| Убей меня | 18+

Пульсирующая боль распространялась от темени головы к вискам, отчего Оливия морщилась и прятала глаза под веками. Темнота, которая ждала её там, на несколько секунд утихомиривала пытку, но как только омега возвращала глаза к строчкам фолианта, всё запускалось по новой.

Взглянув на опустошённый кубок, порция которого превосходила предыдущие выпитые, Оливия умоляла безымянных богов, чтобы они пришли на помощь. Лина принесла ей снадобье прямо в залы большой библиотеки Пятого. И несмотря на то что здесь было тихо и спокойно, блаженного отступления боли так и не произошло.

Выписав названия нескольких рукописей, ссылки на которые Оливия нашла в последнем прочитанном фолианте, девушка встала из-за стола и направилась к одетому во всё чёрное мужчине. Его голова была покрыта большим капюшоном, а рукава расшиты красными рубинами. На спине его был изображён большой закрытый глаз, сотканный из серебристых нитей. Окутавшая мужчину таинственность слегка отпугивала Оливию, но она всё же нашла в себе смелость подойти к стойке, за которой он работал.

– Прошу прощения, где я могу найти перечисленные рукописи? – омега протягивает ему свой листочек.

Низко свисающий капюшон не позволяет увидеть его лица даже тогда, когда он приподнимает голову, услышав негромкий голос юной девушки. Взгляд Оливии едва коснулся тонких бледных губ незнакомца, который и до этого без слов помогал с поиском фолиантов и прочих книг.

– Доступ к ним запрещён. – внезапно прозвучавший отказ напомнил о том, как библиотекарь в Четвёртом похожим образом не давал возможности прочесть то, к чему она тогда стремилась. Голос у служителя Пятого оказался низким, но чистым. А ещё холодным.

– Почему? – с едва заметной наглостью задала вопрос омега. – Мне очень нужно взглянуть на эти рукописи.

Оливия Блэйк почти взывала к незнакомцу, жалея о секундной настырности. Но вернувшись из Первого, она вторые сутки проводила в библиотеке, скитаясь между стеллажами в поисках ответа на один вопрос. Как спасти Делайлу?

Она хотела убедиться, что шансов могло быть больше, чем один из трёх. Но пока успокоения в страницах мудрых предков она не нашла. С Коулом они так и не обмолвились ничем. Ей не хотелось слушать очередную порцию лжи и заверений, что всё было в порядке. Теперь ничто не могло гарантировать ей стопроцентную безопасность дочери.

– К сожалению, госпожа, не ко всем рукописям мы можем вас допустить. – он положил обратно на столик между ними бумажку.

Она не удивилась, что он, затворник библиотеки, знал, кем она была, точнее кем стала. Скорее Оливия удивилась, что её высокое положение не помогло в данной ситуации. Кажется, этот библиотекарь придерживался строгих нравов и правил.

– Мне нужно взглянуть только на один раздел. Я могу изучить его под вашим присмотром. Ни одной строчкой больше я не прочту, обещаю.

Мужчина приподнял голову и более внимательно оглядел госпожу. Его не интересовала ни пылкость и стремление к прочтению, ни желание докопаться до правды. Глаза зацепились за отчаяние, которым был наполнен каждый дюйм её очаровательного лица.

– Мои руки связаны. – сочувственно ответил, покачав головой.

– И кажется, я знаю, кто их связал. – угрюмо буркнула себе под нос.

Оливия опустила свои аквамариновые глаза в пол. Оба эти дня мерзкое предзнаменование висело над её головой – ничего не получится. И вот она оказалась в ожидаемом тупике.

– Боюсь, твои теории не увенчаются успехом. – до неё донёсся голос Коула. Он стоял за спиной. И наверняка, предположила она, он слышал их разговор от начала до конца.

Сжав челюсти, Оливия держала колкость при себе. Она не хотела его видеть. Не сейчас, когда гнев всё ещё владел её телом, посчитав своим.

– Господин, – мужчина в чёрной мантии поклонился Правителю, его примеру последовали остальные, но Оливия перестала замечать их в своей периферии, как только появился альфа.

– Вейлр, – Коул обратился к мужчине по имени. Ему не нужно было видеть лица, спрятанное под капюшоном, чтобы знать, кто перед ним стоял. – Госпожа Оливия отныне имеет доступ ко всем литературным и историческим ресурсам Пятого. Дариан уладит бюрократическую сторону этого вопроса.

– Да, господин. – ответил Дариан.

Брови Оливии дрогнули, но не от удивления. Она больше не приходила в изумления постоянной компании помощника. Тот следовал за Правителем по пятам.

– Я передам остальным старейшинам. – пугающее Оливию слово слетело с уст Вейлра.

Когда-то Коул говорил о старейшинах, заочно сделав из них чудищ, блюдящих закон и все традиции, даже самые старинные.

Задумавшись о них всерьёз и глядя на одного из представителей той самой тонкой прослойки Пятого, Оливия подумала: вдруг старейшины хранят ответы на все её вопросы? Поделятся ли они своими знаниями, если она решит спросить?

Изучая молчаливого старейшину перед собой, шатенка не заметила, как Коул подошёл к ней ближе. Всё её тело напряглось, когда он произнёс:

– Не нужно ничего искать. Я дам все ответы.

На секунду Оливия обратилась к связи их разумов, побоявшись, что, потеряв контроль, позволила ему прочесть мысли. Но стена стояла глухо.

Повернувшись к своему Истинному, омега собрала все силы, чтобы выглядеть непоколебимо и даже чуть-чуть воинственно. Она холодно ответила:

– Никто не даёт мне гарантий, что мне станет известна лишь та часть правды, которую ты хочешь, чтобы я знала.

Посчитав заявление справедливым, Коул кивнул головой.

– Я даю тебе гарантию того, что поделюсь всеми знаниями, которые смогу найти. – он не сводил тёмных глаз с лица Оливии, обращая её пристальное внимание на отсутствие лжи в его словах. – Я докажу тебе, что с Делайлой ничего не может в принципе произойти.

Оливия подумала о бесконечных стеллажах в библиотеке, представляя, сколько ещё ей нужно будет перерыть, чтобы докопаться до истины, пока уже дорвавшийся до правды, Коул Блэйк стоял перед ней, готовый потратить время на объяснения сложившейся проблемы. Выжидающе он смотрел на свою омегу, сложив руки за спиной.

Царившая до этого тишина в библиотеке теперь показалось Оливии тяжелой. Воздух вокруг будто увяз в главном вопросе: что она ему ответит?

– Хорошо, Коул.

Ей не под силу было заметить, как облегчение прокатилось по его лицу. Альфа смог добиться своего. Но Оливия решила для себя, что управляла ситуацией самостоятельно.

