| Убей меня | 18+

Толпы ликанов, собравшихся во второй день пребывания поселенцев из Пятого в Первом, длинными, толстыми цепочками заполонили улицы, оставляя лишь небольшой кусочек дороги для вереницы лошадей. Взгляды зевак выхватывали диковинные образы иноземцев. Они боязливо изучали строгих, высоких стражников, восседающих на конях и охраняющих центральных персон.

Коул ехал впереди рядом с Адрианом, и тот ему что-то рассказывал, мало обращая внимания на простых ликанов в округе. Большая часть стражников была сконцентрирована рядом с невысокой, хрупкой омегой, следующей в веренице за Правителями. Шепотки, проносящиеся быстрее, чем шла вереница, передавали вперёд: «Это Оливия Блэйк».

— Но кто она такая? — шептали другие голоса, соединившись в один без тона и пола. Их было много.

— Супруга Правителя Пятого. Она его Истинная.

— Истинная? Не может быть.

— Она очень красивая.

Весенне-голубые глаза небезразлично оглядывали лица незнакомцев. Сегодня она не боялась их гнева или неприязни. Ей хотелось изучить каждого в то время, как голос Меседу, который заполонил её сегодняшнее утро, повторял твёрдую истину в голове: «Вы должны вести себя только, как госпожа. Понимаю, что это трудно, но правящая семья по иерархии выше обычных ликанов. И вы не должны об этом забывать».

Держась в седле ровно, она больше не фокусировала взгляд на поселенцах. Хотя так или иначе, внимание её приковывали необыкновенные ликаны. Облаченные в просторные одежды, лишь бы жара не смогла одолеть их тела, они представляли собой серьёзных рабочих. Загорелая кожа отлично контрастировала со светлыми тканями рубах и штанов. Оливия чувствовала себя бельмом на глазу. Её кожа была фарфоровой, почти нетронутой солнцем. Загар и вовсе никогда не лип.

Об этом она старалась не думать, всё чаще замечая, с каким звериным опасением они сопровождали Коула. Альфа не улыбался, вслушиваясь в речи Адриана и стараясь не пропустить и слова.

Комок печали скрутил внутренности омеги, следующей за ними. Вчера Коул был зол и уступать не собирался, а сегодня... Его молчание сопровождалось отсутствием Кайла в их длинной веренице. Надеясь, что его зубы и ноги на месте, Оливия не находила в себе смелости протянуть невидимую руку к брошенной нити связи, чтобы задать Истинному вопрос. Возможно, это просто-напросто разозлит его сильнее.

— Госпожа, — внезапно переместившееся внимание к ней, встревожило омегу. Адриан поравнялся так, что теперь она ехала с ними рядом.

Нескольким тянущимся теням позади пришлось притормозить. Стражники не могли ехать впереди Правителей. Теперь им приходилось следовать по пятам кобылы молодой госпожи.

— Сегодня знаменательная ночь в году для поселенцев Первого. Наверняка вы слышали.

Конечно, до Оливии донеслись разговоры служанок поздним утром. Они волновались, всё ли шло по плану приготовления к празднику во дворце.

— День Белоснежного Самоцвета.

Она ничего не знала об этом празднике, только то, что его проводят ночью в садах дворца Первого. Допущены на праздник были лишь самые привилегированные. Простаку с улицы нельзя было попасть.

— Сегодняшней ночью кадупулы будут активно цвести. — растолковывает значение этого праздника для молодой госпожи.

Она помнила, как Коул рассказывал о том, что поселенцы Первого отождествляют этот праздник с успехом дальнейшего урожая. Чем больше кадупулов рацветёт, тем богаче будет жатва, которую они ещё более торжественно празднуют.

— Я бы очень хотела запечатлеть цветение в своей памяти навсегда. Уверена, это нечто прекрасное. — девушка не лгала, но при этом и не рассчитывала на столь большую удачу.

Адриан ничего не ответил, искоса посмотрев на омегу. Оливия предположила, что он искал в её словах ту самую ложь или неуместную лесть. Но её не было.

Ступающий рядом Альтаир был таким же тихим, как и его хозяин. Коул обдавал свою Истинную волнами холода снова и снова. Оливия поморщилась, ощутив, как их нить покрывается тонким, незаметным глазу ликана слоем пыли.

— По древней традиции сегодня мы собираем первый урожай, но при этом ухаживаем за каждым кустом, каждым деревом, каждым растением, которые растут на наших плантациях. Все без исключения получают уход, — продолжает Правитель Первого.

— Я наслышана о ваших легендарных плантациях. — улыбается в ответ.

— Мой покойный отец был в восторге от апельсиновых садов. Всё детство наши столы были уставлены чашами с апельсинами, мандаринами и грейпфрутами.

Оливии были знакомы перечисленные цитрусы. К счастью, в Четвёртое безизменно поставляли провизию из Первого. Богатую и в большом количестве. Но в отличие от стола Правителя Первого, её стол из детства был более беден.

— Вам очень повезло. Хотела бы я в своём детстве попробовать все сладкие фрукты в мире. — мечтательно отвечает омега.

— Может, вы желаете побывать на плантациях моего поселения? — предлагает Адриан Сове. — Правда, там грязновато, и в ваших лёгких башмаках не прогуляться... — он опускает взгляд на её обувь.

— Кажется, там мне будет комфортнее, чем в любом другом месте.

Незаметно образовался спонтанный план. Оливия повернула голову и окинула беглым взглядом вереницу. Она знала, что Дариан будет недоволен нарушением очередного протокола. Он понимал, что тактически и дипломатически было правильным, а что нет. Одним своим видом он хорошо давал понять омеге, когда она делала что-то не так. Сейчас Дариан с опаской, не зная, что их могло ожидать, поглядывал на свою госпожу.

