4
Сяо Чжань долго моет руки в уборной и подвисает на собственном отражении в зеркале, цепляясь взглядом за умело замазанные засосы на шее. Он больше часа убил с утра на то, чтобы хоть как-то их скрыть от любопытных глаз коллег. Сначала, правда, пришел в ужас от цветовой гаммы, потом от мысли, что кто-то может увидеть это творение наглых губ, а после наступило смирение. А все почему? Верно, потому что совершенно не умеет договариваться с самим собой.
В ночь пятницы Чжань так и не остался у Ибо, сбежал, едва ли чувствуя собственные ноги из-за второго захода. И все это объяснил нелепым оправданием, что ему тяжело уснуть в незнакомом месте. Но правда заключалась в том, что открытое и уязвимое лицо беты после секса было для Сяо Чжаня слишком откровенным зрелищем, затрагивающим какие-то невидимые струны глубоко внутри. Настолько откровенным, что образ поджатых зацелованных губ и стыдливо отведенных глаз преследовали его добрую половину субботы. И он просто слабый человек, окей? Он нуждался в Ибо, а потому после коротких переговоров с совестью вечером снова стоял на пороге его квартиры.
Сяо Чжань отворачивается от зеркала и тянется за бумажным полотенцем. Омега ни о чем не жалеет. Он уехал от Ибо только поздно вечером в воскресенье. Он ночевал у него, впервые на памяти позволяя себя обнимать. У Чжаня болит буквально каждая клеточка тела и сладко тянет в низу живота от одних только воспоминаний. Это определенно того стоило, даже несмотря на довольно противоречивые эмоции, к которым примешивается чувство стыда, когда в коридоре мужчина натыкается на Ван Ибо. Они неловко кивают друг другу и в молчании топчутся на месте как два идиота, не зная, что следует сказать. От одного взгляда на бету внутри Сяо Чжаня что-то восторженно замирает, и это пугает его до усрачки, подстегивая желание бежать отсюда без оглядки. Но он не может, потому что, вообще-то, сам заварил всю эту кашу, так что ему и придется ее расхлебывать.
– Я понял, что так и не поблагодарил тебя за то, что ты позаботился обо мне в течку, – срывается с губ раньше, чем омега успевает себя остановить. Он готов провалиться под землю от стыда прямо сейчас, потому что более тупой фразы придумать просто невозможно. Ну или мысленно ударить себя по лицу. Вот только Ибо явно думает иначе, потому что улыбается ему удивительно мягко, не скрывая нежности во взгляде. И что-то внутри Сяо Чжаня болезненно сжимается от этой улыбки, щекоткой восторга отдаваясь в горло. Вот же блять.
– Ты завтракал?
– Что? – он даже зависает на мгновение, совершенно сбитый с толку. Ему и так было до ужаса неловко за свои слова, а тут еще это.
– Я нет, – поспешно добавляет Ибо, нервно зачесывая волосы со лба. – Подумал, что, может, мы могли... – он неопределенно взмахивает рукой и заметно тушуется под растерянным взглядом Сяо Чжаня, понимая, что, наверное, перешел черту. Они ведь так и не обсудили толком их не совсем обычные отношения. А потому он не знает, как нужно вести себя в данной ситуации, боясь разозлить омегу или сказать что-то не то.
– А, – наконец доходит до Чжаня, – да, – он чувствует, как начинают гореть щеки под тяжестью чужого взгляда, и поспешно добавляет: – Да, я не завтракал. Пойдем? – Ибо улыбается ему ярко, и Сяо Чжань задыхается, пытаясь отогнать от себя мысль о том, что коллега выглядит ужасно милым. Нужно срочно выпить чего-нибудь покрепче. Жаль у них на работе не наливают алкоголь.
До столовой они идут в тишине, которая теперь, к счастью, уже не кажется настолько неловкой, как было изначально. Несмотря на ранние часы, в зале все равно оказывается довольно людно. Им приходится отстоять очередь, прежде чем сесть за стол. Впрочем, это Чжаня волнует меньше всего в данный момент, потому что Ван Ибо зачем-то садится рядом с ним, а не напротив, и от этой невинной близости его бросает в жар, когда их колени соприкасаются под столом. Возмутиться или как-либо прокомментировать поступок он не успевает.
