ВДОХ СЕМНАДЦАТЬ.
Иногда, всё, что бы мы ни сделали, отражается на нашем будущем. Например, не замечать человека - не задумываться, что мы действительно ему дороги. Не бояться потерять себя - давно закрыться в собственном мире. Эта цепочка может развиваться до десятков и сотни, но иногда существует одна единственная грань.
И эта грань связывала мою жизнь с Диланом Уильямсом.
Сидя в коридоре напротив палаты с номером двадцать два, я нервно постукиваю носком кед по каменной плитке. Каждую минуту заправляя выбившиеся волосы из быстро собранного пучка, стараюсь бороться с сонливостью.
Обнаружив Уильямса с полной пропитанной кровью толстовкой, мне ничего не оставалось, как по среди глубокой ночи, вызвать бригаду скорой помощи, приехавшей почти сразу после экстренного вызова.
По приезде Уильямса направили в реанимацию, где он пробыл около двух часов, а после с глубоким наркозом оказался в палате. Но к нему меня не пускали до выяснения всех обстоятельств.
— Может, вам хотя бы кофе принести? — спрашивает молодая медсестра, бегая из стороны в сторону со стопкой чистых простыней.
Когда забирали Уильямса, время потихоньку переваливало за утро, а сон так и не удостоился посетить моё уставшее и ломившее тело.
— Да, если можно, пожалуйста, — слегка улыбнувшись, отвечаю я, умалчивая о том, что она уже не первая, кто предлагает мне малую долю кофеина, размешанную кипятком.
Кивнув, стройная блондинка в белом халате быстро зашаркала по полу. Я глубоко вздыхаю, откидываясь на холодную стену и вслушиваясь в каждый шорох больницы. Вдалеке разговаривают фельдшеры скорой, где-то хлопается дверь и гремит посуда нижнего этажа круглосуточного буфета. Девушка приносит мне пластиковый стаканчик с кофе. Я поблагодарила её и она присела рядом со мной.
— Знаете, я каждый раз смотрю на посетителей вроде Вас, которые готовы просидеть тут сутки, лишь бы быть уверенными, что с их любимыми всё нормально, — начинает она, намекая на меня с Уильямсом.
— Извините, но вы..
— Нет-нет, я не это имела в виду, — нелепо посмеявшись, продолжает она. — Боже, простите. Просто.. это всё из-за моей семьи, точнее сестры и матери. Они попали десять месяцев назад в аварию и до сих пор лежат здесь. А меня так раздражает это тиканье, с каждый минутой напоминающее мне, что следующий месяц их жизни они проведут лёжа в постели, а я каждую неделю захожу менять его и заодно проведать их... — девушка резко замолкает, взглянув на меня большими зелёными глазами.
— Мне действительно очень жаль. Я знаю, что это звучит банально, но...
Я не успею договорить, выразить, насколько мне и вправду жаль семью этой девушки и то, что ей совсем некому это рассказать, но нас прерывает, по всей видимости, старшая медсестра, громко прокричав:
— Агнес, ты задолбала меня со своими вечными посиделками с посетителями больных, и вообще меня задолбало твоё длинное имя, которое я никак не могу выговорить с местным акцентом!
Медсестра удаляется, а девушка подскакивает, одёргивая на себе халат. Забрав у меня стаканчик кофе, который я выпила во время нашего совсем короткого разговора, она говорит:
— Ещё раз простите.
— Ничего страшного. Я уверена, что с вашей семьёй все будет в порядке. И спасибо за кофе.
Кинув, она проходит несколько шагов, но потом снова останавливается и оглядывается на меня из-за плеча.
— Знаете, я думаю, что этот молодой человек вам намного ближе, чем вы сами на то рассчитываете, — произносит она и удаляется в след за старшей медсестрой.
Я сижу молча некоторое время, переваривая слова девушки и пытаясь уместить их у себя в голове. И через несколько минут сдаюсь. Она права.
Я не знаю как, но Уильямс стал мне ближе сильнее, чем я сама это осознавала. Его манера разговора, взгляд, даже та самая малая часть характера, которую я не до конца, но успела узнать. А особенно то, что он не тот, кем на самом деле является. Дешёвый занавес до начала спектакля.
Его любое действие по отношению ко мне вызывало лёгкое покалывание в ладонях. Я научилась видеть в нём совсем небольшую шелку света в том самом закрытом занавесе. Я привыкла видеть его.
Оглянувшись, я встаю с дивана и подхожу к двери палаты. На ней аккуратными, покрашенными в чёрный цвет цифрами был выведен номер палаты. Надеюсь, что никто не поймает меня, как нашкодившую пятилетнюю девочку за руку, решившую взять и уйти, не заплатив за леденец.