– Тогда нам нужно отправиться в одно место. – он указал рукой в сторону выхода, и омега впервые взглянула на Дариана, с которым не разговаривала с того момента, когда они покинули территорию Первого.

В тот момент она пребывала в скверном расположении духа. Сейчас, конечно, оно было не лучше, но хотя бы она смогла нацепить прохладную вежливую полуулыбку.

Позволив Коулу идти позади, держась в нескольких метрах, Оливия уверенно направлялась наружу. Головная боль понемногу стала утихать, и что-то ей подсказывало: появление Истинного отвлекло её от дискомфорта.

Их ожидала небольшая, но впечатляющая красотой карета с кучером. Стоящий рядом с лошадьми стражник подошёл к карете и открыл дверцу, пропуская первой молодую госпожу. Оливия села. За ней последовал Коул и сел напротив.

Смотреть на него она не могла. От одного только перекрёстного взгляда её внутренности скручивало. И всему виной очередные секреты, которыми она умоляла не наполнять их жизнь. И  всё же обратив глаза к его строгому, мужественному профилю, Оливия вновь почувствовала привкус обмана. Сладкий, и слегка горчил. Сразу заметить это было сложно, а теперь избавиться от него не позволяла гордость.

Он перехватил её взгляд, когда карета тронулась. И вновь внутренности Оливии скрутило в колючей боли. Коул узнал этот взгляд. Так она посмотрела на него, когда узнала, что похищение оказалось спектаклем. Та же молчаливая злость была во взгляде, когда он ссылал её в Четвёртое, делая из этого постыдное наказание. И что-то похожее на смирение проглядывалось в каждом дюйме её лица, которое он заметил, когда вопрос касался клейма их дочери.

– Не смотри на меня так.

– Как именно? – горько усмехнулась в ответ. – Я не люблю секреты, Коул.

– Так, будто всерьёз думаешь, что можешь ненавидеть меня.

Он плавно наклонил голову в бок, будто изучал её. Оливия поёжилась. Ей не нравилось слово "ненавидеть". Слишком резкое и ультимативное. И ей не нравилось то, что он искал в ней прореху сейчас. Пытался раскусить и понять, как сломить и подстроить под себя.

Щекотливое прикосновение где-то у самого затылка превратилось в сильную хватку, когда Оливия почувствовала его крепкие руки в своём сознании. Он пытался убрать стену. Сломать. Сдвинуть. Что угодно. Лишь бы её не было.

– Ты не знаешь, что я испытываю. Так что предположение насчёт ненависти можно считать промахом.

– Позволь узнать, что ты чувствуешь. – произнеся это, он поскрёб волчьими когтями по холодной невидимой стене между их разумами. – Пусти меня.

Она молчала некоторое время. Пускать в свою голову совершенно не хотелось.

– Ты сделал мне больно. А ещё мне было очень обидно узнать обо всём от Адриана. От похабного Адриана Сове, что есть тонкости в том, что наша с тобой дочь альфа. – возмущенно встрепенулась в ответ омега. – Так что если хотел узнать, как я себя чувствую, не обязательно было залезать в мою голову. Достаточно спросить.

Искорка зажглась в его тёмных глазах. Коул привстал и быстро пересел, оказавшись рядом с Оливией всего за несколько секунд. Им стало в мгновение тесно.

– Тогда я впущу тебя в свою.

Его внезапно произнесённые слова ошеломили Оливию. Коул подхватил обе руки девушки и положил на свою голову: одну завёл назад к затылку, а вторую держал у правого виска.

– Зачем, Коул? – в голосе омеги прослеживался скептицизм к его нетерпеливой спешке что-то доказать. Тем более казалось, что было уже поздно.

– Это сократит процесс объяснения. Кроме того, только так ты поймёшь, что я не соврал. Я бы не стал.

В её голубых глазах, которые находились близко-близко к его тёмным, он видел нотки недоверие. Исправить всё представлялось сложным.

– А сейчас. Я впущу тебя в свою голову. В своё сознание. Тебе там понравится. – уголки вишнёвых губ мужчины дрогнули, как показалось Оливии, в неуместной улыбке.

– Разве ты не должен... сконцентрироваться? – пусть она и помнила его уроки, она всё же неодобрительно покачала головой. Вырываться не стала и решила посмотреть, что будет дальше.

– Думаешь, мне нужно? – ухмыльнулся и закрыл глаза.

Оливия последовала его примеру, опустившись в темноту, пока карета раскачивалась, а кучер вёз их дальше.

Сначала ничего не было. Омега держала голову своего Истинного и концентрировалась на своём дыхании. Это произошло интуитивно, ведь он всегда твердил о важности правильного дыхании. И медленно во тьме начали проглядываться очертания чего-то непонятного. Покачивания стихли, но она даже этого не заметила, поймав некий баланс между реальностью и эфемерностью мира, образ которого становился всё чётче.

– Оливия? – его голос был повсюду. Громким и требовательным.

Словно по щелчку пальцев, она прозрела, снова оказавшись в библиотеке. Но та, что теперь было перед ней, казалась бескрайней. Высокие деревянные стеллажи были усеяны книгами. Ряды шкафов окружали её и Коула, который внимательно следил за каждым движением глаз своей Истинной. Она чувствовала его руки на своих плечах, но само прикосновение казалось невесомым. Здесь не было ничего физически ощутимого.

Пол под ногами лишь создавал видимость пола. Как и руки альфы. Но что-то внезапно ткнулось ей в ладошку. Что-то настоящее и... что-то мокрое. Это она ощутила сразу и подумала, что налетела на что-то. Но тёплое дыхание свидетельствовало о том, что это было чем-то явно живым.

– Прекрати, – шикнул Коул, поглядев вниз. Оливия проследила за его глазами и обнаружила чёрного волка с тёмными блестящими глазами, как у щенка. Высунув язык, он смотрел на неё в ответ. – Тебе сюда нельзя. – нарочито строго продолжил альфа.

– Это твой волк? – догадалась быстро Оливия.

Видеть их одновременно рядом было... очень необычным. Как правило, она могла общаться либо с Коулом, либо... Оливия продолжила изучать чёрного волчонка, который не выглядел устрашающе, каким на самом деле представлялся в жизни. Здесь он был меньше и каким-то шаловливым.

– В моём сознании он может менять облик... – ответил Коул. – Всё, о чём ты будешь думать здесь, я смогу слышать.

Омега быстро бросила удивлённый взгляд на Истинного.

– Ты в моём сознании, Оливия. – пожал плечами и, убедившись, что она устойчиво и хорошо держалась в его голове, он отпустил её, а затем сделал один шаг назад.

