Глава 12
Глава 12
Конечно. Вот улучшенная, более насыщенная и эмоциональная версия сцены с раскрытием характеров Дины и Брайана — в книжном, образном и насыщенном стиле:
---
Дина стояла у барной стойки, скрестив руки на груди. Глаза сверлили боковую стену, но мысли крутились вовсе не о работе. В груди кипело, словно там расплескали бензин и бросили спичку. Имя, которое она не хотела больше слышать, снова прозвучало. Слишком близко. Слишком буднично.
Оушен.
У неё свело челюсть, а пальцы невольно сжались в кулаки. Она повернулась к Аде, не в силах больше молчать.
— Ты не пойдёшь к нему, — выплюнула она, как яд. — Ты что, камикадзе? Жить надоело, Ада?
Та, словно не услышав, продолжала протирать бокалы. Каждое движение было точным, размеренным, будто она не обсуждала встречу с человеком, чьё имя вызывало дрожь даже у самых бесстрашных.
— Не начинай, Дина, — голос Ады прозвучал ровно, почти лениво. — Всё под контролем.
Дина резко хлопнула ладонью по стойке.
— Под контролем? — в голосе сорвалась истерика. — Ты смеёшься, что ли?! Это же Оушен, Ада. Он не делает ничего просто так. Это не встреча. Это самоубийство с напоминанием на телефоне.
Ада подняла на неё холодный взгляд. В её глазах не было ни тени страха — лишь стальная решимость.
— Если я не пойду — будет хуже. Для всех.
Дина вцепилась в край стойки, словно это могло её заземлить. Она знала эту интонацию. Она слышала её раньше — перед самыми ужасными поступками, которые Ада совершала не дрогнув.
— Ты даже не сказала, что он хочет. Почему ты идёшь? Чего он добивается?
Ада отвела взгляд, и её молчание было красноречивей любых слов. Она закончила протирать последний бокал, расставила всё по местам, как будто ничего не произошло.
— Я справлюсь. Просто никому не говори.
И это было хуже всего. Это бесстрастное спокойствие. Как будто она уже всё решила. Как будто её жизнь — разменная монета. Как будто ни она, ни Дина, ни кто-то ещё — не важны.
— Ладно, — выдохнула Дина, почти прошептав. — Мне нужно в туалет.
Но стоило ей выйти за дверь, как ноги сами понесли её не к зеркалам и кранам, а по коридору — туда, где был единственный человек, который мог остановить Аду. Или хотя бы попытаться.
---
Дверь в кабинет Брайана распахнулась без стука.
Он сидел за столом, уткнувшись в документы. Не подняв головы, он произнёс:
— Дай мне пару минут.
Дина шагнула вперёд, одним движением смахнула часть бумаг и, не заботясь о приличиях, запрыгнула на край стола. Она села прямо перед ним, загораживая весь обзор.
Он поднял на неё взгляд. Медленный. Внимательный. И, к её удивлению, в нём не было раздражения. Лишь лёгкое изумление и что-то ещё… почти удовольствие.
— Ты вообще понимаешь, как бесцеремонно себя ведёшь? — произнёс он тихо, с тенью ухмылки.
— Заткнись, Брайан, — устало бросила она, потирая виски.
Он хмыкнул. Откинулся в кресле, переплёл пальцы.
— Ну, давай. Что случилось?
— Оушен.
Его лицо застыло.
— Что он сделал?
— Пока ничего. Но он запросил встречу. С Адой. И она… согласилась.
Брайан выдохнул медленно, глухо, будто сдерживал вспышку. Потом выпрямился, наклонился ближе, его руки сжались на столешнице.
— Ты серьёзно?
— Нет, Брайан, я шучу ради веселья, — прошипела она. — Конечно серьёзно!
— Чёрт… — прошептал он, проводя рукой по волосам. — Она хоть понимает, во что лезет?
— Понимает. И ей плевать, — Дина стиснула зубы, опуская взгляд. — Будто она уже внутри этого ада. Уже там, понимаешь? Без возможности вернуться.
Брайан вскочил, стул отъехал с громким скрипом. Он резко подошёл к двери.
— Где она сейчас?
— В баре.
Он уже тянулся к ручке, когда она кинулась за ним.
— Брайан!
Он не оглянулся.
— Брайан, ты вообще слышишь?!
— Иди к ней обратно, Дина, — бросил он, резко, почти рыкнул.
— Нет! — она схватила его за рукав, силой притормозив. — Ты что задумал?
