Безмолвный

Воздух в зале совета был густым от напряжения, от которого покалывала кожу, легкие казались тяжелыми, а лоб влажным от пота. Деймон Таргариен стоял на балконе, морской бриз взъерошивал его серебристые волосы и шелестел его растрепанной туникой. Он крепче сжал каменные перила, глядя в сторону залива Блэкуотер, его взгляд был отстраненным, но мысли затуманены образами из детской. Боялся ли он? Просил ли он отца в свои последние мгновения? Это была быстрая смерть? Он представлял себе Драконий Камень вдалеке, окутанный туманом и предательством, когда-то его дом, а теперь логово его врага.

Ветер нес соленый привкус моря, жаля его и без того грубые чувства. Его волосы, обычно завязанные сзади, висели свободно, хлеща его лицо, словно отражая бурю, назревающую внутри него. Его черный камзол был измят, пятно засохшей крови все еще красовалось на манжете, где он коснулся безжизненного тела своего сына. Мой маленький Джейхейрис.

За его спиной со стоном открылись тяжелые двери зала совета, и вошел Отто Хайтауэр, шаркая своими тапочками по каменному полу, нарушая тишину. Десница короля остановился прямо на пороге, одетый в зеленую мантию, словно его только что подняли с постели, его расчетливый взгляд оценивал человека перед ним. Отто отметил растрепанное состояние Деймона - нечесаные волосы, мятую одежду, слабую дрожь в руках. Он замер, растрепанная внешность принца не осталась незамеченной, хотя бы потому, что от нее у Десницы по коже побежали мурашки от беспокойства.

Живот Руки скрутило, хотя он сохранил нейтральное выражение лица. Что-то было не так, ужасно не так, и что бы это ни было, это не сулило ничего хорошего королевству. Он сцепил руки за спиной и двинулся к своему месту, его шаги эхом разносились по тихой комнате. Он не говорил, и Деймон не обернулся, чтобы признать его присутствие. Молчание принца было громче любых слов, которые он мог бы произнести. Да помилуют нас Семеро.

Один за другим входили остальные члены совета, на их лицах читалась смесь замешательства и раздражения от того, что их вызвали в такой неурочный час. Королева шла рядом с королем, проводя рукой по его спутанным серебристым волосам до плеч. Эйгон проворчал слова благодарности , а Бейла закатила глаза. Комната наполнилась шелестом мантий, скрипом стульев и приглушенными стонами мужчин, усаживающихся на свои места. Ропот недовольства и недовольства от того, что их вытащили из теплых постелей, король ссутулился на своем месте, громко зевнув, чем заслужил гневный взгляд от своего деда и Бейлы. Единственный глаз Эймонда следил за своим добрым отцом, время их вызова могло означать только одно: произошло что-то серьезное.

Принцесса Рейнис вошла вместе с лордом Корлисом, ее взгляд тут же упал на спину кузена. Она обменялась взглядом с Хайтауэром, который отнесся к ней скептически, однако он едва заметно кивнул ей, молчаливо предупреждая не провоцировать Принца-разбойника. Морской Змей, бледный и тяжело опирающийся на трость, занял свое место с гримасой, отмахнувшись от беспокойства жены, которая пыталась ему помочь.

Его раны заживали, и пребывание в Крепости наконец-то принесло свои плоды. Однако принцесса Рейнис беспокоилась о своем муже, особенно в его преклонном возрасте. Любовь Королевы, Которой Никогда Не Было, к своему мужу была общеизвестна, поэтому никто и глазом не моргнул на их неподобающее поведение. Однако поведение редко считалось неподобающим, когда они все находились в одной комнате с Принцем-разбойником, который забавлялся тем, что был неподобающим и не следовал этикету.

Как только все расселись, начался ропот.

«Что это значит?» - спросил лорд Тайланд Ланнистер, и его недовольство сделало его голос высоким. «Сейчас неподходящий час для такой встречи».

«Да», - согласился король Эйгон, потирая глаза тыльной стороной ладони.

«Действительно», - согласился лорд Джаспер Уайлд, сложив руки на столе, голос его был полон усталости. «Я верю, что это имеет первостепенное значение».

