«Лайла: униженные и восхваленные»

Белые хлопья стремительно летят с неба на землю. Их можно сравнить с такой целеустремленной личностью, которая несмотря ни на что достигает поставленную цель.

В заснеженном городе с утра шумно: все куда-то спешат. В числе бегущих в толпе людей — мальчик. Двенадцатилетний мальчик с зелеными, словно листья подснежника ранней весны, глазами и со светлыми волосами. Он бежит почти так же быстро, как и летит снежинка вниз, но только ему мешает рюкзак за спиной. Вероятнее всего, тяжелый рюкзак. Он то спотыкается, поддается вперед, то сбивается с ног и корчит от боли лицо, однако идет дальше. И теперь он молниеносно переходит дорогу. А ноги его не сдаются до тех пор, пока черная, тонированная машина не сбивает его. Тело мальчика поднимается ввысь и с хрустом падает на скользкую поверхность. Рюкзак куда-то отлетел, и одна кроссовка тоже где-то за дорогой лежит. По трассе бежит алая кровь, от которой поднимается очень легкий пар. Мальчик вздыхает и тихо плачет от бессилия, боли и, может быть, неудачи.

— Там ребенок! — кричит кто-то, а из машины же никто не выходит.

— Да, Берлин, Симон-Дах Штрассе. Быстрее только, пожалуйста, — женщина говорит по телефону и тоже бежит к подыхающему ребенку. Кто-то снимает свою белую куртку и укрывает им потерпевшего. А остальные крутятся рядом, не понимают кто чем может помочь. Черная, на вид дорогая тачка отъезжает назад и с визгом мчится подальше от место-преступления. А ей словно взамен приезжает белая скорая помощь.

— Мальчик. Лет 9-13. Перелом шеи, вероятнее всего! — автоматом бежит следом за врачом медсестра и диктует все происходящее в стенах больницы за последние минуты.

Женщина-доктор смотрит в ее сторону и говорит:

— Это автокатастрофа что ли?

— Да. Прибыл минуты две назад. Уже отвозят в операционную, в дороге сделали рентген.

— Рентген чего?! — с вызовом восклицает врач и кусает губы. — Сначала надо осмотреть пациента, а не дурью маяться! За мной! И пусть позовут Джессику с Тайманом!

Медсестра кивает головой и мчится куда-то, а девушка поправляет на голове платок, направляясь бегом в отделение детской хирургии. Она за минуту пересекает двери и уже видит, как в операционную завозят кушетку.

За окном сильный снег, еле слышно пищат аппараты с палат, а весь коридор первого этажа забит больными мужчинами самых разных возрастов. Они все увлеченно смотрят в экран телевизора, по которому идет какое-то шоу. Вокруг какая-то напряженная обстановка, все словно затаили дыхание, как успела заметить на несколько секунд девушка-врач. Она явно обеспокоена тем, что даже те, которым прописали постельный режим, сидят и нервно смотрят наверх. Уже собирается сделать замечание своим пациентам - подросткам, когда слышит: «Шейх. Шейх, представляющий Россию, приплыл первым! Это было ожидаемо, но...» Дальше крики мужчин. Они забыли о своих болезнях, видя выигрыш своего кумира. Из них все вскакивают с мест, громко кричат, чем привлекают внимание практически всех, и даже многие убирают слезы с глаз.

Сделав глубокий вздох, врач, видя, что медсестры уже начали разбираться с этой радостной толпой, еще быстрее догоняет своего прибывшего недавно пациента, и, оказавшись внутри, отбрасывает с мальчика медсестер, которые начали подключать аппараты к нему.

— За это вас могут посадить. — коротко говорит она без эмоций и разрывает на ребенке рубашку, чтобы осмотреть тело.

— Что происходит? Тут явно понятно, что у него перелом шеи и, более того, в его руку попала осколка, надо оперировать. — задетая тем, что хирург действует по-своему, одна из медсестер уверенно выговаривает свой вердикт и встречает на себе строгий, но мимолетный взгляд той, что осматривает раненого.

