Безмолвный

Хватка Демона сжала рукоять Темной Сестры, навершие впилось в ладонь, а сердце забилось в груди. Слова Хелены эхом отдались в его голове - мальчик мертв. Это не могло быть правдой. Это не должно быть правдой.

Нет, возможно, это был кошмар .

Он прошел мимо охранников, стоявших у двери их комнаты, лая им оставаться бдительными, двое мужчин с нетерпением кивнули головами. Они выпрямились, пробормотав « да, лорд-командир» , когда Деймон прошел мимо них, его серебристые волосы были растрепаны после сна. Он не стал утруждать себя сапогами, шел босиком, пол был холодным по сравнению с драконьей кровью, которая его согревала. Коридор, казалось, тянулся перед ним бесконечно, каждый шаг был мучительной вечностью.

Когда он добрался до детской, дверь была открыта, свет не проникал внутрь, была только кромешная тьма. Демон замер, дыхание перехватило.

Что за фигня?

Отсутствие охранника было первым признаком того, что что-то было ужасно не так. Разбойник прошел мимо двери, крепко сжимая в другой руке факел, который он схватил в коридоре. Темная Сестра была в другой его руке, пальцы сгибались на рукояти, готовая ударить неизвестного противника. Комната казалась нетронутой на первый взгляд, все на своих местах, но в ней был едкий запах, который он хорошо знал.

Смерть . Но нет, это не могло быть возможным. Он не мог представить, чтобы такое понятие могло развернуться в детской его детей.

Но затем он шагнул дальше, свет факела осветил комнату. Его сердце сжалось, когда он увидел жуткую тишину. Детские кровати были на своих обычных местах, две кровати были расстелены, покрывала брошены хаотично, кровати Джейхейры и Мейлора.

«Джейхерис», - тихо позвал он, его голос был хриплым шепотом. Ответа не было.

Деймон подошел ближе, звук его шагов был приглушен толстыми коврами на полу. Когда он приблизился к кровати Джейхейриса, металлический привкус крови достиг его носа. Он резко остановился, его желудок скрутило.

"Нет..."

Его колени подогнулись, когда его взгляд упал на маленькую фигуру на третьей кровати. Два маленьких дракона спали на кровати Джейхейры, но Шрикос тихо издавал вопли, страдая от того, что его связанный с ним всадник скончался.

Джейхейрис лежал неподвижно, его голова была отделена от его крошечного тела, некогда безупречные простыни теперь пропитались алым. Кровь, так много крови. Это зрелище ударило его, словно молотом в грудь, у него перехватило дыхание, когда он упал на колени.

Факел опасно наклонился в его дрожащей руке, и кончик Темной Сестры уперся в пол. Деймон прислонился лбом к рукояти, его плечи вздымались, когда он пытался сдержать терзавшую его ярость. Нет, нет, нет, нет. Это кошмар, я должен проснуться.

Он уже видел смерть - на полях сражений, на дуэлях, даже в собственной семье, смерть собственных родителей и брата. Но это было по-другому. Это был его сын. Его мальчик. Его плоть и кровь, оторванные от него самым жестоким и бессмысленным образом. Кто мог это сделать? Зачем убивать моего старшего сына, который ничего не унаследует? Я нажил много врагов за свою жизнь. Кому я недавно перешел дорогу? Почему ему, а не мне? Это не имело смысла.

Слезы затуманили его зрение, горячие следы прорезали тонкие линии его лица. Деймон никогда не плакал - ни на похоронах отца, ни на похоронах Лейны. Нет. Но сейчас он плакал, молча и разбитый.

«Мне жаль...», - икнул он, его голос дрогнул, когда он потянулся, чтобы коснуться лица Джейхейриса. Его дрожащая рука закрыла безжизненные глаза мальчика, кожа все еще была теплой на ощупь, тщетная попытка вернуть хоть какое-то достоинство этой ужасной сцене.

Боль была невыносимой, жгучая тяжесть в груди, которая грозила поглотить его. Но когда он встал на колени, его печаль сменилась чем-то более темным, чем-то более холодным.

Ярость .

Демон медленно поднялся, его колени дрожали под ним. Он вложил Темную Сестру в ножны, клинок отразил свет факела и зловеще заблестел, прежде чем вложиться в ножны. Его челюсть сжалась, когда он оглядел комнату, ища любую зацепку, любой знак того, кто мог совершить этот отвратительный поступок.

Ничего не было . Только подавляющий запах крови и удушающая тишина. Как странно. Шатаясь, Дэймон подошел к дверному косяку, его дыхание было прерывистым. Он снова повернулся к кровати, и образ навсегда запечатлелся в его памяти.

«Клянусь своим именем, мой мальчик», - прорычал он низким и угрожающим голосом, - «кто бы это ни сделал, он умрет , крича ».

