III
Жатва
Жизнь в «Евродикии» после появления Кристин обрела новый, странный ритм. Буллинг, некогда всепоглощающий, отступил в тень, сменившись напряженным, но молчаливым нейтралитетом. Кларет шла по коридорам не прижимаясь к стенам, а рядом с Кристин. Их неразлучность стала фактом, как смена времен года. Кларет цеплялась за это ощущение нормальности, пусть и купленной ценой постоянного присутствия своей необычной подруги. Она искренне верила в Кристин как в крепость, в ее силу и решимость. Больше всего она ценила, что Кристин видела ее, настоящую, когда другие видели лишь мишень. Под ее защитой Кларет чувствовала давно забытый комфорт, хоть и смешанный с непонятным, смутным ощущением — не страхом, а скорее осознанием необычайной, почти пугающей силы, направленной на ее благо.
Однажды в столовой, Кларет, почувствовав редкий прилив спокойствия, улыбнулась новой соседке по столу, Лене. Девушка только перевелась, выглядела дружелюбной и немного потерянной – как Кларет когда-то.
«– Этот пудинг... он всегда такой... желеобразный?» – неуверенно спросила Лена, ковыряя ложкой в десерте.
Кларет невольно рассмеялась – тихим, почти забытым звуком. «– Да, к сожалению. Как будто его варили из школьного клея.»
Лена фыркнула. «– Ох, знала я, что «элитное питание» – это обман...» Завязался легкий, ни к чему не обязывающий разговор о еде, о скучных уроках, о том, как холодно в общежитии по утрам. Кларет ловила это ощущение – просто поговорить. Без страха, без оглядки. Она чувствовала на себе тяжелый, неотрывный взгляд Кристин, сидевшей напротив. Но интерпретировала его по-своему: Она наблюдает, защищает. Как всегда. И это присутствие, этот неусыпный контроль, вместо раздражения, давал ей странное чувство защищенности. И продолжила болтать с Леной, радуясь мимолетному человеческому контакту. Как же я скучала по этому...
На следующий день в столовой царило странное возбуждение. Шепотки были громче обычного, лица бледные. Кларет села напротив Кристин, автоматически улыбнувшись. Кристин молча ела овсянку, ее лицо было каменной маской.
«– Ты слышала?» – прошептала девушка с соседнего стола, не обращаясь конкретно ни к кому, но глядя на Кларет. «– Лену... ту новенькую... нашли сегодня утром.»
Кларет замерла. «– Н-нашли? Что случилось?»
«– В душевой... – девушка сделала паузу для драматизма. – Поскользнулась, ударилась виском о кран. Скорую вызвали, но... – Она выразительно покачала головой. – Говорят, ничего не почувствовала.»
Ледяная волна прокатилась по спине Кларет. Лена? Та самая веселая девушка? Она вспомнила их вчерашний смех над пудингом. «– Ох... – выдохнула она, чувствуя, как комок подступает к горлу. – Это ужасно...»
Кристин положила ложку. Ее движение было плавным, точным. Она подняла глаза на Кларет. В них не было ни удивления, ни печали. Только... глубокое, спокойное внимание. И что-то еще - понимание? Забота?
«– Да, – произнесла Кристин ровным, почти успокаивающим голосом. – Ужасно неосторожно. Такие скользкие полы.» Она протянула Кларет салфетку. «– Не расстраивайся. Мир полон опасностей. Лучше не привязываться.»
Ее слова звучали как разумный, пусть и суровый, совет близкого человека. Кларет взяла салфетку, сжала в руке. Не привязываться... Горечь потери смешалась с легким уколом сожаления от слов Кристин, но не страха перед ней. Но она прогнала сомнения. Она же права. Это был несчастный случай. Просто... ужасное совпадение. Она кивнула, пытаясь проглотить комок. Просто совпадение.
Но «совпадения» стали повторяться. Стоило Кларет проявить мимолетный интерес к кому-то – улыбнуться библиотекарше, ответить на вопрос новой учительницы чуть теплее обычного, перекинуться парой слов с девушкой в спортзале – как этот человек вскоре исчезал или попадал в беду. Библиотекарша уволилась «по семейным обстоятельствам», оставив записку с неразборчивым почерком. Учительница «сломала ногу», уехав на длительное лечение. Девушка из спортзала «случайно» обожглась кипятком в прачечной и лежала в лазарете. Каждый раз Кристин была рядом, с ее ровными, успокаивающими, обволакивающе-логичными словами: «Невезение», «Сама виновата», «Слишком доверчивая», «Мир жесток, Кларет. Лучже держаться подальше».