– Ой, вы тоже здесь? – омега вздрагивает, слыша голос коллеги. Бай Ли, младший менеджер из отдела торгового маркетинга, всегда имела репутацию сплетницы, а еще никогда не следила за тем, что вылетало из ее рта. Одним словом, оплот любопытства и бестактности, которые компенсировались за счет довольно привлекательной внешности, больших глаз и роскошных черных локонов. И вот, сейчас она ярко улыбается Сяо Чжаню и Ван Ибо, останавливаясь рядом с их столом. – Можно я присяду? – спрашивает Ли чисто формальности ради, потому что в следующее мгновение уже отодвигает стул и, не дождавшись ответа, садится напротив коллег.
«Какое счастье, – проносится в голове у Чжаня, – что не рядом». Вряд ли он смог бы вынести ее присутствие в столь непосредственной близости. Когда омега только пришел в компанию, Ли пыталась с ним подружиться и подавала вполне красноречивые знаки, что не против переступить черту дружбы. Они успешно игнорировались до тех пор, пока она буквально не прижала Чжаня однажды к стенке, потребовав объяснений. Этот момент до сих пор считается одним из самых неловких в его жизни. И вот как сказать девушке, что тебе больше по душе не трахать кого-то, а чтобы трахали тебя? Универсального ответа пока никто не придумал. Пришлось признаться. В качестве мести коллега, будучи оскорбленной до глубины души из-за того, как резко ей отказали, разболтала остальным о его ориентации. Никому, конечно, не было до этого дела, но он запомнил и с тех пор не давал девушке спуску ни в чем.
Ван Ибо напрягается, явно не придя в восторг от такого бестактного вторжения в их личное пространство, и Чжань под столом как можно незаметнее кладет ладонь ему на бедро, ободряюще огладив колено. Прогнать ее, к сожалению, не получится, им еще работать вместе, поэтому придется потерпеть. Омега улыбается девушке ярко, но эта улыбка не касается глаз. Она такая же искусственная, как и освещение в столовой, но Бай Ли ей верит.
– Да, конечно, присаживайся, – Ибо косится в его сторону, но напускное радушие никак не комментирует, коротко кивая коллеге в знак приветствия. Свою руку Чжань с чужого колена так и не убирает.
– Ох, довольно насыщенно, – тут же принимается радостно щебетать Ли, словно и не замечая витающего в воздухе напряжения. – Ездили с подругами за город, решили наконец-то снять домик, поболтать о том о сем чисто женской компанией. А ты как? Слышала, у тебя началась течка, – неожиданно меняет тему она, и Ибо под столом нервно дергает ногой. Сяо Чжань только сильнее сжимает на ней ладонь и осторожно оглаживает большим пальцем складку под коленом, безмолвно прося воздержаться от комментариев. Сам же он только улыбается еще шире и пытается понять, где она могла это узнать. А потом до него доходит.
Запах все еще ощущается довольно ярко, а острое обоняние Бай Ли, которая, на секундочку, чистокровная альфа, вряд ли могло ее подвести. Нужно было все-таки воспользоваться с утра спреем, зря он понадеялся на то, что никто ничего не поймет. Теперь уже поздно что-либо предпринимать.
– Да, сорвала мне все планы, – даже не моргнув глазом, врет он, сокрушенно качая головой. Рассказывать девушке хоть что-то о своей личной жизни и уж тем более делиться пикантными подробностями в его планы точно не входило. Но на этот счет у них явно расходились мнения.
– Ты провел ее с кем-то? – совершенно не стесняясь, интересуется Бай Ли и смотрит почему-то на Ван Ибо. Чжань смотрит тоже, замечая напряженно сжатую линию челюсти и вздувшиеся желваки – еще немного, и бета растеряет свой запас сдержанности. «Какое тебе дело до того, с кем я сплю? – думает омега. – Бестактная ты сука». Но на его лице не вздрагивает ни один мускул от этого вопроса.