— Значит, едем? — заговорщицки Адриан понизил голос, пока Коул слышал всё, но предпочёл не вмешиваться.

— Едем, — впервые за весь день Оливия ощутила, что рада хоть чему-то.

— Риз, меняем наш курс. — мужчина обратился к своему помощнику. — Сопроводим наших гостей в апельсиновые сады.

От Коула не было слышно ни единого слова против или за. Он молча позволил случиться смене планов, наверняка расстроив этим Дариана, который лишь удручённо вздохнул.

Вереница свернула с главной большой улицы и направилась к окраине Поселения. Отсюда им открылся вид на низменности, где распростёрлись геометрически правильные и ровные плантации. Разноцветные квадратики напомнили Оливии пазлы, которые так нравились ей в детстве. Она собирала их с мамой, наслаждаясь тем, как картинка постепенно рождалась на их глазах. Так и эти плантации собирались десятилетиями на глазах поселенцев.

Указатели на дороге подсказывали, в сторону какой плантации они двигались. К той, чей квадрат был тёмно-зелёным. Там, где пахло чем-то, отдаленно напоминающим запах Коула. Оливия догадывалась, что бергамоты тут наверняка выращивались. Жаль, что сейчас это всего лишь были апельсиновые сады.

Подъехав к воротам, за которыми простирались ровные ряды фруктовых деревьев, омега поспешила спрыгнуть с лошади. Она знала, что даже если Коул хотел помочь ей слезть, то он просто-напросто не успел бы. Так и было. Альфа остался стоять у Альтаира, когда ноги Оливии стукнулись о влажную землю.

— Этот запах, — сладко произнесла Оливия, чувствуя, как цитрусовые кислые нотки касаются её носа.

— Поверьте, там лучше. — отозвался Риз.

На его кофейного цвета губах образовалась не щадящая никого улыбка. Оливия понимала: сады и плантации — их большая гордость.

Ворота открыли ликаны, одетые в рабочую одежду, по краям покрытой, высохшей под палящим солнцем, грязью. Они поклонились перед обоими Правителями, и тот, что помоложе заговорил:

— Господин Сове, сегодня мы вас не ожидали...

— Знаю, обычно в ночь самоцвета у нас полно других дел. Но как мы могли не показать сады гостям? Они — наше достояние.

— И правда, — коротко стриженный молодой человек перевёл взгляд на омегу, — тогда прошу.

Широкой, мозолистой рукой он указывает на ряды деревьев позади себя. Ликанов там полно. И каждый занят растениями. Кто-то собирает первый урожай. Кто-то сгребает в кучу листья с земли. Кто-то, ловко примостившись на лестницах, затерявшись в кроне деревьев, подстригает веточки и приводит растения в порядок.

Молодой фермер провожает их к большому сараю, где каждый, кто проследует дальше, должен переобуться. Оливия с забавой в глазах оглядывает большие сапоги до самых колен и даже представить себе не может, как уморительно смотрится в них со стороны. Но затем она видит Эмму, которая точно так же утопает в своих, и сдерживает громкую усмешку. Большеногая омега — вот как она выглядит.

Коул шагает по другому ряду, тем самым спрятавшись за кронами и оранжевыми плодами от снующего взгляда своей Истинной. Оливия не успевает почувствовать себя одинокой, потому что рядом появляется Адриан. Вышагивающим на коне, он казался ей меньше. Его светлая одежда заметно контрастировала с её тёмной. Оливия не наряжалась сегодня, отдав предпочтение удобной молочного цвета рубашке с высоким воротником, чёрному корсету, начинающемуся под грудью, и обыкновенным тёмным кожаным штанам. Выбором одежды она подтвердила свою принадлежность Пятому. Тёмному и зловещему, как думали о нём все чужаки.

— Вы одновременно и похожи, и непохожи на поселенцев Четвёртого. — подметил Адриан, сложив руки за спиной. Тем самым он показал свою величественность и прямую спину с идеальной осанкой. — Впрочем я видел лишь тех представителей Четвёртого, которые приезжали с визитом к нам. И вы, госпожа, не носите платья.

— Когда мы познакомились с Коулом, я представить на себе не могла штаны. А сейчас... — омега указывает глазами на то, во что одета, и добавляет: — Платья мне чужды. Они неудобные. В них не повернуться, не наклониться нормально, ни вздохнуть — ничего не сделать, одним словом.

— Вчерашнее платье было вам к лицу. Вы превосходная госпожа. — то, как он улыбнулся, словно наелся до отвала божественной едой, вызвало в Оливии смущение.

К счастью, теперь её щёки не краснели так откровенно и честно, а голова не кружилась от неуместного внимания обольстителей. Впрочем волчица отреагировала с необыкновенным остервенением — зарычала.

— Вы были в Четвёртом? — Оливия переводит тему, лишая Адриана возможности пофлиртовать.

— К сожалению, не приходилось. Нашему народу не свойственно отлучаться и покидать родные дома... плантации... — мужчина указывает рукой на дерево, олицетворяя его со своей родиной, пока Оливия фокусируется на двух словах: «нашему народу».

— Понимаю. Я сама очень редко покидала Четвёртое, да и в Пятом не была до прошлого года.

— Поделитесь тогда, госпожа Оливия, как вам там живётся? — с жадностью он ухватился за кусочек неизведанного, и омега прекрасно понимала его интерес.

Пятое было за гранью понимания многих. Оно было закрыто для других Поселений на протяжении десяти лет. По этой причине вокруг него и его жителей проросли, будто отравляющие сорняки, мерзкие слухи, не верить в которые у других просто не было смысла.