Демон не ответил сразу, его хватка крепче сжала каменные перила. Когда он наконец заговорил, его голос был тихим, но в нем чувствовалась едва сдерживаемая ярость.

«Мы призываем всех наших знаменосцев», - начал он, все еще глядя на море. «Флот Велариона поплывет к Драконьему Камню и осадит замок. Наши армии выступят на сушу, и мы захватим замок, положив конец этому фарсу войны еще до его начала».

Помещение взорвалось какофонией протестов. Рот Эйгона Старшего отвис, муха могла влететь и вылететь без особых проблем. Отто подтолкнул внука, указывая на его открытый рот, и король немедленно закрыл его, но его глаза все еще были устремлены на Разбойника.

«Это безумие!» - воскликнул лорд Джаспер, ударив рукой по столу. «Выступать на Драконий Камень без должной подготовки было бы самоубийством. У принцессы Рейниры Долина и Штормовые земли в кармане».

Великий мейстер издал звук одобрения. «Действительно, пока мы сосредоточены на атаке Драконьего Камня, армия принцессы может атаковать Королевскую Гавань, используя нашу сосредоточенность на острове в интересах черных».

«Понадобятся месяцы, чтобы собрать наших знаменосцев», - добавил лорд Тайланд, покачав головой. «И нам еще нужно обезопасить Речные земли и наш плацдарм, чтобы держать Север подальше от Столицы».

«Северу понадобятся месяцы, прежде чем они выступят на юг, и к тому времени война уже закончится», - сказал Морской Змей, пренебрежительно махнув рукой. Лорд Тайланд закатил глаза.

«Лорд Корлис недостаточно здоров, чтобы командовать флотом», - вмешалась принцесса Рейнис, ее тон был лишен всякой теплоты, хотя ее муж тут же отмахнулся от ее беспокойства.

«Я могу и сделаю это, Король Мерлин пока не желает со мной встречаться», - твердо сказал Морской Змей, его голос был хриплым, но решительным, когда он посмотрел в глаза своей жены.

Великий мейстер Оруайл прочистил горло. «Такое необдуманное решение может дестабилизировать то немногое, что у нас уже есть. Войны следует избегать любой ценой, даже если... даже если были предыдущие нарушения».

Принц Эймонд пристально посмотрел на старого мейстера. «Война была неизбежна, великий мейстер, или вы думали, что моя единокровная сестра преклонила бы колено ради моего брата короля Эйгона?»

Даже сир Кристон Коул, никогда не поддерживавший Разбойника в его клинической жестокости, колебался. «Мы могли бы собрать 8000 человек за две недели», - осторожно предположил он, - «но этого было бы недостаточно, чтобы удержать замок или защитить город, если бы мы разделили численность пополам. У нас две тысячи Золотых Плащей и несколько сотен городских солдат, но мы не можем оставить Красный Замок без охраны».

Среди хаоса голосов Десница Короля молчала, его острые глаза были устремлены на твердую спину Деймона. Принц еще не повернулся, его поза была такой же неподвижной и непреклонной, как камень под его руками. Деснице не понравилось, как действовал Принц, ни капельки, и как он, казалось, смотрел на залив Черноводной, словно в его голове уже зрел план. Это очень похоже на призыв совета, когда умер король Визерис , подумал он.

Наконец, седовласый принц двинулся. Медленно он повернул голову, его взгляд скользнул по препирающимся лордам и леди совета. Его выражение было маской холодной ярости, огонь внутри него едва сдерживался.

« Они убили моего сына! »

Слова обрушились, словно молот, мгновенно заставив комнату замолчать. На мгновение никто не двинулся, никто не произнес ни слова. Вес заявления Деймона тяжело повис в воздухе, удушая теперь сбитых с толку членов. Самообладание Отто немного пошатнулось, его брови нахмурились, когда он изучал принца. «Твой сын?» - в его тоне слышалось недоверие.

Разбойник отошел от балкона, его движения были размеренными и размеренными, когда он приблизился к столу. Его взгляд был устремлен на Отто, его голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

«Джейехейрис был убит в своей постели», - сказал Деймон, его слова пронзили тишину, словно лезвие. «Его голова была отделена от тела. Пятилетний мальчик был убит во сне, мальчик, который не имел никакого отношения к этой войне, но погиб, потому что он был моим сыном !» - проревел он.