– Нет, к сожалению, я был один, – все же отвечает Чжань, отворачиваясь от Ибо, который немного расслабляется под его прикосновением, но тяжелого взгляда, полного неприязни, от коллеги так и не отводит.
– Ох, мне жаль, – Бай Ли сочувственно дует губы и укладывает подбородок на ладони, всем корпусом подаваясь вперед. Ей ни капли не жаль, разумеется, – это видно по глазам, блестящим в предвкушении сочной сплетни. Она с жадностью ловит каждую эмоцию на их лицах и с досадой вздыхает, когда те остаются все такими же бесстрастными, как и прежде.
– Ничего, – равнодушно пожимает плечами Сяо Чжань. – Тебе ли не знать, как трудно найти подходящего партнера, – возвращает ей колкость он, с удовольствием наблюдая за тем, как кривится в недовольстве милое личико Бай Ли. Девушка заметно тушуется под его насмешливым взглядом, явно испытывая неловкость от того, как омега поставил ее на место перед Ибо. Наедине они не раз обменивались колкостями, куда более провокационными, впрочем, не перегибая палку и не доводя до конфликта, но вот так, перед кем-то, – впервые.
– Думаю, это личное дело каждого, с кем проводить течки, – в воцарившейся тишине голос Ибо звучит как гром среди ясного неба. Тихий, ровный, спокойный, но почему-то полный затаенной угрозы, от которой мурашки невольно ползут по коже. Чжань в удивлении поворачивает голову в его сторону, и уголок губ непроизвольно дергается в улыбке, теперь уже искренней. Бета никогда не любил принимать участие в спорах, предпочитая отмалчиваться, принимать нейтралитет или просто уходить, но сейчас, кажется, чаша терпения переполнилась. Сяо Чжань хочет думать, что таким образом он хотел вступиться за него, но все равно отметает эти мысли, задвигая их куда подальше.
Какая разница, это ничего не значит. Не значит ведь?
– Ты прав, – кивает Бай Ли и даже выдыхает облегченно. На Чжаня она больше не смотрит, ощущая на себе его пристальный высокомерный взгляд. – Совсем забыла, – неожиданно спохватывается она, вконец смущенная этим разговором. – У меня скоро встреча, я, пожалуй, пойду, хорошего вам дня, ребята.
– И тебе, – уже даже не пытаясь быть приветливым, кивает ей Сяо Чжань и, дождавшись ухода, выдыхает с чувством емкое: – Вот сука, – Ван Ибо одобрительно хмыкает и, наконец, принимается за свой завтрак. – Почему она смотрела на тебя, когда спрашивала про мою течку?
– Ну, наверное, из-за майки «Я трахал Сяо Чжаня все выходные», полагаю, – Чжань пихает его в бок и не может сдержать смешка, когда видит чужую ухмылку.
– Дурак, – едва слышно резюмирует омега, на этот раз улыбаясь искренне. В ответ Ибо только фыркает, тихо посмеиваясь. И этот смех больше похож на странный скрип заржавевших петель у двери, нежели на что-то адекватное. Парадокс, но Чжаню нравится.
– Дурак бы не смог, – справедливо замечает бета, растягивая губы в ехидной усмешке, полной самодовольства и откровенного знания.
– Боже, ты такой самовлюбленный, – закатывает глаза Чжань. – И как я раньше этого не заметил, – пораженно качает головой он. Омега даже и подумать не мог, что за оболочкой сдержанной ледышки будет скрываться такой самодовольный засранец. Но, как ни странно, ему нравится то, что он видит. Вот этот Ван Ибо, ехидный и немного самовлюбленный, выглядит живым и настоящим, а не тот холодный бесстрастный образ, который видят все в офисе.
– Я просто не открывал рот, – справедливо замечает бета. И, боже, хорошо, что открыл. Чжань буквально сорвал джекпот, выбрав его своим партнером.
