Глава 22. Священная ложь
Вымотанная после долгой дороги и последующей прогулкой по Первому, Оливия не могла держать спину прямой и, откинув голову назад, она едва замечала прикосновения кисточек к своему лицу. И если со всеми приготовлениями к официальному ужину слугами было покончено, то её подготовка шла своим чередом.
Одетая лишь в один халат, она изредка открывала глаза и бросала взгляд на надетое на деревянный манекен платье. Сшито оно было под стать здешнему влажному климату из лёгкой, тонкой ткани. Многочисленные слои просвечивали, но, накладываясь друг на друга, не позволяли открыть обзор на что-то более откровенное. Ткань гармошкой обхватывала руки чуть ниже плечей, оставляя ключицы обнажёнными, и струилась широкими рукавами вниз, чем-то напоминая Оливии ту водную рябь, которой она любовалась в лодке.
Длинный многослойный шлейф должен визуально смягчит каждый её шаг, сделав из омеги большое облако невообразимых оттенков. Верх платья был светло-розовым, но цвет слегка менялся у самых краёв, ближе к подолу и шлейфу, приобретая небесно-голубой оттенок.
Кисточка, пропитанная белой краской, вновь касается лба омеги, заставляя её едва заметно вздрогнуть от холодного соприкосновения. Точки, появившиеся под глазами на скулах, подсохли и стянули кожу.
Оливии было скучно, поэтому она мысленно обратилась к нити и ухватилась за неё. Несколько раз дёрнув, она негромко прошептала:
«Где бы ты ни был, надеюсь, там не так уныло, как у меня...»
Пользоваться в тайне их маленькой нитью, связывающей разумы, ей определённо стало нравиться. Это был их способ общаться, словно на выдуманном языке, к разгадке которого не сможет приблизиться.
Внутренний голос подсказал, что Коул прекрасно слышал её слова. Она даже могла почувствовать его внимательный взгляд на себе, но, приоткрыв глаза, она всё так же лицезрела нескольких служанок, корпевших над её видом.
«Молчишь, потому что занят?», — тем же тихим голосом перебросила сообщение в его голову.
«Уже несколько раз пересчитал количество цветов, изображённых на двери в твои покои», — она улавливает смешливую ярость в каждом сказанном им слове.
«Таковы причуды традиций Первого — их нужно уважать», — с шутливо-поучительным тоном Оливия заставила его фыркнуть.
«Пусть канут в бездну, разделяя меня с моей Истинной», — его слегка нервный тон позволил омеге представить, что примерно так Коул Блэйк ревнует. Хотя Пита он тихо ненавидел за одно простое существование.
«Как тебе твои покои?», — подразнив его без всякой злобы, Оливия хохотнула вслух и тут же почувствовала, как служанка остановилась.
— Щекотно? — она посчитала, что сделала что-то не так.
— Чуть-чуть, — соврала омега. — Я потерплю. Ничего страшного.
И та вернулась к своей работе, произнеся перед этим:
— Я почти закончила, Госпожа.
«Мне плевать на покои».
Послышался недовольный рокот, вновь щекочущий её разум. Оливия прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь проглотить смех, рвущийся наружу.
«Я сплю там, где спишь ты».
Раздавшийся рык его волка подчеркнул уверенность намерений альфы. Впрочем у Оливии и не нашлось бы причин сомневаться в словах Истинного.
— Я закончила, Госпожа. — произнесла служанка.
Она убрала кисть в небольшую деревянную мисочку и поставила её на стол рядом.
— Как только краска высохнет, мы поможем вам с платьем.
Все три служанки синхронно сделали краткий поклон, и каждая занялась своим делом. Одна прибрала краски. Вторая переключила внимание на платье. Третья продолжила разбирать вещи прибывшие вместе с Госпожой.
«Почему мне кажется, будто они меня побаиваются?», — спросила омега у Коула, который внимательно слушал не только по ту сторону двери, но и другую сторону их нити.
«Они уважают тебя. Ты ведь из Четвёртого, сестра будущей Правительницы».
«Джудит — не Правительница», — поправила его.
«Понимаешь, волчонок, поселенцев Четвёртого повсеместно уважают и чтят по причине безупречной репутации Ламберов, которые у власти столько, сколько существует Союз. Для остальных вы возвышены, придерживаетесь традиций и не провоцируете конфликты. Идеальные ликаны, на которых смотрят, как на небожителей».
«Поэтому ты не хотел, чтобы я становилась частью Пятого? Всё из-за моей репутации хорошей, воспитанной девочки?», — Оливия чувствовала неприятный подвох на кончике своего языка, когда озвучивала острый вопрос.
«И да, и нет», — уклончиво ответил альфа. Она хорошо расслышала его задумчивый тон голоса.
«Или так ты задабривал моих родителей?»
«Я не буду разбрасываться красноречивыми словами о том, что именно брак с тобой значит лично для меня. Скажу проще: Правители не выбирают избранниц в других Поселениях».
«Потому что там начинается политика?»
Оливия догадалась быстро, о чём шла речь. Задержав дыхание, она ждала его очевидный ответ.
«Хорошие, воспитанные девочки не выбирают злодеев», — едкая улыбка Коула всплывает у неё перед глазами. Она смогла её разглядеть во мраке своего сознания.
«Кажется, ты никогда не читал романтичных книг, Коул», — в ответ смеётся девушка, расплываясь в непонятной улыбке, удобно расположившись в кресле. — «Хотя ты совсем не похож на злодея».
