Дыши мной

Человек, который никогда не терял своих близких, даже и представить себе не может, насколько это невыносимо... Неважно, каким был этот человек, часто ли он вспоминал про тебя, но если ты его уже потерял, то лишь одна эта мысль и убивает тебя. Особенно, когда теряешь родную мать.

Я бежала из последних сил, уже давно не обращая внимания на боль в ногах от усталости и бессоных ночей, чувствовала отвратительный запах больничных лекарств и едва уловимый запах еды, которой с утра будут кормить всех, лежащих в этом месте. Я продолжала бежать, роняя слёзы, но знала, что спешить уже некуда. Её больше нет.

Уильямс остался стоять около больницы, втягивая в себя сигаретный дым. Как бы я его ни отговаривала, он всё равно пошёл со мной, не обращая никакого внимания на мои возгласы и истерики. Только когда я забежала на нужный этаж, я увидела Мелани, трясущуюся то ли от холода, потому что она сидела в летней кофте, то ли от той боли, которую я увидела в ее глазах.

— Хейден... — она раскрыла свои объятья и я, как маленький ребёнок, в слезах бросилась к ней, упав рядом и громко разрыдавшись.

— Пожалуйста, скажи, что это всё неправда, — громко рыдав тёте в колени, я руками сжимала ткань её брюк. — Скажи, что с ней всё в порядке. Скажи, что они все врут, Мелани!

Мой крик громким эхом разнёсся по стенам больницы. Мелани что-то тихо нашёптывала мне, гладя по голове, но когда я услышала её всхлипы, поняла, что, как бы того не хотела, это всё реально. Всё это вновь происходит со мной.

— Девочка моя, — тихо произнесла она и, подняв меня за плечи, кое-как усадила рядом с собой. — Прости меня, прости...

Дальше я уже ничего не слышала, лишь снова зарыдала из последних сил, что у меня оставались. Казалось, что мою грудную клетку проткнули не один раз. Боль и сожаление о том, что я за столько лет навестила свою мать лишь один раз, звонко отдавалась внутри и вместе с ней проснулась пустота. Пустота к происходящему, пустота к людям, которых я считала частью своей жизни. Проснулась пустота внутри меня.

В коридоре послышалось шарканье. Мы с Мелани не обратили на это никакого внимания, пока не услышали хлоднокровное кашлянье. Подняв взгляд, увидели стоящего перед нами мужчину в белом халате, он держал в руках какую-то синюю папку с бумажками.

— Вы за Эрл Лорен? — безразлично спросил мужчина, чем удивил меня. Как вообще так можно?

— Хейден, — обратилась ко мне Мелани, быстро смахивая ладонями еще не высохшие дорожки от слёз. — Я сейчас всё улажу и вернусь, хорошо? Поезжай пока домой.

Шмыгая носом, она открыла рядом лежащую сумочку и, достав оттуда ключи, дала их мне. Обняв меня, она обратилась к мужчине, который отвратительно морщился, подсчитывая в голове время, которое он уже потратил на двух плачущих особ. Я проводила его недовольным взглядом и поплелась к лестничной площадке.

Напрочь забыв про Уильямса, я вылетела из больницы, жадно глотая воздух. Всё давило настолько, что хотелось громко кричать, но сил не осталось: ни на слёзы, ни на крики, поэтому я просто уселась на порог здания, закрыв лицо руками, пока меня не отклинкнул он...

— Прости, я забыла про тебя, — устало посмотрев на парня, говорю я.

Он выглядел как обычно: взъерошенная причёска, тёмные глаза, сливавшиеся с темнотой, и острые скулы, по котором так отчаянно хотелось провести ладонями, почувствовать их тепло и мягкость. Докурив очередной бычок, он выкинул его, усаживаясь рядом.

— Мне это... В общем, жаль... да, как-то так, — почесав затылок, выдавливает парень, что звучит совсем неискренне, и я издаю смешок. — Что?

Я замечаю, как он снова начинает злиться, но внутри меня не просыпается тот прежний страх, который так неугомонно ёрзал внутри только при одном его взгляде. Я вовремя встаю и, отряхнувшись, кидаю напоследок:

— Никогда не говори людям, что тебе жаль, если это с точностью наоборот. Поверь, от этого им не станет легче, — развернувшись, я делаю пару шагов, но не успеваю даже дойти до выхода.

— А если мне не всё равно? — этот вопрос заставляет меня остановиться, и на моём лице просыпается какая-то слишком странная ухмылка.