– Он не хотел тебя пугать, но обычно он в несколько раз больше и не такой... – Коул вновь задумчиво посмотрел на свою вторую ипостась, чтобы подобрать необидное слово.

– Милый? – пискнула Оливия, не выдержав очаровательных тёмных глаз, которые безотрывно смотрели на неё, как на какое-то божество.

Она присела на корточки, отчего его морда оказалась напротив её лица, и положила руку на лохматую макушку. Шерсть была жесткой, но Оливия этого даже не заметила, начав активно гладить и чесать зверя. Пушистый чёрный хвост сначала затрясся, а затем стал мельтешить, отбивая ритм и сталкиваясь с боками туловища. Если бы он заскулил, Коул бы нисколько не удивился.

Волк наклонил голову, чтобы принюхаться получше. Он нисколько не сомневался, что перед ним взаправду находилась Истинная, но запах... Этим не наслаждаться он не мог.

Пока такой грозный, устрашающий волк-альфа не упал перед омежкой на спину брюхому кверху, Коул произнёс:

– Приятно слышать, что ты считаешь его хорошим мальчиком... – этого он не мог пропустить, услышав очередную порцию мыслей Оливии. – Но давай перейдём к делу.

Рукой альфа указал на стеллажи с книгами. Омеге пришлось оставить ласки и почёсывания за ухом, чтобы встать на ноги и приступить, как сказал Коул, к делу. И только она задумалась, чем именно было это место, сильно напоминавшую богатую книгами библиотеку, альфа ответил, услышав и эти мысли:

– Так хранятся мои воспоминания. Мне нравится порядок и отлаженная система. – быстро объяснил он. – Что-то из этого пропадает, если воспоминания больше не важны или попросту "состарились". Что-то я храню ответственно и стараюсь не забывать.

Только сейчас Оливия обратила внимание на светящуюся золотистую цепочку, выглядывающей из-под рукава её рубахи. Она была яркой и бросающейся в глаза. Коул поспешил проследить за взглядом Истинной, которая, скользя взором по гладкой цепочки вниз, пыталась понять, куда она её приведёт.

– Это наша связь. Сейчас частично твоё сознание пересекается с моим. Поэтому ты можешь видеть её... физически. – Он обхватил цепочку той же рукой и потянул на себя. Омега дрогнула и поддалась вперёд не по собственной воли. И как она её сразу не заметила!

– Всё так просто, – прошептала Оливия, подхватив светящуюся металлическую нить, чтобы разглядеть поближе. От яркости защипало глаза.

– Это выглядит просто. Но всё же думаю, ты помнишь, что наша связь куда сложнее какой-то верёвки. – усмехнулся он в ответ и позволил себе потянуть Оливию на себя вновь. Та недовольно вспыхнула, посмотрев на него исподлобья. – Не нравится?

– Я тебе не марионетка.

– Но и ты можешь дёрнуть за верёвочки. – подмигнул игриво, но потешаться дальше не стал. Цепочка вылетела из его рук и вновь повисла между ними.

Коул Блэйк уверенно направился вдоль рядов стеллажей, прекрасно зная, куда держал путь. Волк не отходил от своей Истинной, так или иначе, вышагивая рядом и иногда касаясь её ноги хвостом. Она опустила руку и положила ладонь на его мохнатую макушку. Так они и шли дальше.

– В библиотеках мне всегда было спокойно. В них тихо и легче сконцентрироваться. – добавил Коул.

– И часто ты уходишь сюда?

– Бывает, тем более... – Коул сделал паузу, и Оливия заметила, что его взгляд вновь скользнул к их связующей нити. – Здесь я общаюсь с тобой.

– Я думала, это всё происходит само собой. В моей ведь голове нет потайного места, откуда я шлю тебе сообщения.

– Ты неправа. В твоей голове есть неспокойный солёный водоём. Берег и лес. Там находится твоя волчица.

– Там нет такого порядка. – Всплеснув руками, девушка имела в виду полки с книгами-воспоминаниями.

– И я своё хранилище не за один день построил. Если захочешь, я могу научить тебя.

Он посмотрел на неё, повернув голову. Его предложение всегда оставалось актуальными и открытым. И Оливия не могла оспорить один факт: Коул был отличным учителем, который не боялся ни трудностей, ни ошибок, ни провалов.

– Лучше нам сначала разобраться с тем, что правда, а что ложь. – с заметной жесткостью в голосе напомнила ему. Но Коул не забыл цель их пребывания в его голове.

– Всё началось здесь. – Они свернули направо и прошли вглубь библиотеки.

Корешки книг не имели заголовков, впрочем Коулу они не были нужны. Это его голова. И его воспоминания.

– Я не сразу задумался над парадоксом девочек-альф, который заключался в том, что я о них ничего не слышал и не думал, будто они могли существовать, пока не появилась Делайла. Её рождение обрадовало меня, но затем я всерьёз стал размышлять: где все девочки-альфы? И куда они все подевались? Мужчины-омеги существуют, значит, баланс может отходить от нормы время от времени... в редких случаях. – Коул рассуждал вслух, пока они не остановились у одного из стеллажей.

Он решительно взял одну из книг и протянул ей воспоминание, которое хранилось на страницах.

– Первым делом, когда ты сбежала после рождения Делайлы, я решил поднять статистику деторождения в Пятом... – альфа качнул головой, приглашая заглянуть в прошлое.

Ничем подобным Оливия раньше не занималась, и даже сейчас размышляла: это способность Истинных или каждый ликан мог вытворять подобное? Но ничего не сказав, она раскрыла книгу, и вымышленный мир вокруг них начал меняться. Стеллажи с книгами пропали, комната уменьшилась и превратилась в подобие кабинета с двумя столами: один был маленький и стоял поперёк длинного с двенадцатью стульями. Те пустовали, но тот единственный стоявший за главным столом, был занят.

– Здесь я провожу заседания со своими Верховными. И... работаю. – разъяснил Коул, опережая вопрос Истинной.

Его макушку она узнала сразу. Они стояли позади Коула из прошлого. Он, положив голову на руки, сидел в тишине и одиночестве. Что-то было в его позе... напряженное и болезненное. Будто в комнате витало нечто, способное доставлять мучения.

– Что-то произошло? – тихо спросила Оливия Коула, стоящего рядом. Книгу она не закрывала, держа перед собой в руках.

– Ты сбежала. – неохотно объяснил он.

Раздался стук, заставивший сидящего Коула оторвать тяжёлую голову от ладоней. Выглядел он уставшим.

– Можешь войти. – по тону голоса было понятно: он знал, кто стоял за дверью.

Им оказался Дариан. Помощник Коула шагнул внутрь, закрыл за собой дверь и произнёс:

– Я подготовил документы, которые вы запрашивали, господин.

