| Убей меня | 18+

Поленья потрескивали в камине. Тепло приятными волнами, одна горячее другой, расходилось по гостиной. Единственный огонь освещал комнату, окутывая уютной, безмятежной атмосферой. Вилка опустилась в бисквит торта, пропитанного кремом, а затем порция десерта направилась в рот задумчивой омеги, которая бесчувственно, черство смотрела на огонь.

Тишина подталкивала её зачем-то снова пройтись мысленно по неприятному дню, который не должен был нести плохие эмоции, ведь это был её День Рождения. Оливия и без этого праздника купалась во внимании своей семьи, вынашивая продолжение рода. Мама решительно была настроена, устроив ужин в честь её девятнадцатилетия.

- Как же быстро летит время! – Хелен, смотря на беременную дочь, позабыв уже о всех проблемах прошлого, положила руку поверх кисти Оливии, - Вы, девочки, так быстро растёте. – В её глазах встали слёзы, и она сразу поспешила сорвать салфетку и ткнуть ею в уголок глаз.

- Не прошло и пяти минут, как мама плачет. Бесподобно, - нетерпеливо фырчит Джудит, отпивая вино из кубка.

Вся семья поместилась в столовой: Хелен и Кристоф Андре, Джудит с мужем Тони, и Оливия с Питом. Родители Пита не смогли прийти. Но всё же это было по-домашнему, как раз то, чего совершенно не хватало Оливии. Она всё также проводила время одиноко дома, иногда выходила на прогулки и отсчитывала дни, гадая, когда состоится следующая встреча с Коулом. И она продолжала себя ненавидеть за эту больную зависимость.

Делая снова вид, будто её участие в диалоге может быть и фоновое, якобы слушая, Оливия унеслась мысленно далеко. Она не имела права думать о Коуле за семейным ужином, тем более, вернувшись из Пятого, в самую первую ночь, когда земля уходила из-под ног, она дала обещание, что не даст Коулу контролировать её. Ни чувства, ни действия, ни поведение, ни что-либо ещё, до чего он захочет подтянуть руки свои. И всё же с гнетущим чувством в груди омега скучала по нему. Внезапная встреча на приёме и сумрачные объятья со скользящими между поцелуями распалили в ней желание быть рядом с ним, спросить, как он стал Правителем, узнать о пройденном пути, о жизни без неё и, конечно же, о его чувствах. Неважно, существовали они или нет.

Ускользнув на драгоценные пять минут, Оливия вышла на небольшой задний дворик. Когда-то зелёная трава сейчас была покрыта одеялом из белого снега. Укутавшись в отцовскую шубу с меховым воротником и кожаными руками, девушка вдохнула аромат тела папы. Она пропахла его кожей, его позабытой привычкой курить трубку, и это напомнило о детстве. Большие сгустки снежинок падали снежный покров.

Февраль уже подходил к концу, впереди всех замёрзших любителей лета ожидала более приятная весна.

«Я писал. Каждую неделю в течение первых двух месяцев писал», - прозвучал отчаянно грустный голос Коула в голове.

Что он мог писать? Этим вопросом задавалась Оливия. Навряд ли он стал бы вкладывать в письма свою злость и негодование. В парочку, быть может, но что было в остальных? Они не могли бесследно исчезнуть. Они просто попали не в те руки. Оливия сразу вспомнила Бриджит. Она могла? Пронырливая, влюбленная в Коула, омега была в силах сделать такой ловкий шаг.

- Покинуть свой собственный праздник. Это так в твоём стиле, - позади слышится укоряющим тон Джудит, но Оливия не вздрагивает и не пугается, и всё же рука совершенно интуитивно ложится на живот, - Думаешь, он придёт?

Подчеркнутое «он» тоном было ярким и неприятным. Джудит встала рядом, вознеся взгляд к тёмно-голубому небу.

- Не думаю, что он в курсе, когда мой День Рождения. – Пожимает плечами.

- А он не должен это как-то почувствовать? Вы вроде как связаны, - произнесенные слова вызывают смех у Оливии.