С этими словами Деймон вышел из детской, его шаги были тяжелыми, но целеустремленными. Его ярость была бушующей бурей, и ничто - никто - не встанет у него на пути. Принц вернулся в покои Хелены. Он прошел мимо стражников, в свою солнечную, в их спальню, его тело двигалось по собственной воле.

Принц вошел в их покои, его шаги были необычайно неуверенными, словно каждый из них нес на себе тяжесть мира.

Его глаза тут же нашли Хелену. Она прислонилась спиной к изголовью кровати, прижимая к груди Мейлора и Джейхейру. Оба ребенка крепко спали, их маленькие тела прижались к ней.

Но сама Хелена была какой угодно, но не спокойной. Ее глаза были широко раскрыты от неверия и ужаса, их краснота выдавала бесконечные слезы, которые она пролила. Ее лицо было бледным, ее губы дрожали, когда она смотрела на своего мужа.

Деймон остановился на месте, его дыхание перехватило при виде ее. Опустошение на ее лице было отражением его собственного, и впервые за много лет он почувствовал себя по-настоящему бессильным. Слезящиеся глаза Хелены поднялись, чтобы встретиться с его, и он увидел в ее взгляде отражение бури, бушующей внутри него.

За все годы, что она знала его - вспыльчивого, острого на язык, непреклонного Разбойного Принца - она никогда не видела его таким. Его обычная уверенность и властное присутствие исчезли, сменившись страдальческим взглядом, который пронзил ее до глубины души. Его глубокие фиолетовые глаза, часто сверкавшие вызовом или весельем, теперь блестели от непролитых слез. Казалось, что тяжесть этой трагедии сняла с него всю броню, оставив его голым и уязвимым.

Демон двинулся к ней, медленно, неторопливо. Его рука крепко сжала рукоять Темной Сестры, но его шаги дрогнули, когда он достиг кровати. На краю матраса он упал на колени. Резкий звук кончика меча, звякнувшего о каменный пол, остался незамеченным, когда он отложил клинок в сторону.

Он заполз на кровать, его движения были осторожными, почти благоговейными, словно он боялся нарушить хрупкое святилище, которое она создала для их оставшихся детей. Дыхание Хелены сбилось, когда он обхватил ее руками за талию, притянув ее и спящих детей в свои объятия. Он прижался лбом к ее плечу, его серебристые волосы рассыпались по ее руке, когда он судорожно выдохнул.

Хелена колебалась мгновение, ее эмоции были водоворотом горя, страха и любви . Она любила своего мужа и своих детей. Его аромат окутывал ее, возвращая ее домой и успокаивая ее беспорядочное сердце. Но затем ее свободная рука, дрожа, поднялась, чтобы погладить его серебристые локоны. Ее пальцы пробежали по мягким прядям, ее прикосновение было нежным и успокаивающим, как будто пытаясь закрепить его - и себя - в этом моменте общей скорби.

«Он защитит нас, он всегда это делал» , - подумала она.

Голос Демона, когда он пришел, был надломленным и хриплым, грубым от глубины его боли. «Я заставлю их заплатить», - прошептал он, слова дрожали от ярости и муки. «Тот, кто это сделал... они будут страдать. Они будут молить о пощаде».

Горло Хелены сжалось, и она закрыла глаза от потока новых слез, грозивших пролиться. Она никогда не сомневалась в его любви к детям, но отчаяние в его голосе сломало что-то внутри нее. Неукротимый принц Деймон, который сталкивался с армиями и врагами, не дрогнув, теперь был человеком, сломленным потерей сына.

Она прижалась губами к его волосам, слезы смачивали его локоны, когда она прижалась щекой к его голове.

«Я знаю, что ты это сделаешь», - пробормотала она, ее голос был едва слышен. Ее пальцы продолжали свой успокаивающий путь по его волосам, даже когда ее сердце разбилось на куски.

Деймон сжал ее крепче, его руки дрожали от усилий сдержать свои эмоции. Он прижался лицом к ее плечу, вдыхая ее знакомый запах розы и меда, как будто это могло привязать его к здравомыслию. Его рука скользнула по спине Мейлора, чувствуя, как равномерно поднимаются и опускаются маленькие вдохи мальчика. Осознание того, что у них все еще есть другие дети, что у них все еще есть причина бороться, дало ему слабейшую крупицу утешения.

Но боль была невыносимой, жгучая агония, которая не утихнет, пока не восторжествует справедливость - или не наступит возмездие.

«Джейхейрис...» - пробормотал он, его голос дрогнул.

Хелена молча кивнула, слезы текли по ее щекам. Когда она положила голову ему на голову, ее собственное горе отразилось в его дрожащем теле. Впервые за время их брака она ощутила всю тяжесть его уязвимости, и это ужаснуло ее так же, как и тронуло.