По совету пронеслись вздохи. Рука Рейнис взлетела ко рту, глаза расширились от ужаса. Корлис выругался себе под нос, костяшки его пальцев побелели, когда он схватил трость.

Взгляд Демона пробежал по всем, голос повысился. "И вы хотите, чтобы я сидел без дела? Вы хотите, чтобы я ждал воронов и играл в ваши мелкие политические игры, пока кровь моего сына пятнает камни Красного Замка? Его маленькая кровать, залитая кровью, которая не должна была быть пролита! Моя жена, моя жена , МОЯ БЕРЕМЕННАЯ ЖЕНА , нашла его тело и отнесла наших других детей в безопасность наших спален, потому что каким-то образом человек проскользнул мимо золотых плащей и стражи и убил моего сына !"

В комнате по-прежнему царила тишина, тяжесть его горя и ярости давила на них, словно физическая сила.

«Что...» - начал Лорд Тайланд, но его слова запнулись. Он посмотрел на Отто, ища указаний, но Десница Короля молчал, его глаза сузились, когда он обдумывал откровение. Теперь не было выхода из войны, Десница знал, что Принц отомстит за своего сына, и на его стороне были драконы и его гнев, чтобы сделать это.

«Это не было случайностью», - продолжил Деймон, его голос теперь был шепотом. «Это было не просто несчастный случай или недосмотр. Это было преднамеренно». Он оглядел стол и на мгновение его взгляд остановился на сире Криспине. «Два Золотых Плаща исчезли. И никто из других стражников не был предупрежден. Никаких следов в детской, что бы что-то было украдено. Его кровь...» Голос Деймона на мгновение оборвался, и он сжал кулаки, заставляя себя продолжить. «Его кровь пропитала кровать, где он должен был быть в безопасности. Если Крепость Мейегора не в безопасности, если Красный Замок не в безопасности, как город сейчас в безопасности?»

Отто медленно выдохнул, потирая рукой нахмуренный лоб, пытаясь собраться с мыслями. Напротив стола Рейнис Веларион закрыла глаза, на ее лице отразилась боль. Лейнор, стоявший позади родителей, неловко пошевелился. Тяжесть его собственных знаний, секреты, которые он скрывал о растущем безумии Рейниры, заставляли его чувствовать себя незваным гостем в этот момент необузданного горя и ярости.

Эймонд наклонился вперед, его острый глаз устремился на крадущуюся фигуру Деймона. Король Эйгон, сидевший во главе стола, выглядел совершенно ошеломленным, серьезность откровения наконец-то растворилась в его обычно беззаботном поведении.

Первой нарушила молчание принцесса Рейнис. Поднявшись со своего места, она приблизилась к Деймону уверенной, целеустремленной походкой. Ее голос был тихим и торжественным, когда она сказала: «Примите мои глубочайшие соболезнования, кузен. Ни один родитель не должен терпеть такую ​​потерю».

Демон хмыкнул, в его бурном взгляде мелькнуло понимание, но он не перестал ходить.

"Мне жаль, отец. Его будет очень не хватать, он был хорошим младшим братом, когда не причинял вреда", - сказала королева Бейла, пытаясь разрядить мрачное настроение, ее спина была прямой, но губы дрожали, грустная улыбка тянулась к ее губам. Король спал в покоях королевы несколько ночей, что заставляло служанок сплетничать, поэтому она согласилась пойти с Эйегоном на встречу, полагая, что это будет что-то слишком ужасное, чтобы не помочь.

Теперь смотреть на отца было больно. Она видела его на похоронах матери, где леди Лейна и их младший брат или сестра были преданы земле, но это было душераздирающе. Молодая королева никогда не видела своего отца таким, таким сломленным, таким потерянным.

Она вспомнила все случаи, когда ее отец наклонялся, чтобы поднять мальчика, а тот шипел от боли, потому что в последнее время у него были проблемы с поясницей, или как ему приходилось бегать за ним по коридорам, или как он однажды отчитал их обоих за то, что Бейла взяла своего младшего брата, чтобы познакомить его с Мундансером, без ведома Деймона, и он чуть не сошел с ума, когда не узнал о местонахождении Джейхейриса.