Кларет чувствовала странный холодок под лопатками. Легкое беспокойство. Но она верила Кристин. Она нуждалась в этой вере. И рядом с Кристин это беспокойство таяло, растворяясь в ощущении прочной безопасности, которое та излучала. И каждый раз она убеждала себя: Паранойя. Просто череда несчастий. Кристин права – мир опасен. И она здесь, чтобы защитить меня от него. Она цеплялась за руку Кристин чуть крепче, ища опоры в ее незыблемой уверенности. Иллюзия безопасности была слишком ценной, да и ощущение это рядом с Кристин казалось слишком реальным, чтобы разрушать его сомнениями.
Однажды ночью, поддавшись уговорам Кристин («Нам нужно воздуха. Настоящего, не этой спертости»), они тайком выбрались за территорию «Евродикии» через давно известную Кристин дыру в заборе. На улице было прохладно, тихо. Фонари отбрасывали длинные тени на пустынный тротуар. Кларет вдохнула полной грудью, ощущая редкую, почти забытую свободу. Она смеялась тихо, рассказывая Кристин какую-то глупость, чувствуя, как напряжение последних недель понемногу тает. Кристин шла рядом, ее лицо в тени капюшона было скрыто, но плечо ее было твердым и надежным, как скала, рядом.
Из темного переулка вышла девушка. Лет их, одетая неброско, но с вызывающей уверенностью в походке. Она шла навстречу, улыбаясь, ее взгляд скользнул по Кристин и задержался на Кларет. Задержался с явным интересом.
«– Привет, красотки, – голос был хрипловатым, игривым. – Не видели, тут где-то клуб «Фаэтон»? Я, кажется, заблудилась.» Она подошла ближе, явно не нуждаясь в указаниях. Ее внимание было всецело сосредоточено на Кларет. «– А ты... у тебя потрясающие глаза. Серьезно. Как два озера в лунную ночь.»
Кларет, смущенная неожиданным комплиментом и прямым взглядом незнакомки, неуверенно улыбнулась. «– Эм... спасибо? А клуб... я не здешняя, не знаю...»
«– Ничего, – девушка махнула рукой, шагнула еще ближе. Ее запах – дешевый парфюм и сигареты – ударил в нос. – Может, тогда просто прогуляемся? Вдвоем?» Ее взгляд скользнул в сторону Кристин с легким вызовом, а рука потянулась, чтобы дотронуться до локтя Кларет. «– Меня Зоя зовут...»
Кларет не успела отдернуть руку. Не успела ничего сказать.
Движение Кристин было молниеносным. Не крик, не предупреждение. Тишину ночи разорвал тупой, мокрый хлопок кулака, встретившегося с лицом. Зоя даже не вскрикнула – только захрипела, отлетая назад. Она рухнула на асфальт, как подкошенная. Кристин не остановилась. Она была над ней, ее движения были стремительными и смертоносными, как удар молнии, точными и неумолимыми. Удары обрушивались на уже обмякшее тело. Трах! – по ребрам. Хруст! – запрокинутая голова ударилась о бордюр. Шлепк! – кулак в живот. Не крики – только хриплые выдохи, клекот захлебывающейся кровью глотки и тяжелое, свистящее дыхание Кристин. Ее лицо, освещенное мертвенным светом фонаря, было сосредоточено, почти отрешенно, в нем читалась лишь абсолютная решимость и ярость, направленная на устранение угрозы. Это была не драка. Это было уничтожение.
Кларет стояла, парализованная шоком и ужасом от увиденного насилия, но не от Кристин. Она не могла пошевелиться, не могла крикнуть. Ее глаза были прикованы к этой сцене. Глядя на ярость Кристин, направленную вовне, она остро чувствовала, что вся эта мощь служит ее защите. Боже... такая сила... – мелькнуло в голове, смешавшись с шоком. Моя защитница...
Вдруг Кристин замерла. Она тяжело дышала, глядя на результат своей работы. Зоя не двигалась. Лицо ее было превращено в кровавое месиво. Кристин выпрямилась, ее взгляд медленно поднялся и впился в Кларет. В ее глазах еще плясали отблески ярости, но уже проступало что-то иное – не торжество, а скорее... вопрос? Оценка реакции? Она сделала шаг к Кларет.
Кларет не отпрянула. Она замерла, встречая ее взгляд, все еще в шоке от увиденного, но в ее глазах не было страха перед Кристин. Было потрясение от происходящего, но не от подруги.