Каждое короткое тиканье прибора заставляло меня закрывать и открывать глаза, надеясь услышать его вновь. Вселяло надежду, что его сердце ещё бьётся.
«Ты не должна переживать за распорядителя чужих жизней, Хейден. Он заслуживает это»
Потянула за ручку, и дверь с тихим скрипом открылась. Быстро проскользнув внутрь, я замираю на месте. На его спящем побледневшем лице лишь совсем чуть-чуть виднеется румянец. Руки ровно сложены. На правой красуется тонкая игла, заклеенная пластырем, через которую поступает лекарство из капельницы.
Его лицо такое спокойное. Не играют скулы от привычной злости, глаза не сверкают в полусумрачной темноте. Ощущение, что из постоянно издающей мелодию игрушки просто вытащили батарейку.
Стараясь не шуметь, я присаживаюсь на край кровати. Моё теплое бедро слегка касалось его холодной ладони, отчего мурашки начинали бегать по спине. Я некоторое время пытаюсь бороться с собой, заставить себя понять, что моей единственной причиной переживания должны быть Алан и Мелони.
Но это словно запретить себе есть шоколад, а через несколько минут бороться с собой, когда кто-то начинает усердно развёртывать упаковку.
И я решаюсь перестать бороться с тем, что гораздо сильнее меня.
***
С Джо мы встретились на следующий день в небольшом парке у фонтана, где мило гуляют парочки и родители с детьми, смеясь и поедая сладкую вату. Когда-то это уютное место было моим домом, а сейчас мой дом одним словом «хаос».
Впрочем, я никогда не имела привычки жаловаться на то, что уготовила жизнь. Возможно, оставшись здесь, я видела этот уют и красоту за порогом своего дома, а возвращаясь обратно, лишь свою мать, которая потеряла к моему существованию всяческий интерес и нашла кучу небитого стекла в виде бутылок.
— Кто это у нас стоит и так отчаянно мечтает? — я слышу голос девушки, которая ущипнула сзади меня за плечо.
Обернувшись, я сразу же попадаю в объятия Джо. Запах свежей розы так и исходит от «фарфоровой» девицы с бледным лицом и курносым, как у маленькой девочки, носом.
— Привет, аленький цветочек, — отстранившись от девушки, говорю я, ссылаясь на её мягкий и приятный запах духов. — Удалось что-нибудь нарыть?
Девушка, замотав головой, достаёт из небольшой сумки, болтавшейся у неё на плече, чёрный матовый блокнот.
— Ничего нового. Много денег, грязи и довольно прикрытых дел младшего сынка Уильямсов.
Выйдя на небольшую тропинку парка, я по пути раскрываю блокнот. Лишь какие-то перечеркнутые записи и одно обведенное в кружок имя - Элис.
— А поконкретнее, что за прикрытые дела? — закрыв блокнот и обратно вернув его Джо, интересуюсь я.
Мы сворачиваем налево, дойдя до развилки парка. Совсем того не замечая, мы выходим к ларьку с сахарной ватой и попкорном. Видимо, прошлое никогда не забывается, стоит лишь вновь оказаться на том же месте, хоть и через пару лет.
— Ну-у, — начинает девушка, подойдя к витрине, за которой сидел симпатичный молодой... итальянец, вроде. — Тебе с чего именно начать? Есть большое количество счетов за неоплаченные штрафы, за превышения скорости, особенно ночью. Проваленные сделки с торговцами колёс для малолеток. Там куча барахла в прессе, по которой хоть целый том в прозе пиши. Был даже случай около года назад, когда Уильямс неплохо накачал одну девицу в клубе, а когда ей стало плохо, оставил её на заднем дворе в клумбе извергать содержимое своего желудка. Ты вату будешь?
Внимательно вслушиваясь в слова Джо, а если точнее, то в случай с той самой девушкой, которая стала почти жертвой молодёжного распространения всякой дряни, как дешёвые экстази, трава и прочая дрянь. Я не сразу заметила, как она сверлит меня взглядом, уже раскрыв свой кошелёк и достав оттуда пару долларов.
— А? Да, буду, но, может, я тоже вложусь? А то ты и в кафе меня бесплатно накормила и сейчас угощаешь, — выпустив витающие мысли из головы, я начинаю чувствовать себя неудобно.
— Ох, Хейден, да ты Бога должна благодарить, что твоя единственная подруга из дыры, вроде Портленда, готова тебя угощать за твоё долгое отсутсвие, а не требовать, — смеясь, отвечает Джо. — Нам две сладкие ваты, пожалуйста. И побольше.
Она подмигнула этому симпатичному то ли итальянцу, то ли испанцу (у меня плохо с определением родословного человека), а тот одарил нас улыбкой и принялся накручивать на длинные пластмассовые палочки, словно создавая два розоватых облака, вату.