— Лучше, чем в Четвёртом. — выпалила быстро и даже не подумала, как абсурдно это звучало.

Четвёртое было её домом. Когда-то очень любимым. И навсегда чужим.

— Мне, как омеге, всегда было сложно смириться со своей ролью. И пока в Четвёртом буквально каждый куст и каждый камень убеждали меня быть домохозяйкой, молча любя мужа, я... я просто хотела свободы. Свободы выбора. В Пятом я смогла этого добиться. Хотя... наверное, неправильно с моей стороны говорить, будто я этого добивалась. Там и так всё это было.

— Но вы стали женой и родили ребёнка. — Адриан решает напомнить ей то, чего Оливия сама не в силах была забыть. Тем более не маленькую Делайлу, так похожую на отца.

— По своему собственному выбору.

Ей пришлось прерваться, чтобы не поднимать резонансные, своевольные решения Коула наружу, например, похищение или... тонны лжи. Это испортило бы впечатление о Пятом, но не Пятое было виновато в обстоятельствах их отношений.

— Вмешалась связь Истинных. — вновь напоминает о другом факте, который Оливии известен не меньше остальных. Эта связь была с ней всегда. И в плохие моменты, когда отношения с Коулом разваливались, и в хорошие, когда всё, о чём она могла думать, был он.

— Связь спасла меня. Или меня спасло любопытство. Или тот факт, что мой Истинный не любит, когда чужаки лезут на его территорию. Неважно. Я оказалась в Пятом и увидела то, чего нет в других Поселениях.

— И что же это? — подхватывает мужчина. — Если дело не только в желании обрести свободу?

— Да во всём, — Оливия видела в Пятом то, чего не каждый смог бы увидеть когда-либо, пока существуют предубеждения насчёт них в Союзе. — В инфраструктуре, в устоях общества, в системе выбора власти. Я мало понимаю в политике, господин Сове, но как мне кажется, многолетняя изоляция не убила Пятое. Даже наоборот, они процветают благодаря ей.

Лицо Правителя Первого вытянулось и поменяло вид на менее добродушное. Оливия осознала, что только что поставила Пятое выше остальных. Она пылала любовью к ворам и убийцам, коими их считали везде.

Осознав, что дипломатические навыки погибли в зачатках, Оливия всё же решила добавить:

— Моя связь распространяется только на Коула. И неважно, что пишут в этих древних книжках: влияет ли связь на чувства или не влияет. Важно, что не она поменяла моё мнение о Пятом, а тот факт, что я там прожила какое-то время. И каждое мгновение, которое я провела за его пределами после, было мне ненавистно.

Адриан Сове ничего не ответил. Они продолжили идти между деревьями, оторвавшись ото всех остальных. С каждой наступившей секундой молчания Оливия осознавала всё сильнее и сильнее, что, кажется, испортила переговоры. Не нужно было ставить Пятое выше остальных. Она сделала их исключительными. Недосягаемыми. Шагающими быстрее остальных. Из-за этого могло проснуться соперничество. А Адриан не был похож на альфу, который готов уступить другому.

— Вы ведь наверняка знаете нашу историю, госпожа. — прохладный голос Правителя Первого остудил горячие щёки омеги.

— Смотря, о каких временных рамках идёт речь... — понурым голосом ответила.

Она почувствовала, как нить их связи с Коулом дрогнула. Это привлекло её внимание всего на несколько секунд, пока Адриан не продолжил:

— Когда первые ликаны поймали Женевьеву и её приспешников, склонный к жестокости, Альфа приказал демонстративно казнить прилюдно каждого на глазах самой Женевьевы. Так он отплатил ей за убийство своей сестры. А затем он дал людям выбор: либо примкнуть к ним и стать ликанами, либо остаться жалкими слабыми людьми и пуститься в бега. Думаю, дальнейшую историю нашего возникновения вы знаете. Людей не осталось. Альфа потратил всю свою жизнь, чтобы истребить человеческий вид в отместку за смерть своей сестры.

Вслушиваясь в его слова, Оливия не совсем понимала, к чему клонил Адриан, и как эта часть истории была сопоставима с изоляцией Пятого.

— У четырех ликанов не было ничего. Только их вера, на которой были построены традиции и правила нашего общества сейчас. Так, зачем нам возвращаться к жизни людей, если люди погубили сами себя?

— В обоих вопросах нет места коллективной ответственности.

— Но в случае с Женевьевой, ответственность понёс каждый. Например, дети, которые знать не знали сестру Альфы или Ивонн. Невинные маленькие дети.

Теперь она улавливала параллель между Женевьевой и Роландом, точнее понимала точку зрения Адриана. Она была животной. Зуб за зуб и глаз за глаз. Первобытные инстинкты ликанов не менялись тысячелетиями.

— Роланд — не отражение каждого ликана Пятого. Революция тому доказательство. Тем более, не было бы тех изменений, которые мы уже можем наблюдать. — Оливия в жалких попытках старалась переубедить Правителя Первого.

— Он создал репутацию своему Поселению. И его смерть ничего не изменила, госпожа. Одни убийцы покончили с другими. Я хорошо отношусь к Коулу, я его уважаю, но не могу того же сказать о других из Пятого.

— Но вы в силах поменять репутацию. Четвёртое уже заключило договорённость — вы о них знаете лучше меня. Следом будут и остальные.

Альфа усмехнулся и опустил голову, расправив широкие плечи. Его рыжие длинные волосы переливались под лучами солнца.

— Скажите, что вы хотите от меня, госпожа? Кажется, я очень плохо понимаю женщин. Облегчите мне задачу и озвучьте условия.