Без слов, сил на которых у альфы не нашлось, Коул протянул руку и ответил:

– Спасибо, я посмотрю сейчас.

– Статистика за десять лет показалась мне на редкость недостаточной, поэтому я запросил за тридцать. – уведомил Дариан, положив свиток в ладонь Правителя Пятого.

– Так, наверное, будет даже лучше. – кисло отозвался альфа.

Дариан понимал всё без прямых приказов, поэтому, поклонившись, он покинул кабинет, оставив Коула в одиночестве. Но оно его совершенно не тяготило. Тишина концентрировала, а отсутствие лишних глаз расслабляло. Поэтому, откинувшись на высокую спинку мягкого кожаного кресла, альфа постепенно раскрывал свиток, пока агатовые глаза перепрыгивали со строчки на строчку.

Чудесным для Оливии образом она могла видеть то, что читал Коул, при этом не видя самого свитка. Воспоминание проходило через её сознание, как и всё то, что Коул здесь пережил.

– Статистика меня расстроила, потому что парадокс перестал быть парадоксом. – заговорил Коул, стоявший рядом. – Девочки-альфы встречаются редко, потому что риск смерти в младенчестве высок.

Чем дольше Коул из прошлого изучал статистику, тем больше знала Оливия. Сейчас она видела его глазами, которые вихрем проносились по свитку. Теперь омега понимала, в каком возрасте пришла к ним смерть. Совсем малышки. Многие не пережили и года, а затем лишь единицы доживали до пятилетия.

– Они умирали по причине большой волчьей мощи. И несмотря на обряд запечатывания волка, их тела все равно не могли соответствовать требованиям для силы альфы. И я задался вопросом: почему статистика выживаемость не нулевая? Чем отличались одни девочки от других, раз кто-то умирал, а кто-то доживал до старости?

Омега слушала его внимательно, не чувствуя, что Коул пытался лукавить. Он был честен в том, как испугался. И тогда он остался со своим страхом один на один.

Подойдя к ней, альфа положил руки поверх её кистей, в которых лежала книга, и силой закрыл, резко прервав воспоминание. Всё вокруг исчезло. Растворилось, но Оливия запомнила каждое мгновение этого краткого воспоминания.

Книгу пришлось вернуть на полку.

Коул повёл её дальше. Чёрный волчонок не отставал.

– Всё усложнялось ещё тем, что ты сбежала. Как-никак сильный волк в нашей дочери не был запечатан. И это казалось мне очень плохим моментом. – Он взглянул на неё искоса, но даже тени обвинения Оливия не заметила в его ониксовых глазах. Хотя этому место было. – То, что я сказал про старейшин, была правда. Они могли нас наказать, но... Боялся я не этого. – Коул опустил испуганный взгляд, не желая передавать своё волнение Истинной, а вот идущий рядом волк заскулил. Их эмоции и чувств были едины. И только один мог хорошо их скрывать. – Я боялся опоздать.

Голубые глаза Оливии расширились. Она ощутила привкус несвершившейся потери. Привкус ошибки. Привкус горькой уродливости в своих поступках.

Сбегая от намерений Коула клеймить их дочь, она ни разу не задумалась, что своим отступление рискует жизнью Делайлы. Если бы она только знала...

Самобичевание рассеивается, когда альфа с заметной неохотой протягивает следующее воспоминание. Чёрная обложка оставляет предостережение, с которым Оливия открывает книгу и вместе с Истинным попадает в прошлое.

В страшном ливне размазывались очертания мрачного леса. В ночном небе не было видно Луны. Тёмные оттенки смешались в одно сплошное угрожающее облако. Оливия взглянула на знакомую хлипкую хижину.

– Правитель приказывает не видеть племянницу? Это жестоко! Учесть, что я провёл с ней времени больше, чем её так называемый отец! – до неё доносятся пронзительные слова Кайла, которые он чуть ли не выплёвывает, обращаясь к Коулу. Младший брат лежал на голой земле, в грязной луже, пока окутанный гневом Коул, возвышался над ним.

Она видела сжатый кулак, готовый в любой момент оставить очередной след на лице Кайла, покрытого шрамами.

– Речь об Оливии, а не о твоей племяннице. – отвечает прохладно.

Теперь ей стало понятно: они повздорили сразу после того, как она накормила Делайлу и легла спать. Той ночью, со слов Алера, Коул отправился на охоту. Но кажется, первой жертвой стал младший братец.

– Я думала, Кайл был тем, кто сообщил о моём местоположении... – Оливия не могла забыть, каким холодным Кайл был после того, как они вернулись в Пятое.

– Так и было, но его тоже интересовало происхождение сил нашей дочери и её будущее. Плюс ко всему, было сложно как-либо интерпретировать гадание твоего шамана.

– Всё было хорошо, когда он гадал мне. Да, он упоминал трудности, предательство... – отмахнулась омега. – Ничего такого, что я не переживу.

Она не заметила, как тёмные глаза помрачнели. Альфа продолжал смотреть на свою Истинную будучи не таким уверенным в безоблачности будущего. Он был готов сделать всё, что от него требуется, чтобы обезопасить Оливию, но его глаза не видели дальше линии горизонта. Любой просчёт. Промах. Ошибка. Этого он мог не учуят.

– Ты разозлился, потому что Кайл сбежал вместе со мной? – сделав несколько шагов к спорящим альфам, Оливия слышала их слова приглушённо. Они обсуждали предсказание.

– А ты как думаешь? – Коул не ответил на вопрос.

– Кайл в последнюю минуту вмешался в мои планы. И я вроде как ему доверяла, однако волчица указывала на другое: он непредсказуем. Вот почему я не удивилась, что ты нашёл нас. В конце концов, это бы произошло.

Коул нахмурился, но внутри него осело спокойствие. Он не хотел обсуждать, почему на самом деле был зол в тот момент, когда знал: любое неправильно подобранное слово брата – кулак бы врезался в его челюсть без колебаний. И он не был столь уверен, что смог бы остановиться.

Замолчав, омега обратила своё внимание обратно к двум альфам. Ливень бил по их плечами и головам, одежда промокла до нитки, прилипая к подтянутым, атлетичным телам. И она не могла отрицать, что переводит глаза туда-обратно, собирая образ воедино в своей голове. Они выглядели привлекательно. Взор опустился к напряжённым рукам Коула. Она скользнула ещё ниже, высвобождая неприличные фантазии.

Картинка, исказившись, вздрогнула, и на несколько секунд она видела себя под дождём. Кайл пропал. И напряжённые руки с крепкими мышцами обхватывали её тело. Их языки жадно переплетались, пока дождевая вода пыталась проникнуть между их телами.

Несколько раз моргнув, Оливия вновь смогла разглядеть Кайла. Теперь она почувствовала взгляд Коула на себе. Ехидный. Он прикусил нижнюю губу и наклонил голову влево, ничего не говоря.