Так она, конечно, не считала, когда только познакомилась с ним. Много воды утекло. Много образовалось новых условий в их сложном уравнении. Связь. Влюбленность. Ощущение свободы рядом с ним. Делайла...
Стоя один в коридоре, альфа слышал, как служанки кружились вокруг его Истинной, поправляя платье со всех сторон. Ткань едва шелестела. Зато браслеты, которыми по традициям Первого обвесили запястья Оливии, щёлкали от соприкосновения друг с другом.
Он оттолкнулся от двери, подпирая её собой последние несколько минут, и развернулся к ней лицом, когда она распахнулась, и на пороге появилась невообразимой красоты омега. Светло-розовое платье сидело на ней с воздушным изяществом. Ткань аккуратно поддерживала грудь, тёмные глаза на которую стремительно обратились.
Коул взглянул на недавно оставленную метку. Она затянулась, покрылась рубцовой розовой тканью и выглядела сносно. Такая же метка на плече едва бросалась в глаза. Цветом кожа там не отличалась от цвета кожи её ключиц и рук, что позволяло метке сливаться, не выделяясь.
Подняв ониксы к её румяному от жары лицу, он сразу заметил кадупул — священный цветок, — нарисованный белыми и жёлтыми красками на её лбу. Несколько точек украшали скулы.
И пока он любовался невероятной красотой своей Истинной, Оливия Блэйк с удивлением заметила, что впервые видит Коула в белом. Свободная рубаха держалась на его плечах так волнительно, что ей приходилось держать руки при себе. Храня свои грязные мысли в тайне, она боялась, что они могут ускользнуть по их нити прямиком в голову Коула. И это не был бы прецедент.
Служанки семенили за парой, как только те двинулись в сопровождении стражников к месту, где уже началось торжество.
Дворец Сове оказался поистине волшебным. Он представлял собой высокое строение из белого камня, расположенное над голубым, искусственно созданным водоёмом с плавающими кувшинками и длинными водорослями. Днём большие витражные окна позволяли солнцу покрывать стены и полы просторных комнат разноцветными пятнами.
На каменных стенах дворца росли вьюны и лианы, а те, что располагались ближе к водоёму, от влаги покрывались мхом.
Просторный зал, в котором развернули шумное, яркое торжество, был погружен в полумрак. Несколько чаш с огнём едва освещали его, создавая некое таинство, пока ликаны кружились в танцах, ели, хмелели и веселились.
Сидя за одним столом с Коулом, Адрианом и его супругой, Оливия вглядывалась в лица ликанов, находящихся в зале. Они не прятались в тени, но тьма их окутывала. Загадочные узоры украшали лица каждой девушки здесь. Но ни у одной не был изображен похожий кадупул.
— Да, я слышал о новой договорённости между тобой и Ламбером. — знакомая фамилия привлекла внимание омеги к словам Адриана.
— Как быстро расползаются слухи, — усмехнулся в ответ Коул.
— У переносчиков слухов длинные ноги, — саркастично ответил Правитель Первого. — Впрочем условия соглашения, — если переносчики не врут, — оправданы причиной.
Оливия косо взглянула на Адриана и поймала его пристальный взгляд. Она и есть причина этих неких договорённостей.
— И кажется, удача на стороне Мориса в сложившейся ситуация, — подытожил мужчина, не сводя глаз с омеги. — Как Правителю, мне даже как-то обидно, что ваша Истинность повлияла только на судьбу Четвёртого. Правила Союза работают не так.
— В правила Союза не входили пункты Истинности. — напомнил ему Коул.
Девушка перевела наконец взгляд на альфу и разглядела настороженность в мягкой беззаботности. И по тому, как Адриан хмыкнул, а затем отпил вино из своего кубка, Оливия поняла: он не в силах увидеть настоящую эмоцию Правителя Пятого. Коул всегда представлял собой холодную непроницаемость, с какого ракурса не взгляни. Улыбка не всегда означала лёгкость. А спокойствие не всегда означало умиротворённость. За улыбкой он прятал свои быстрые мысли. А за спокойствием — процесс принятия решений.
— Ты прав, — неохотно соглашается Сове. — Но всё же думаю, ни один Правитель не отказался бы от того, чтобы Госпожа принадлежала к числу их поселенцев. — его тёмно-зелёные глаза с прищуром сканировали обыкновенную омегу, в которой он явно видел что-то большее.
Возможность. Средство получения того, чего он хотел взять у Пятого.
Оливия не вслушивалась в слова Коула — ей не так важно было знать, каков его ответ. Она мазнула глазами в сторону и выцепила смертельно-холодный взгляд его жены Клары. Та молчала весь ужин, изучая карими глазами каждого гостя. Казалось, Адриана молчаливость и безучастность жены устраивала в полной мере.
«Клара никогда нас не воспринимала», — небольшая ремарка Коула была как раз кстати, — «Легче привыкнуть к уничижительному взгляду, чем поменять её закостеневший разум».
Оливия ничего не ответила. Клара отвела взгляд, переключая внимание на крутящихся в танце ликанов.
— Прошу меня простить, — омега встаёт из-за стола.
Коул и Адриан обращаются к ней, а вот Кларе не было ровным счётом никакого дела до внезапно исчезающей куда-то девушке.
— Кажется, мы надоели Госпоже, — подметил Адриан.
— Я хочу танцевать. А пока мой Господин, — она смотрит на Коула, — занят вашей компанией, я найду кого-нибудь, кто сможет составить компанию мне.
«Бастиан будет рядом», — его серьёзный тон разносится эхом по всему её сознанию.