- Это не так работает, - омега качает головой, подавляя смешинки. Внимательные глаза старшей сестры изучают Оливию, заставляя напомнить, что за протяженные семь месяцев, почти уже восемь, она не задавала лишних вопросов, уважая и срок беременной младшей сестры, и желание самой однажды раскрыть тайну.

- И как же работает ваша связь? – наконец задала вопрос из списка тех, которые её волновали.

Оливия обернулась на дом, в котором грохотали тарелки и велись непринужденные расслабленные разговоры, она проверяла, насколько их беседа приватна. Доверие к Джудит понемногу закралось в её голову и сердце. Прошли месяцы с момента, как они были у Алера, и она не залезла дальше позволенного, не разболтала более чем тёмный секрет. Если бы все узнали, то треснулась не только бы репутация Оливия, но это коснулось бы Пита, его работы, его статуса, его семьи и семьи Андре.

- Связь влияет больше на волков, не знаю... - Оливия ещё сама не до конца разобралась, находя оковы связи куда более запутанными и тяжёлыми, чем описывалось в книгах, - Моя волчица не может идти против... - омега осеклась, едва не назвав имя Коула, - него. Она послушна, она подталкивает к нему. А запах... Джудит, его запах делает и больно, и прекрасно одновременно. Я понимаю, что описание довольно размытое, но вкратце, он словно мой воздух, вода и тепло изнутри.

- Звучит так, будто он должен быть рядом с тобой, а не где-то далеко. – Джудит подмечает то, что было между строк.

- Да, потому что, как оказалось, Истинный неравно хороший ликан. – Когда-то она также сказала Питу.

Сестра хмыкает.

- Теперь я понимаю трагедию этой истории.

- С Питом всё по-другому. Пусть я не любила его никогда и не полюблю, но он добрый и хороший, и справедливый, и понимающий.

Джудит промолчала, будто примёрзла к земле. Она хаотично металась в сомнениях, борясь с голосом разума и несправедливостью, которую сейчас всё ярче прочувствовала. Волчица Оливии первая заметила некую перемену и проскулила, привлекая внимание хозяйки. Голубые глаза обратились к сестре. Она как-то подозрительно уняла интерес к связи, о которой ничего не знала, но хотела знать, и оставила произнесенное Оливией безответно с некой наглостью.

- Говори, Джуд. – Требует, сокращая имя так, как делала изредка в глубоком детстве. Оливия была прилипчивым ребенком, что нередко раздражало свободолюбивую старшую сестру. И если пара грубостей, брошенных маленькой девочки, которая в момент отлипла с обидой в душе, тогда казались необходимостью, сейчас Джудит жалела, что их отношения полны холода. Она продолжала молчать, - Говори.

- Я не хотела задевать эту тему, тем более, когда у тебя большой срок...

- Но ты сейчас выложишь всё, что не хотела выкладывать. Давай.

Сестра прикусывает губу, всё ещё неуверенная в том, что могла произнести. Она осматривала встревоженное лицо когда-то маленькой назойливой девочки и не хотела больше делать ей больно. И всё же ситуация выкручивалась так, что молчание будет куда хуже, чем выданная правда.

- Пит и Берта... Они... - это оказалось непосильной задачей объяснить всё как-то лаконично, но зажёгшийся огонёк понимания моментально отозвался в глазах омеги.

- Нет, прекрати. Пит бы сказал. – Отрицательно замотала головой, чувствуя, как холод пробегает от ступней по ногам к пояснице, и дело было не в зиме, накрывшей Четвёртое.

- Но он не сказал, Оливия.

Внезапно незнакомое чувство охватило её тело. И если волчица безразлично фыркнула, приняв сей факт, давно не имея никакой связи с Питом, искусственно созданной обрядом, то Оливия нервно запустила пальцы в непослушные волосы.

- Тебя так долго не было. Берта помогала Питу с поисками тебя. Мне не нравилось, что она крутилась вокруг бывшего возлюбленного, ныне твоим мужем, поэтому попросила Тони приглядывать за ними.

Голубые глаза скользнули в сторону. Оливия не могла поверить услышанному.

- Поэтому объявление твоей беременности вызвало во мне некие сомнения, затем твоя история... Всё было каким-то карикатурно идеальным. И в это не вписывались внезапно возобновившиеся отношения Пита с Бертой, ваши отношения, зачатие ребенка.