– Ты видел это? – от неловкости Оливия положила руку на шею, пытаясь размять мышцы. Так она продолжала делать вид, будто ничего не произошло.

– Я говорил: здесь твои мысли я буквально чувствую. – он смотрел на неё, ощущая, что теперь она не злится на него. Напротив, в её голове гуляла более сговорчивая форма обиды. – И вижу.

Коул оставил её позади, подходя ближе к себе из прошлого и Кайлу. Оливии пришлось отбросить всякие похабные мыслишки. На время. И ей пришлось напомнить себе во второй раз, зачем они здесь.

– Коул, – обратился Кайл к старшему брату, – ты встречал девушек-альф?

– Нет. Я не могу вспомнить, чтобы слышал о них что-то, кроме... того, что они рождались и умирали. – мрачно пробормотал. Шум неутихающего дождя почти заглушал его голос, но Оливия подошла к ним следом за Коулом.

– Значит ли это... – но второй альфа не смог задать вопрос, суть которого поняла омега.

– Некоторые выживали. Три из десяти. Плохая статистика, но они, по крайней мере, водятся среди нас. – произнесённое должно было ободрить обоих, однако они стояли под проливным дождём, охваченные сомнениями.

– Алер видел будущее твоей дочери. Оно есть, значит, и у нас есть шанс не позволить ничему плохому случиться с моей племянницей.

– Если он не знает, насколько далеко действуют его предсказания, как мы можем быть уверены, что с ней ничего не произойдёт до полного превращения? Я должен быть уверен, что моя дочь проживёт долгую жизнь без болезней и страданий.

– Может... – Кайл не спешил с предложением, по всей видимости, взвешивая все минусы и плюсы того, что собирался произнести. – спросить у отца?

– Я встречаюсь со старейшинами по прибытие в Пятое. А пока мы запечатаем волчонка и её силы. Это поможет, но, скорее всего, ненадолго. По мере взросления её волк будет становиться сильнее. И всё, что нам нужно, это убедиться в том, что она переживёт каждый этап изменения.

– Как мы поймём, если что-то не так? – обеспокоенно спросил Кайл, совсем позабыв, что несколько минут назад валялся в грязи по причине гнева своего брата. Их недопонимания и ссоры ушли на второй план.

– Я читал... – Коул сглатывает тяжело, отчего его адамово яблоко вздрагивает. – Начинается с ослабевания тела. Появляется заметная усталость. Ребёнок, как было написано, отказывается от игр, больше спит, пока не спит большую часть дня. Медленно подступает смерть. Замедляется сердцебиение. И ребёнок просто больше не просыпается, пока всё тело окончательно не отказывает.

Повисло неприятное молчание. Коул, видевший это воспоминание в сотый раз, сейчас не сводил глаз с Истинной. Он видел её потерянность и обеспокоенность. Она хорошо представляла то, что было описано. Медленная незаметная смерть, которую можно списать на детскую разыгравшуюся болезнь.

– И моя Истинная застряла здесь, в какой-то глуши, где питается одними корнями? – по новой вспыхнул от гнева Коул. – Так, где моей дочери взять сил, чтобы выдержать мощь крови альфы, которая ей дана в виде дара, но извращённо превращена в проклятье?

Оливия задрожала, чувствуя, что эти вопросы должен был выслушивать не Кайл, которого она потащила сюда за собой... Эти слова были напрямую обращены к ней. Если бы она знала, по какому тонкому льду ходила здесь, в несчастной хижине, наивно подумав, что спасает Делайлу...

Она закрыла книгу, прервав поток воспоминания. И отведя взгляд к стеллажу, омега тяжело вздохнула.

– Ты был несправедливо мягок со мной, когда нашёл. Не такого я заслуживала, а этого... – она имела в виду взбучку, под которую попал Кайл вместо неё. – Я торговалась с тобой, думая, что дело в глупом клейме.

– Тебе было тяжело, Лив. – Альфа кладёт тёплые руки на её плечи, а волк трётся носом о бедро. Они оба пытались успокоить омегу, чувствуя, как тревога передавалась ещё и им. – Поэтому ты сбежала, и я тебя не виню. Кто бы не испугался?

– Ты. – она посмотрела на него исподлобья мокрыми глазами. – Ты ни разу не подал вида, что боишься... И я... я не знаю, как ты это делаешь. Как не позволяешь эмоциям взять над собой верх.

Накопившаяся злость на себя и грусть от осознания последствий действий вылились в единственную слезинку. Она намеревалась скатиться по щеке вниз к подбородку. Это была бы точка в стойкости её характера, но Коул перехватил жемчужную каплю большим пальцем у нижнего века.

– Я не показываю своих чувств большую часть времени, Лив. Так мне привычнее. И этому меня учили.

– Я заметила, – горько хмыкнула, одновременно считая, что это так, и не так. С Кайлом он не церемонился. Он показал свою злость. Но всё оставшееся время Коул принимал решение на холодную голову, она бы даже сказала, на ледяную.

Альфа протянул руку к стеллажу, не глядя. Он знал, какое воспоминание покажет следующим. И его сознание позволило взять любую книгу. Всё равно будет то, что он искал.

– Я встретился со старейшинами, как только мы вернулись в Пятое...

Оливия перебила его.

– Разве мы не поженились сразу, как вернулись?

– Не меня разрисовывали несколько часов, – напомнил о том чудовищном моменте, когда две незнакомые служанки со спокойными выражениями лица покрывали тёмными красками её голое тело.

– Однажды я добьюсь того, что и тебе придётся пострадать в неловкой тишине с красящими тебя мужиками.

Он рассмеялся, и его лицо, заметила Оливия, было ярче звёзд в ночном небе. Коул светился от веселья. И это сияние стирало болезненные ощущения где-то у её сердца.

Книга медленно открылась в его руках, и они оказались в большом совещательном зале. Оливия ни разу там не была, поэтому первым её внимание привлекло круглое отверстие в центре купола над головой. Оранжевое безоблачное небо проглядывалось в нём. Пролетело несколько птиц.

Фреска на потолке одним своим видом леденила душу. Женщина с фарфоровой маской волка на лице и короткими чёрными волосами расправила серые крылья за спиной. Красные глаза светились через маленькие отверстия, пока вороны разлетались за её спиной. Одета ликанша была во всё чёрное. Платье и плащ, развевающийся на ветру отбрасывал к горизонту яркие гранаты и рубины.

Разглядывая бесцеремонно фреску, Оливия не сразу могла заметить пятерых старейшин, сидевших рядом друг с другом. Они восседали властно с полной уверенностью, что перед ними стоял не их Правитель. Лица их омега разглядеть не смогла: капюшоны скрывали глаза и нос. Лишь двигающиеся губы едва передавали эмоции.