Развернувшись, Оливия отходит от стола вместе со своей второй тенью. Бастиан держится на расстоянии, но глаз с неё не сводит. Тешась над большим и грозным альфой, девушка знает, что он сделает ровно столько же шагов, сколько позволит себе она. К своему собственному удивлению, Оливия понимает, что её это уже не сильно раздражает.
Обходя ликанов, шатенка не торопиться затеряться в телах танцующих волков. Управляющая весельем, музыка притягивает омегу ближе.
Она шла вдоль стены, где располагались столы с разнообразными угощениями. Живот она уже успела набить за столом в то время, как прислуга только успевала вносить ещё и ещё тарелки. Адриан просил попробовать всего и понемногу. Так что сейчас вид еды не вызывал ничего. Оливия разглядывала с интересом фрукты, название которых она не знала, а вид их ни о чём не говорил. И все они были выращены в Первом.
Музыка становилась громче, и Оливия, повернув голову, взглянула наконец на музыкальный ансамбль. Они скрашивали этот вечер не меньше, чем вкусная еда.
Голубые глаза не могли проигнорировать девушку, играющую на арфе. Эти нежные нотки придавали композиции чувственность.
Сам инструмент напоминал Оливии о Четвёртом. В детстве Хелен мечтала обучить своих дочерей всему омежьему — бесполезному, зато притягательному. Все эти штучки определённо могли возыметь верх над любым альфой или бетой — Коул не был исключением.
Покачиваясь из стороны в сторону, Оливия даже не заметила, как оказалась не единственным тайным наблюдателем за прекрасной музыкальной игрой ансамбля.
— Успел стащить три последних кусочка, будешь? — большая рука держала крошечную тарелку с белыми ломтиками непонятно чего.
Аквамариновые глаза быстро преодолели путь от тарелки к лицу. Джулса она совершенно не ожидала увидеть рядом с собой.
— Между прочим, очень вкусная ботва. Не знаю, как они такие выращивают, но советую: пока мы тут, наслаждайся, в первую очередь, фруктами. — бородач подхватывает первый кусочек с тарелки и закидывает в рот.
То, с каким наслаждением он прикрыл глаза, заставило Оливию почувствовать зависть. Ей тоже хотелось. Она подхватила двумя пальцами скользкое, сочное нечто и последовала примеру беты.
— Боги, что это?! — шатенка ощутила потребность схватить последний третий кусочек, пока руки Джулса не опередили её.
Но бета позволил девушке забрать его.
Джулс взглянул на Оливию совсем по-другому. И она это почувствовала. Что-то было волнительное в его зелёных глазах. Так на неё обычно смотрела ревнивая Берта, не понимающая, как судьба распорядилась с их жизнями подобным образом, а затем Джудит, когда узнала о тех секретах, что таила в себе младшая сестра. С опасением и некой тревожностью, будто перед ним предстал зверь, чьи действия не предугадать.
Проглатывая фрукт, Оливия больше не чувствовала его вкуса.
— Бастиан справляется со своей ролью няньки. — предостерегающе произносит омега, наплевав, что её личный телохранитель мог услышать.
— Думаешь, раз я заговорил с тобой, то преследую какую-то конкретную цель? — одна его бровь поднимается.
Оливия отвечает молниеносно:
— Я могу по пальцам посчитать, сколько раз кто-то стаи заговаривал со мной просто так. Без указки Коула, и не преследуя свои цели. Хотя скорее всего, ответ — ноль. — в тоне её голоса не было злобы. Оливия не искала в них свою компанию, когда покидала Адриана и Коула.
— Теперь мне понятна твоя предвзятость, — Джулс отдаёт опустевшую тарелку прислуге и протягивает вторую руку омеге. — Я не прошу быть твоим другом. У меня для этого есть Коул. Давай просто потанцуем.
Столь серьёзным весёлого бородача Оливия видела редко. В это время несклоняемость её непростого характера велела уйти прочь.
Это же Оливия, кто её поймёт?
Слова Джулса не в первый раз вскружили её голову так, что тошнота подкатилась к самому горлу. Одной фразой он сделал из неё сумасшедшую, взбалмошную омегу, которая только что и делала, так это была сама себе на уме.
Возможно, дело было в воспитании родителей, которых она не хотела подводить даже сейчас, а возможно, в том, что Оливии самой не было по душе то, насколько их отношения испортились. Она позволила Джулсу увести себя в танец. К счастью, он был медленным и простым.
— Знаю, это не моё дело, но всё же скажу: Эмма испытывает большую вину перед тобой. — Вблизи Оливия видела, как борода Джулса заметно шевелилась от каждого слова.
— Она не сделала ничего плохого, — прервав саму себя, она сдержала порыв сказать: «в отличие от всех других». — Кажется, Эмма была единственной, кто действительно пыталась наладить со мной контакт, если можно так выразиться.
— А мы сделали только плохо? — Джулсу не понравилась формулировка, поэтому он поспешил ухватить за неё.
Частично Оливия хотела бросить начавшийся разговор на полпути — в нём не было смысла. Она не планировала торжественно воссоединяться со стаей Коула, элементом которой сама, так или иначе, являлась. Но другая часть, ощущающая себя непонятой и брошенной на задворках стаи, жаждала поднять голову, повысить голос и чётко сказать: что именно было не так.