Растерянная Оливия уже хотела обратиться к связи с Коулом, как его голос прозвучал настолько отчётливо, что она подумала, будто он рядом. Повернув голову в сторону, Оливия не нашла ничего, кроме апельсиновых деревьев.

«Ничего не проси. Скажи... что мы готовы сотрудничать на взаимовыгодных условиях. И если они хотят чего-то конкретного, например, гарантии, мы всё сделаем».

— Так, чего вы хотите, госпожа? — опасным ласковым тоном и нежным взглядом Адриан обратился к ней.

Она почувствовала его близость. Неприятную и навязчивую.

Проигнорировав странные предупреждения волчицы, Оливия озвучила слово в слово то, что сказал Коул. Брови Адриана удивлённо дрогнули. По всей видимости, он не ожидал всерьёз заключать договор с омегой.

— Что же скажет ваш Истинный? — он не верил, что подобная договорённость будет иметь хоть какой-то вес, когда они сядут за стол переговоров с Блэйком и начнут обсуждать насущные политические вопросы.

«Скажу, что если он ещё хоть на один миллиметр приблизится к тебе, я объявлю им войну».

Ревность Коула вызвала смех у омеги. Она не была похожа на ту, что он испытывал вчера при Кайле. Адриан был назойливой мухой, летающей рядом с терпеливым Блэйком.

— Моё мнение, Коул не хочет конфликтовать, как это делал Роланд. — в отличие от того, что сказал её Истинный, Оливия выбрала миролюбие и дипломатию.

Кажется, сработало. Адриан с заинтересованной улыбкой качнул головой и следующее уже произнёс, обращаясь к одному из рабочих. Тот стоял на самой верхней ступени лестницы, с головой нырнув в крону деревьев. Он вынимал оранжевые плоды и клал их в корзину, привязанную к ветке.

— Сегодняшний урожай сладок, как мёд? — альфа протянул руку к корзине, но ему не хватало ещё нескольких метров.

— Сам не пробовал, господин Правитель, но по тому, какими насыщенными цветами одарило солнце наши плоды, они должны быть вкусными. — ответил мужчина, развязывая соломенную шляпу, великодушно качнув в знак приветствия обоим ликанам. — Прошу.

Он схватил несколько плодов и спустился по лестнице вниз. Оливия с интересом посмотрела на задорные оранжевые сферы в его протянутых руках. Адриан уверенно взял один из них и с хрустом начал сдирать кожуру. Резкий цитрусовый запах ударил омегу по ноздрям. Она почувствовала его сладость, и заполонившие рот слюни вынудили протянуть руку вперёд и тоже схватить фрукт.

Прохладная мякоть коснулась её языка, и Оливия сразу захотела все апельсины из этого сада к себе в покои. Она бы ела их, не переставая. И неважно, завтрак это, обед или ужин.

***

Праздник Белоснежного Самоцвета проходил при тысячах свечей во дворцовых садах, которые принадлежали Правителю Первого. За ними ухаживали десятки ликанов. И когда Оливия оказалась там, то не поверила, что подобные красоты в действительности могут существовать. Озеро, которым она восторгалась по прибытии, теперь мерк на фоне красочных бутонов, смотрящих на неё в ответ.

Реакция Адриана на победу Пятого в сравнении между другими Поселениями сейчас стала яснее. Первое было цветным, пятнистым и ярким.

Похож на рай, в котором можно остаться навсегда.

Глядя на сплошное живое полотно из разнообразных цветов, Оливия страстно желала опустить руку и коснуться их шелковистых лепестков, а затем зарыться всем телом в них, чтобы спрятаться в прохладных объятиях. Но она знала: здесь за это могут серьёзно покарать.

По саду бродили другие ликаны. Многих она не узнавала. Некоторые прятали свои лица под золотистыми масками. А тела некоторых были украшены изящными рисунками. Всё это что-то значило, но Оливия только могла гадать над смыслом, бесцельно вышагивая дальше.

Все гости искали кадупулы. Они цвели очень быстро и подоспеть к этому моменту было почти невозможно. Маленькие белые комочки расцветали, принимая вид большого белого солнца. Оливия шла по протоптанной дорожке и тоже вглядывалась в цветочное покрывало. Бастиан, её вторая тень, следовал по пятам. Они не разговаривали.

Отделившись от основной части ликанов, шатенка шагнула в менее освещенные просторы сада. Маленькие неоновые светлячки озарили собой просторную поляну, на которой уютно расположилась каменная ротонда. Белоснежные колонны были покрыты мхом, а купол затягивали лианы с ярко-розовыми цветочками, создав образ прелестной шапочки.

Протекающая близко-близко река заполняла своим журчанием ночную тишину. Когда Оливия ступила на каменные плиты ротонды и двинулась к противоположной стороне, Бастиан предпочёл остаться снаружи. Тем более издалека ему проще было наблюдать за просторами и за своей госпожой.

Она подумала о Кайле, который бесследно исчез. Затем нахмурилась, предчувствуя, что Коул приложил к этому руку. Не понимая многого, омега устало вздохнула. Она лишь задавалась одним простым вопросом. Как ей поступить?

Откуда-то издалека справа послышался шелест. Она предположила, что, возможно, сюда забрели другие ликаны точно так же в поисках тихого, укромного места. Поэтому Оливия решила не обращать внимания пока, только если они не решат присоединиться к ней в ротонде. Но затем до её ушей донёсся отчётливый лязг металла — Бастиан достал свой меч. Тогда-то девушка повернулась и в полумраке попыталась разглядеть призрачный силуэт, выходящий из-за деревьев.

