрел на чужестранца. — Скажу так, тебе не повезло с омегой, Эракхон. Я бы на твоём месте сел на своего коня и ехал к себе домой, на родину.
— Не ехать один. Не могу.
— Как тебе объяснить? Я не буду хорошим мужем тебе, не смогу быть таким, каким ты хочешь меня видеть. Не буду опускать взор, не буду сдерживать себя, когда захочу кого-то послать нахуй. Буду хамить тебе, отстаивать своё мнение, громко ругаясь. Могу даже отвесить тебе, если зазнаешься — за такое в твоей стране омеге могут руку отрубить. Да и вообще к омегам у вас относятся как к вещам.
— Изменить себя ради меня, — просил альфа, но встретил тяжёлый непреклонный взгляд.
— Я люблю себя, а ломать и гнуть ради кучки снобов я не собираюсь. Весь твой устрой строился на высоком самомнении альф, которые упиваются своей властью над омегами, теми, кто слабее их. Мне противна одна мысль, что я каким-то образом окажусь там, а не здесь.
— Глупые мысли, ты не будешь обижен. Ты мой омега, я не дать тебя обидеть. Ты под моей защитой.
— Но всегда ли это будет так? — Рик усмехнулся, с горькой улыбкой на губах. — Ходит молва, что другие альфы не гнушаются брать себе на ночь замужних омег. Как у вас называется это... — омега в наигранной задумчивости потёр подбородок. — Ах да, Ночь Истин — день, когда альфа, что выше тебя по статусу, может взять твою омегу и трахнуть. И ты не вправе отказать.
— Не будет этого! — красные глаза налились чем-то тёмным, зловещим. — Я правитель, нет никого выше.
— А как же твой отец? — вскользь упомянутый бывший король заставил нынешнего притихнуть. — У твоего брата был супруг, верно? По слухам, бедного омегу, который уехал из родного края, нашли повешенным на собственных одеждах. Как же так?
— Это ложь, — зарычал Эракхон, делая шаг вперёд, но Рики, не моргнув глазом, продолжил с ледяным спокойствием.
— Омега не смог смириться с тем, что его тело осквернили в канун свадьбы. На глазах собственного мужа. А всё по приказу захмелевшего тогда короля, которому стало отчего-то грустно на свадьбе. И ему подумалось, почему бы и не дать своим сыновьям поразвлечься. Ты там тоже был, но, поговаривают, ты стоял в стороне, пытаясь удержать брата от расправы над отцом. В ту ночь к Господу ушёл не только омега, но и альфа, что не смог совладать с горем утраты.
— Этого не должно было случиться. Ошибка.
— И после этой истории ты хочешь меня заверить, что ты меня защитишь? Твой брат, который должен был быть королём, не смог. Чем ты отличаешься от него? — Рики оглянулся назад и вздохнул, усаживаясь на край кровати. Халат сполз с плеча, покрытого коричневыми веснушками. — Мой ответ — нет. И как бы ты ни уговаривал, что бы ни предлагал, мой ответ всегда будет неизменным. Я не поеду с тобой. Мы разные не только в положении в обществе, да и дело не в характере... А в том, что у нас разные взгляды на жизнь, нас растили в разных мирах с другими устоями и ценностями. Для меня муж — это стена, за которую можно спрятаться от всего. Человек, который встанет на мою сторону, даже если я не прав. Таким я с детства видел своего отца и его отца, ведь на этих землях будь ты омегой, бетой, альфой — мы все равны. И идеальная семья, которая была перед моими глазами все эти годы, не соотносится с той картиной мира, что ты хочешь мне предложить.
Эракхон слушал свою омегу, не перебивая. Хоть они и не предстали перед богами, сковывая себя узами прочнее смерти, но связь, летавшая в воздухе, искрилась, она была подобна вспышкам света и сиянию звёзд. И в отчаянии альфа, которое доселе не осушал, он настиг Рики в одно движение и, аккуратно обхватывая грубыми ладонями его лицо, поцеловал.
Губы мужчины были нежными вопреки всей его массивной фигуре и суровому взгляду. В этом поцелуе Рики почувствовал нечто большее, чем просто страсть — здесь была мольба, надежда и тихое отчаяние. Омега провёл рукой по плечу альфы, чувствуя, как мышцы напрягаются под его касанием. Ладони мужчины медленно скользили по плечам Рики, спускаясь к пояснице, как будто пытаясь запомнить каждый изгиб его тела.
Кровать тихо приняла сплетённые тела двух людей, которые хотели забыться хотя бы на несколько мгновений. Не было безудержной страсти, не было чего-то такого, от чего сердце замирает. Напротив. Они оба чувствовали удушающий ком в горле и тяжесть в груди, но это всё, что они могли себе позволить.
Одинокая слеза медленно покатилась по румяной щеке омеги, но он скрыл эту слабость. Он знал, что завтра на рассвете чужаки покинут их земли. В этом мире не всегда всё идёт так, как того желает сердце. И как бы Рики ни желал быть рядом с этим альфой, он знал, что счастье в том краю он не найдёт, только смерть.
И когда румяный свет рассвета начал пробиваться сквозь темноту, Рики поднял взгляд к окну, понимая, что приближается неизбежное. Он повернулся к Эракхону, пытаясь запомнить каждую черту его лица, каждую линию, каждую морщинку. Они лежали близко друг к другу, не особо говоря. Слова стали ненужными.
Звук закрывающейся двери окончательно разорвал волшебство той ночи. Рики остался один, лёжа на холодной стороне кровати, где ещё недавно согревала его близость Эракхона. Он почувствовал, как боль снова накатывает волнами, но знал, что это необходимо пройти. Вскоре он наберёт силы, чтобы также встать и начать свой день, но пока он позволил себе лишь на мгновение, запечатлев в памяти всё, что было так дорого сердцу.