Он повернулся. В его глазах бушевал ураган — злость, страх, решимость. Но не на неё. Никогда не на неё.
— Дина, иди к ней. Немедленно.
— Ты меня совсем не понимаешь, — её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Я не могу просто стоять и смотреть, как она идёт на заклание.
Он закрыл глаза на миг, сжав переносицу.
— Если она заподозрит, что мы вмешиваемся, она нас отрежет. Понимаешь? Она скроется, исчезнет, и тогда у нас не будет ни шанса её вытащить.
Дина молчала. Лицо у неё побледнело, губы поджались.
— Я… я просто не хочу потерять её, — прошептала она, глядя в пол. — Не так. Не снова.
Он вздохнул, протянул руку и сжал её пальцы.
— Мы не потеряем. Только, пожалуйста, доверься мне.
Она прикусила губу, колеблясь.
— Брайан… — её голос почти сломался, но она быстро собралась.
— Всё будет хорошо, — он посмотрел ей в глаза, почти умоляя. — Доверься мне.
Дина глубоко вдохнула, сжала зубы и кивнула.
— Ладно. Но если вы облажаетесь, я вас убью.
Брайан ухмыльнулся.
— Справедливо.
Она развернулась и пошла в другую сторону, чувствуя, как бешено колотится сердце. А внутри всё ещё бушевал страх.
---
В кабинете стоял тяжёлый запах табака и дорогого виски, пропитавший даже стены. Полумрак. Шторы опущены. Только тусклый свет настольной лампы выхватывал лицо Карла — хмурое, осунувшееся, с уставшими глазами и тенью бессонных ночей под ними. Волосы растрёпаны, рубашка расстёгнута у горла, как будто ему не хватало воздуха. Он склонился над бумагами, но писал не потому, что хотел — а потому что нужно было держаться хоть за что-то, пока всё остальное валилось.
Брайан вошёл без стука. Его шаги были лёгкими, но уверенными, он молча сел напротив, как всегда — как будто знал, что именно этот момент станет поворотным. Карл не сразу отреагировал. Писал. Строчка за строчкой. Почерк срывался, как дыхание.
Тишина растягивалась, словно тугая струна. Пока не лопнула.
— Ада идёт на встречу с Оушеном.
Карл замер. Рука с ручкой повисла в воздухе. Он медленно поднял взгляд, как будто не сразу понял смысл сказанного.
— Что? — голос хрипел, будто он слишком долго молчал. Или слишком долго сдерживал крик.
Брайан смотрел на него внимательно, почти жалостливо. Но без мягкости. Без сочувствия.
— Она не сказала ни слова. Ни тебе. Ни мне. Хотела решить всё одна. Пожертвовать собой ради твоей чёртовой империи. Потому что она уверена, что главный вред для неё — это она, не ты.
Карл усмехнулся — тихо, мрачно, без тени веселья. Улыбка на его лице была похожа на оскал.
— Дура. Чёртова дура.
Он взял стакан виски, сжал его так сильно, что по стеклу побежали трещины. Через секунду он с глухим рыком бросил его в стену. Раздался звон, грохот, и на полу осыпались мелкие осколки.
— Всегда такая. Проклятая героиня, мать её.
Брайан слегка вздрогнул, но не от страха. От того, как Карл говорил. Как будто Ада — не человек, а болезнь, от которой он никак не может избавиться.
— Я… — Карл провёл рукой по лицу, словно хотел вытереть с себя этот разговор. — Я довёл её. Я же сам сказал ей, что она помеха. Что лучше бы она вообще исчезла.
— Сейчас не время винить себя, — жёстко оборвал его Брайан. — Ты хочешь её спасти или просто снова развалиться?
Карл молчал. В его взгляде боролись два чувства: гнев и страх. Но не за неё. За себя. За то, кем он станет, если всё это закончится не так.
— Она сломана, Брайан. — Его голос стал ниже, почти шепотом. — Не гнутая — сломанная. А самое страшное? Ей нравится. Она как чёртова бездушная машина. В ней не осталось ничего живого. Только принципы. Только смерть. Она идёт на убой, потому что верит, что это красиво. Что это правильно. Потому что быть полезной — её способ оставаться живой. Пусть даже в этом будет смерть. Она хочет спасти всех, но не себя.
Он посмотрел на друга, глаза были мутные от ярости.
— А я не собираюсь снова смотреть, как кто-то сходит с ума у меня на глазах и делает вид, что всё в порядке.
— Тогда хватит стоять. — Брайан наклонился вперёд. — Идём. Заставим её передумать.