— Вы с Томасом были частью той лживой истории, при мысли о которой мне злостно до сих пор. И если поступок Томаса был для меня неожиданным, болезненным ударом, потому что мы вроде как дружили, то твой был продиктован безразличием. И честно, он не задел моих чувств. Зато поведение после... — Оливия не могла собраться вслух, чтобы просто вскользь пробежаться по этим пронзительным воспоминаниям. — В отличие от Вероники, которая направо и налево готова кричать, как отчаянно мечтает от меня избавиться, ты выбрал стратегию презирать меня молча. И наверное, я могу признаться в этом только тебе: когда я увидела Делайлу, то я осознала, насколько слаба, на самом деле. А ещё, насколько ничтожна. И несмотря на всю мою преданность Коулу сейчас, будь у меня возможность заменить себя на другую омегу, зато более сильную, выносливую, да просто на омегу получше, я бы это сделала. Лишь бы больше не чувствовать презрительные взгляды на себе каждый раз, когда поворачиваюсь к вам спиной. Вот настолько ты задел меня, Джулс.
Утеряв ритм танца в её словах, наполненных забытой обидой, бета неосознанно продолжал делать шаги.
— Я понимаю, что наряду со мной и Коулом, в планы вашей сплочённой стаи не входила связь Истинных. Я правда понимаю, — железным тоном она пыталась уверить ликана.
— Оливия, я никогда не презирал тебя. Ни вслух, ни молча. — Джулс наклонил голову в бок, совершенно не понимая, как такая логичная цепочка могла образоваться из их прошлых ошибок. — По правде говоря, я понимаю, почему все, включая Коула, уверены, что только ты в силах поменять мнение Адриана о нас. В тебе есть дух бойца, несмотря на то что ты так не считаешь.
— Я не боец. — чувствуя лесть, Оливия оскорблённо отвернула голову в сторону.
Джулс с напором продолжил:
— Я тоже так думал, пока ты не вступилась за Делайлу, отстаивая желание её не клеймить.
Внезапно для неё бета заговорил о моменте, которому она не придавала большого значения.
— Знаю, я говорил о том, что не стесняюсь своего клейма, потому что оно вроде как олицетворяет наши традиции. Но своим выбором ты указала мне на возможную отсталость в современном мире. И я понял, что не позволил бы какому-то придурку выжечь на шее моего ребёнка какие-то глупые цифры. Понятия не имею, как мои родители пережили что-то подобное. Я никогда и не спрашивал у них по одной причине — эта традиция всегда принималась мной по умолчанию, а затем ты дала мне причину одуматься.
Опустив взгляд, Оливия даже предположить не могла, что вызвала своим материнским инстинктом защитить дочь от необоснованной ничем боли подобные мысли у такого, как Джулс.
— Каким-то образом ты умеешь сеять сомнения в головах других ликанов. — Он указал на свою, ткнув указательным пальцем в висок.
Она молчала, пока его слова до конца не осели у неё в голове.
Кружащиеся вокруг ликаны, будто маленькие частицы, не замечали крошечный сбой в виде двух стоящих потерянных существ. Джулс провёл рукой по шее, чтобы ощутить под пальцами едва выпуклые цифры. Они не болели. По большей части, он даже не замечал их существование.
— Раз ты поделилась со мной чем-то личным, я тоже вправе, ведь так? — бородач с легкой нервозностью провёл рукой дальше по собранным в пучок волосам. Зелёные глаза несколько раз метнулись от её лица к полу, выдав странноватое для такого устрашающего внешне мужчины. — Я не намерен клеймить своего ребёнка, который появится раньше, чем кто-либо может подумать.
До омеги всё сразу дошло. Мудрёная фраза, через которую Джулс признался, что скоро станет отцом.
— Поздравляю! Это действительно очень неожиданно! — Оливия, всё ещё испытывая некую неловкость после всего сказанного и услышанного, несколько раз хлопнула рукой по плечу беты.
Расслабленная улыбка наконец появилась на его лице. Джулс протянул руки и, как ему свойственно, обнял благодарно омегу.
Объятья раз и навсегда стирали обиды, которые, казалось, въелись намертво в кожу девушки. Она впервые ощутила спокойствие от наступившего облегчения. А ещё радость. Эмма и Джулс станут родителями.
— Зачем же вы так рискуете? За пределами Пятого никто не гарантирует полную защиту, — Оливия окинула беглым взглядом толпу, будто бы ища угрозу. Она могла скрываться на любом шагу.
— Мы не сказали Коулу. Так что никто не знает пока о нашем секрете. Могу я попросить никому пока не рассказывать? — с искренней просьбой бета обращается к девушке.
Качнув головой, омега отпрянула, а затем они вместе искусно сделали вид, будто ничего радостного больше не праздновали.
Попавшаяся как раз кстати на глаза, Эмма выглядела совершенно обычно. Оливия не стала спрашивать, какой срок, но учла, раз нет живота, значит, ещё совсем маленький. Тайна, которой с ней поделились, слегка взбудоражила тело. Она встряхнула плечами и перевела глаза обратно к бородачу.
— Я никому не расскажу. — твёрдо проговорила.
Джулс улыбнулся по-доброму.
— Спасибо тебе. Я оставлю тебя ненадолго. Хочу найти Томаса. Но мы можем встретиться позже.
Его голос был таким ободряющим и намекающим на то, что тучи наконец растворились над их головами, и впервые вышло солнце.
— Постараюсь не исчезать, — комично добавила она в ответ.
Джулс затерялся между ликанами Первого, и Оливия вновь осталась наедине со своими мыслями. Танцевать одной ей совершенно не хотелось, поэтому она бездумно покинула толпу. И чем дальше она отходила от незнакомцев, угодливо уступающих ей путь, тем отчётливее она ощущала странные чувства, которые принадлежали не ей.