Оливия, чувствуя тошноту, комок в животе и лёгкое головокружение, выставила руку вперед, как бы попросив не продолжать дальше. Джудит затихла. Вдыхая холодный февральский воздух, омега скорчилась от боли и немного поддалась вперед, хватаясь за живот.

- Не стоило мне говорить, не стоило. – Корит и винит себя Джудит, обхватывая за плечи сестру, - Я лучше позову маму, она тебе поможет.

- Нет, - девушка успевает схватить её за запястье, предрекая любые попытки вернуться в дом, - лечебные навыки мамы мне сейчас никак не помогут. Я всего лишь поражена такой суровой правдой.

Ещё несколько минут они стояли, не тревожа тишину. Джудит продолжала нервно поглаживать Оливию по спине, пока сестра приходила в себя. Её накрывало недовольство со смесью острой злобы на Пита. Этому находились причины.

Под звучавшие заверения, что не стоит возвращаться в дом, что стоит постоять и остынуть, молодая Миссис Мартин всё же сделала шаг в сторону входа, затем второй, выпрямив спину, и третий, отогнав желание устраивать какую-то грязную сцену. Джудит держалась слегка позади, входя следом. Она не знала до конца, как может поступить её спокойная, слишком уравновешенная сестра. Но когда они вместе вошли в гостиную, застав всех мужчин дома что-то лениво обсуждающих, Оливия натянула улыбку, которую носила всю жизнь, и промурлыкала:

- Я устала. Мы можем ехать домой? – слишком обласканным взглядом она одарила мужа, который быстро посмотрев на Тони и отца своей жены, встал без колебаний с кресла.

- Тогда сообщу кучеру о нашей готовности. – И Пит покинул гостиную.

- Оливия, ну чего вы так рано? – вступился отец, следом вставший с дивана. Он подошёл к дочери и положил тёплые руки на её хрупкие плечи, - Ты бледновата. С тобой всё в порядке?

- Я всегда бледновата, пап. – Хмуро ответила взгляд, но тут же милосердно решила не показывать свою злость и грусть другим. Её голубые очи вернулись к лицу отца, - Чем больше срок, тем меньше моя выносливость. Думаю, мне больше нужно выходить на прогулки.

- Ты же знаешь, я всегда готов составить тебе компанию, - пока Джудит о чём-то шепталась с Тони, чьё лицо не выдавало и живой эмоции, Оливия согревалась в заботе папы, - Что скажешь?

- Обещаю, что подумаю над твоим предложением.

Все медленно начали переплывать в коридор, где под чутким взглядом семьи Оливия накинула свою тёплую мантию, повесила капюшон на голову и завязала его под подбородком. Родители попробовали ещё раз раздавить её в объятьях, пытаясь отговорить от ухода. Это почти подействовало. Оливия способна была отказаться от мысли сделать то, что нужно было. И всё же вместе с Питом, на которого скинули подарки, принесенные каждым на ужин, они спустились по лестнице к карете. Кучер открыл дверцу перед омегой.

Вытащив одну изящную руку из муфты, она помогла себе подняться в карету, держась за карету. Плюхнувшись на сидение, девушка тут же бросила муфту рядом, не дав, юркнувшему следом Питу сесть рядом. Он сначала поставил подарки, а затем сел напротив Оливии, которая к этому моменту холодно отвернулась к окну и вперила взгляд вдаль.

Пит хлопнул ладошкой два раза о стенку позади себя, дав незамысловатый знак кучеру. Тот, моментально отреагировавший, повёл карету по пустой улице. Колёса заскрипели.

- Как себя чувствуешь? – он не отрывал своих зелёных глаз от её лица, покрытого холодом, она будто заледенела перед ним, как красивая резная фигура из льда.

- Недурно, но могло быть и лучше, если бы мой муж не выбрал ложь. – Оливия стреляет в него убийственным взглядом.

- Значит, Джудит рассказала... - он не был удивлён, не был сражён, наоборот, Пит оказался подозрительно спокоен, опустив локти на колени. Он поддался вперёд и протянул свои руки к прохладной ладони своей жены. Она предрекла это и отодвинула руку, не дав такой возможности перерасти во что-то реальное, - Я собирался, правда, но...