— Она не передумает, — отрезал Карл. — Никогда. У неё в голове всё давно решено. Она ведь не человек, она проклятая стратегия на двух ногах.
— Зато у нас ещё есть шанс. И пока он есть, ты будешь действовать.
Карл встал. Резко, почти с рывком, как будто тело само отреагировало быстрее него. Кулаки сжаты, спина напряжена. Но внутри — только пустота и страх.
— Где она?
— В баре.
Карл усмехнулся снова. Но в этой усмешке не было жизни.
— Как поэтично. Своё прощание с миром она начинает выполняя свою работу.
— Она думает, что уходит красиво, — сказал Брайан. — Но уйдёт глупо. Если ты позволишь.
Карл не ответил. Он просто вышел из кабинета, и шаги его гремели по полу, как удары колокола.
---
Бар встретил их полумраком, неоном и глухой музыкой, что вибрировала в груди. Их шаги были тяжёлыми, каждый как вызов, как суд. И первой их заметила Дина. Она сидела ближе всех к Аде и при их появлении напряглась, как струна, готовая лопнуть.
Ада не повернулась. Она знала, что они придут. Знала ещё тогда, когда Дина решила выйти. Потому что они не могли оставить её в покое — не из любви. Из принципа. Из гордости. Из собственной невыносимой потребности всё контролировать.
Они играли в спасителей. Но её никто не спрашивал, хочет ли она быть спасённой.
Карл остановился напротив неё. Вдохнул. Попытался подобрать слова. Но стоило Аде поднять на него взгляд — всё пошло к чёрту.
Эти глаза.
Холодные.
Пустые.
Без одного намёка на боль. Без страха.
Карл внутренне отшатнулся. В ней было что-то, что ему уже доводилось видеть. В брате. В человеке, который перестал быть человеком задолго до того, как умер.
Он не мог вынести этот взгляд.
— Ты действительно такая тупая, Ада? Или только прикидываешься? — его голос звучал почти спокойно, но в нём дрожал гнев.
Она не ответила. Только посмотрела на него, как на пустое место.
— Думаешь, ты святая? Спасаешь нас всех от самой себя? Позволь мне сказать тебе кое-что.
Он сделал шаг ближе, склонившись к ней.
— Ты не жертва. Ты просто очередной человек, который боится жить и прячется за жертвенность. Хочешь умереть — умри. Но не делай из этого театр.
Ада не шелохнулась. Только уголок губ дрогнул — еле заметно. Усмешка? Презрение?
Карл не выдержал. Он схватил её за руку, резко, грубо, потянул за собой. Она не сопротивлялась, но чувствовалось: каждое её движение — это молчаливое «я всё равно выиграю». Неважно, куда он её ведёт. Неважно, как сильно держит.
Он вывел её из бара под взглядами Дины и Брайана, которые ничего не могли — не имели права — изменить.
Ада не повернулась к нему, не сказала ни слова. Она просто развернулась и пошла. Он не успел даже открыть рот, как она уже сделала шаг в сторону двери.
Карл почувствовал, как его нервы сжимаются, как по спине пробежала дрожь. Он пытался её догнать, шаг за шагом, но она была словно тень. Он был уверен, что она знала, как он будет реагировать. Знал, что она в какой-то момент просто уйдёт, если не даст ей идти по своему пути.
Сейчас всё зависело только от неё. И она уже приняла решение.
---
Ада стояла у окна. Словно вырезанная из самой тьмы, её фигура растворялась в ночи. Даже свет фонарей не касался её силуэта. Взгляд — мёртвый, отрешённый, как будто не было ни прошлого, ни чувств. Как будто всё внутри — пепел. За её спиной стоял Карл. Напряжение в теле скручивало его, как будто внутри что-то кричало, но он не мог выдохнуть. Он не знал, как остановить её, и был уже не уверен, хочет ли.
Ада первой нарушила тишину. Она медленно повернула голову, но не встретила его взгляд. Говорила тихо, ровно, без тени эмоций:
— Ты не сможешь меня остановить, Карл.
Это прозвучало не как угроза, не как вызов. Как факт.
— Я уже всё решила. И, знаешь... это вообще не про тебя.
Он вздрогнул. Что-то внутри оборвалось. Он шагнул ближе, голос дрогнул, стал громче, отчаяннее:
— Это меня касается! — выдохнул он, как будто захлёбывался. — Я не могу просто смотреть! Ты мне не безразлична, Ада! Мы же… чёрт, мы же были…
Но он осёкся. Даже он уже не верил в эти слова. Ада обернулась. В её взгляде не было огня — ни ярости, ни злобы. Только абсолютная пустота. Бездна. Ничего.