– Ну, рот у тебя что надо, открывай его почаще, – соглашается омега и уже тише добавляет: – Но не для слов, – Ван Ибо понимает посыл правильно. Его глаза темнеют, наполняются той самой соблазнительной чернотой, от которой начинает сладко тянуть в низу живота. Чжань облизывается, притягивая к своим губам чужой взгляд. Мысленно он словно возвращается в полумрак квартиры и будто наяву слышит собственный жалобный стон. Рука соскальзывает по бедру выше, недвусмысленно сдвигаясь в сторону паха.
– Вы еще потрахайтесь здесь, – раздается над их головами раздраженный голос Цзаньцзиня, вырывая омегу из воспоминаний. Они оба испуганно дергаются и отворачиваются друг от друга, обращая все свое внимание на коллегу. Тот демонстративно громко опускает поднос с едой на стол и с ужасно неприятным скрежетом отодвигает стул, заставив поморщиться, кажется, всех присутствующих в столовой. Но Чжань в какой-то степени даже благодарен ему за эту звуковую оплеуху. Мысли о сексе – не самая лучшая идея для рабочего утра понедельника. Он убирает свою руку с чужого бедра и растерянно облизывается, слыша недовольный вздох беты.
– Извини, но я не люблю тройнички, – сухо замечает Ван Ибо, явно не придя в восторг от нового третьего лишнего, и Цзаньцзинь, не ожидавший ответной колкости, тут же давится своим кофе, который так некстати глотнул. Сяо Чжань только сокрушенно качает головой и протягивает коллеге салфетку.
– Фига у тебя язык острый, – откашлявшись, замечает тот и отодвигает от себя картонный стаканчик. Ну так, на всякий случай. – Чжань, зачем ты с ним связался? – рассеянно бормочет альфа, принимаясь ковыряться вилкой в своей тарелке.
– Знал бы ты, что он этим языком умеет вытворять, ты бы меня понял, – Чжань мечтательно вздыхает и поднимает голову, встречаясь с обескураженным взглядом Цзаньцзиня, явно не ожидавшим такой откровенности. А ведь это еще довольно приличная версия его мыслей. Об остальных лучше не знать никому.
– Вот уж спасибо, давайте без подробностей, – недовольно морщит нос коллега и наконец переключает свое внимание на еду. – Что хотела Бай Ли? – ой, ну кто бы сомневался, что он заметит. От вездесущего взгляда Цзаньцзиня, кажется, не укрывалось вообще ничего. То ли профессиональная деформация, то ли природное любопытство.
– Узнать, с кем я трахался в эти выходные, – Ибо рядом с ним снова превращается в бесстрастного молчаливого слушателя, и это одновременно пугает и восхищает. Не то чтобы Чжань не умел скрывать собственные эмоции, но даже он пока в совершенстве не освоил мастерство равнодушного лица 24/7. У него, нет да нет, а проскальзывали эмоции, и, в целом, никогда не было цели спрятать их полностью. В отличие от беты.
– Серьезно? Вот же сучка, – не стесняется выразить всеобщее мнение Цзаньцзинь, и Сяо Чжань согласно мычит, подписываясь под каждым словом. Ван Ибо ограничивается коротким кивком. – Судя по ее красному лицу, ты явно не поскупился на описания.
– Описания чего? – раздается рядом новый голос, и Чжань начинает думать, что около этого стола явно медом намазано. Иначе как еще можно объяснить такой повышенный интерес к нему? Омега не может скрыть усмешки, когда видит переминающегося с ноги на ногу Лю Хайкуаня, как всегда безупречного в одном из своих деловых костюмов. Шик и презентабельность. Не составляет труда понять, каким ветром его занесло сюда. Взгляд альфы замирает на растерянно хлопающем глазами Цзаньцзине, который слегка тушуется и бормочет себе под нос невразумительный ответ. – Менеджер Ван, менеджер Сяо, – коротко кивает им Хайкуань и без вопросов садится на единственный свободный за столом стул. В руках у него, в отличие от коллег, только стаканчик кофе, который, к слову, можно было выпить и на ходу.