Спальня погрузилась в тяжелую тишину, нарушаемую лишь тихими звуками дыхания Мейлора и редким бормотанием Джейхейры во сне. Хелена снова погладила его по волосам, ее собственные слезы капали на его голову, когда она пыталась изо всех сил утешить его.

Его хватка на ней крепла, а его решимость крепла. Тот, кто осмелился навредить их сыну, узнает цену перехода пути Принцу-разбойнику и его семье. Они узнают это на крови.

Хелена тихонько, пронзительно всхлипнула, поднеся руку ко рту, чтобы заглушить звук и не разбудить детей. Деймон перевел взгляд на Джейхейру, которая сжимала в руках одежду матери, когда спала с открытым ртом, на ее одежде виднелось мокрое пятно слюны.

«Я буду охранять тебя», - снова сказал Деймон, его голос дрожал, но был тверд, как клятва, которую он сдержит.

Рыдания Хелены стали громче, и она прижалась к мужу, когда он окутал ее и детей своим теплом. Он прижался губами к волосам Хелены, его глаза сжались от потока эмоций, грозивших захлестнуть его.

После долгой паузы принц нежно отстранился и обхватил лицо Хелены руками. «Оставайся здесь», - приказал он, нежно поцеловав ее в губы несколько раз. «Не покидай эту комнату. Я вернусь. Я должен-я должен... Я найду того, кто это сделал, и...» - он сглотнул, глотая мучительные рыдания, грозившие захлестнуть его.

Хелена слабо кивнула, ее руки дрожали, когда она держала близнецов. "Б-будь в безопасности, я умоляю тебя", прошептала она с болью, ее глаза были устремлены на него. Деймон стоял, кивая, его решимость крепла, когда он сжимал кулаки по бокам.

Разбойник надел сапоги, облачился в черную тунику, снова надел пояс с мечом и кинжалом.

Коридор снаружи их покоев был мертвенно-тихим, середина ночи, луна высоко в небе, за исключением звука сапог принца, ударяющих по каменному полу. Его шаги были целенаправленными, когда он направлялся к казармам Золотых Плащей.

Холод, проникающий в его кости, когда он спускался по винтовой лестнице. Его разум метался от вопросов и обвинений, его ярость росла с каждым мгновением.

Кто посмел навредить моему ребенку? Кто имел наглость проникнуть в мой дом и осквернить мою семью? Кто желал смерти ? Кто хотел столкнуться с моим гневом?

Он прошел мимо многих стражников, которые отводили взгляды, их лица бледнели, когда они чувствовали, как буря бушует вокруг Принца. Его присутствие было удушающим, его горе и ярость излучались, как темная аура.

Достигнув двора, он направился к возвышающимся дверям казармы. Деймон резко распахнул их, сжав рукоять Темной Сестры так крепко, что костяшки его пальцев побелели.

«Сир Лютор», - рявкнул он, подзывая заместителя командующего городской стражей.

Мужчина появился почти сразу, его лицо было бледным от беспокойства. «Мой принц?»

Голос Демона был спокоен, даже угрожающе спокоен. «Заприте ворота Красного Замка. Никто не войдет. Никто не выйдет».

Сир Лютор колебался лишь мгновение, прежде чем кивнуть. «Сейчас, мой принц. Что-нибудь еще, мой принц?»

«Найди Джеральда, он стоял у детской комнаты моих детей, но его там нет. Найди также Йовела, его нигде не было видно, пошли за ними Холдора, Неймана, Эдварда и Неда, включая тебя. Найди их и приведи ко мне, я сам их допрошу», - прорычал он.

Глаза Деймона горели невысказанными обещаниями возмездия, когда он повернулся и зашагал к крепости Мейегора. Его мысли теперь были единичны, его горе было погребено под жгучей решимостью.

Тот, кто несет ответственность за это злодеяние, столкнется с гневом дракона. И он умрет, крича

*******

Принцесса Рейнира мерила шагами зал Расписного стола, ее лицо было красным от горя и ярости, ее серебристые волосы были растрепаны, словно буря ее эмоций коснулась всего ее существа. Ее руки были сжаты и дрожали, когда она пристально смотрела на резную карту Вестероса перед собой.

«Люцерис», - прошипела она, и имя словно лезвие пронзило ей горло. «Мой милый мальчик... ушел. Убит этим одноглазым УБИЙЦЕМ!» Ее голос надломился, дрожа от тяжести потери. «А где мой муж ?» - выплюнула она, ее глаза горели непролитыми слезами. «Ушел. Как трус. Он сбежал и украл моего ребенка!»