Зная, что в силах их проигнорировать и переключиться на другой канал в своей голове, делать она всё же этого не стала. Напротив, сфокусировавшись на чужой эмоции, омега двинулась вдоль стены, ведомая чьими-то чувствами. Этот кто-то сейчас испытывал едва ощутимое раздражение и большое нетерпение. Слабая нить привела её в пустой просторный зал с мягкими диванами, креслами, светящимися канделябрами и золотистыми столиками. Оказавшись на пороге, она услышала женский голос, доносившийся с открытого балкона. Девушка, не пребывающая в добром расположении духа, говорила надменно:
— Мы оба с тобой знаем, что именно я могу рассказать ему. Неужели это то, чего ты добиваешься?
Услышав в голосе девушки тихую ярость, Оливия, кажется, узнала её. Это была Вероника.
— И что тебе это даст? — скучающее пренебрежение в голосе Кайла выдало то самое раздражение и нетерпение, за которое Оливия хваталась по пути сюда.
Она ощущала Кайла так же чётко, как могла слышать голос Коула в своей голове. И это показалось ей противоестественным. Она не чувствовала никого, кроме своего Истинного. Тогда как сюда вмешался Кайл?
— По всем счетам нужно платить — это усвоил каждый за прошедший год. Но только ты один вышел сухим из воды. — предостерегающе произнесла Вероника, уже готовая перейти к угрозам. — Думаешь, я не заметила? Думаешь, я не догадалась с самого начала?
— Иди и расскажи. Мне плевать — расплаты я не боюсь. — Кайлу оставалось только зевнуть, чтобы показать своё полное безразличие по отношению ко всем стараниям запугать его.
— У нас был уговор... — Вероника не смогла договорить. Альфа перебил её на полуслове.
Тон его голоса наводил ужас. Оливия почти ощутила, как сердце её заледенело от того, каким пугающим стал альфа.
— Раз ты всё знаешь, то наверняка догадалась, как мне было сложно выполнить свою часть уговора, пока ты, бестолочь, не смогла справиться с единственной задачей. И теперь винишь меня? Так иди и расскажи в деталях о своём предательстве. Я посмотрю, что с тобой станет. — рявкнул Кайл.
Оливия, не понимая, о каком предательстве именно шла речь, услышала, как он сделал несколько шагов. В сторону Вероники или нет, она не видела. Быть незваным свидетелем их перепалки она не хотела, но было уже поздно.
— Или, может, сначала поделимся с нашей Госпожой? — Кайл толкнул дверцу от себя, и та открыла обзор на омегу, застывшая, словно статуя, на пороге. — Подойди сюда, пожалуйста, Оливия.
К ней он обратился с опасливой жестокостью. Но Оливия стояла на месте, не желая быть пушечным мясом в их конфликте, понимание в котором упустила с самого начала. Вероника даже не взглянула на омегу, продолжая буравить глазами Кайла. В них были ненависть и презрение.
— Если знаешь, что кишка тонка, лучше не блефуй. — в его предостережении чувствовалась угроза.
Аквамариновые глаза Оливии не позволили оскорблённому выражению лица Вероники исчезнуть незамеченным. Кайл обыграл её, и омеге только оставалось догадываться, что именно было на кону. Но она чуяла, что это было чем-то особенным, раз оно могло уничтожить обоих.
Вероника взъерепенилась ещё сильнее, но даже слова больше не произнесла. Взглянув с нескрываемой неприязнью на омегу, она буквально выбежала и умчалась прочь, подняв за собой воздух в комнате.
Несколько секунд глядя ей вслед, Оливия пыталась разгадать, что именно могло её так разозлить. Неужели вызов Кайла? Сомнительно. Вероника давно знала младшего брата Коула, чтобы так глупо покупаться на его дешёвые уловки. Их связывало что-то большее. И это что-то было способно разрушить их обоих, в случае если правда всплывёт наружу.
Облокотившись на перила балкона, Кайл наклонился вперёд и как-то беззаботно для угрожающего альфы подпёр рукой голову. Беспорядочные чёрные пряди едва касались ушей и забавно топорщились на макушке. Для праздника он был одет траурно.
Омега, ещё раз бросив взгляд в сторону двери, за которой никому не было дела до комнаты, где было темно, тихо и явно не весело, сделала первый шаг ближе к балкону. Свежий воздух, пахнущий водорослями, которыми был заполнен искусственный водоём внизу, заполнил её ноздри.
Поравнявшись с альфой, она взглянула на него искоса. Кайл молчал, по всей видимости, не желая пускаться в объяснения того, чему она была непрошенным свидетелем несколько минут назад.
— Вне всякого сомнения, ты придумал с десяток насмешливых отмазок на случай, если я начну задавать вопросы. — Оливия опустила скрещенные руки на холодные перила.
— Вне всякого сомнения, — передразнил её альфа всё тем же безучастным тоном, — я надеялся, что ты не будешь задавать вопросы.
— Сдаётся мне, мы оба ошиблись? — усмехнулась девушка и заправила волнистую прядь за ухо.
Кайл взглянул на неё. Позволил глазам задержаться на прекрасном, задумчивом профиле всего несколько секунд. Этого было достаточно, чтобы малознакомое чувство вины скрутило его по рукам и ногам.
— Давай не будем пробивать дно твоего разочарования во мне. Не сегодня, хорошо? — несмотря на ласковый тон, которым он должен был уговорить её сдаться, Кайл всё же прозвучал предостерегающе. Он не хотел обсуждать ничего, кроме погоды.
— Такое дно пробить — явно нелёгкая задачка. — едва уколола его своими словами.
— Единственная омега, не потерявшая веру в меня. Наверное, поэтому ты мне нравишься.