– Менеджер Лю, какими судьбами здесь? – обычно отдел продаж всегда пребывал в разъездах: то на торговых точках, то у клиентов на переговорах или с презентацией нового продукта, а потому их крайне редко удавалось застать на рабочем месте, уж в столовой и подавно.
На бедро ложится тяжелая ладонь, крепко сжимая, и Сяо Чжань с трудом сдерживает себя, чтобы не дернуться от удивления. Он переводит растерянный взгляд на Ибо, от которого уж точно не ожидал ничего подобного, но тот смотрит исключительно на Хайкуаня пристально и недобро. Словно видит в нем прямую угрозу или соперника. А потом Чжань вспоминает, как перечислял своих кандидатов на роль партнера, и картинка обретает смысл. Он опускает свою ладонь поверх ладони беты и коротко сжимает. Ван Ибо поначалу напрягается от этого прикосновения, а потом расслабляется, переводя взгляд с Лю Хайкуаня на Сяо Чжаня.
В глазах напротив чернота ревнивого гнева мешается с недовольством и растерянностью, словно бета не до конца верит, что ему никто не составляет конкуренции. Но так оно и есть. Какой резон засматриваться на кого-то еще, когда уже получил то, что хотел? А если подобные мысли посещают его голову, то вопрос напрашивается сам собой. Чжань едва заметно качает головой, давая понять, что Хайкуань теперь не представляет опасности, и Ибо недовольно поджимает губы. Этот безмолвный разговор, разумеется, не укрывается от двух пар любопытных глаз, но коллегам, к счастью, хватает ума или такта не задавать лишних вопросов. Все равно на них никто не ответит.
– Так что там с темой визита, менеджер Лю? – напоминает Сяо Чжань, поворачиваясь к альфе. Тот заметно тушуется под его насмешливым взглядом и делает глоток кофе, прежде чем ответить.
– Я слышал, что наконец-то стали известны даты нашей ежегодной конференции для подразделения. Вот, решил уточнить, правда ли это, из первых уст, так сказать, потому что ассистент молчит и не признается. Наверняка менеджеру Чжу известно больше, чем нашим сплетникам, – Ибо скептично выгибает бровь, и Чжань лишь чудом воздерживается от язвительного комментария. Потому что, вот дела, Хайкуань искал Цзаньцзиня, и, о чудо, тот сразу же нашелся в столовой. В той самой столовой, куда практически никогда не заходят менеджеры по продажам в силу нехватки времени.
– А ты, Цзаньцзинь? – тот только раздраженно фыркает, явно недовольный тем, что тоже попал под раздачу.
– Я как раз хотел посекретничать с тобой на эту тему, – мило улыбается он. Хотя милого, если честно, в этой улыбке нет ни грамма. Она буквально кричит о том, что ее обладатель готов убивать. – Но кое-кто, не умеющий держать язык за зубами, не будем показывать пальцем, – Цзаньцзинь поворачивается к Хайкуаню, гневно сверкая глазами. – Испортил весь сюрприз, – Чжань недоверчиво хмыкает, не веря ни одному из них.
– Какое чудесное стечение обстоятельств, что мы нашли друг друга здесь, – даже не пытаясь скрыть иронию в голосе, насмешливо тянет гласные омега, ощущая на себе взгляд Ван Ибо. Но в ответ не смотрит, понимая, что они и без того дали коллегам достаточно поводов для сплетен. Ну или обсуждений за закрытыми дверями.