Бастиан угрожающе двинулся к призрак навстречу, первым делом преградив путь в ротонду.

— Стой там, где стоишь. — пророкотал альфа предупредительно и с угрозой.

Капюшон тёмного плаща не позволял ни Оливии, ни Бастиану разглядеть ночного самозванца. Он был невысоким и худощавым.

Действуя показательно медленно, незнакомец поднял руки к скрывающему лицо капюшону и с шелестом отбросил ткань назад. Голубые глаза омеги от удивления слегка округлились.

— Пит? — обескураженно разорвала напряженную тишину коротким именем. — Что ты здесь делаешь?!

Бастиан, не опустив меч, повернул голову к госпоже. На её лице он, помимо удивления, обнаружил первые намёки на радость. И уж точно угрозы от какого-то Пита она не чувствовала.

— Не стоит беспокоиться, Бастиан. Это мой... — язык не поворачивался сказать «бывший муж».

Та жизнь в Четвёртом, казалось, просто померещилась ей. Оливия не могла представить себе сейчас их скромный домик вместо роскошного поместья, и не желала вновь ощущать те сомнения в браке с Питом вместо уверенного альфы рядом, и уж точно не в силах была вернуться в режим «смирения», когда теперь уже жила своей жизнью.

— Хороший друг. — закончил вместо неё бета, смелее шагая в сторону ротонды.

Бастиан сложил меч обратно в ножны и, выпрямившись, показывал, что до сих пор находится настороже. Но Пит не обращал на него никакого внимания. Зелёные блестящие глаза впились в омегу, в старую подругу детства и когда-то приятельницу по несчастью.

— Так неожиданно тебя видеть... здесь. — она имела в виду Первое, и Пит её понял.

— До меня дошли слухи, что делегация Правителя Пятого отправляется сюда. И я рассчитывал на твоё любопытство, которое в конечном итоге приведёт тебя сюда следом за ним. — в лёгкое пренебрежение окрасился его тон, когда разговор коснулся Коула. — И я не прогадал. Всё-таки не зря мы с тобой были в браке. — Пит подошёл к шатенке, и они крепко обнялись.

Тёмно-фиолетовая ткань платья взволнованно касается его ездовой одежды.

— Значит, ты хотел встретиться со мной! — догадливо восклицает.

— Да, мне показалось как-то неправильным, что тебя вычеркнули из моей жизни без возможности попрощаться.

— Ты приехал попрощаться? — такой внезапный расклад ей совершенно не понравился.

Тело Оливии охватило напряжение. Убегая из Четвёртого с Делайлой и Кайлом, она не думала, что нужно с кем-то прощаться, тем более навсегда.

— Я... — Пит будто бы впервые замечает Бастиана, который до сих пор находится рядом, как призрак, и замолкает.

Подхватывая омегу под локоть, он быстрыми шагами направляется подальше от мрачной тени, по пути догадываясь, что расстояние тут не поможет. Если Бастиан захочет, он сможет воспользоваться волчьим слухом.

— Я пробрался сюда тайно, так что если меня поймают, мне может крупно влететь. — искренне признаётся, но Оливию не в силах растрогать доблесть и отвага особенно тогда, когда в них нет смысла. Она ничего не говорит, и Пит продолжает: — Поэтому о нашей встрече лучше никому не говорить, хотя теперь это будет сложно удержать в тайне...

Он бросает быстрый взгляд на молчаливого телохранителя.

— Не переживай. Бастиан никому не скажет, — заверила бету, хотя не была так уверена, что об этом не узнает Коул. Всё-таки он служил и своему Правителю.

— Это он за тобой так бдит? — Пит предпочитает не называть Истинного Оливии по имени.

— Так он меня защищает, — отвечает омега с лёгким пренебрежением, которое очевидно очерчивает некие границы.

Увидев непоколебимость на её лице, Пит почувствовал, что в этом вопросе Оливия по сей момент оставалась на стороне Коула.

— Но тебя или себя? — хмуро задаёт вопрос и отводит взгляд в сторону.

— Глупцов, которые решаться сделать мне больно. — отчеканивает и быстро переводит тему: — Так зачем ты рисковал, Пит? Уверена, чтобы не просто поболтать.

Бета не ответил сразу. Сначала между ними повисла тишина, в которой Оливия ощутила тяжесть задумчивости Пита. И давая ему всё необходимое время, омега взглянула на тихо журчащую реку, над которой хаотично перемещались светлячки.

— Хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. Ты так быстро исчезла из Четвёртого, а спустя месяц твои родители сказали, что ты в Пятом. Что вышла за него замуж, а наш брак в одностороннем порядке был аннулирован. — на последних словах Пита Оливия услышала тоску, облачённую в обиды.

Её это удивило. Она взглянула на своего бывшего фиктивного супруга и произнесла спокойно:

— Мы оба были пленниками брака. Ты любил Берту, а я чувствовала себя пятым колесом. А сейчас появилась надежда на то, что для нас обоих всё выправится. Я не буду обрекать тебя на жалкое существование, а ты с Бертой... Вы можете продолжать делать то, что и так делали... — она не забыла об их близости, которая ушатом холодной воды отрезвила её когда-то. Предательство, которое спасло всех.

— Это невозможно, Оливия. Пусть наш с тобой брак благополучно превратился в пепел благодаря власти Коула Блэйка, Берта всё ещё замужем. И она уже перестала искать надежду там, где её нет.

— Она находила надежду, когда все считали меня мертвой. Это не мешало вашим встречам и... прочему. — без всяких осуждений произнесла девушка.