И тут заговорил Эймонд. «У нас есть Вхагар», - сказал он, и его голос был полон стали и яда. «Позволь мне отвести ее на Драконий Камень сегодня ночью. С Караксесом, Мелейсом и Морским Дымом мы могли бы покончить с этим за одну ночь. У этой шлюхи не было бы ни единого шанса».

Рейнис резко повернула голову в сторону Эймонда, ее глаза горели яростью из-за того, что она обратилась с такими словами к принцессе Рейнире, но она промолчала, возвращаясь на свое место.

Деймон перестал ходить, его рука легко легла на рукоять Темной Сестры, когда он повернулся к Эймонду. Выражение его лица было непроницаемым, но голос был пронизан тонко завуалированным презрением. "Ты когда-нибудь летал ночью, племянник ?"

Эймонд выпрямился, сжав челюсти. «Нет», - признал он, хотя это признание, казалось, задело его гордость.

«Тогда от тебя будет мало пользы на Вхагаре», - резко сказал Деймон, его взгляд заглушил любые дальнейшие протесты Эймонда.

Отто Хайтауэр, всегда осторожный и сдержанный, говорил осторожно, его слова были взвешенными. «Принц Деймон, вы говорите так, словно уверены в виновнике. Как вы можете быть так уверены, что это была принцесса Рейнира?»

Глаза Деймона потемнели, его хватка на Темной Сестре усилилась. «Кто еще посмеет убить моего сына?» - прорычал он. «Никто в этом городе не будет настолько глуп, чтобы перечить мне, никто из тех, кто хочет жить. Но принцесса Рейнира...» Его голос затих, имя сочилось ядом. «Она считает себя превыше всего, неприкасаемой. Она думает, что Драконий Камень вне моей досягаемости. Она думает, что я не повешу ее голову на пику за городскими воротами, чтобы простой народ мог знать, что случится, если кто-то посмеет тронуть мою семью».

Лейнор, который молчал до сих пор, бросил печальный взгляд на Деймона, прежде чем опустить взгляд на свои ноги. Его плечи поникли, и на мгновение он, казалось, был на грани того, чтобы заговорить, но передумал.

Деймон возобновил шагание, его сапоги ударяли по каменному полу, словно гром. Его мысли метались, его сердце скручивалось в узел горя и ярости. «Я не буду ждать», - заявил он, его голос был тихим рычанием. «Ни луну, ни две недели, ни Четырнадцать Пламен знают, сколько времени. Мы должны действовать сейчас».

Сир Кристон Коул прочистил горло. «С городскими солдатами и...»

«Они останутся здесь», - резко оборвал его Деймон. «Мы не можем оставить Королевскую Гавань без охраны. Черные воспользуются такой глупостью».

Конечно, никто в Малом совете не знал о том, в каком ужасном положении оказалась принцесса Рейнира, потратившая большую часть золота, предназначенного для ее финансирования в этой войне, на то, чтобы нанять убийцу из Браавоса.

Шаги Разбойника стали более неистовыми, его движения напоминали дракона в клетке, рыскающего по своему загону. Его дыхание было поверхностным, его взгляд был расфокусированным, как будто он уже был на Драконьем Камне, с Темной Сестрой в руке, готовый свершить месть.

«Эта война уже началась», - продолжил Деймон, его голос был опасным рычанием. «И я прослежу, чтобы она закончилась. Так или иначе».

Никто не смел спорить после этого, принц принял решение. Он посмотрел на кровь на своей руке. Кровь своего сына. Затем он вспомнил церемонию, валирийскую церемонию, проведенную в Гринфелле. И он вспомнил странное дерево.

Демон уставился на дерево странного дерева, не совсем понимая, почему красный сок капал по белому стволу. Словно влекомый невидимой нитью, его ноги двинулись к белому стволу, волоча за руку Хелену, которая с любопытством на него смотрела.

Он протянул руку и коснулся сока... как ни странно, Деймон знал текстуру сока, и это было не то. Подняв пальцы, он потер подушечки, понимая, что это кровь, липкая текстура, известная Принцу-разбойнику.