В углу комнаты Харвин Стронг стоял стоически, крепко сжав челюсти. Он видел ее боль, чувствовал ее опустошение, но его собственная ярость кипела под поверхностью. Лейнор, горько подумал он. Какой мужчина бежит от своей жены в час нужды? А глотатель мечей похитил его ребенка? Кровь моей крови? Но Харвин молчал, зная, что слова не смогут остановить волну ярости Рейниры.

«Трус», - продолжила она, ударив рукой по столу. «Я доверяла ему, а он сбежал! А Дэймон ...» Она проглотила это имя, словно проклятие, ее голос дрожал от предательства. «Этот предательский ублюдок. Зелёные могут иметь своего Короля-Узурпатора, но Дэймон был моей кровью. Моей кровью! И он встал на их сторону. Он заплатит за это. Он, блядь, заплатит за это, он заплатит за это!»

Руки Харвина сжались в кулаки от ее слов. Его ненависть к Деймону только росла с годами. Он жаждал возможности сокрушить Принца-вора, заставить его заплатить за каждое пренебрежение, каждое предательство, которое он совершил по отношению к Рейнире. «Если ты хочешь голову Деймона Таргариена, принцесса», - сказал Харвин, понизив голос, «тогда я принесу ее тебе».

Рейнира резко повернулась к нему, прищурив глаза. «Ты пойдешь один в Королевскую Гавань? Когда Город будет охранять Вхагар? Не будь глупцом, Харвин».

«Я бы не пошел один», - возразил Харвин твердым голосом. «Но кто-то должен это сделать. Кто-то, кто сможет до него достучаться. А я смогу, я его знаю».

Рейнира отмахнулась от него и снова принялась расхаживать. «Это безумие. Ты нужен здесь, рядом со мной».

С дальнего конца комнаты лорд Бартимос Селтигар прочистил горло. «Есть... другие средства, моя принцесса», - осторожно произнес он, его голос звучал холодно и расчетливо, хотя он, казалось, немного колебался.

Лорды и рыцари вокруг Расписного стола повернулись к нему с настороженностью на лицах.

«Убийцы», - продолжил он, слегка скривив губы, когда произнес это слово. «В Вольных Городах есть те, кто с радостью взялся бы за такую ​​задачу. За правильную цену. Конечно, цена высока, но вы можете попросить поддержки у своих вассалов, Долины и Севера».

Лорд Стонтон, до сих пор молчавший, презрительно фыркнул. «Шесть человек или шестьдесят, Деймон Таргариен все равно Деймон Таргариен. Он переживал и худшее. Думаешь, какой-то наемник сможет его превзойти? С таким же успехом можно попытаться утопить дракона».

Рейнира посмотрела на Стонтона, ее ярость сверкнула, как молния, на ее лице. «Он умрет. Так или иначе, он умрет. Не стоит недооценивать силу отвергнутой женщины, лорд Стонтон».

Харвин, голос которого был полон сдерживаемого разочарования, добавил: «Я мог бы...»

«Нет!» - резко ответила Рейнира, заставив его замолчать поднятой рукой. «Ты - мой щит, Харвин. Я не буду рисковать тобой ради этого».

Лорд Селтигар, почувствовав возможность, продолжил: «Есть... специалисты, принцесса. Редкие и дорогие, но искусные сверх меры. Их методы нетрадиционны, но они известны тем, что улаживают долги... навсегда».

В комнате воцарилась тишина, когда тяжесть его слов опустилась на них. Теперь все глаза были устремлены на Селтигара, другие лорды обменивались неуверенными взглядами.

«Какие специалисты?» - потребовала Рейнира, ее голос был тихим и полным волнения, жажды крови. Крови ее проклятого дяди.

Селтигар слегка наклонился вперед, его глаза сверкнули хищным огнем. «Безликие люди Браавоса».

По комнате пронесся ропот, смесь недоверия и беспокойства. Безликие были легендой, шепотом во тьме. Никто не знал их истинных методов или личностей, но их репутация как убийц была непревзойденной.

«Это исключено», - твердо сказал Харвин, его голос прорезал ропот. «Нам не нужны иностранные убийцы, прячущиеся в тенях. Я слышал истории, моя королева, это не...»

Однако Рейнира выглядела задумчивой, ее пальцы постукивали по краю стола. «И сколько нам будет стоить эта... услуга ?» - спросила она резким, но любопытным тоном.

Селтигар на мгновение задумался, прежде чем ответить: «Говорят, что они требуют золота, да, но также... сделать это было бы слишком дорого; цена найма Безликих для убийства торговца вдвое выше, чем цена найма армии наемников, а цена убийства принца будет еще выше».

Губы Рейниры сжались в тонкую линию, когда она обдумывала его слова. Комната ждала в напряженной тишине, лорды и рыцари наблюдали за ней, затаив дыхание.