— Его опекун тут? — через минуту спрашивает женщина в платке и втискивает воздух в рот, видя тело ребенка, который лежал, словно мертвый. — На его теле синяки. Это похоже на побои.

— Его мама, по-моему, тут. — опять говорит та самая смелая из всех других медсестра, на бейджики которой можно прочитать имя Сейра и отправляет за опекуном общего пациента вторую медсестру, молодую девушку с азиатской внешностью.

— Айю, только пусть побыстрее! — кричит ей вслед хирург и сама начинает проверять руки и ноги мальчика. А Айю сияет от того, что доктор запомнил её имя и в прямом смысле бежит, ибо исполнить поручение. — Сейра, прошу подготовить вас операционную к моему приходу. Сюда должны войти Джессика и Тайман-анестезиолог.

— Будет сделано! — словно на военной службе, выпрямляет спину Сейра и в сию же минуту приступает к делу.

Хирург в последний раз смотри на ребенка и гладит того по волосам, а затем выходит из помещения в коридор, где к ней быстрым шагом идет женщина и мужчина.

— Вы... Вы доктор?! У вас мой мальчик?! — словно безумная, орет женщина и сводит брови вместе, точно пытаясь не заплакать.

— Добрый день... — начинает девушка, но ее прерывают.

— Какой он добрый?! Мой мальчик сейчас лежит на койке! Какой добрый?! — женщина кидается лицом в грудь, как мы поняли со стороны, своего мужа и дает волю рыданию.

— Прошу прощения, но у меня на счет этого много вопросов к вам. А сейчас я хочу от вас соглашения на хирургические вмешательства, если вы являетесь опекуном моего пациента. Мальчик сломал шею, а в его левую руку глубоко засел оскол. Никаких других повреждений нет, кроме этого. И я вам даю слово его вылечить за месяц, если на то воля Всевышнего. — профессионально произносит речь хирург и смотрит на мужчину, который в свою очередь важно кивает ей головой и в конечном итоге улыбается.

— Да, мы будем вам благодарны, доктор. — говорит мужчина, параллельно пытаясь успокоить жену. Женщина-хирург видит, как им обоим плохо. Что бы их ребенок-подросток не выдумал, им обоим плохо, как родителям. Наверное, их гложет ответственность или это угрызение совести. Она не может точно распознать, еще никогда за всю ее практику ей не удавалось это понять по лицу человека. Поэтому она всегда старается все ввести в более комическое русло. Чтобы родственники пациента хотя бы чуть-чуть расслабились.

— С ним ничего серьезного не случилось. Честное говоря, у меня каждый второй пациент - подросток. Мы еще и не такое лечили. Не плачьте, женщина, вам еще своих внуков надо будет растить, так что, поберегите свои слезы для счастья.

Мама мальчика делает всхлип и быстро кивает головой, пытаясь улыбнуться уверенной женщине перед собой. Женщине, что заходит обратно в операционную и прямиком направляется к умывальникам.

— Тайман, введи в него не общий наркоз, только на руку. Джессика, ты будешь мне помогать, а Сейра и Айю — следить за состоянием мальчика. Приступаем! — через маску обращается к команде девушка. Затем десять минут проходят, как десять секунду, и в её руках уже медицинский нож да скальпель. Аккуратно вводя по нужной обработанной участке кожи, она делает небольшой надрез и просит передать сразу же стерильную салфетку, для того чтобы убрать кровь.

— Пинцет. — опять голос работающей девушки. Джессика подает все необходимое за долю секунды.

Куски стекла глубоко задели эпидермис и проникли немного глубже, потому процесс занимает чуть больше времени. Она пытается аккуратнее работать, чтобы хотя бы одна осколка не попала глубже, чем надо было. Вынимает вторую осколку и тянется за третьей, которая как назло идет глубже. В глазах мгновенный ужас, на лбу пот от волнения и из уст еле слышная ругань. Во второй раз пинцет цепляется за осколку, доктор вытягивает её и вынимает. Со звуком кидает на поднос к другим осколкам и сама начинает зашивать рану. Затем она лично начинает бинтовать его руку.