– Всё просто, Коул, волчица должна быть сильна телом, разумом и духом. Только так можно нести в себе волчий дар. – говорил второй с левого края. Остальные незаметно кивнули, подтверждая тем самы слова своего ликана.

Стоявший перед ними альфа, одетый во всё чёрное, придерживался сухой сдержанности. Он не выражал ничего, а агатовые глаза были пусты.

– Тренируй её, как альфу, и перестань думать, что она девочка. – продолжил крайний справа.

– Я знаю, к вам приходили родители других девочек-альф. Вы им дали тот же совет? – Оливия услышала в голосе своего Истинного недовольство.

Двое старейшин взглянули на центрального. Кажется, он был главным, подумала омега.

– Нет лекарства от волчьей мощи. Мы можем только запечатать волка твоей дочери навсегда.  По крайней мере, так она не умрёт. Но это сделает положение Делайлы в обществе только хуже. Она не сможет рассчитывать на наследие будущей Правительницы.

Один из старейшин усмехнулся. Ониксовые глаза проследили за смельчаком.

– Её наследие до сих пор под вопросом. – объяснил главный старейшина. Его голос звучал с хрипотцой, но был спокойным и размеренным.

– Сейчас мы не говорим о наследии власти моей дочерью, хотя если хотите знать мнение действующего Правителя, на случай вдруг вы забыли, с кем разговариваете, – жёстко отозвался Коул и продолжил: – Делайла подходит по всем критериям наследия. И только при одном условии она не займёт моё место. Если сама от него откажется. Не вам диктовать условия правящей семье.

Его претензионный тон и яростные тёмные глаза, которыми он уже был способен сравнять это место с землёй, поставили точку в обсуждении, будет ли Делайла будущим Поселения Пятого.

– Мы не оспариваем факт наследия, господин Блэйк, – отозвался тот, кто сидел по центру. Он явно не хотел нарываться на конфликт. – Насколько мне известно, существуют травяные сборы, способные повышать выносливость. Младенцам их давать не стоит, но после года, проблем нет. Плюс ко всему, её волчья сила будет зависеть от сговорчивости волчицы. Ей нужно соблюдать баланс, и ты знаешь, где этому хорошо учат. – загадочно он обратился к Коулу на более личной ноте.

Альфа опустил глаза, кивнув головой. Оливия слушала, почти не дыша.

– Ты сильнейший альфа в Пятом, хотя я склонен думать, что твоим силам нет равных во всём Союзе. С должным подходом Делайла унаследует не только красоту нашей госпожи, как все привыкли думать об очаровательных омегах, но и всё то, чем ты не обделён. Тем более никому не стоит забывать, что Делайла рождена в паре Истинных. Идеальное потомство с лучшими генами. Природа не совершает ошибок. И твоя дочь не исключение.

Оливию почти перекосило от этих слов, в которых были заложены расчёт и выгода. Она считала, что между ними с Коулом что-то большее, чем цель родить безупречных детишек с "лучшими генами".

– Я не просил меня успокаивать, – процедил альфа и отвернулся, чтобы уйти.

Тогда омега заметила ледяную злость в каждом дюйме его острого лица. Она ощутила, как горели его щёки, как пульсировала кровь в венах на шее. А уши пылали. Став хозяйкой его тела всего на несколько секунд, Оливия ухватилась за это чувство своими тонкими пальцами. Но оно растворилось, уступив место незыблемой пустоте.

– Насколько мне известно, Коул, – продолжил главенствующий старейшина, встав на ноги, – Делайла не прошла обряд запечатывания.

Он знал. Уже тогда старейшины были в курсе нарушения.

– Наверняка ты ожидаешь, что мы попробуем привлечь Оливию к ответственности, но на самом деле... Теперь нам ясно: Делайла в силах выдержать буйного волчонка в себе. И если бы её тело оказалось слабым, она бы не прожила и дня в том лесу. И тот факт, что этого не произошло, лишь доказывает и нам, и тебе, что беспокоиться не о чем. 

Коул не произнёс и слова. Выждав несколько секунд и дав понять, что услышал их мнение, он удалился. Старейшины поклонились, как того требовали правила иерархии.

Воспоминание вновь стало рассыпаться. Плиты под ногами Оливии рушились, как песочные замки. Старейшины превращались в густой туман, и их образы уносил слабый ветерок.

– Они не из приятных ребят, – презрительно резюмировала и сжала челюсти, не желая вдаваться в подбор оскорбительных эпитетов.

– На их стороне большая сила. Так что надменность стала частью личности каждого старейшины. С этим ничего не поделать. – Коул говорил так, будто сейчас его не волновал тот скабрёзный разговор. – Думаю, они знают, что наша дочь сильнее, чем многие могут предположить.

– Они видят будущее или что-то наподобие этого? – негромко спросила Оливия, наблюдая, как Коул убрал воспоминание на полку.

– Они частично волки, сильные волки, – акцентировал её внимание на важности мощи старейшин и продолжил: – частично шаманы. И находятся в высшей степени баланса между тремя ипостасями.

– Тремя? Разве их не две? – удивлённо вопросила девушка.

– Мы с тобой наполовину люди, наполовину волки. Но не стоит забывать, что были не только ликаны... – он взглянул на Истинную исподлобья, давая минуту, чтобы она догадалась. Коул знал, какой Оливия была пронырливой и сообразительной одновременно.

– На фреске... – проницательно она развивала мысль в правильном направлении, – это была Ивонн?

– Да. – в ответ альфа улыбнулся одними уголками губ. Они дрогнули в горделивой ухмылке. – Она была шаманкой. Очень сильной, поэтому приняв укус от своего старшего сына Альфы, она стала прародителем всех старейшин.

– То есть им можно просто стать? – непонимающе спросила, чувствуя намечающийся подвох. В природе никогда не бывало всё просто.

– Нет, не совсем. Найти в себе способности к магии проще, чем... – Коул сложил руки под грудью, отчего его мышцы соблазнительно напряглись, но омега старалась изо всех сил не думать сейчас об этом. – утратить свою человечность.

Оливия нахмурилась, осмысливая каждое слово альфы. То, что в старейшинах было недостаточно человечности чувствовалось в расчётливости сказанных слов. В этом она не сомневалась.

– Но ты говорил о балансе трёх ипостасях...

– Им не нужна человечность, только сила и тонкий ум человека. От волка они берут мощь. А от шамана – магию. Всё просто. Они лишены сострадания, поэтому и занимают высокий пост в нашем Поселении. Им проще быть на нейтральной стороне между ликанами и шаманами, потому что болеть и воевать им попросту не за кого. Они сильнее. И не сочувствуют никому.