- Но что тебя останавливало семь месяцев? Семь месяцев, Пит! – она сожалела, что когда-то испытывала вину перед этим человеком.

- Ты.

От ответа омега немного опешила. Открыв рот, она передумала что-либо произносить. Закрыла и продолжила молчать.

- Ты, Оливия. Когда ты вернулась целая и невредимая, я уже совершил ошибку. И твои глаза, Боги, я смотрел на тебя и каждый раз испытывал необходимость выдать тебе всю правду, как она есть, но я не мог. Ты смотрела на меня, будто знала, а затем внезапно рассказала про связь с Истинным. И...

- И почему ты просто не сказал, что между тобой и Бертой что-то есть? – теперь в её голосе послышалась горечь.

- Не знаю. Я испугался, ведь ты оказалась беременная, а это значило, что о расставании мы не могли говорить. Ты ведь родишь ребёнка, и кто знает, появится ли твой Истинный! – он нервозно провёл рукой по лбу.

- И тогда ты решил, что можешь встречаться с Бертой дальше?

- Нет, мы не встречались. Она поняла всё без слов.

Оливия отвернулась снова к окну, не в силах взглянуть на мужа без слёз. Обида прожигала грудь. И причина крылась не в ревности или чувстве собственничества. Её сердце принадлежало другому, но было что-то не так с тем, чтобы просто смириться с поступком Пита. Она это знала, она это чувствовала. Они подъезжали к дому.

- Ты хоть понимаешь, что все эти месяцы я ощущала бескрайную вину перед тобой, боготворя идеального мужа, которого нет. – Когда она переводит глаза к нему, они уже наполнены прозрачными кислотными слезами, - Я думала, что недостойна тебя, что порчу твою репутацию и... И ты ни разу не задумался, что портил мою, что мои родители могут узнать, ведь Джудит знает. Ты... ты трус, Пит.

Теперь Оливия поняла, что её так серьезно ранило. Несправедливость. Она обходилась с ним учтиво, вежливо и уважительно, а он не смог. Он оказался слабее.

Карета остановилась. Никто не двигался в течение минуты. Оливия успокаивала себя, пыталась не сдаться перед слезами. Их взгляды сошлись в немом контакте, и он увидел на дне её грустных глаз презрение.

- Я поживу у родителей, - тихо произносит бета, не зная, что ещё сделать.

- Ты им скажешь...? – скажет что? Что они? Она не знала даже, что именно происходит сейчас. Вот так ликаны расстаются? Так пути расходятся?

- Скажу, что неважно себя чувствую и боюсь тебя с ребёнком заразить.

- Хорошо.

Оливия встаёт на дрожащие ноги и вместе с муфтой забирает свои подарки. Пит помогает с дверцей кареты, но до дома не провожает.

Она не обернулась тогда. Не посмотрела на него и сейчас, прикончив кусок торта, который мама заботливо упаковала для дочери, двинулась в кухню. В горле комок застрял, и дело не в еде.

Одетая в ночную длинную сорочку и завязанный тонкий халат, Оливия босиком прошлёпала в кухню. Дома было темно. Ей не до зажигания каждой лампадки. Камин обогрел комнаты. Она посмотрела на настенные большие часы в коридоре, которые громко тикали в безразличной тишине. Почти двенадцать. Спать совершенно не хотелось.

Стукнув тарелкой о столешницу, девушка посмотрела сначала на оставшийся торт, а затем взглянула на три свёртка. Успев уже принять ванну, она так не распаковала подарки. Казалось, самое время. Первый свёрток был от Джудит и Тони.

Практичная сестра упаковала набор прелестнейших тарелок на славу. Сорвав метр крафтовой бумаги, Оливия повертела белые фарфоровые тарелки с зелёной каймой, вглядываясь на рисунок лебедей в центре.

Следующий подарок был от родителей. «Чудный», по мнению Хелен Андре, набор для вышивания за кругленькую сумму. Не сдержавшись, Оливия закатила глаза и прошептала:

- Ненавижу вышивку.

Третий подарок был от Пита. И его вскрывать она не хотела. Свёрток лишь напомнил, что произошло несколько часов назад. Там было что-то небольшое и лёгкое по весу.