«Демон?» - прошептала Хелена после того, как он простоял, коснувшись ствола рукой, много минут подряд. Она потянула его за руку, но он не двинулся с места, поэтому она обхватила его лицо, что вывело его из транса. «Ты в порядке?» - обеспокоенно спросила она.

"Да, э-э..." Демон оглянулся на дерево, потом на свою окровавленную руку. Он быстро вытер ее о ствол, оставив на ней отпечатки пальцев.

Деймон нервно усмехнулся, положив руку на поясницу Хелены и уводя ее от дерева.

Разбойник почти рассеянно потер пальцы. Он снова посмотрел на карту, держа в руке валирийский кинжал на поясе.

Кинжал принца сверкнул в мерцающем свете свечей в зале, когда он вонзился в карту, пронзив расписанную поверхность Драконьего Камня с гулким стуком. Его глубокие фиолетовые глаза, пылающие неумолимой яростью, окинули взглядом лица, сидевшие за малым столом совета, остановившись на каждом из них, прежде чем остановиться на Бейле.

Его дочь, великолепная в своих королевских одеждах, встретила его взгляд со спокойствием, которое соперничало даже со спокойствием ее матери Лейны. Однако было что-то под ее безмятежным фасадом - проблеск беспокойства, молчаливый протест, который ее отец распознал, но теперь проигнорировал. Он не проявит жалости к тем, кто убил его сына.

«Мы отрезаем запад Драконьего Камня», - начал Деймон, его голос был тихим, кипящим рыком. «Мы отрезаем восток кораблями лорда Корлиса. Мы окружим остров нашими драконами - Караксесом, Вхагаром, Мелеисом и Морским Дымом. И к тому времени, как луна повернется, мы насадим каждую черную голову на пики, включая голову моей племянницы!»

Его слова повисли в воздухе, как проклятие, ядовитое и окончательное. Он выдернул кинжал из карты, протащил его по расписному побережью Драконьего Камня с резким визгом, прежде чем вложить его обратно в ножны.

Отто Хайтауэр обменялся быстрым взглядом с Рейнис, чье лицо было напряжено от сдерживаемого гнева. Напряжение в комнате было ощутимым, и никто не осмеливался бросить вызов Принцу-разбойнику в его нынешнем состоянии.

Однако Баэла нарушила тишину, ее голос был размеренным и ровным. «Отец», - сказала она, и ее тон не выдавал ни малейшего внутреннего конфликта, который она, несомненно, чувствовала.

Глаза Демона метнулись к ней, челюсть сжалась. На мгновение показалось, что он собирается спорить, но вместо этого он резко выдохнул через нос и отвернулся, напрягшись спиной.

«Я сказал свое слово», - пробормотал он, голос его стал тише, но не менее резким. «Делай, что хочешь. Но знай: я не успокоюсь, пока смерть моего сына не будет отомщена».

С этими словами Разбойник вышел из зала, его шаги были тяжелыми, когда двери зала совета захлопнулись за ним, оставив собрание

********

Хелейна едва услышала звук закрывающейся за Деймоном двери, когда он выбежал, оставив ее одну в их покоях. Она чувствовала себя оторванной от мира, мир вокруг нее кружился от горя и ужаса. Ее губы дрожали, когда она смотрела на Джейхейру и Мейлора, лежащих, их маленькие тела прижались друг к другу под одеялом. Они проспали все это испытание, прижимаясь к матери в поисках утешения.

Вид ее детей, их хрупкого мира среди хаоса, заставил ее всхлипнуть. Она прижала дрожащую руку ко рту, ее плечи вздымались. Это было похоже на то, как будто боль в ее груди была физическим явлением, царапающим ее ребра и грозящим разорвать ее на части.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть, все ее тело вздрогнуло. Она крепко сжала свою ночную рубашку, страх пробежал по ней.

«Хелен», - тихо послышался из-за двери голос ее матери.

Губы Хелены дрожали, когда она тащилась к двери. Ее ноги были как желе, и она едва смогла повернуть ручку. Когда дверь распахнулась, там стояла Алисента, ее глаза были тяжелыми от печали и беспокойства.