– Их глаза..?

– Красные. Как на фреске у Ивонн. И с ними не рождаются. – мрачно ответил Коул.

Оливия ни разу не встречала старейшину. Наверное, они не гуляли просто по улицам. Возможно, у них была какая-то священная цель, о которой мог узнать не каждый.

– Не переживай, – более ласково произнёс, и волк, не отходящий от омеги, нежно заурчал. Вибрации охватили разум Коула. Она почувствовала тепло заботы своего Истинного. – Пока мы соблюдаем правила и не нарушаем баланс, им нет до нас дела.

Оливия хмыкнула, вспомнив, что в глазах старейшин она была всего лишь "очаровательной омегой". И уж точно не была угрозой всему народу ликанов. Маленькая и слабая Оливия, по их мнению, даже не смогла избавиться от судьбы рожающей и сидящей дома омеги, что уж там болтать о подрыве всей иерархической системы альф, бет и омег.

– Хей, – Коул подошёл ближе к угрюмой Истинной и, подхватив подбородок двумя пальцами, направила её голову так, чтобы взгляд она не смогла отвести от его глаз. Оливия смотрела на него с недовольством, как насупленный ребёнок, которого лишили сладостей. – Нашей дочери ничего не грозит. И я обещаю, так будет всегда. Я положу свою жизнь, если будет нужно, отдам все свои силы, но ни с ней, ни с тобой ничего не случится. – Большим пальцем он поглаживал тонкую линию, разделяющую бархатную кожу и вишнёвые губы омеги. – Ты – всё, что у меня есть, Оливия. Прошу... запомни это. – он почти шептал эти нежные признания, и она тяжело сглотнула. Во рту пересохло от ожидания поцелуя, который наверняка растает быстрее, чем это трепетное воспоминание в его голове.

Но несмотря на сантименты и чувствительность происходящего, Коул не сдвигался с места, продолжая глядеть в глаза своей Истинной. Ему искренне было важно стереть все сомнения, от которых не мог избавиться до сих пор из-за глупых ошибок в прошлом.

– Хорошо, – наконец отозвалась, потушив в себе жар, возникшей от опасной близости с ним.

Оливия пришла в себя, когда ситуацией с Делайлой немного прояснилась. Отчасти она понимала причины, почему Коул ничего ей не сказал: он понимал, что это вызовет лишние переживания и тревогу.

– Значит, – в её нежном голосе прозвучал игривый интерес, – тут все-все твои воспоминания? – отступив на несколько шагов в сторону, она искоса посмотрела на Истинного с задоринкой в глазах. Коул ответил медленным кивком, приложив два пальца ко рту, тем самым показав, что во весь во внимании и не произнесёт ни слова. Он следил за ней, пока волк мешался у девушки под ногами. – Обо мне есть тоже?

Он снова кивнул, сохраняя животрепещущее молчание. Оливия догадывалась, что в любой момент Коул может выкинуть её из своей головы, не позволить увидеть лишнего – он имел на это право.

– Если я вытащу одно из них, – она указала на стеллаж с книгами, – мала ведь вероятность, что оно будет связано с тобой?

Альфе стоило только подумать, как корешки книг замигали, меняя свои цвета. Стеллаж на глазах у Оливии начал перестраиваться. Она поняла: он увеличивал вероятность, оставляя и добавляя только те, что были связаны с ней.

Как только колебания утихли, а трансформация закончилась, Оливия протянула руку, но корешков не коснулась. Под пытливым взглядом своего Истинного она пыталась сделать выбор.

– Только одно. – предупредил тихо, пока ониксы ловили каждый взмах её тонкой руки. – Выбирай.

– Как я узнаю, что ты не покажешь мне то, что хочешь? Ты ведь легко можешь заменить одно воспоминание на другое... – она убрала руку и прижала её к груди. Связывающая нить обдала теплом кожу.

– Ты увидишь любые изменение. Каждая моя мысленная манипуляция, будь то фантазия, ложь, мечта или искажение реальности, ты сможешь лицезреть всё.

Оливия кивнула, не найдя причин не верить ему, и ещё раз взглянула на стеллаж, но уже более внимательным взглядом. Разноцветные корешки без пометок и надписей выглядели просто. Какие-то были потёртые, будто к этим воспоминаниям Коул возвращался не раз, а какие-то почти нетронутые. Совсем старых не было.

Аквамариновые глаза остановились на тонкой книге, что намекало на одно: воспоминание короткое и, наверное, маловажное. Возможно, в ней скрывается какой-то обыденный диалог или один из уроков, которые он преподавал в начале их общения. На мгновение ей стало интересно: были ли у Коула чувства до того, как он узнал настоящую природу их связи? Он говорил, что что-то точно было, но... Сейчас у неё была необыкновенная возможность увидеть всё его глазами.

Оливия догадывалась, что это сильно потешит её эго и добавит уверенности, поэтому не гордилась собой сейчас. Она взяла с полки тонкую книгу, к которой всё это время был прикован взгляд, и без колебаний открыла, погрузив их с Коулом в очередной промежуток прошлого.

Когда очертания библиотеки растворились и стали проявляться первые линии весьма знакомой комнаты, омега заметно расстроилась. Грусть заключалась в том, что она догадывалась, каким будет это воспоминание. Не примечательным. Имеющим единственное значение и лишёным двусмысленности. 

Они стояли в спальне Оливии, находящейся в Четвёртом. Скромная комната, совершенно не похожая на ту, которую они делали с Коулом сейчас. Тут отсутствовала роскошь. И всё было сделано по-простому.

Стояла глубокая ночь. И по тому, что за окном шёл снег, Оливия поняла, это было за долго до того, как они с Коулом встретились на официальном приёме.

Посмотрев на себя, спящую посередине кровати, она заметила, что живот был едва выпуклым, легко скрываемым под платьями. Тогда она так и делала. Мало показывалась остальным ликанам и одевалась в несколько слоёв одежды, умалчивая о беременности.

Коул сидел в маленьком кресле, на фоне которого казался в несколько раз больше. Его размеренное, спокойное дыхание хорошо было слышно в образовавшейся тяжёлой тишине.

– Не знала, что ты приходил. – будто боясь разбудить саму себя, Оливия перешла на шёпот, и подошла к сидящему Коулу, пока настоящий стоял у окна.

– Не часто, но приходил. – его тон голоса выдал трепет, с которым он и сейчас, и тогда относился к своим вылазкам в Четвёртое. О них не знал никто. Ни единая душа. Ни один свидетель.

– Но почему ты не разбудил меня? – омега, повернув голову, задала с надломом в голосе этот вопрос.