Быстро найдя отвлечение, Оливия отрезала ещё кусок торта, параллельно споря с собой, стоит ли есть так много на ночь. Пройдя мимо гостиной, она проверила, что поленья почти догорели. Ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, поскрипывали истошно. Быть дома одной не являлось делом непривычным. Такое случалось, когда Пит покидал Четвёртое по рабочим делам.

Спальня встретила её сумрачно и тихо. Но она знала эту комнату до каждого миллиметра, поэтому делала каждый шаг уверенно, держа тарелку в руке. Шторы были плотно закрыты, поэтому, поставив свою порцию на прикроватную тумбочку и отодвинув несколько заколок в сторону, она направилась прямиком к балкончику, чтобы пустить лунный свет в комнату.

Снег уже не шёл. На улице было преспокойно. Волчица заурчала в приятной истоме, и Оливия поспешила развернуться к комнате лицом. Спальня теперь была освещена, в том числе и альфа, невозмутимо развалившийся посередине кровати.

- Коул? – девушка почти незаметно вздрогнула.

- Как видишь, - он развалился удобно, одетый в чёрную стеганку. Ботинки его некрасиво лежали на изножье кровати. Оливия вспомнила, что это первый раз, когда он оказался в её доме, в её спальне.

- Предупрежу тебя сразу: я не в настроении.

- Как будто ты когда-то в нём бываешь, - тонко подмечает и видит, как её лицо перекашивается от желания съязвить также в ответ. Приходится быстро переключиться в этих реалиях, - Возможно, моё появление поднимет его тебе. Тем более, это твой день рождения.

Удивленная, что он знал, Оливия скрещивает руки под грудью и встаёт напротив кровати, подперев собой комод. Коул скользит кокетливым взглядом от её груди к животу, который прикрыт серебристым халатом, и невольно выдыхает.

- Не думала, что ты знаешь, а если знаешь, не думала, что помнишь.

Тёмные глаза Коула вновь, как в первый раз, с удивлением изучали её недовольное лицо. На торжестве она была не против целоваться с ним на втором этаже, над головами всех своих членов семьи, в том числе Пита.

- Тогда удивлю тебя бесповоротно: я не с пустыми руками. – Коул ловко встаёт на ноги, звучно соприкоснувшись ботинками о пол, и подходит к стулу, на котором весела его дубленка.

Она наблюдала с любопытством. К счастью, все подарки, которые преподносил ей Коул, отличались своей значимостью для неё. И сейчас, Оливии не терпелось узнать, что он купил для неё. Этот интерес заставил девушку сдвинуться с места.

- Подойди, волчонок. – Блэйк копался в карманах лениво. Оливия подошла ближе. В этом беспроглядном сумраке она не могла ничего различить.

- Кандалы из бриллиантов? – едко подметила, ожидая гневный ответ, но альфа тихо посмеялся.

Он вынул свёрток и начал распаковывать.

- В моё шестнадцатилетние отец преподнес подарок, который был мечтой каждого моего сверстника. Семейная реликвия, как знак передачи продолжения дела, как знак принятия и доверия. – Оливия хоть и слушала, но глаз не могла оторвать, пока Коул медленно развёртывал реликвию в своих руках, - Ты сказала, что сомневаешься во мне, не доверяешь, и возможно, только гипотетически, я понимаю причины. Но это только гипотетически, - повторяется альфа, раскрывая в руках красивый кинжал, усыпанный рубинами и черными ониксами, - минералами Пятого. Омега не сдержалась и, протянув руку, провела по шершавым камням длинную линию от рукояти до кончика ножен, - Ты мне небезразлична, как пытаешься это всё обыграть, Оливия, поэтому... Конечно, я бы хотел передать его сыну однажды, но куда важнее сейчас передать его матери моего сына.

Голубые глаза зажглись, девушка прикусила губу и начала с некой нервозностью её жевать.

- Оливия, ты меня вообще слушаешь? – она тут же подняла свои очаровательные глаза, не в силах спрятать радость от врученного подарка, - И кому я готовил речь? Ты ведь перестала слушать после «отец преподнес мне подарок»?