Оливия нахмурилась. Конечно, она не считала, будто Кайл образец подражания. Его шрамы, которыми было испещрено всё тело, включая лицо, говорили об обратном. Он притягивал к себе все неприятности в округе. И возможно, она была очередной передрягой, в которую он желал попасть.
— Ну что, все тебя облизали на этом вечере? — альфа переключился на что-то более забавляющее его, помимо собственных ошибок. — Каково это — купаться во всеобщей любви?
— Единственная, кто не льстит за столом и не цепляет широкую улыбку на лицо всякий раз, когда я поворачиваю голову, — это Клара Сове. Думаю, её ненависть к нам — беспрецедентная честность за весь сегодняшний вечер.
— И всё же они позволили именно кадапулу быть на твоём лице сегодня, — Кайл поворачивает голову и обводит ласковым взглядом белые и жёлтые линии, собирающиеся в один прекрасный цветок. — Возможно, они знают, что Коул оторвёт руки и ноги любому, кто посмеет коснуться тебя. А возможно, они видят что-то священное в тебе и вашей связи.
— Или это просто очередная лесть. — Оливии не нравился ни один из озвученных Кайлом вариант.
Она опускает взгляд к воде, находящейся в десяти метрах от них. Звёзды отражаются, создавая небесное покрывало прямо под их ногами. Она ощущает, как нить, связывающая их с Коулом, предупредительно натягивается. Но альфа не произносит и слова. Запах кислого вина настигает её внезапно. Она слышит смех ликанов. Но они окружают не её, а Правителя Пятого где-то там — за несколькими дверями, которые их разделяют.
— Поздравляю, — Кайл невозмутимо опускает взгляд к её груди, на которой, словно медаль, красуется новая метка.
Смущённая Оливия не знала, стоит ли заговаривать с ним насчёт связи, зная, как резок он в своих высказываниях. Так было всегда, когда дело касалось её неоспоримых чувств к старшему брату Кайла.
— Коул сказал, что ты распустил стаю. Это как-то связано с Селекцией? — в ответ показывая и свой неплохой навык по смене темы разговора, омега боролась с тем, чтобы не закрыться от Кайла руками. Она не хотела чувствовать его разочарованный взгляд на себе.
Коул напомнил бы ей сейчас, что метка — не повод стыдиться. И она об этом знала. Но как показала практика, Кайл был единственным, кого заметно раздражала их связь.
Хмыкнув от удивления, что новоиспечённая Госпожа Пятого была осведомлена о тонкостях правил и традиций, он произнёс, выпрямившись:
— Мне не нужна очередная подачка от старшего брата, — в его голосе звучало что-то детское. Инфантильная обида, продиктованная синдромом младшего в семье. Оливии это было знакомо.
— Очевидно же, он тебе доверяет. — простодушно произносит. Будто это неоспоримая истина. — А на втором посту после Правителя не может оказаться какой-то проходимец.
Прикрыв глаза, Кайл усмехается. Эта мелочь сбивает её спесь уверенности. Будто всё, что он слышит, — сплошные глупости.
— Не считаешь себя достойным? — поникшим голосом спросила.
— Не считаю, что достоин доверия. Коул знает это, а ещё то, что я меньшее зло из всех остальных вариантов.
Глядя на кувшинки, плавающие рядом со звёздами под их ногами, Оливия игнорирует пустоту, образовавшуюся с сомнительными мыслями в голове. Она не хотела трусить, поэтому выпалила быстрее, чем могла обдумать:
— Почему вы не ладите? И не надо говорить, что это не так. Я всё вижу и чувствую.
Их споры. Их косые взгляды, брошенные друг на друга исподтишка. Их враждебные слова, которые они смягчают шутливой манерой. Она точно знала, что Коул любит своего младшего брата, но просто как-то по-особенному. Молча, будто терпит братскую любовь. И строго, не позволяя никому навредить ему.
— Альфам несвойственно дружить. — неохотно произнёс, меньше всего желая, чтобы их разговор заканчивался очередной его грубостью. Кайл вынужден был идти на поводу её интереса. — Тем более в сопернической обстановке дома.
Будто яркие вспышки, их совместная жизнь ослепила его. Не особо старающийся Коул мог получить всё, потому что был первенцем. У него всё получалось с первого раза. Ему не нужно было объяснять дважды. Он знал каждую истину, действуя интуитивно. А Кайлу приходилось прикладывать усилия, которые не всегда приносили искомый успех и радость в глазах родителей.
— Сложно быть лучше, чем Верховный альфа, который ещё и с успехом прошёл Великую селекцию. Сложно переплюнуть Правителя. Поэтому я даже стараться не собираюсь.
— Мне стыдно спрашивать об этом только сейчас, но чем ты занимаешься, Кайл?
Помимо того, что исправляет её ошибки. Она с горечью улыбнулась своим мыслям, подняв дымчато-голубые глаза к альфе.
— Ценю твой интерес, дорогая. — колко расплывается в кошачьей улыбке, и она чувствует мелкую дрожь.
Ему не нужен был этот вопрос.
— Я содержу таверну. — без энтузиазма отвечает. — Ту самую, в которой ты напилась вместе с Вероникой и Эммой прошлым летом. Помнишь? Или три пинты стёрли воспоминания того вечера?
— О своей никчёмности и ничтожности, которую ты раскрыл мне тем вечером, я не забуду, — парирует в ответ, но уже без обиды.
Оказалось, это не самое ядовитое, что мог выплеснуть Кайл в её кровь.
В духоте под платье пробирается холодок. Оливия осознаёт больше, чем хотела.