Наконец она выпрямилась, ее глаза сверкали решимостью. «Я не буду унижена. Я не буду побеждена. Деймон Таргариен падет. Будь то клинок моего меча, огонь моего дракона или убийцы Браавоса, он заплатит за свое предательство».

*******

Морской ветер приносил отчетливый привкус соли и возможностей, пока небольшое судно шло по узким каналам Браавоса, а возвышающийся Титан наблюдал за Свободным городом, словно безмолвный страж.

Рейнира Таргариен стояла на носу, ее темный плащ развевался вокруг нее, драконий гребень ее дома был скрыт под слоями простой черной шерсти. Позади нее Харвин Стронг наблюдал за городом и множеством людей, бродящих и живущих своей простой жизнью, его лицо выражало смесь любопытства и беспокойства, лицо было скрыто капюшоном его плаща.

«Это безумие», - пробормотал Харвин, его голос был настолько тихим, что его уносил ветер.

Рейнира не повернулась к нему, ее взгляд был устремлен на проплывающие мимо купола и шпили города, ее сердце билось в зловещем ритме. «Безумие, возможно. Но необходимо. Наш сын будет отомщен».

Харвин больше ничего не сказал, хотя его челюсти сжались. Он последовал за ней через Узкое море, пренебрегая и осторожностью, и разумом, потому что не мог вынести мысли о том, чтобы оставить ее. Лейнор ушла много дней назад, маленький Джоффри исчез вместе с ним, вскоре после того, как они получили известие о смерти маленького Люка. Этот одноглазый дворняга стал убийцей родичей, отняв у них их мальчика. Однако путешествие в Браавос - в самое сердце владений смерти - выбило его из колеи так, что он не мог от нее избавиться.

Лодка пришвартовалась в тени Дома Черного и Белого, его строгий фасад возвышался из воды, словно мрачное обещание. У входа не стояла стража, не развевались знамена, отмечающие его преданность. Это было место, которое не нуждалось в представлении. Почему я согласился на это? - думает Хоурин. Они прилетели сюда на спине Сиракса, заплатив матросу, чтобы тот отвез их в храм.

Рейнира спустилась первой, ее сапоги тихонько стучали по каменным ступеням. Харвин следовал за ними, не отрывая руки от меча на бедре. Воздух становился холоднее, когда они приближались к двери, левая сторона двери была черной, а другая белой, неестественный холод, который, казалось, проникал в их кости.

Салиор посмотрел на них, его взгляд метался между ними, и он что-то сказал на исковерканном валирийском, прежде чем уплыть. Если бы Деймон был здесь, он бы понял моряка , горько размышляла принцесса.

Они оба прошли по ступенькам, осматривая свое окружение. Дверь скрипнула, когда они приблизились, открывая человека, одетого в простые одежды. Его лицо было ничем не примечательным, почти забываемым, но его присутствие несло несомненный вес. У мужчины были почти темно-рыжие волосы, прядь белых волос, локоны длиной до плеч.

«Валар моргулис», - произнесла фигура в мантии, голос ее был ровным и спокойным.

Рейнира наклонила голову, выражение ее лица было настороженным. «Валар дохаэрис. Я здесь, чтобы попросить об услуге».

Мужчина слегка наклонил голову, его темные глаза сузились, он оставил дверь открытой, когда вошел внутрь. Рейнира оглянулась на своего возлюбленного, кивнув, когда последовала за мужчиной в мантии внутрь. Он знал о неотложных делах в Вестеросе, землях на пороге тепла. «Служба требует имени», сказал он, когда они прошли в глубь храма, где перед ними находился бассейн.

На мгновение Рейнира заколебалась. Она взглянула на Харвина, который едва заметно кивнул ей, сжав рукоять меча. Мужчина в мантии терпеливо ждал, фиолетовые глаза женщины перед ним означали, что она Таргариен.

Повернувшись к мужчине, она глубоко вздохнула и сказала: «Деймон Таргариен».

Имя повисло в воздухе, как лезвие, и впервые человек дрогнул. Он не отступил назад, не заговорил, но что-то мелькнуло на его лице - что-то почти человеческое.

Из теней храма несколько других фигур в мантиях, которые либо подметали, либо несли свечи, повернули головы, их движения были почти синхронизированы. Воздух становился тяжелее, холод усиливался.

Храм Многоликого Бога хранил тайны, которые были древнее стен самого Браавоса, однако даже среди загадочных слуг смерти имя Деймона Таргариена имело такой вес, что мало кто осмеливался произносить его вслух.

Когда Рейнира произнесла это в безмолвных залах, человек в мантии дрогнул, не из-за страха, а из-за памяти. Тень этого человека, больше, чем жизнь, все еще маячила в истории храма, как проклятие.