— Я сама его вывезу отсюда, с вашей помощью. Надо все-таки узнать откуда на теле этого ребенка столько маленьких синяков. Буду за ним наблюдать. — говорит хирург, а все остальные одобрительно кивают ей. Тайман идет вперед вместе с главным врачом, катая кресло, а Джессика идет следом за ними, держа в руках планшет с исследованием.

— Мы вытащили осколки и прекрасно зашили рану. Были кое-какие затруднения, но, к счастью, все плохое обошлось. — Быстро и также четко выговаривает хирург, остановившись рядом с родителями и их родственниками, как видно со стороны, взяв из рук Джессики планшет и смотря в него беглым взглядом. — Как я и обещала, ваш ребенок в полном порядке, но у меня к вам один воп... — взгляд её карих глаз встречается со сверкающими глазами парня в черном костюме, образ которого внушает легкий страх и заставляет как-то само-самой включиться инстинкту самосохранения. Он делает шаг к женщине в платке, не скрывая свой интерес и нависает над ней, смотря сверху вниз. Будто бы всех окружающих нет вокруг них, а время вошло в их положение и решило остановиться, чтобы они уловили эти многозначительные, но максимально непонятные взгляды друг друга.

— Вопросы. — кусая губу и делая спину еще ровнее, девушка полностью сосредоточивает свое внимание на планшете, а затем смотрит на маму и папу того, кого несколько минут ранее зашивала. — Я обнаружила несколько синяков на теле вашего ребенка. Прошу прощения, но это напоминает побои.

— Побои? — переспрашивает отец, потупив взор и обменявшись им с женой, что разинула рот.

— Увы. На его руках и на ногах, также на животе. Как ваш ребенок попал в автокатастрофу? Может быть... Это на него так повлиял буллинг, в наше время это часто встречается, я вижу, он не местный, он говорил по-русски, когда мы ему делали анестезию.

— Да, мы с Кавказа. По работе пришлось сюда приехать, но уже пятый месяц мы тут живем. У нас хорошая семья, и детей своих мы никогда и ни за что не били. А про буллинг и слово не может быть, даже, Абу Бакр? — мужчина обращается к другому мужчине в смокинге, что все время молча смотрел на девушку в платке.

— Надеюсь, вы сами узнаете что с ним не так. Советую вам обратиться к психологу. Ну или же мы сами проверим его кровь и будем молиться о том, чтобы нас ждали хорошие новости.

— Да, конечно, доктор... — начинает встревоженный отец, пытаясь прочитать имя на бейджики.

— Лайла. — тихо и холодно произносит другой мужчина в костюме и привлекает к себе внимание всех троих.

— Вы знакомы? — спрашивает родительница.

— Нет. Я не знакомлюсь с мужчинами, если не по работе. — холоднее, чем сам Абу Бакр, заключает Лайла, бросив на него мимолетный взгляд и дав знак Джессике пойти вперед за уже удаляющимися докторами с кушеткой.

— На бейджике. — не многозначительно бормочет Абу Бакр и поднимает голову выше.

— На бейджике Лимда, — говорит родительница в свою очередь.

— Тогда я ошибся. — быстро высказывается Абу Бакр.

— Доктор Лимда, когда нам можно будет посетить нашего сына? — задает вопрос отец, заставив всех перейти на другую тему.

— Сразу же, как только он придет в себя, господин Омаров.

— Да благословит вас Аллах, Лимда. — улыбается старший Омаров, на что хирург кивает ему головой и уходит от них, запомнив лишь то, как прозвучало из уст незнакомца её имя и становясь свидетелем того, как взволнованный отец кричит на своего старшего сына, как читатель успел заметить, с упреком:

— Ты должен был остаться там на вручении, идиот! Это золото, как ты это не понимаешь, Абу Бакр?!