— Нет, Дилан, ты всегда ко всему безразличен, — даже не обернувшись, говорю я.

Наконец-то покинув это зловещее место, я оставляю парня одного  наедине с моими словами, которые он так и не понял.

***

На следующее утро мой телефон разрывался смс-ками с соболезнованиями, даже одно проскочило и от Алана, который требовал нормальной встречи со мной, но я даже не удосужилась отметить его, как прочитанное. Другое же пришло от Эмили, которая высказала, что ей ужасно жалко мою мать, что она была неплохим человеком, но с дочкой ей, увы, не повезло. На удивление меня ни капельки не задели слова этих двух, я просто всё так же не прикасалась к телефону, продолжив своё увлекательное занятие: наблюдение за неподвижной стеной.

Когда человеку становится всё равно на происходящее, у него внутри щёлкает какой-то переключатель. Самое интересное в нём то, что ты не знаешь, когда именно он сработает, словно бомба замедленного действия, но когда это происходит, вся твоя жизнь превращается в сущее молчание, ты хочешь закричать, биться в стену, чтобы кто-то тебя слышал, но переключатель уже щёлкнул, а значит, ты просто стоишь на месте. Так происходит и со мной.

Мелани всячески  пыталась разговорить меня после приезда домой, вытрясти хотя бы одно словечко, но всё было бесполезно. Я сидела, как статуя, не проронив ни слова. Мне не хотелось ни есть, ни пить. В моей душе не осталось ничего, кроме пустоты. Воспоминания не так терзали сердце, как раньше. Казалось, что старая, хрупкая часть меня просто разбилась вдребезги. И тогда я начала задаваться самым пугающим меня вопросом: смысл жить самому, когда ты потерял всех своих близких?

В гостиной послышался звонок в дверь. Я сидела, даже не пошелохнувшись, но когда звонящий, которого сюда принесло, начал нажимать на звонок всё чаще и чаще, то я поплелась к двери. Я надеялась увидеть кого угодно, но не его..

— Привет, — мягко здоровается Алан, а внутри меня что-то неприятно защекатало, отчего захотелось дать себе по голове. — Я зайду?

Не знаю зачем, но я всё-таки впустила его. Я должна была накричать на него, дать звонкую пощёчину, но мне не хотелось ничего. Пусто. Внутри даже не проснулись старые чувства к парню и мне не хотелось заплакать от того, что я чувствую себя бездушной. Я просто молча прошла за ним.

— Слушай, Хейден... — начинает Алан, но я резко перебиваю его.

— Ты же про всё знал, — слишком холодно говорю я, видя, как он нахмурился от моего тона. — Какая же ты сволочь, Алан.

Парень поднял на меня взгляд, а его глаза были, как пятирублёвые монеты. Да, я и сама не ожидала, что когда-то смогу на тот момент близкому человеку сказать подобное, но сейчас я осознавала, что передо мной сидит не мой старый друг, а позже тот, к кому я испытывала чувства. Передо мной сидел совершенно незнакомый мне человек, который причинил боль и слишком долго врал мне.

— Ты с самого начала знал, кто я. Ты с самого начала даже и намёка не дал на то, что я вообще другой человек, Алан! Ты просто врал мне, как врал, что любишь, не так ли? Для тебя единственной девушкой всегда считалась Эмили, а я была лишь способом забыть её! — я повышала голос, размахивала руками, но внутри образовалось что-то наподобие  стальной стены, которой всё происходящее даже и царапинки не нанесло.

Парень до последнего не опускал взгляд, за что я была готова ударить его. Смотря на меня, казалось, он всё пропускает мимо ушей и ни капли не чувствует своей вины, что заставляло меня повышать голос сильнее, пока он резко не встал и не поравнялся со мной.

— Ты меня всё ещё любишь? — задал вопрос он, а весь воздух из лёгких резко выбило.

И моё молчание затянулось надолго. Да, Алан был человеком, к которому я впервые ощутила чувства не как к другу, а парню. Он делал всё, чтобы я смеялась, всегда поддерживал, и да, я действительно влюбилась в него, но боль, которую он причинил мне, наверное, ничего не могло исправить. Я любила Алана, но сейчас я не испытывала к нему ничего, словно моих чувств никогда и не было. Я не хотела разбивать сердце и ему, спихивая всю вину на него.

— Я любила тебя, Алан, но сейчас... Прости, — отвернувшись от него, я незаметно сжала кулаки.

— Получается, во всём виноват я? — тихо спросил он, вновь оказавшись рядом, а его горячее дыхание опалило шею. Но почему этого нет в том, в ком действительно хочется всё это видеть?