Прошло более двух десятилетий, но события того дня остались запечатленными в коллективной памяти храма. Безликие, молчаливые и непознаваемые, были втянуты в орбиту Деймона Таргариена не по собственному выбору, а насилием.

Драконий принц прибыл в Браавос на пике своей дурной славы, его подвиги уже стали предметом легенд, которые передавали шепотом. Он был валирийским драконьим владыкой, воином, чье имя вызывало благоговение и ужас в равной степени. Однако не его дракон, Караксес, привел его в храм - его смертные руки, скользкие от крови, прорубили ему путь сквозь его стены.

Человек в мантии, тогда еще моложе, но уже служивший Многоликому Богу, был там в тот день, наблюдая из тени, как Принц шагал по священным залам храма. Его доспехи почернели от битвы, его лицо было покрыто грязью убитых. В одной руке он держал Темную Сестру, родовой клинок из валирийской стали, с которого капала свежая и запекшаяся кровь.

Демон пришел без приглашения, так как только Демон мог осмелиться. Он не преклонил колени перед алтарями Многоликого Бога и не произнес традиционных молитв. Вместо этого он стоял посреди бассейна храма, фонтана, где многие будут пить отравленную воду, чтобы перейти в вечность.

Он омыл свой клинок в священном фонтане, темная рябь расползалась, словно чернила, растекающиеся по пергаменту. Вздохи и ропот эхом разнеслись по храму, но никто не осмелился приблизиться. Осквернение было беспрецедентным, оскорблением их бога.

Демон повернулся тогда, его глубокие фиолетовые глаза сверкали в тусклом свете. Он высоко поднял Темную Сестру, ее край сверкал, как осколок ночи, и заговорил голосом, который разнесся по священным залам.

«Я уважаю Многоликого Бога», - сказал он, его тон был холодным, но отражался от стен. «Я видел силу смерти и чту ее. Но я валириец».
Слова повисли в воздухе, словно вызов, бросая вызов любому, кто его опровергнет.

«Четырнадцать Пламен выковали меня», - продолжал он, его голос был непреклонен. «Я рожден из огня и крови, и ни один бог тени не может претендовать на мою веру».

Безликие не нападали на него. Они не говорили. Они просто наблюдали, как он осквернил их священное место, как он осмелился предстать перед Многоликим Богом и заявить, что он неприкасаемый.

Когда тишина стала невыносимой, молодой человек наконец шагнул вперед, его голос был спокоен. «Чего ты ищешь, человек?»

Принц тогда улыбнулся, холодно и безрадостно. "Я Деймон Таргариен, сын Бейлона Храброго. Я ничего не ищу. Я уже многое отдал вашему богу. Лица, бесчисленные лица. Два корабля идут в Браавос и прибудут через день с отрубленными головами, которые вам пригодятся. Больше, чем любой из вас отдал за всю жизнь службы".

С этими словами он вытащил из кошелька монету - простую браавосскую монету, поверхность которой была потерта и ничем не примечательна. Он отдал ее старому священнику. Мужчина посмотрел на монету.

«Человек мудр», - сказал он Деймону.

«Человек устал», - ответил принц-дракон.

«У человека не может быть имени».

Демон фыркнул, оглядывая храм. «Человек слишком много боролся за всю свою жизнь, чтобы отказаться от имени», - затем он посмотрел на сгорбленного человека, который только что пил из бассейна. «Возможно, в другой жизни я бы присоединился к вам, но мне нравятся мои титулы».

«У каждого человека есть свои недостатки», - ухмыляется безликий человек.

"Рад был тебя видеть, Якен. Убедись, что твой Бог доволен твоей работой", - ответил он человеку, которого встретил несколько месяцев назад, когда он однажды приехал в Браавос поесть и поспать в гостинице во время своего пребывания в Степстоунс. Там он встретил Якена, которого он защитил, потому что два дерьмовых человека пытались убить его. Маленький Демон знал, что Якен должен был убить одну из этих бедняжек.

«Один человек задавался вопросом, не пришли ли вы уничтожить наш храм», - сказал младший.

«Человек мудр, как ты и сказал», - сказал Дэймон, прежде чем повернуться на каблуках и уйти.

«Вхалар моргулис».

«Вхалар дохаэрис», - пробормотал Деймон.

И затем он ушел, вложив окровавленный меч в ножны, шагая неторопливо. Он не оглянулся. Залы храма долго молчали после его ухода, осквернение было шрамом, который никогда не исчезнет.

Человек в мантии, стоявший сейчас перед Рейнирой, все еще чувствовал отголоски того дня, тяжесть присутствия Деймона, сохранявшаяся словно призрак.