– Не умничай, – мгновенно ощетинивается Цзаньцзинь, недобро сужая глаза. – В общем, это правда, нам согласовали бюджет для конференции, так что сейчас половина компании стоит на ушах, пытаясь успеть до пятницы все подготовить. Информация по таймингам, отелю и размещению придет вам на почту после обеда. Моя совесть чиста, – он с грохотом опускает ладони на стол, отчего Сяо Чжань с Ван Ибо рефлекторно дергаются. И только Лю Хайкуань остается невозмутим, неторопливо попивая свой кофе. – А теперь прошу меня простить, но мне нужно работать, – Цзаньцзинь одним плавным движением встает из-за стола и легко одергивает полы своего пиджака. – Куань-гэ, – он поворачивается к альфе, улыбаясь одной из своих самых обворожительных улыбок, от которых появляются ямочки на щеках. Лю Хайкуань на ней предсказуемо подвисает и только и может, что согласно кивнуть на столь неформальное обращение. – Будь котиком, приберись за меня, – и, не дождавшись ответа, уходит, слегка покачивая бедрами, даже не сомневаясь в том, что ему смотрят вслед.
– Эти его ямочки, – беспомощно выдыхает Хайкуань и сокрушенно качает головой, сраженный наповал. – Они у него очень милые, – Чжань растерянно переглядывается с Ибо и, кажется, только сейчас в полной мере осознает произошедшее.
– Это он так флиртует, если что, – решив помочь другу, на всякий случай уточняет омега. Не то чтобы Цзаньцзинь нуждался в чем-то подобном, но все же не ему одному без конца играть роль свахи.
– Ямочками на щеках? – искренне удивляется Хайкуань, и Ван Ибо рядом с Чжанем раздраженно закатывает глаза. Он поднимается из-за стола, беря свой поднос с остатками еды, и все следуют его примеру.
– Нет, на пояснице, – язвительно отзывается бета. Сяо Чжань смеется, даже не думая сдерживаться, и отбивает «пять» протянутой к нему ладони.
– Вы, ребята, встречаетесь что ли? – неожиданно интересуется Хайкуань, и, если бы у омеги в эту минуту был в руках поднос, тот наверняка рухнул бы на пол. К счастью, этого не происходит, и Чжань только притворно хмурится, спокойно встречая чужой взгляд, ничем не выдавая внутреннего волнения. Но, если честно, это пиздец.
– Нет, – как ни странно, хором отвечают они с Ибо и только чудом удерживают себя от желания посмотреть друг на друга.
– У нас крепкая мужская дружба, – добавляет омега. А еще кровать, которая только чудом пережила эти выходные, но сейчас не об этом. Они останавливаются в холле и вместе заходят в кабину, как только приезжает лифт. Путь наверх им предстоит довольно долгий, и остается только надеется, что этот разговор не продолжится. Набежавшая вместе с ними толпа людей чудесно способствует этому, уменьшаясь по мере подъема к самым высоким этажам, пока не оставляет их наедине. Хайкуань многозначительно мычит, больше никак не комментируя ответ, и нарушает тишину только на своем этаже, когда двери открываются.
– Ты бы помог своему другу с маскировкой, – и, бросив многозначительный взгляд в сторону шеи Ибо, уходит.
Сяо Чжань в недоумении вскидывает брови и поворачивается к бете, осматривая того с ног до головы. А потом глаза цепляются за яркое пятно засоса прямо под кадыком, не скрытое воротником рубашки, и с губ невольно срывается нервный смешок. Не такие уж они и конспираторы, как оказалось. Впрочем, за Хайкуаня он полностью спокоен. Тот не станет болтать о том, что видел, да и никогда ничем подобным не занимался. Потому и был в списке возможных кандидатов. Особенно ему не выгодно что-либо говорить после сегодняшнего завтрака, где альфа был более чем очевидным.
– Ладно, я понял, почему Бай Ли пялилась на тебя, когда спрашивала про мою течку, – нарушает тишину Сяо Чжань, когда терпеть буравящий его профиль взгляд становится невыносимо.
– И почему же? – Ван Ибо озадаченно хмурится, явно озабоченный комментарием Хайкуаня и совершенно не разделяющий чужого веселья. Оно и понятно, учитывая, что уже как минимум два человека знают об их интрижке.
– У тебя вся шея в засосах, – просто отвечает омега, кидая на него смеющийся взгляд, и тот наконец-то расслабляется окончательно, громко фыркая.