— Но она не будет принадлежать мне. Никогда. У неё есть законный муж, которому не следует знать о нас. А я довольствуюсь тем, что хотя бы не попал под новую церемонию. — В зелёных глазах Пита спокойно плавало смирение с судьбой. Этого Оливия никогда не могла понять. Как можно просто плыть по течению?

— Я могу попросить Коула...

— И он с радостью посмеётся над моей никчёмностью. Нет, спасибо. — Пит на такую помощь не был согласен.

— Мне кажется, — омега хотела выразиться как можно тактичнее: — Коулу, как никому другому, известно, как тяжело осознание того, что твоя пара в браке с другим. И пусть ты злишься на него, но он всего лишь пытался добиться своего. Поэтому, возможно, он сможет помочь тебе.

— Он добился того, чтобы ты больше не сбежала. Сначала брак, затем персональный телохранитель по совместительству свой шпион. Ты не думала об этом?

Едва заметная полоса пролегла у неё между тёмными бровями. Ей не нравилось то, куда заходил этот разговор.

— Если смотреть на мир под таким углом, то все окажутся хитрыми обманщиками, Пит. Он — мой Истинный. — её голос прозвучал, как гром, предупреждающе и с намёком, что лучше опасаться удара молнии.

— Тебе нравится в Пятом? — он догадывался об этом, но теперь её бойкость в вопросе, который коснулся Коула, подталкивал к этой мысли ещё сильнее.

— Больше, чем в Четвёртом. И ты знаешь об этом. — честно призналась, и никакие угрызения совести её не волновали.

Пит понимающе качает головой, но не может скрыть, что слышать это признание неприятно. Оливия ведь говорит об их доме, где они оба выросли, где вместе учились, где росли рука об руку. И сейчас она отдаёт свою любовь тем, кого они всё детство опасались, подслушивая разговоры родителей и остальных взрослых.

— Получается, ты не будешь приезжать к нам?

— Пит, я не отказывалась от Четвёртого! — возмущённо шепчет и делает один шаг к нему навстречу, кладя руку на плечо. Она не хочет помещать в него ненужные опасения на свой счёт. — Не сомневайся. Я люблю наше Поселение, просто теперь... мой дом в другом месте. И я поговорю с Коулом. Возможно, ему под силу будет ещё один договор с Морисом.

Не испытывая лишней веры в невозможное, Пит слабо улыбнулся и качнул головой, произнеся:

— Спасибо.

Оглядев его ещё раз, Оливия знала, что теперь не забудет его отстранённый образ. И пусть Питу не нравилось всё, что связано с Блэйком, долго этим упиваться, доказывая, какой тот, на самом деле, плохой, он не стал.

— Мне пора, — бормочет, чувствуя себя лишним на этом празднике. — Лучше не испытывать судьбу и уйти незамеченным, пока есть возможность. Надеюсь, мы прощаемся ненадолго. — Пит накинул капюшон обратно на лицо.

Развернувшись, он собрался уйти быстро и тихо, но Оливия остановила его, схватив за локоть:

— Постой. — на её призыв он повернулся обратно. — Знаю, что всё уже давно в прошлом, но может... Когда я была беременна, Коул присылал мне письма. Ты их не получал?

Зерно сомнений насчёт Пита, которое посадил в неё когда-то Коул, не давало покоя жить дальше. Её волновало не только, куда делись драгоценные письма, но и то, что в них было. О чём писал Коул, когда отправил её в изгнание на долгие месяцы? А ещё её тревожили мысли о возможном исходе, если бы она всё же ответила хоть на одно. Что было бы тогда?

— Не припоминаю такого. Нам мало что приходило, но личных писем я не встречал.

Пит не врал. Оливия это поняла сразу.

— Значит, потерялись в дороге. — отмахнулась, прибегнув к лёгкой лжи.

Но её всё так же одолевали опасения: кто-то не хотел, чтобы она связывалась с Коулом. Это могла быть, например, Вероника, управляемая ревностью. Или кто-то ещё.

Они попрощались, и ещё несколько минут Оливия простояла в тишине, чувствуя взгляд Бастиана на себе. Когда девушка подняла глаза, альфа качнул головой. Так он пообещал, что никому не скажет, что здесь произошло и с кем она встретилась. На неожиданную преданность Оливия просияла нежной улыбкой и произнесла:

— Благодарю. А теперь мы можем вернуться.

Подав ей заботливо руку, Бастиан помог спуститься вниз с ротонды, а затем выпрямившись, он превратился в тень, следующей по пятам за молодой госпожой.

Вернувшись в садовые лабиринты, Оливия с радостью заметила: никто не обратил внимания на её отсутствие. Коула рядом не было. И никого из стаи тоже. С чувством приятного одиночества она продолжила блукать по садам, как умиротворённый призрак.

Ночь перестала быть душной. Между деревьями пробирались крошечные ветерки, нежно подхватывающие ткань её фиолетового платья.

Появившаяся на горизонте свита, состоящая из приближенных к двору и деятелей управленческого круга Первого, возглавлялась Адрианом Сове. Он широко улыбался в разговоре с невероятно красивой женщиной и то и дело, опуская руку к её талии, пока второй он активно тряс, держа в ней кубок. Это не была его жена. Клары не оказалось с ними.

И Оливия собиралась отвести взгляд в сторону, будто знала, что не должна была этого видеть, как хищные глаза Адриана обратились к ней.

— Наша госпожа! — его слишком радостный тон подразумевал, будто он всю ночь искал встречи с ней.

Улыбнувшись ему в ответ не самой искренней улыбкой, Оливия быстро обратилась к Бастиану:

— Попроси Лину приготовить мне настойку. У меня уже просто нет сил.