— Ты слышал наш разговор? — наконец догадывается, а руки сами тянутся к лицу, чтобы прикрыться от позора.
— И о вашем маленьком сообществе «Мы терпеть не можем Кайла» тоже. — его опасно-ласковый тон подтверждает все её опасения. Он передразнивает их — маленьких волчиц, шепчущихся за его спиной.
Они поливали его помоями, сидя в его же таверне. Обсуждали, какой он грубый и неприятный.
Отмахиваясь от стыдливых воспоминаний, как от надоедливой мухи, Оливия поджимает губы. Ветер касается её лица, убирая волнистые каштановые волосы за спину. Кайл ловит её кривую улыбку.
— Не переживай, тогда я разозлился не на тебя...
— На Веронику? — снова бьёт в точку.
— Она играла с твоими чувствами бестактно и без правил. Признаюсь, это меня слегка взбесило.
Оливия представила Кайла, сидящего в нескольких столиках от них и подслушивающего разговоры, которые крутились вокруг него. Наверняка она отравила его словами так, что ему пришлось сделать то же самое, но чуть позже. Он вспылил на улице, пытаясь увести её домой, потому что знал: Вероника продолжить проверять её на прочность своими насмешливыми словами и дерзким взглядом.
Тёмные глаза резко обращаются к выходу из балкона. Он сменяет фокус. Переключается на что-то другое. И через несколько секунд тяжело вздыхает, окидывая глазами место, где они, по его мнению, могли бы остаться навечно. Аквамариновые глаза, в которых ни на мгновение не угасало любопытство, мучили бы его. И он не утолил бы её интерес. Никогда.
— Как же мне не хочется мочить одежду, — он заглядывает за перила, обдумывая падение с десятиметровой высоты. — Но кажется, выбора у меня нет. Ты-то навряд ли переживёшь прыжок.
— О чём ты? — непонимающе спрашивает Оливия.
Боясь, что он всё же перепрыгнет и рухнет с высоты в воду, омега хватает его за локоть, зная, что это не остановит его.
— Мне вроде как нельзя оставаться с тобой наедине. Но пока я буду объяснять своему брату, что это случайность, и ты нашла меня первой, количество зубов в моём рту поубавится. А улыбаться я вроде как люблю. Так что рискну ногами, — Кайл в действительности готов спрыгнуть, делая ещё один шаг к краю балкона.
Оливия перехватывает его второй рукой, не понимая до конца всего то, что он сказал. Почему им запрещено видеться наедине?
— Ты из ума выжил?! — эмоционально вопрошает.
— Согласен, он услышит всплеск воды, и увидит меня внизу. — сам себе на уме он отходит от края и оглядывается в поисках укрытия.
— Спрячься за колонной, я придумаю, как тебя укрыть.
У них не было другого варианта.
Поэтому Кайл преодолевает расстояние в считанные шаги и встаёт за колонной так, что его едва можно заметить. В течение нескольких секунд она оглядывает белую колонну, пытаясь понять, есть ли у них хотя бы маленький шанс. Он есть, если покинуть балкон и не дать Коулу тут оказаться.
Сделав отступающий шаг к выходу, Оливия рассчитывает расспросить обо всём Кайла. Но позже. Если их план не провалится. И не успевает она зайти внутрь, из темноты устрашающе выплывает Коул. Белые ткани одежды не справлялись с тьмой, исходящей из его волос, глаз и всей ауры.
Ониксы сначала изучают нетронутый цветок, затем опускаются к приоткрытым губам. Оливия дышит тяжело — так, как не должна дышать омега, стоящая до этого на балконе.
— Я потерял тебя, — в его голосе слышится уязвимость. — Сначала из виду, а потом...
Нить натянулась сильнее, и Оливия почувствовала, как он тянет её к себе. Мечтая уйти прочь в балкона, она идёт ещё и на поводу его желания.
— Ты не отвечала, — тихо признаётся, будто молчание, которым она одарила его не намеренно, что-то надломило в нём.
— Мне нужна была тишина. Хотя бы на несколько минут. Сейчас я готова вернуться, — схватив его за горячую руку своей дрожащей, омега потянула к двери, чтобы сбежать прочь вместе с ним.
Тогда Кайл сможет покинуть своё укрытие и сбежать следом, но в другом направлении.
— Кажется, мне бы тоже не помешала минутка тишины. Я должен подумать, — Коул не сдвинулся под её напором, и наоборот, потянул обратно на балкон.
Кровь отлила от её лица, хотя Оливия даже не понимала, почему должна бояться. И что-то подсказывало ей, отношения братьев претерпели худшие изменения, раз уже коснулись её.
Коул встал у самого края, но оставил место перед собой, чтобы притянуть туда свою Истинную. Оливия не успела даже пискнуть, как уже оказалась затянутой в тёплые объятья, похожие на бумажный капкан — не смертоносный, если шевельнуться, но поранить всё мог.
— При таком скоплении ликанов, тебя, оказывается, сложнее найти. — произносит альфа негромко.
Его большая рука обвивает осиную талию омеги, пока второй он упирается в перила. Оливия игнорирует урчания волчицы, которая от блаженства готова упасть на спину пузом кверху. Она смотрит на звёзды — те, что над головой, а не внизу, в отражении. И ей кажется, что проще пересчитать их, чем попробовать обвести стратега вокруг пальца.
— Тогда как же ты нашёл меня? — она тоже переходит на шёпот, пока до них доносятся радостные возгласы ликанов в нескольких комнатах от них.