Вид матери заставил что-то внутри Хелены полностью сломаться. Она бросилась в объятия Алисент, сжимая ее, как будто она была единственным якорем в шторме. Черт с ним, ей просто нужна была ее мать. Она плакала, ее крики заглушались плечом матери, все ее тело дрожало.

Руки Алисент на мгновение замерли, прежде чем она обняла свою дочь, напевая колыбельную, которую она не пела с тех пор, как Хелена была ребенком. Собственный дискомфорт Алисент был очевиден по жесткости ее объятий, но ее материнский инстинкт пересилил ее беспокойство.

"Хелаена, моя милая, моя милая девочка, - прошептала Алисента, гладя золотисто-серебристые волосы дочери. - Что случилось, моя милая? Расскажи мне".

Хелена прижалась к матери, ее рыдания утихли ровно настолько, чтобы она могла говорить отрывочными предложениями. «Мальчик... Джейхейрис... он... он мертв, мама. Так много крови».

Алисента замерла, ее дыхание сбилось. На мгновение она закрыла глаза, ее собственное сердце разбилось от этого откровения. Когда она их открыла, то обнаружила, что качает Хелену, как будто утешение дочери могло как-то облегчить невыносимую боль.

«Тсс, моя сладкая», - пробормотала Алисента дрожащим, но ровным голосом. «Я здесь. Я здесь».

Она подвела Хелену к солярию, помогая ей сесть на диван. Глаза Хелены опухли, лицо было бледным и в пятнах от слез. Алисента встала на колени перед ней, крепко держа ее за руки.

«Расскажи мне все», - мягко попросила Алисента, хотя ее собственный голос выдавал нарастающую панику.

Голос Хелены надломился, когда она описывала сцену, которую нашла, ее слова прерывались мягкой икотой. Алисента почувствовала, как кровь отлила от ее лица, когда ужасающие подробности стали известны. Ей не нужно было спрашивать, как или почему - месть Деймона вскоре даст на это ответ. Да помилуют нас Семеро. Мать знала, что Принц не проявит никакого милосердия вообще.

Прежде чем женщины успели что-то сказать, дверь открылась, и целительница из Волантиса вошла внутрь. Она была спокойна, как всегда, ее взгляд оценивал сцену перед ней. Алисента нахмурилась, глядя на женщину, с которой она познакомилась несколько недель назад, когда она готовила отвар для мужа своей дочери. Отвар, который помог ему взбодриться .

«Меня послал принц Деймон», - объявила она, ее тон был резким, но не злым. «Он хотел, чтобы я посмотрела, как поживает принцесса».

Широкие, полные слез глаза Хелены метнулись к матери. Алисента кивнула, плотно сжав губы, прежде чем отступить в сторону, чтобы позволить целителю приблизиться.

«Я не оставлю тебя», - пообещала Алисента дочери, стоя рядом.

Хелена слабо кивнула, позволяя целительнице взять ее за руку. В комнате было невыносимо тихо, если не считать тихого всхлипывания Хелены и шепота заверений целительницы. Алисента стояла на шаг позади, положив руку на плечо Хелены, ее разум метался от гнева и печали в равной степени.

********

Сапоги Деймона эхом разносились по коридорам Красного Замка, когда он мчался к казармам, его разум был полон ярости и горя. Карта Вестероса все еще висела перед его мысленным взором, свежая рана в Драконьем Камне была суровым напоминанием о его клятве отомстить. Он прокручивал в голове события малого совета, тяжесть его заявления тяжело давила ему на грудь.

Он заставит их заплатить.

Прибыв в казармы, сир Лютор Ларджент стоял в ожидании, его широкие плечи были напряжены, а на лице запечатлелась усталость человека, который уже пережил бурю еще до появления Деймона.

«Мой принц», - приветствовал его сир Лютор, слегка поклонившись.

«Какие новости о Джеральде и Йовеле?» - без предисловий потребовал Деймон, его голос был резким и язвительным.

Лютор заколебался, на его лице промелькнула тень неловкости. "Йовель мертв, мой принц. Его тело нашли в Блошином Конце, с перерезанным горлом. Никто ничего не видел, никаких свидетелей. Казалось, будто человек просто упал замертво".

Челюсть Дэймона напряглась, зубы громко заскрипели. «А Джеральд?»