– Так это ты мне их наставил, – справедливо замечает Ибо, даже не скрывая самодовольства в голосе. И не только засосы, если уж быть до конца честным. Вся его спина представляла собой узор из царапин от чужих ногтей, надежно скрытых за тканью одежды. Кое-кто совершенно не умел держать себя в руках. И Сяо Чжань в который раз поражается разнице в чужом поведении, потому что Ибо наедине с ним и Ибо в компании коллег будто два совершенно разных человека. Омеге это немного льстит, ведь он точно знает, какой из них настоящий. Во всяком случае, хочет в это верить.
– Ну да, – послушно соглашается Чжань с Ибо. Лифт наконец-то останавливается на их этаже, и двери открываются. – Идем, – коротко кивает мужчина, – нужно тебя замаскировать.
Бету он отправляет в уборную первым, чтобы не вызывать подозрений, а сам возвращается за консилером. До Ибо Сяо Чжань добирается только спустя десять минут, а то и все пятнадцать-двадцать, атакованный коллегами, которые, будто сговорившись, решили завалить вопросами все разом. Кое-как отбившись от них, омега спешит к мужскому туалету и, убедившись, что поблизости никого нет, заходит внутрь.
– Ибо? – едва слышно шепчет он и слышит щелчок поворачивающегося замка в одной из кабинок. «Просто безумие», – проносится у него в голове. Чжань толкает слегка приоткрывшуюся дверь и не успевает сказать и слово, когда Ибо затягивает его внутрь и тут же целует, прижимая спиной к этой самой двери. Замок щелкает снова, отрезая их от всего остального мира. Сяо Чжань удивленно мычит Ибо в губы, цепляется за худые плечи и послушно приоткрывает рот, даже не думая сопротивляться. Именно сейчас, целуя его, он понимает, что хотел этого все утро, пусть и отчаянно отрицал это.
Поцелуй захватывает с первых же секунд, тащит на дно, заставляя забыть о том, где они находятся, зачем они здесь и на кой черт им сдался консилер в кармане брюк, неприятно впивающийся в бедро, когда бета прижимается к нему всем телом. Чжань тихо стонет, и Ибо тут же крадет этот стон губами, как и все последующие. У омеги кружится голова от того, насколько ему нравится ощущать на своей талии хватку больших ладоней, что сжимают крепко, до мелкой дрожи и судорожных вздохов, до пляшущих кругов под веками и тяжести в штанах. Он практически теряет голову и приходит в себя лишь тогда, когда хлопает дверь в уборную.
Они так и замирают испуганно, держа друг друга в объятиях, мешая сбитые дыхания, пока за пределами кабинки слышатся шаркающие шаги, а затем шум воды. Чжань обнаруживает свои руки на шее Ибо, губы зацелованные, взгляд шальной и поплывший, абсолютно неадекватный, а ворот рубашки распахнут, во всей красе демонстрируя свидетельства прошедших выходных. У него же самого расстегнута ширинка (и когда только успел?) и стояк довольно неприятно упирается прямо в пуговицу брюк. Они поспешно приводят друг друга в порядок, стараясь издавать как можно меньше шума, и выдыхают с облегчением, когда шаги удаляются в сторону дальней кабинки, сопровождаемые громким кашлем.
Под задорный аккомпанемент красноречивого журчания Чжань достает из кармана консилер и, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, делает то, ради чего они, собственно, сюда пришли. Судя по тому, как дрожат уголки губ у Ибо, тот сейчас борется с аналогичной проблемой. В кабинке приходится задержаться, пока непрошенный третий лишний не удалится, и не то чтобы омега был против. Коллега снова придвигается к нему вплотную, заглядывает в глаза, и Чжань готов поклясться, что на короткий промежуток времени выпадает из реальности, утонув в чужом взгляде. Плохой звоночек. Очень, очень плохой. Его сердце бьется как сумасшедшее, когда они наконец-то покидают уборную, и совершает кульбит, стоит им на выходе столкнуться с Ван Ичжуем, аналитиком из отдела продаж, неприятным низеньким типом с извечной хитрой улыбочкой. Чжань едва ли не матерится вслух, резко останавливаясь. Тот окидывает их подозрительным взглядом с головы до ног и гаденько усмехается.