— Были? — переспросила она с лёгкой усмешкой, больше похожей на гримасу. — Не льсти себе, Карл. Мы ничего не были.
Она пошла к нему. Нет — не шла. Она двигалась как тень, бесшумно, уверенно. И с каждым её словом в комнате становилось холоднее:
— Ты думаешь, что я тебе важна? — её голос был отточенным, будто хирург вырезал по живому. — Тогда почему ты так легко отправлял меня туда, где я могла не вернуться? Почему ты никогда не спрашивал, как я потом спала? Сколько раз я вообще возвращалась — не к тебе, а в никуда?
Карл сжал кулаки, но не ответил. Не мог.
— Когда меня держали, когда били, когда пытались сломать… — она посмотрела в пустоту, но в голосе не дрогнуло ни одного нерва. — Ты называл это «мелкими рисками». Мелкими.
Ты говорил: «Ты справишься». И знаешь, я справлялась. Я ломалась — и собиралась. Потому что была глупой. Потому что… думала, что ты на моей стороне.
Она подошла почти вплотную, и теперь её слова звучали как приговор:
— Дина почти умерла ради тебя. Три месяца при смерти. А ты даже не запомнил, сколько дней она была в коме. А я… я просто поняла, что все твои речи — это пыль. Воздух.
И если ты думаешь, что я всё ещё та, что когда-то искала в тебе тепло — то ты ошибаешься. Мне от тебя ничего не нужно, Карл. Абсолютно. Ничего.
Он отступил. Медленно. Как от хищника, у которого в глазах не голод — а равнодушие.
— Я для тебя больше, чем просто пешка… — попытался он снова, хрипло, почти без звука.
Ада усмехнулась. Её лицо было каменным.
— Пешка? Нет, Карл. Пешки — это хотя бы часть игры. Я была для тебя расходником. Набором функций. Убей, добудь, выживи, отойди в сторону.
Ты никогда не видел во мне человека. И ты не сможешь теперь сделать вид, что вдруг — увидел. Поздно.
Он хотел что-то прокричать, сорваться, но она уже шла к двери. И вдруг, на ходу, даже не глядя, бросила:
— Ты никогда не был важен, Карл. Я просто когда-то путала голод по теплу с нуждой в тебе. Это было давно. Сейчас… я не чувствую ничего. Просто будь с Диной.
Её голос был пуст. Как будто она вспоминала кого-то, кто давно умер. Словно Карл — это старое фото, без лица и запаха.
Он застыл. В нём кипела злость. Не из-за её слов — из-за правды, что пряталась в них.
— Ты не понимаешь, что ты творишь… — попытался он, едва сдерживая крик.
Ада обернулась. На секунду. И в её глазах не было ни сожаления, ни тепла. Только сталь.
— Я ничего не понимаю? — переспросила она. — Может быть. Но ты… ты всегда был слеп. Ты не видел меня настоящую. А теперь я уже не хочу, чтобы ты видел.
Она открыла дверь.
— Когда-нибудь ты поймёшь, что я не была для тебя врагом, — добавила, почти шёпотом. — Но ты уже мне не нужен. Даже как тень.
Карл взорвался. Его голос, сорвавшийся с уст, был как крик умирающего зверя:
— Да пошла ты, Ада! — выкрикнул он, и в этот раз в нём не было любви. Только боль, гнев и холодная, обжигающая усталость. — Ты думаешь, я хотел тебя спасти? Да мне плевать! Просто жаль, что ты стала тем, кем стала. Уходи, Ада. Уходи туда, где тебе самое место. Среди тех, кому всё равно. Потому что ты давно стала одной из них. Без сердца. Без души. Просто оболочка. И знаешь, может, я и пытался тебя спасти… но сейчас — плевать. Я бы и не стал, даже если бы ты кричала о помощи. Потому что тебя больше нет. Есть только пустота. И я не собираюсь умирать рядом с ней.
Ада замерла. На секунду. Но не обернулась. Не сказала ничего.
Она выслушала. И ушла.
Дверь захлопнулась так тихо, будто всё, что между ними было, умерло давно. Просто сейчас — они похоронили это вслух.
Карл остался в пустоте. Не с разбитым сердцем — с выжженным. Впервые за долгое время он не чувствовал даже надежды. Только горечь и злость. Даже не на неё.
На себя.