— Я не могу оставить вас, госпожа. — напомнил ей о том, кем он являлся — тенью.

— За пять минут со мной ничего не случится. Прошу, Бастиан.

Меседу или Дариан сейчас бы сказали, что госпожа, что жена Правителя не должна умолять кого-либо. Бастиан тоже знал тонкости этих правил. Он поклонился, даже если Оливия этого не видела, и удалился быстрым шагом в попытках вернуться быстрее, чем иссякнуть эти пять минут.

— Своим отъездом вы разобьете мне сердце! — подошедший Правитель Первого принёс с собой кисловатый запах вина и нескольких девиц. — Вы прекрасно смотритесь на фоне наших пейзажей. Оставайтесь, моя дорогая госпожа.

Его льстивые слова и игривое настроение она не в силах была поддержать. Силы в действительности покидали её. Оливия хотела домой. Мечтала снова взять Делайлу на руки и прижать к груди. Тогда-то баланс сил будет восстановлен.

— Вы уже нашли кадупул? — поинтересовалась девушка, стоящая рядом с ним. Одно её присутствие подталкивало Оливию к разгадке, почему жена Адриана такая хмурая.

Мягко говоря, он был обольстителем. Ему нравилось женское внимание. И ему нравилось самому уделять внимание красивым женщинам. Теперь ревность Коула была оправдана. Он хорошо знал Адриана, а ещё лучше знал его мерзкие секреты.

— Мне не посчастливилось. — с заметной остальным грустью в голосе ответила шатенка.

Она чувствовала плотоядный взгляд слегка захмелевшего Адриана Сове на себе, и это ей нисколько не льстило. Будь на её месте чучело женщины, он бы и её пытался совратить.

— Нужно поймать свою удачу, — ответил он. — Тем более эта ваша последняя ночь в наших стенах. Нельзя не увидеть цветение кадупула. Я знаю одно место, — Адриан предложил свою компанию в поимке несчастного цветка, который раскрывался всего на несколько минут.

— Удача мне пригодится, — Оливия не могла отказать ему, как бы сильно ей этого не хотелось.

Бастиана до сих пор не вернулся, и она рассчитывала, что придя сюда, он найдёт её, например, по запаху.

Адриан отделился, и напоследок его спутница коснулась рыжеватых дред Правителя. Оливия поняла, что это был их личный язык жестов, который никому не понять. То, как они скрывали свою близость, стало ещё более омерзительным. Но вида омега не подала.

Идя по освещённой тропинке, они едва умещались на ней вдвоём. Оливия ощущала теплоту близости его тела, и ей это очень не нравилось. Гадая, должна ли она обратиться к Коулу и попросить вмешаться, девушка чуть не пропустила вопрос:

— Вы будете по нам скучать?

Его тёмно-зелёные глаза в сумерках сейчас были такими же чёрными, как у Коула. И он позволял так же хищно смотреть на неё, как это делал Коул. Но только одну в мире альфе было позволено желать её, свою Истинную, и то, что делал Адриан, казалось Оливии крайне неуместным.

— В Первом чудеснее, чем я могла себе представить, направляясь сюда несколькими днями ранее. — осторожно ответила омега.

— Я надеялся, что кадупул будет нашим подарком поразительно красивой госпоже, но есть вероятность, что его мы всё-таки не обнаружим. — Правитель запустил руку во внутренний карман своего жилета и достал небольшой бархатный мешочек. — А подарить вам что-то мне очень хотелось.

— Я думала, вы талантливый охотник за цветами и... женскими сердцами. — на её слегка колючие слова он отреагировал просто — уголки губ слегка дрогнули в предостерегающей улыбке, а глаза, хваля её гибкий ум, обратились даже как-то нежно.

— Не умею я скрывать, как сильно боготворю женщин. Можете быть спокойной, Клара знает. Любовь есть любовь.

Но Оливия догадывалась, что скорее всего речь шла о похоти.

— Честно признаться, если бы не страшные, могущественные Блэйки за вашей спиной, я бы попытал удачу. — Его честность рассмешила Оливию, тем более та часть про братьев. — Возможно, хорошо, что вы стали частью их легендарной семьи, а возможно, это принесёт вам немало страданий.

— Я умею постоять за себя, если что. — Оливия напомнила и себе, и Адриану, что никогда не искала защиты у альф ни сейчас, ни когда-либо. Начинать она не собиралась.

— Ох, знаю, поэтому вы и стали для меня великолепной волчицей с горячим характером. Совсем не по-омежье.

Адриан развязал узел на мешочке и вытряхнул на ладонь драгоценный браслет, усыпанный оранжевыми камнями. Даже в тусклых сумерках они ярко переливались, имея некие сходства с огоньками дикого костра.

— Пусть эти огненные опалы напоминают вам об апельсинах и мандаринах моих садов. Вы в любое время можете приехать и отведать любые фрукты с наших плантаций. — Адриан не отрывал от неё своего плотоядного взгляда, будто она сама спелый мандарин, которым он хотел полакомиться.

— Это очень щедро с вашей стороны, Адриан. — она впервые назвала его по имени, и на этот призыв он сделал один шаг вперёд.

Протянув скорее руку, омега рассчитывала избавиться от его близости. Насмешливая ухмылка появилась на его лице, будто он всё понимал. Адриан произнёс:

— Он не для руки, Госпожа.

От внезапного удивления Оливия выгнула одну бровь.

— Для более прекрасной части женского тела, — альфа указал неприличным взглядом вниз.