– Я не знал, что сказать. Или как сказать. – Коул отвернулся, признав молча своё поражение в этом вопросе, и направился к спящей Оливии. Она лежала на боку и лунный свет едва касался подбородка. – Управлять Пятым оказалось проще, чем найти способ, чтобы ты меня простила.

– Чем дольше ты не приходил, тем сильнее я злилась.

– Ты не понимаешь... – отрицательно он покачал головой. – Я думал, что всё кончено. Ты предпочла меня усыпить, сбежать в Четвёртое, просить о защите от меня и сжечь все мосты, как-либо связывающие тебя со мной. Я писал тебе, но ты не отвечала. Конечно, если бы я знал, что дело в ком-то, кто не позволял со мной переписываться... – Коул бросил хмурый взгляд на дверь, имея в виду единственного ликана, который тоже находился в пределах этого дома.

– Это не Пит. Он сказал, что ни при чём.

На услышанное Коул ответил в своей излюбленной манере: пренебрежительным взором, дающим повод усомниться. Но Оливия верила словам Пита. Тот чуть ли не клялся в своей непричастности.

Их взгляды обратились к Коулу, вставшему с кресла и взявшему путь к кровати. Он подошёл к той стороне, к которой ближе лежала омега, сложившаяся в крошечный комочек. Какое-то время он изучал её умиротворённое лицо неземной красоты.

И, наверное, всю эту картину Оливия, наблюдающая сейчас, должна находить странной. Личной. И, возможно, даже пугающей. Но её сердце сжалось от тоски, которую она разглядела в лице альфы. Он будто бы не хотел уходить. Но и остаться не мог.

Протянув руку, он аккуратно подхватил тёмную, вьющуюся прядь шоколадных волос и убрал с лица, открыв больший обзор для изучения. Он создавал это воспоминание, пытаясь урвать каждый дюйм её образа. Коснувшись щеки костяшкой указательного пальца, альфа едва ли давил на кожу, опасаясь, что мог разбудить омегу. Это нарушило бы его анонимность. Его незамеченность.

Коул несколько раз моргнул и убрал руку во внутренний карман верхней одежды. Оттуда он вытащил конверт. Оливия разглядела своё имя, указанное на титульной стороне. Нахмурившись, она точно помнила, что не получала ничего. Но сейчас воспоминания Коула позволили ей увидеть, что он оставил письмо на прикроватной тумбочке так, чтобы проснувшись, она смогла его обнаружить.

– Его не было, Коул. – повернувшись к своему Истинному, Оливия была готова заверить его любыми словами. – Я не получала писем. Я... я ничего не находила.

Горечь в его глазах была не похожа на растерянность в аквамаринах, обращённых сейчас к нему. Сам того не желая, он всаживал новые сомнения в голову Оливии насчёт Пита и его честности.

Обернувшись, Оливия посмотрела на Коула из прошлого, который спешил исчезнуть в ночи и оставить её здесь совсем одну. Он спрыгнул с балкона. Снег от внезапного соприкосновения с подошвой ботинок Коула издали приятный скрип, напоминающий, что стояла ранняя зима.

Омега не торопилась с закрытием книги, хотя воспоминание заметно претерпело изменения. Мир замер, пока они с альфой стояли в темноте.

– Что было в том письме? – Оливия попыталась взять конверт с тумбочки, будто это была обыденность, а не иллюзия, созданная сознанием Коула. Но ничего не получилось. – Ты ведь можешь показать. Ты его писал, значит, и воспоминание должно было остаться.

Посмотрев на Истинного, девушка не нашла в агатовых глазах отклика.

– Может, оно и к лучшему, что ты не читала мои слезливые оды самобичевания? – пожал плечами, давая понять, что к тем воспоминания она доступ не получит.

Оливия знала, что желает их прочесть по одной причине: слова, подобранные в письмах, принадлежали ей. И даже несмотря на то что всё сложилось хорошо, и они снова вместе, в них... был настоящий Коул. Говорящий о чувствах. Такая редкость.

– То есть кто-то их прочитал, а я – нет? – возмущенно вспыхнула в ответ.

– Возможно, кто-то их хранит и наслаждается тем, каким всё-таки я оказался слабым перед женщиной.

– Переживаешь, что когда-нибудь все узнают? – Оливия выгнула бровь и усмехнулась.

Коул подошёл к ней ближе и, не думая, подхватил несколько прядей. Он играюче пропускал их между пальцами, то наматывая, то отпуская.

– Плевать. – фыркнул в ответ. – Так или иначе, все альфы слабы перед омегами. Я не исключение из правил, тем более... – Оливия почувствовала, как тёплая капля упала ей на руку. Это было совсем неожиданно. – если бы они только видели эти фантазии... Но, увы, ни у кого нет Истинной, и им не понять, каково это.

Внимая его словам, Оливия подняла голову и вместо потолка над ними увидела тёмное небо. Они вновь оказались в лесу. Разбушевавшийся дождь превращался в сильный ливень. Омега хохотнула, ощутив горячие руки Коула на своей талии. Это прикосновение она смогла почувствовать.  

Его волосы быстро намокли, однако глаза горели всё тем же огнём. Ему нравилось быть здесь с ней. И ей тоже было плевать на непогоду и гром, оглушающий лес где-то в противоположной стороне.

– Покажешь, какой была твоя фантазия? – подначивал её и подталкивал к действиям.

Она готова была сыграть. Поднявшись на носочки, Оливия первой коснулась его губ своими. И только она представила сверкающую молнию, как та ударила где-то совсем недалеко. Их сознания переплетались. И это было больше, чем "верёвка" между их волками. Что-то жадное проснулось в ней, падкое на прекрасное, прожорливое и охотничье. Она хотела его и хотела быть его.

Почувствовав, как что-то качнуло их, Оливия открыла глаза и вздрогнула, когда поняла, что это была карета, наехавшая на какую-то неровность в дороге. Коул прижимал её к себе более властно, и она уже почти сидела на его коленях. Их одежда была сухой и нетронутой непогодой.

– Верни нас обратно, – прервав поцелуй, омега сжала рубаху Коула, пока его руки сгребали её ягодицы. Она простонала.

– Не могу, я... – альфа тяжело дышал. – Теперь мне точно нужно сконцентрироваться.

– Ты потерял контроль? – улыбнулась в ответ и нагло прикусила его нижнюю губу, продолжая заигрывать со своим Истинным

– Тяжело создавать фантазию и одновременно преображать её в воспоминание. Но мы можем потренироваться ночью. – Коул ещё раз поцеловал Оливию, но уже более нежно, без всякой страсти. Им необходимо было возвращаться в реальность.

– Эти уроки я не пропущу. – пообещала и ему, и себе.

Ещё несколько минут они просидели в объятьях друг друга, не произнеся и слова.