– Что вы там так долго делали вдвоем?
«Откуда ты вообще знаешь, что мы там были вдвоем? Тем более сколько времени провели», – хочет спросить Сяо Чжань, но вместо этого говорит:
– Помогал менеджеру Ван замазать засосы, оставленные его девушкой. Сам понимаешь, в офисе таким светить не комильфо, – он даже для наглядности машет перед носом коллеги консилером, мол, вот, смотри, у меня алиби, иди на хуй.
– Я думал, он встречается с тобой, – переводя недоверчивый взгляд с одного на другого, заявляет Ичжуй, и Чжань чувствует, что начинает закипать.
– С чего вообще все решили, что мы встречаемся? – даже не пытаясь скрыть раздражение в голосе, отвечает омега, которого уже, откровенно говоря, тошнит ото всех этих сплетен. Как будто больше не о ком поговорить, ей-богу. Нужно было все-таки выбирать Ло Юньси, на него точно никто не подумал бы. Так нет же, Ван Ибо надежнее, плюс этот извечный закон, когда хочешь спрятать что-то, спрячь на видном месте. И что в итоге? Просто уйма новых сплетен из ничего.
– Ну, вы постоянно вместе, – коллега мгновенно тушуется под тяжёлым взглядом, не предвещающим ничего хорошего и обещающим если не кару небесную, то жалобу генеральному уж точно, и неловко почесывает затылок, уже и сам осознав, что перешел дозволенную черту.
– И что с того? Глупость какая, – фыркает Сяо Чжань и, не дожидаясь Ибо, уходит, уже не видя, каким взглядом его провожает бета. Но если бы обернулся, то наверняка успел заметить, как где-то в глубине зрачков на короткий миг вспыхнула и тут же погасла искра боли с примесью тоски.
На рабочем месте он долгое время не может сосредоточиться. Чтобы не искать то и дело глазами стол Ван Ибо, приходится открыть почту и начать бездумно листать письма в папке «Входящие», пока взгляд не натыкается на информационную рассылку от ассистента их подразделения с Цзаньцзинем в копии. Тот самый отель со ссылкой на сайт, программой мероприятия, таймингами, датами заезда и информацией по заселению. Недолго думая, Чжань переходит по ссылке и не меньше получаса изучает перечень всех услуг, входящих в стоимость проживания. На строчках «сауна» и «открытый бассейн» он невольно улыбается и берет в руки телефон, открывая уже знакомый ему чат.
Вы:
Возьми с собой плавки
Ван Ибо:
Плавки?
Вы:
Да, я посмотрел сайт отеля
Думаю, можно будет улизнуть с утра или вечером после официальной части и поплавать
Ты умеешь плавать?
Ван Ибо:
Умею.
Вы:
Вот и отлично
Больше они не переписываются, и до конца недели Сяо Чжань старается с ним лишний раз не пересекаться, ограничиваясь короткими приветствиями или разговорами исключительно по работе, в надежде предотвратить новую волну слухов. Но в пятницу все равно сдается, сталкиваясь с Ибо на выходе из переговорки, рассчитанной на двухместное размещение, в восьмом часу вечера. Народу в это время остается крайне мало, какой сумасшедший станет засиживаться допоздна перед выходными? Без лишних слов бета толкает его обратно и закрывает дверь на ключ, взглядом давая понять, что бежать бессмысленно и лучше не сопротивляться. Да и кто стал бы, когда так смотрят жадно, голодно, и облизываются предвкушающе, заставляя член в штанах заинтересованно дернуться?
Они целуются до тех пор, пока у обоих не заболят губы, и ласкают друг друга до ярких вспышек удовольствия за смеженными веками. Домой Сяо Чжань возвращается ближе к двенадцати часам растрепанным, но определенно удовлетворенным во всех смыслах этого слова.