Кристин остановилась. Ее выражение смягчилось, ярость уступила место привычной для Кларет сдержанности. Она вытерла окровавленные костяшки пальцев о темные джинсы.
«– Видишь?» – ее голос был хриплым, прерывистым от адреналина, но в нем не было угрозы по отношению к Кларет, только прежняя уверенность и... объяснение. – «Они все такие. Опасные. Готовы влезть, воспользоваться... увести.» Она шагнула вперед, игнорируя кровавое месиво за спиной, и взяла Кларет за предплечье. Хватка была твердой, направляющей, но не калечащей. «– Только я... – Кристин приблизила Кларет к себе, но не притянула грубо, так, что та почувствовала запах крови и пота. – Только я знаю, что для тебя лучше. Я защищу тебя. Всегда. От всех.»
Кларет не сопротивлялась. Ее тело дрожало от адреналина и шока после сцены, а не от страха перед Кристин. Она позволила Кристин повернуть и повести за собой, прочь от этого места кошмара. Она шла, спотыкаясь, не оглядываясь на темный силуэт, оставшийся лежать на асфальте. В ушах звенело. Перед глазами все еще стоял образ яростной Кристин, защитницы, обрушившей всю свою мощь на угрозу. Это было страшно, но... для нее. Для Кларет.
Кристин вела ее быстро, почти бегом, обратно к дыре в заборе. Ее пальцы крепко держали руку Кларет, но не впивались, не оставляя синяков. «– Запомни, Кларет, – ее шепот был горячим, но не зловещим, а скорее настойчиво-убеждающим у самого уха. – Доверяй только мне. Мир – это грязь и опасность. Я твоя стена. Я твоя правда.»
Кларет молчала. Смесь шока, ужаса от ситуации и странного, глубокого чувства защищенности застряла у нее в груди. Она смотрела на профиль Кристин в тусклом свете фонарей. Резкий подбородок, прямой нос. Те же черты. Сила. Абсолютная, непоколебимая сила, направленная на ее защиту. Крепость... – пронеслось в голове, и мысль была наполнена сложным чувством – потрясением от метода, но и гулким эхом благодарности за эту готовность уничтожить ради нее. Защита... Теперь это слово отдавалось в висках ударами, но ударами щита, закрывшего ее собой.
Она шла, повинуясь, но не покорная в страхе, рядом с тем, кто только что совершил нечто чудовищное. Рядом со своей спасительницей. Иллюзия простой крепости треснула, обнажив ее истинную, страшную и безоговорочную природу. Но выбора не было. Бежать? Куда? От кого? От мира, который действительно был жесток? Или от той, кто только что наглядно показала, что ее защита – это абсолют, не знающий компромиссов? Но разве не этого она хотела? Разве не к этому бессознательно стремилась, измученная травлей?
Она сжала глаза, пытаясь стереть кровавые картинки. Это было нужно, – твердо убеждала себя Кларет, шагая рядом с воплощением своей защиты. Она защищала меня. Эта Зоя... она была опасна. Она подошла слишком близко. Ложь ли это? Или горькая правда мира, который Кристин понимала лучше? Она вцепилась в эту мысль, как когда-то вцепилась в руку Кристин в коридоре. Соломинка превратилась в стальной трос, спасительный и не дающий упасть в пропасть. И она продолжала цепляться. Потому что альтернатива – остаться одной с этим ужасным миром – была невыносима. А рядом с Кристин, несмотря ни на что, она была в безопасности. Это было неоспоримо.
Кристин чуть крепче сжала ее руку, чувствуя ее дрожь. «– Все будет хорошо, Кларет, – прошептала она, и в голосе ее была не угроза, а обещание, странное и страшное в своей непоколебимости. – Я всегда буду рядом. Никто тебя не тронет. Никто.»
Кларет кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Страх за себя перед Кристин отсутствовал. Его место заняло сложное сплетение шока, ужаса от реальности мира, который требовал такой защиты, и глубочайшего, почти иррационального чувства безопасности рядом с этим человеком-крепостью, человеком-щитом. Крепость не рухнула. Она превратилась в цитадель, неприступную и устрашающую для внешнего мира, но дающую надежное укрытие внутри. И Кларет была внутри. Под защитой. Страж был суров и страшен в своей мощи, но он был ее стражем. И в этом знании, пугающем и обнадеживающем одновременно, был ее новый, странный комфорт.