Я аккуратно поворачиваюсь и тут же попадаю в кольцо его рук. По телу пробежали мурашки, но внутри всё осталось так же мёртво, как и до его прихода. Если бы Алан не наломал столько дров, то, возможно, я бы простила его, закрыла на всё глаза и снова была бы с ним, но в большей части дело не только в нём.

— Ты не виноват, Алан, — с трудом выдавливаю я, сдерживаясь, чтобы не закричать, что в основном виноват только он. — Я просто люблю другого.

Мои слова, как раскат грома посреди солнечного дня. Было ли это правдой, я сама не знала. Алан дёрнулся, а после резко замер. Глаза тут же превратились в безжизненные. Я до конца не осознавала всю ситуацию, ведь даже если он и полюбил меня, проблема была в том, что слишком много раз он обманул меня, а вторая, что в нём никогда не было той ниточки, за которую я цеплялась у... Уильямса.

— Наверное, зря я пришёл, — сухо сказал парень и вновь метнулся обратно к входной двери.

— Стой, подожди, — я хватаю его за руку, а в его глазах начинает искриться какая-то надежда. Надежда на то, что всё встанет на свои места. Только вот никогда в этой жизни ничего не повторялось снова и снова. — Не держи на меня зла, хорошо? Может, я сейчас скажу до ужаса ванильную речь, но я не жалею, что мы так провели наше время. Ты всегда помогал мне, но так случается, что люди  совершают ошибки. Мне правда будет проще, если ты не будешь ненавидеть меня. Ты даже сейчас поступил, как хороший.. друг, ты сделал вид, что ничего и не произошло, чтобы в сотый раз не тревожить слегка затянувшуюся рану.

Я выдавливаю из себя что-то вроде улыбки, видя, как он внимательно слушает меня. Вновь его лицо становится серьёзным, и он, лишь только кинув мне на на прощанье, уходит. Я закрываю за ним дверь, как будто перед самым носом закрыла своё прошлое, которое тянуло вниз, как удавка на шее.

Но только почему, отпустив это прошлое, отчасти взяв всю вину на себя, я попрежнему чувствую себя настолько паршиво?

***

В эту же позднюю ночь вернулась Мелани. Договорившись с врачами и с тем, кто сидит за столиком покрупнее, она решила, что похороны матери будут через три дня. Мы с Мелани были поддержкой друг другу, стараясь каждую свободную минуту заниматься чем-то увлекательным, как сейчас. Сидя за столом, Мелани протирала бокалы бархатной салфеткой с армотизатором вкуса дыни. Я же раскладывала ещё не остывшие вафли, которые мы с Мелани научились делать совсем недавно.

— Мне кажется, или сироп сюда не очень подходит? — взяв небольшую ёмкость для соуса, говорю я.

Аппетитные вафли с сиропом были всегда нашим фирменным рецептом, но я всегда недоговаривала на этот счёт. Я обожала вафли, но никогда не любила сироп к ним, а сказать Мелани - значит  остаться без всего вообще.

— Может, тогда шоколадную пасту? — закончив с бокалами, Мелани убирает их обратно в коробку и подаёт мне стеклянную банку с пастой.

— Ты серьёзно? Не будешь кричать или обижаться? — удивившись, я с подозрением смотрю на тётю.

— Ну, я же не монстр в конце концов. Хочешь, ешь с пастой, — слегка улыбнувшись, Мелани уходит, а позже послышался скрип и звон бокалов в коробке.

Открыв пасту, я аккуратно ложкой наношу ее на вафли, отчего ещё больше разыгравшийся запах  заставляет всё чаще проглатывать голодную слюну. Только я собираюсь насладиться вкусным ужином, разложив все принадлежности на стол и налив себе горячий какао, на весь дом раздаётся дверной звонок.

— Хейден, открой, — кричит мне Мелани сверху, громко закрывая полку.

Я нехотя плетусь к двери, готовая высказать всё скопившееся за несколько минут  недовольство тому человеку, прервавшему мой замечательный ужин, но как только открыла дверь, мой аппетит разом пропал, а низ живота резко скрутило от страха.

— Ну, здравствуй, Гвен Лорен, — на пороге стоит Уильямс-старший, а за ним двое широких мужчин в чёрном, оглядывая меня и скалясь очень не доброжелательной ухмылкой.

Если до этого Джон Уияльмс искал ту причину, по которой разрушилась его семья, то сейчас он окончательно её нашёл...