«Наш Бог считает Деймона Таргариена слишком почитаемой фигурой для обмена», - наконец сказал человек в мантии, его голос стал тише, но в нем слышалось что-то, что можно было бы назвать почтением - или нежеланием.

Глаза Рейниры сузились, ее подозрения возросли. «Что ты имеешь в виду?»

Мужчина не ответил на ее вопрос напрямую. «Многоликий Бог говорит, что он бесценен».

Рейнира ощетинилась от этих слов, ее кулаки сжались по бокам. «У каждого есть цена», - отрезала она. «Даже у него ».

Губы мужчины изогнулись в едва заметной улыбке, хотя глаза оставались холодными. «Возможно. Но не здесь. Не нами. Не нашим Богом».

Харвин неловко пошевелился, его беспокойство было очевидным. «Это пустая трата времени», - пробормотал он, хотя его рука оставалась на мече.

Рейнира подняла руку, заставляя его замолчать. «Тогда если не Деймон Таргариен, то кто-то другой», - сказала она, ее голос был ровным, несмотря на бурлящее разочарование внутри. «Мне нужно, чтобы это было сделано».

Мужчина долго изучал ее, прежде чем кивнуть. «Тогда имя».

«Джейхейрис Таргариен», - произнесла Рейнира, и это имя показалось ей горьким на вкус.

На этот раз реакция была более сдержанной. Другие фигуры в мантиях замерли, но не обернулись. Мужчина слегка наклонил голову, выражение его лица было непроницаемым.

«Имя дано. Цена должна быть уплачена».

Челюсти Рейниры напряглись. «Назови свою цену».

Мужчина подошел ближе, его темные глаза впились в ее глаза. «Жизнь за жизнь».

Ее живот скрутило, хотя лицо осталось бесстрастным. «Чей?»

«Выбор за тобой», - просто сказал мужчина, его тон был лишен эмоций.

Харвин подошел к ней, его голос был тихим, но настойчивым. «Рейнира, не...»

«Я заплачу», - прервала Рейнира, ее голос был твердым. Она повернулась к мужчине, выражение ее лица стало жестче. «Деймон Таргариен».

Человек в мантии уставился на нее. «Человек не может принять такую ​​плату. Золото - это тоже плата».

«Назовите свою цену», - повторила она.

«Сколько золота вы бы предложили за это имя?» - спросил мужчина.

Рейнира глубоко вздохнула. «Сто пятьдесят тысяч золотых драконов».

Мужчина в мантии наклонил голову, словно ее слова были не более чем ожидаемой сделкой. «Сделка заключена».

«Я хочу, чтобы это было сделано как можно быстрее».

«Женщина не может сказать мужчине, когда именно он должен что-то сделать. Мужчина не может заставить что-то произойти, пока не пришло время».

Сердце Рейниры колотилось в груди, но она держалась, ее лицо было маской холодной решимости. Харвин уставился на нее, его глаза были широко раскрыты от недоверия.

«Очень хорошо. Это то, что нужно», - сказала она, и ее голос слегка дрогнул. «Для короны. Для моей семьи».

Харвин ничего не сказал, его молчание было тяжелым от осуждения. Боги милостивы, что мы натворили?

Мужчина отступил назад, его движения были плавными, как вода. «Многоликий Бог соберет то, что причитается. Вы можете уйти».

Не сказав больше ни слова, он исчез в тени, оставив Рейниру и Харвина стоять в холодном, безмолвном храме.

Когда они шли обратно к докам, тяжесть ее решения нависла над ними, как грозовая туча. Рейнира смотрела вперед, ее выражение лица было непреклонным, но шаги Харвина были волочащимися, словно он нес бремя, которое было слишком тяжелым.

«На этот раз ты зашла слишком далеко», - наконец сказал он низким и резким голосом.

Рейнира не ответила. Она не могла.

Она наблюдала, как Сиракс кружит в небе. Нет, Деймон поступил с ней несправедливо, и она не будет стоять сложа руки.

Ему нужно было заплатить.

Морской воздух стал холоднее к тому времени, как Рейнира и Харвин достигли Драконьего Камня. Принцесса поднялась по многочисленным лестницам в свои покои, взяв одну из Висеньи, ее движения были напряженными и пронизаны усталостью. Харвин следовал за ней по пятам, его молчание резко контрастировало с беспокойной энергией вокруг них.

Как только он закрыл за собой дверь, Харвин нарушил тишину.

«Ты играешь с силами, которых не понимаешь», - сказал он тихим, но полным сдерживаемого гнева голосом.

Рейнира повернулась к нему лицом, выражение ее лица было бесстрастным. «Я понимаю больше, чем ты думаешь. Это нужно было сделать».