- Нет, Коул, я слушала внимательно, просто... - она протянула руку, желая полноценно, как хозяйка этой вещи теперь, взять её, - Ты мог бы, не знаю, подарить мне что-то обыкновенное?

Крутя кинжал и оглядывая со всех сторон, она заметила маленькую латинскую «B» на рукояти, а затем вытащила его из ножен. Он блестел, такой заманчиво отполированный.

- Надеюсь, он останется лишь реликвией, а не оружием защиты.

- Может, нападения? – Оливия ловко, орудуя слишком хорошо, направила кончик лезвия в его сторону, а затем тыкнула им в его грудь. Металл утонул в ткани стеганки, но неглубоко.

- Может, но так ты не узнаешь о моём втором подарке. – Пожимает плечами, зная наперед, как быстро это отвлечет его омегу.

- Дари второй подарок, и мы вернёмся к тому, с чего начали, Блэйк. – Оливия щелкнула кинжалом о ножны и убрала его в сторону.

- Это беременность делает из тебя такую кровожадную, ненасытную волчицу? Я всё понять не могу, - бормочет под нос, вынимая маленькую металлическую коробочку.

- Не думал, что дело в тебе? – лаконично парирует.

- Надеюсь, мой маленький подарок тебя задобрит, - проговорил Коул, будто бы подносил дары Богу, желая наконец найти милость.

Оливия принимает подарок и откидывает маленькую крышечку. Красный бархат внутри смотрится ярко и вызывающе, но аккуратно лежащее кольцо с изумрудом выглядит куда более неприлично. Не успев его даже изучить, девушка захлопывает коробку-шкатулку и смотрит на альфу.

- Коул, нельзя дарить что-то настолько крикливо-наглое.

- Мне можно, тем более, когда это что-то крикливо-наглое для тебя.

Он слишком хорошо, как думала Оливия, стелил сейчас, будто позабыв, что они должны выяснять отношения, понять, что делать дальше с жизнью: совместной или раздельной. Коул, казалось, не думал об этом.

- А пока ты думаешь, примерить ли кольцо, я начну собирать твои вещи. – Коул кидает обратно на стул свою кожаную дубленку, подходит к шкафу и, открыв его, начинает вынимать все вешалки подряд.

- Что? Зачем? – Оливия не смеет бросить подарки Коула, поэтому аккуратно кладёт их на кровать, куда следом прилетает несколько платьев.

- Ты возвращаешься в Пятое, волчонок. – Развернувшись, альфа вновь подходит к шкафу и, оглядывая платья своими внезапно голубыми глазами, выбирает понравившиеся.

- Нет, нет, нет и ещё раз нет! – Оливия торопится следом за ним и начинает подбирать вешалки с платьями, чтобы вернуть их в шкаф. Когда Коул вытаскивает очередную партию, Оливия возвращает те, что бесцеремонно были выброшены из шкафа.

- Да, Оливия. Всё уже решено. – Он вытаскивает быстрее те платья, которые только что вернулись и продолжает их выкидывать, не отходя от шкафа. Теперь омеге даже не протиснуться.

- Нет, не решено. Я остаюсь в Четвёртом.

- Оливия, если мне придётся пинками доставить твои чемоданы до кареты, неся тебя на руках, я это сделаю, и ничто мне не помешает.

- Я не покину свой дом посреди ночи, как беглянка. Это жестоко по отношению к родителям, сестре и...

- Питу? – догадливо спрашивает, держась изо всех сил, чтобы не закатить глаза. Одно только имя вызывает в нём противостояние, толкающее развязать битву.

- Вот он, наверное, заслуживает... - отстраненно отвечает, рухнув на кровать, поверх одежды.

От Коула не скрывается что-то изменившееся в её тоне голоса. Оливия, до этого слишком отчаянно защищавшая своего «драгоценного мужа», как говорил он сам, сейчас не держалась за него.

- Неверный Пит Мартин наконец сознался в этом? – не услышав необходимого удивления в его голосе, только ядовитое подтрунивание, омега подняла глаза и сразу поняла одно.

- Ты тоже знал?

- Я догадывался. Мне его жизнь была абсолютно неинтересна. Бета из Четвёртого, не имеющий никаких амбиций на тебя, как оказалось, крутился вокруг другой. Не-ин-те-рес-но.