Заместитель командира беспокойно пошевелился. «Ушел. Никаких признаков его присутствия. Мы допросили его семью, но они утверждают, что ничего не знают. Мы уже задержали их».

Демон загудел, звук был низкий и опасный. Его пальцы ритмично постукивали по рукояти Темной Сестры, пока он обдумывал ситуацию. Наконец, он сказал: «Убейте их. Всех их. Если Джеральд вернется, он не найдет ничего, кроме пепла и крови».

Выражение лица сира Лютора едва заметно изменилось, его единственным ответом был сдержанный кивок. «Будет сделано, лорд-командующий».

Не говоря больше ни слова, Деймон повернулся на каблуках и вышел из казармы. Его мысли неслись, пока он направлялся к крепости Мейегора, его шаги были целеустремленными, а сердце тяжелым от печали.

Коридоры крепости Мейегора казались холоднее обычного, когда Разбойник приблизился к покоям Хелейны, где он оставил ее ранее этой ночью. Тяжесть того, что он там увидит - его двух оставшихся детей, блаженно не осознающих, какая буря назревает вокруг них, - терзала его. Деймон чувствовал, что за последние часы он постарел на десять лет. К тому времени, как он закончил заниматься всем этим, уже почти рассвело, его тело ныло, но разум все еще оставался бодрым.

Когда он подошел к дверям, стоявшие там стражники быстро поклонились и без колебаний отступили в сторону.

Демон вошел в покои Хелены тяжелыми, размеренными шагами, его разум был забит невысказанным горем и гневом. Солнце было тускло освещено, теплый свет очага отбрасывал мерцающие тени на стены. У огня сидела целительница из Волантиса, женщина, которая была неотъемлемой частью Красного Замка с момента их возвращения в 127 AC. Она повернула голову на звук его сапог, ее морщинистое лицо было спокойным и непроницаемым, обсидиановые длинные волосы ниспадали на спину.

«Ты выглядишь так, будто несешь тяжесть мира, принц Деймон», - сказала она на своем акцентированном общем языке, ее руки ловко работали ступкой и пестиком. Женщина всегда, казалось, знала какой-то секрет, который заставлял ее жить мирно. В тот момент он завидовал ей. Ее слова были серьезным преуменьшением. Принц чувствовал, как тяжесть мира рухнула на его плечи.

Глаза Деймона сузились от ее небрежного тона. «Как поживает моя жена?» - потребовал он, его голос был резче, чем предполагалось.

Целительница прекратила работу и пристально посмотрела на него. «Я предложила ей немного эссенции паслена, чтобы она спала. Она была беспокойной, не могла найти покоя. Принцесса попросила меня о помощи. Ее мать, леди Алисента, также составила ей компанию, но я посоветовала ей оставить принцессу спать, так как ей нужен был отдых».

Демон коротко кивнул, его взгляд метнулся к закрытым дверям их спальни. Принц задался вопросом, кто бы мог предупредить зеленую сучку, если он вызвал только членов малого совета, а она несколько месяцев назад освободилась от своего места. Он повернулся, чтобы направиться к дверям их спальни, но ее голос остановил его.

«Вы уверены, что сами не примете немного эссенции, мой принц?»

Демон замер, медленно поворачиваясь к ней. Его рука инстинктивно нашла рукоять Темной Сестры на бедре, костяшки пальцев побелели, когда его гнев вспыхнул. «Мне ничего не нужно », - прорычал он низким и опасным тоном.

Целительница встретила его взгляд с нервирующим спокойствием, отложив свои инструменты, словно его скрытая угроза была не более чем пустым комментарием. «Возможно, нет», - пробормотала она. «Но горе и ярость могут затуманить разум, мой принц. Без этого ясность может оказаться неуловимой. Сон также не найдет вас в этих обстоятельствах».

Его взгляд усилился, его тело напряглось от напряжения. «Я спрашивал о своей жене», - отрезал он. «Не для вашего совета».

Целительница наклонила голову, выражение ее лица было непроницаемым. "Она глубоко скорбит. Как и ты. Это рана, которая будет гноиться, если ее не лечить, если ты не дашь своему телу отдохнуть. Ты не молод, принц Деймон".

Разбойник стиснул зубы и двинулся к двери спальни, но следующие слова целителя заставили его замереть на месте.