Будто бы стараясь вогнать её в краску, Адриан имел в виду ногу. Но Оливия не собиралась играть в кошки-мышки, поэтому решила добровольно поднять подол своего лёгкого фиолетового платья и предоставить возможность Правителю Первого надеть украшение самостоятельно. Благодарю Дариану она прекрасно знала одно: Правитель не склоняется ни перед кем.

Попавшийся в ловушку Адриан даже не моргнул. Он опустился на одно колено, ближе к траве, и взглянул на стройную ногу Оливии. От такого пристального изучения Оливия не то чтобы почувствовала себя не в своей тарелке, ей попросту стало противно. Она догадывалась: достаточно одного намёка, и Адриан перейдёт неведомые границы её личного пространства.

Волчица была недовольно, ведь перед ней стоял не её Истинный альфа. Попытавшись усмирить гнев зверя, омега безмолвно наблюдала, как Адриан окольцовывал золотым металлом её щиколотку. На бледной коже огненные опалы сияли роскошно.

— Браслет всегда будет напоминать мне о Первом. О поселении сладких мечтаний и самого яркого солнца. — негромко произнесла девушка, выставляя ногу так, чтобы самой разглядеть украшение. И оно смотрелось великолепно. С сожалением осознавая, что его никто не сможет сегодня больше увидеть, омега опустила ткань платья, и то коснулось земли, скрыв огонь драгоценных камней.

— Я никогда не забуду вас, темпераментную госпожу, — признался альфа и продолжил: — редко можно встретить сильных омег подобно альфам. Это доказывает, что любое заклятье, в конечном итоге, под силу обойти.

— Считаете, это лазейкой в магическом обряде Ивонн? — с интересом задала вопрос девушка, когда они продолжили свой путь по тропинке, выискивая цветущие кадупулы.

— В любом заклинании шамана есть прорехи. Идеальных не существует. Есть и просчёты, как например, тот факт, что у бет нет возможности найти истинную пару. Есть фатальные ошибки. В обряде Ивонн этой ошибкой был выбор Гаммы как самого сильного среди всех.

Оливия непонимающе посмотрела на Адриана.

— Я думала, альфы самые сильные.

На своим слова девушка услышала мягкую усмешку. Совершенно не злую.

— Ошибка Ивонн привела к тому, что альфы сильнее всех. Она не знала, что по мере того, как Луна награждает её детей силами, невиданными никому до этого, нарастают и требования к носителям сил. Омега была первой — на ней, на такой несильной и даже хрупкой, решили испытать обряд на случай, если не выживет. Только Ивонн не знала, что в первое тело Луна и энергия земли вложили одну десятую того, что было. Следующим оказался Бета — ему досталось больше. Дальше крепкий Альфа не безболезненно смог принять огромное количество волчьей силы. А вот Гамма оставался последним. Он был слабее Альфы физически и, как сосуд, не в силах был выдержать дар. Если бы Ивонн знала об этом маленьком нюансе и поменяла порядок, мы бы сейчас жили не тремя видами, госпожа. У бет, возможно, появились бы Истинные. И альфы не правили бы нашим с вами миром.

— Получается... — узнав чуть больше, чем хотела, Оливия задумчиво произнесла: — Наши тела изначально способны выдержать столько силы, сколько дано?

— Всё решается в момент зачатия. Слабому телу не дано принять большое количество силы. Поэтому некоторые альфы не выживают: их тела могут быть слабы. Тем более физиологически, нужно понимать, в среднем женщина слабее мужчины. И мы встречаем женщин либо омег, либо бет. А мужчины — беты или альфы. Но это в среднем.

Опасения подкрались оттуда, откуда Оливия их совершенно не ожидала. Шагая рядом с Правителем Первого, она ощущала, как тело охватывает сначала мелкая дрожь, которая поспешно нарастает, заставляя Оливию трястись. Нить, связующая их с Коулом, затрепетала.

«Наша дочь не слаба», — обеспокоенный голос Истинного, который ни на секунду не отпускал их нить, прозвучал откуда-то издали.

Оливия зажмурилась так сильно, что темноту под веками заполонили разноцветные круги.

«И когда ты собирался сказать мне, что Делайла может не выдержать своей силы?» — яростно вспыхнула в ответ.

«Она выдержит».

— Кажется, вот она... — Адриан, не замечающий изменений в своей спутнице, приметил распускающийся кадупул. — Ваша удача.

«Какая выживаемость девочек-альф?» — она спрашивала, потому что знала: Коулу всё давно было известно.

«Делайла будет тренироваться. Её тело выдержит силу».

Но это был не ответ на её вопрос. Оливия лишь могла догадываться, какова истина. Только тот факт, что она не встречала ни одну альфу-девушку в своей жизни, говорило о многом.

«Мне спросить у Адриана?».

Коул тяжело вздохнул — Оливия расслышала обреченность в его тоне:

«Одна из трёх. Но эти девочки не тренировались так, как тренируются альфы в Пятом. Я могу доказать...».

«Тебе не пришлось бы доказывать мне ничего, если бы ты хоть раз в жизни сказал мне правду. Но ты вновь предпочёл скрыть, соврать, промолчать и сделать из меня последнюю идиотку».

«Я бы не позволил своей дочери умереть...»

«Она и моя дочь тоже, Коул».

Адриан в это время наклонился к цветку, подозвав следом Оливию, которая разрывалась между реальностью и мыслительным спором с Истинным.

Коул молчал.

«Твои секреты, Коул, однажды разрушили нас с тобой. Но я не позволю этому произойти с Делайлой».

Уверенно решившись, Оливия впервые направила свой гнев на связь, которая в виде нити соединяла их сознания. Она закрыла этот коридор. И чтобы Коул не говорил сейчас, больше Оливия его не слышала. Стало тихо. И одиноко.