- Но как же? Он мне ничего не сказал о Берте и об их возобновившихся отношениях.

- А что бы изменилось, если бы сказал? – Коул сложил руки под грудью, внимательно изучая свою обиженную омегу.

- Всё бы. Он крутился с другой и не удосужился поставить хотя бы в известность.

- С отчаянием произнесла та, которая носит ребёнка от другого ликана.

Открыв возмущенно рот, Оливия тут же осеклась. Коул не поддерживал её в вопросе, где мог быть единственным союзником из-за своей нелюбви к Питу. Но он остался в стороне, не приняв ничего. Оливия тяжело вздохнула и откинулась на спину, абсолютно не понимая этот мир. Сегодня вечером ей казалось праведным и справедливым отстоять себя перед Питом, а сейчас это не кажется столь важным. Она оглядывала потолок, пока альфа изучал её.

Коул, подойдя ближе к кровати, лёг рядом с волчицей на бок. Голову он поддерживал рукой, пока вторая легла на её живот. Внезапное прикосновение заставило девушку вздрогнуть, но Коул руку не убрал. Впервые он касался её живота, впервые ребёнок, который был плоть от плоти, был под его рукой.

- Причина не ехать сейчас со мной кроется только в твоей семье? – переходя на шёпот, спрашивает альфа. Их глаза пересекаются в контакте и крепко цепляются. Сейчас вблизи она видела снова, насколько отвратительно он красив. Отвращение было вызвано тем, как она вместе с волчицей терялись в плену его чёрных внимательных глаз, в густых ресницах, прямых серьёзных бровях, в рисованных розовых губах. Она даже не заметила сразу, как протянула руку и положила на его щетинистую щёку.

- Я хочу поступить правильно по отношению к близким. Они этого заслуживают, и я их люблю. – Также тихо отвечает и уже собирается убрать руку, лишив разум удовольствия от прикосновения, как Коул не даёт, вцепившись в запястье.

- Я очень хочу, чтобы ты вернулась в Пятое, мне будет спокойнее, если ты с животом продолжишь щеголять под моим присмотром.

- Мы оба знаем, что я буду тебя доставать, - усмехается, продолжая поглаживать его щёку, - Я буду твоей проблемой, как это было раньше.

- Ты не можешь быть проблемой, Лив.

Коул проводит своей большой ладонью по её волосам и, добравшись до кончиков, берёт прядку в руки и начинает незамысловато ей играться.

- Я рада, что ты пришёл, Коул. Правда. – Оливия прикрывает глаза от блаженного чувства спокойствия, которое последние месяцы посещало её крайне редко.

- Как я мог тебя не поздравить? Оставить без подарков? Ужасное свинство было бы с моей стороны, - ехидно отвечает и наклоняется к ней ближе, чтобы вдохнуть аромат Истинной, до этого лишь снившийся ему в самых бредовых снах.

- Могу я попросить ещё один подарок? – сладко шепчет, чувствуя только сейчас, как сильно устала и хочет спать.

- Угу, - мычит альфа, опуская вытянутые губы на её лоб.

- Останься на ночь или... Пока я не усну. Я не хочу оставаться одна под конец своего дня рождения.

Он ничего не отвечал какое-то время, обдумывая и крутя что-то в голове. В это время глаза поглощали её умиротворённое лицо, передавая мозгу желание остаться. Он провёл слишком много ночей в одиночестве, чтобы сейчас пойти на поводу своих обязанностей Правителя. Как было бы проще, если бы Оливия просто согласилась вернуться! Села бы в карету, и спустя два часа они оказались бы у ворот Пятого, ещё через пятнадцать минут у их нового дома, и ещё через пару минут в той кровати, где не было её запаха. До сих пор.

Коул встал с кровати под возмущенное скрежетание засыпающей омеги, убрал всё с покрывала, а затем, обхватив Оливию под коленями и спиной, подтянул её к подушкам. Он скинул ботинки. Развязал шнурок стеганки у самого горла. Он остался. Он обнял её, укутанную в одеяло и, опустив нос в волнистые волосы, наполнил лёгкие запахом земляники.