«Что бы ни случилось с молодым принцем Джейхейрисом, - тихо сказала она, - это была смерть без особых пересудов и свидетелей».

Демон резко повернулся, его рука сжалась на Темной Сестре. «Что ты сказала?»

Целительница медленно поднялась, ее взгляд не дрогнул. "Я уже видела такие смерти. В Волантисе. В Браавосе. Смерти без шепота. Без свидетелей. Странные исчезновения людей вокруг погибших. Они тянутся, как тени, принц Деймон. Знамения невидимой руки".

Напряжение в комнате усилилось, когда Деймон обнажил свой кинжал быстрым, плавным движением, в мгновение ока преодолев пространство между ними. Лезвие прижалось к ее горлу, холодная сталь впилась в кожу, капли крови потекли по ее коже. «Если ты знаешь, кто убил моего сына», - прошипел он, его голос дрожал от сдерживаемой ярости, «скажи это. Сейчас ».

Целительница не дрогнула. Ее спокойствие сводило с ума. «Я не сказала ничего неправдивого», - спокойно ответила она. «Но ты, принц Деймон, знаешь тех, кто убивает за деньги. Абсурдное количество денег. Тех, кто принимает новые обличья . Это был не какой-то там убийца, нет, тот, кто это сделал, был поклонником определенного Бога, который позволяет им иметь эти способности».

Глаза Разбойников сузились, когда ее слова дошли до них. Те, кто принимает новые лица . Холодное осознание пронзило его, смешавшись с кипящей яростью, которая грозила поглотить его. Его хватка на кинжале дрогнула, а рука задрожала. Конечно, он знал о Безликих, он даже однажды посетил храм, почти два десятилетия назад.

Целительница слегка наклонила голову, ее горло коснулось лезвия. «Неужели?» - прошептала она.

Демон резко выдохнул, его ноздри раздулись. Он опустил кинжал и отступил назад, его тело напряглось, пока он пытался сохранить самообладание. «Убирайся», приказал он хриплым голосом.

Целительница наклонила голову, выражение ее лица было непроницаемым. «Как пожелаете, принц». Она повернулась и собрала свои вещи, остановившись у двери. «Если вы передумаете насчет паслена, пошлите за мной».

Демон не ответил, его взгляд был устремлен в пол. «Хорошо, приготовь мне немного», - прошептал он, глядя в пол. Женщина двигалась вокруг соляра, наливая воду и перемешивая пыль из своей ступки. Она прошла перед ним, держа кубок перед собой. Разбойник взял его, уставившись на жидкость внутри.

«Это даст вам несколько часов покоя, мой принц, и вы, и принцесса Хелена заслуживаете сна», - добавила целительница с сильным волантенским акцентом. Деймон молча кивнул, осушая содержимое кубка. Он вернул его, махнув ей рукой, чтобы она покинула солярий.

Целительница молча вышла из солярия, дверь за ней со щелчком закрылась.

Долгое мгновение Деймон стоял там, все еще держа кинжал в руке, его лезвие сверкало в свете костра. Наконец, он выдохнул и вложил клинок обратно в ножны.

«Эссенция паслена», - пробормотал он себе под нос. Его губы скривились в горькой улыбке, когда он подошел к двери спальни. Внутри он увидел фигуры своей жены и двух детей. Это зрелище должно было стать бальзамом для его измученного сердца, но вместо этого оно еще сильнее провернуло нож.

Он сбросил одежду, снял сапоги, положил Темную Сестру рядом с кроватью, прислонив меч к краю матраса. Оставаясь в нижнем белье, принц залез под одеяло, двигаясь медленно, чтобы не разбудить жену или детей, одной рукой он нашел ее талию, когда притянул ее к своей груди. Его ладонь легла на маленький животик, медленно лаская его, пока он чувствовал, как его веки тяжелеют. Он хотел бы еще немного побороть сон, но не мог. Шторы были задернуты, так что солнечный свет не проникал в их спальню.

"Avy jorrāelinna iā ilvyz gīhori ilōndot sagon kelīlusy," пробормотал Разбойник на ухо своей жене. Я буду любить тебя, пока сама наша сущность не перестанет существовать.