«Нет, не надо», - рявкнул Харвин, его сдержанность ослабла. Он подошел ближе, его широкое тело возвышалось над ней. «Тот человек в храме не боялся нас, Рейнира. Он даже не боялся имени, которое ты ему дала. Он боялся Деймона . О чем это тебе говорит? И ты дала этому гребаному жрецу или человеку в мантии, или кем он был, мальчишеское имя Деймона? О чем ты думала?»

Рейнира не дрогнула. Ее решимость, выкованная в огне и необходимости, была непоколебима. «Это говорит мне, что высокомерие Деймона не знает границ. Что он считал себя выше смерти. Ну, это не так, и тем более его сын. Он должен заплатить за все свои злодеяния, за то, что встал на сторону узурпатора, за то, что был перебежчиком и предателем».

Харвин покачал головой, на его лице отразилось разочарование. "И ты думаешь, что сможешь это контролировать? Что Безликие просто выполнят твою волю без последствий? Это не наемники и не лорды, которых можно подкупить. Они служат чему-то гораздо большему, чем золото и власть".

«Все имеет свою цену», - твердо заявила Рейнира.

«И вы заплатили золотом, которое мы получили от наших самых доверенных лордов, золотом, которое мы могли бы использовать, чтобы выиграть войну, но вместо этого вы использовали его для своей мелкой мести против вашего дяди», - выплюнул Харвин, его тон был резким. «Как вы живете с этим?»

Ее лицо посуровело, глаза сузились. "Трон не завоевывается добротой или сожалением, Харвин. Если мы не будем за него бороться, если мы не используем все имеющееся в нашем распоряжении оружие, его у нас отнимут. Моих детей будут травить, как собак. Ты это понимаешь?"

Он долго смотрел на нее, сжав челюсти, прежде чем наконец отвести взгляд. «Я понимаю», - тихо сказал он. «Я просто не знаю, смогу ли я пойти за тобой по этому пути. Когда ты потратила все наше золото, чтобы убить мальчика».

Рейнира ответила не сразу. Она повернулась к окну, устремив взгляд на далекий горизонт. «Ты следовал за мной так далеко», - сказала она, ее голос стал тише. «Не покидай меня, Харвин. Не сейчас», - тихо умоляла она.

Харвин тяжело вздохнул, напряжение в его плечах было видно даже сквозь плащ. «Я здесь», - наконец сказал он, хотя словам не хватало убежденности.

Встреча в храме снова и снова прокручивалась в ее голове. Слова мужчины, его колебания - они выбили ее из колеи так, как она не ожидала.

Она думала о Деймоне, о его присутствии, как о буре, готовой разразиться. Несмотря на все его обаяние и хитрость, в нем было что-то, чего даже она не могла полностью понять. Сила природы, не связанная правилами, которые управляли другими мужчинами.

Воспоминание об их последней встрече горело в ее сознании. Пляж в Дрифтмарке, море, разбивающееся о берег, когда он снова потребовал ее, его прикосновение зажгло что-то первобытное внутри нее. Момент, которого она жаждала с той ночи в борделе. Но даже тогда, даже в пылу страсти, в нем была холодность. Расчет, который напомнил ей, насколько он был опасен на самом деле.

И теперь Безликие - сила, которую она считала неприкосновенной - говорили о нем так, словно он был больше, чем просто человек. Бесценный. Вне их досягаемости.

Что он сделал?

Ее дядя всегда балансировал на грани между дерзостью и святотатством, но это... это было нечто большее.

Она перестала ходить, схватившись руками за край стола в своей спальне. Ее отражение в полированном дереве показалось ей чуждым - более жестким, более холодным.

Что он со мной сделал?

«Деймон никогда не простит мне этого», - пробормотала она себе под нос, чувствуя, как тяжесть принятого решения давит ей на грудь.

«Тебе следует отдохнуть», - тихо сказал ее возлюбленный.

Рейнира покачала головой. «Я не могу».

Он пересек комнату, положив руку ей на плечо. «Ты сделала то, что считаешь правильным. Это все, что ты можешь сделать. Теперь мы можем надеяться только на лучшее».

Она посмотрела на него с противоречивым выражением лица, но тем не менее кивнула.

Харвин не ответил. Вместо этого он заключил ее в объятия, его руки были крепкими и уверенными. На мгновение Рейнира позволила себе прижаться к нему, чтобы найти утешение в его присутствии. Но тень ее выбора нависла слишком сильно, и тишина между ними была наполнена невысказанным весом того, что ждало впереди.

Она не могла сомневаться, убийца родственников забрал ее мальчика, а ее дядя выставлял напоказ свою жену и детей, рассказы о том, что он преданный муж и отец, все время доходили до ее ушей. Почему он не мог оставить их, чтобы стать настоящим отцом в жизни Эйгона?

Рейнира была полна решимости победить, даже если она не знала, что за проигрыш ей придется заплатить высокую цену.