— Мерси, — девушка забирает любимую сладость нашего детства и отдаёт деньги. — Так про что это я там?
— Про случай с Уильямсом около года назад, — забрав у Джо свою вату, напоминаю я.
— Ах да, — девушка отщипывает маленький кусочек и, закинув его в рот, говорит: — Случай довольно нагремевший во всей прессе нашего города, да и вообще среди жителей. Это была обычная пятница. Ну, ты сама знаешь, как молодёжь.. точнее нет... избалованная молодёжь любит отмечать пятницу после трудного, учебного дня. Так вот, одна девушка, уже выпускница школы, которая по соседству с твоей старой, была в том самом клубе. Кэр, я никогда бы не подумала, что тихую, мирную Элис Грейс будут в тот вечер забирать на каталке из-за сильного отравления этой дрянью. Не знаю, как было на самом деле, но в тот вечер она рассталась с Джейраном, своим парнем, и ходила весь вечер грустная, чуть ли не со слезами на глазах, а потом откуда-то нарисовался Уильямс и, по словам свидетелей, напичкал её этими таблетками в туалете.
Я остановилась на месте, не веря своим ушам. Я, конечно, лично с Элис знакома не была, но пару раз её видела в старой школьной библиотеке в компании книжки, либо воркующую с Джейраном. Он не был таким уж хорошим парнем, но благодаря ей он становился менее сдержанным, а она наоборот - более раскрепощенной. Уильямс даже ни на секунду не задумывается, что мог сломать одну невинную жизнь. Хотя после такого, я думаю, что она не одна такая. Чёртов ублюдок!
— А что дальше? — немного отойдя от услышанного, спрашиваю я и присаживаюсь на ближайшую лавочку, попавшуюся по пути от ларька со сладостями.
— Ничего. Пролежала две недели в больнице, никого даже не пуская к себе, — присев рядом со мной, говорит Джо.
— А сейчас что с ней?
— Сейчас, насколько я знаю, да и по слухам, она после выпуска из школы устроилась директором в клуб, живёт отдельно от родителей...
— А с Джейраном что?
— Тоже ничего. Джейран так и не смог найти достойную замену ей. Начал пить, употреблять наркотики, а закончилось всё тем, что через три месяца после их расставания он оказался на кладбище.
— О, Господи, — зажав рот рукой, я снова не могу поверить в услышанное. — Но как же так?..
— Сердце не выдержало, — опечалено пожав плечами, Джо выкидывает оставшуюся от ваты палочку, одарив меня хмурым взглядом. — Что ты удумала, Хейден?
Я пару минут молчу, стараясь уложить всё по полочкам от произошедшего за все два года, которые я отсутствовала здесь после отказа матери от меня.
— Нам нужно любыми способами поговорить с Элис. Если нам удастся собрать достаточно доказательств против Уильямса, то его хитрый зад будет блестеть за решёткой, — отправив за палочкой Джо свою, я достаю телефон, к которому не удосуживалась уже притронуться несколько часов, а то и больше. — В какой клуб она устроилась?
— В «Orange», по-моему. Он тут недалеко. Но, Хейден, ты уверена, что готова пойти против Уильямсов? Им ничего не стоит отстегнуть пару купюр, чтобы тебя нашли где-нибудь бездыханной в канализации.
— Чушь, — фыркнув, отвечаю я. — Никому не дозволено губить чужие жизни, Джо, ты понимаешь это? Даже богатеньким людишкам, вроде Уильямсов. Если у тебя всегда есть деньги в кармане - это не значит, что твоя жизнь ценнее другой.
Джо, внимательно впитывая мои слова, словно губка, кидает на меня взгляд, так и грозящий вывернуть мою душу наизнанку.
— Нет, Кэр, я не про это. Я, конечно, с Уильямсом лично не знакома, но он может заставить тебя лично сидеть сложа руки всеми различными способами: обман, шантаж, привязать тебя к себе.
Я, вскочив с лавочки, словно ошпаренная, хватаю Джо за плечи и медленно, разделяя каждое слово, говорю:
— Никогда Уильямс не сможет привязать меня к себе.
Развернувшись, я иду обратно к выходу из парка, ловя по пути машину в тот самый «Orange». Именно это место сейчас моя последняя надежда запихнуть Уильямса за решётку, избавив бедных, незащищенных девушек от рук молодого парня, который наживает на этом денег и каплю страдания для своей же гнилой души.
Прежде чем это сделать, Уильямс, чтобы уберечь свою шкуру от решётки, должен всеми способами, хоть своего отца пытав, но узнать, как его семья связана с моей.
Но вот только я всячески пыталась отрицать то, что Дилан Уильямс уже выиграл это битву, привязав меня к себе сильнее, чем кому-либо это удавалось.