— У тебя длинная тень, — хитро подмечает наличие Бастиана, о существовании которого шатенка забыла слишком быстро. Он точно знает, с кем она тут была, и даже то, о чём они беседовали. — Не волнуйся. Я отпустил его на полчаса.
Тёплые губы альфы опустились на выпирающую косточку плеча. Оливия вздрогнула, не зная, мог ли Кайл наблюдать за ними. Она надеялась, что нет.
— Заменяешь мою няньку? — заполняет тишину, пытаясь перевести фокус внимания своего Истинного куда-то в другое направление.
— Мне спокойнее от самого знания, что есть ещё одна пара глаз, наблюдающая за тобой, когда я отворачиваюсь. — его слова наполняются вторым смыслом, учитывая, что они не были одни сейчас.
Коул наклоняется к её оголённой шее и оставляет влажный поцелуй, посылая электрический разряд по всему телу. И она готова поклясться каждой звёзде над их головами, что они не единственные, кто наблюдает за их телесными контактами. Тишину разрывает ощущение контакт с ещё одним ликаном — тайным созерцателем. Она чувствует его пожирающий взгляд, который ловит то, чего не видел раньше. Её мгновенную податливость, когда дело касалось Истинного. Коул всегда одерживал верх над её непокорностью, потому что знал все рычаги управления. Ему не нужна была инструкция.
Рука альфы с её талии перемещается к груди. Он опускает чашечку воздушной ткани, обнажая метку. Сверху ему открывает обзор на розовый сосок, но он смотрит искоса на свою Истинную. Щёки розовеют, а дыхание так и не приходит в норму. Оливия хочет подтянуть ткань выше, но знает, что не сделала бы так, будь они наедине.
— Вдруг кто-то войдёт? — блестящие аквамариновые глаза устремляются к его жестоким ониксам.
Он изучает её лицо несколько мгновений, позволяя омеге самой оценить ситуацию. Он буквально выкладывает карты на стол, когда поднимает ткань обратно. И если бы она взглянула на карточную комбинацию, горькое осознание отрезвило бы её быстро. Это был проигрыш с самого начала.
— Но вдруг кто-то уже здесь? — выпрямившись, в своих глазах он не оставляет и следа возникшего увлечения.
Ему не хотелось затягивать спектакль надолго, тем более, когда пришёл только один зритель.
— Надо было прыгать, — громче произносит Коул, чтобы Кайл, стоящий в своём укрытии, мог уж точно услышать его слова.
— Это бы меня не спасло, — обреченно отвечает Кайл, выходя под лунный свет.
Оливия и Коул стояли к нему спиной. Альфа не отрывал недовольные глаза от насупленного личика своей Истинной. Это был контрольный тест, который она завалила на первом вопросе.
«Почему мне нельзя общаться с Кайлом?»
Запреты злили её сильнее, чем льстивые компании и манипуляторы. Покушение на свободу казалось ей непростительной ошибкой.
— Разве я что-то подобное говорил? — спрашивает вслух, игнорируя недовольные вибрации нити.
«Он сказал вместо тебя».
Она, в свою очередь, игнорировала нормальное общение. Кайл непонимающе наблюдал за ними.
— Ты не знаешь, что я сказал ему. Но да, я посоветовал держаться от тебя подальше. — спрятав руки за спиной, Коул выпрямился, возвысившись над омегой ещё сильнее.
Ей пришлось задрать голову, ведь она стояла близко, чтобы протолкнуть в его сознание свои гневные слова:
«Не тебе указывать, кто мой друг, а кто нет».
— Праздник окончен, — отчеканивает стальным холодным голосом, не отрывая жестокие чёрные глаза от её помрачневшего лица.
«Не тебе указывать, когда заканчивается мой праздник».
Если бы понадобилось, Оливия топнула бы ногой. Ей было плевать: сделает ли этот жест из неё капризного ребёнка. Не ему решать, что ей делать. Никто не обладал этим правом.
— Хорошо, — он отступает быстрее, чем могла ожидать омега.
Готовая бросить гадость в его сознание, она опускает топор войны и пытается вычитать хоть что-то из его сурового лица.
Не успела она почувствовать вкус победы, как его мрачный голос, полный предостережений пробрался в её голову:
«Надеюсь, твоя ложь сегодня этого стоила. Кайл должен гордиться преданностью, которую ты сегодня отдала ему».
— Коул, — не желая вклиниваться между двумя братьями, Оливия до этого наивно полагала, что может остаться нейтральной территорией.
Сейчас ей стала понятна совершенная ошибка.
— А твои зубы и ноги сегодня не пострадают, — альфа обращается к младшему брату, всё так же стоящему позади. — Но ты знай, я могу поменять решение быстрее, чем ты направишь свои мысли не в то русло.
— Коул, — Оливия взмолилась, обращаясь к нему.
Он ещё раз посмотрел на свою Истинную. И она поняла, что именно сейчас он в ней видел. Истинную, не примкнувшую к нему. К своей паре.
— Мой праздник окончен.
Развернувшись, он оставил их слишком скоропостижно. Оливия вздрогнула от холода, когда нить, связывающая их разумы, утеряла блеск и натяжение, устало свесившись. Он выпустил её из своих рук и поставил блок. Это было неприятно. А ещё неприятнее было осознавать, что всё это время натянутой она была только потому, что Коул держал её таковой. И только Оливия постоянно отвлекалась, не прислушивалась и отвергала само её существование.
Бросив небрежный взгляд на рядом стоящего альфу, Оливия продолжила бороться с пустотой. Волчица тоскливо завыла.
А ещё можно подписаться на мой тг-канал...
vasha_vikusha