Жертва

Как ни странно, дома Лисы ободранный вид встретили почти равнодушно. Мать побранила только, но милостиво разрешила перешить что-то из старых нарядов Розэ. Сестра хоть и была младше почти на девять весен, но девицей была рослой — вся в папеньку. В свои четырнадцать Розэ могла свалить одной оплеухой иного мальчишку-одногодка и в росте почти сровнялась со старшей сестрой, а по телосложению в кое-каких местах даже обогнала.

Весь оставшийся день Лиса провела на своем уютном, пахнущем сушеными травами чердаке. С любовью колдовала над доставшимся нарядом. Хорошее было платье! Почти новое. Скорее всего, пышные телеса Розэ, которые росли не хуже дрожжевого теста на пару, перестали помещаться в это замечательное платье прежде, чем сестрица успела его изгваздать. Лалиса любовно огладила мягкую ткань, чудного изумрудного оттенка, шнуровка на боках была жемчужно-серой, под цвет вставок, как и широкие рукава в три четверти. Но самое главное, что юбка-колокольчик целомудренно прикрывала ногу до щиколотки. Уж теперь злые мальчишки не станут улюлюкать и бросаться непотребными словами ей в спину.

Как только платье было готово, Лиса поспешила сменить одежду. На радостях закружилась на месте, любуясь, как раздувается податливая ткань юбки. Порывистым движением выхвалила из волос заколку, позволяя им разметаться мягкими огненными волнами. Длинные косы Лиса не носила — хлопотно чересчур, но стригла не короче середины спины. Встормошив кудри пальцами, девушка мечтательно вздохнула. Вот бы в зеркало посмотреться! Не то, чтобы она хотела полюбоваться собой, но не раз от людей слышала, что Единый дал ей может и не самое красивое, но вполне милое лицо. А подходящий наряд, это всем известно, делает человека еще краше.

— Лалиса, — донесся сварливый голос, аккурат около чердачной двери, — хозяева требуют, чтоб ты к ужину явилась.

Сердце предательски екнуло. Зачем это Мине приказали ее к ужину позвать? Принимать пищу в окружении родных — то еще удовольствие. Бывало это лишь по большим праздникам, и то каждый норовил хоть полсловом, но указать Лисе на незавидное место паршивой овцы.

— Сейчас спущусь, — отозвалась девушка. Тщательно прибрав волосы, она еще раз проверила, хорошо ли сидит платье и не грязны ли ногти на руках. Кажется, тут придраться не к чему… Лиса тяжко вздохнула и поспешила вниз. Опаздывать было нельзя.

Войдя в гостиную, девушка замерла на пороге, ожидая приглашения присоединиться к ужину. Украдкой покосилась на собравшуюся за длинным обеденным столом семейку. Несмотря на жару, родители выглядели уж слишком торжественно. Это не могло не насторожить. Матушка грациозно (ну по крайней мере, она так думала), обмахивалась веером, отчего многочисленные рюшки на декольте топорщились и колыхались, а отец прихлебывал вино, и судя по маслянисто поблескивающим глазкам, успел влить в себя не один стакан. Розэ благополучно утащила на тарелку добрый шмат запеченого мяса и теперь интересовалась исключительно способом его разделки. Братья же бесцеремонно оглядывали Лису с ног до головы. Джехен брезгливо и немного сонно. А Ён… Девушка поспешила перевести взгляд на фарфоровые безделушки, что стояли на комоде у окна. То, что читалось в глазах ее толстогубого братца, вызывало мерзкое чувство где-то в районе живота.

— Явилась… Садись давай, — пропыхтел батюшка, отодвигая в сторону ополовиненный стакан.

Глядя себе под ноги, Лиса подошла к столу и заняла свое место рядом с Розе. Под благосклонные взгляды маменьки сестрица споро орудовала вилкой и не обращала на Лису внимания. Розэ не очень придерживалась правил приличия, но родители смотрели на это сквозь пальцы.

— Да благословит Единый эту пищу, — бросил папенька обыденную фразу, прежде чем самому потянуться за порцией рагу. Дождавшись, пока каждый из семьи нагрузит себе тарелку, Лиса потянулась к мясу. Что-что, а готовила Мина обильно и так, что просто пальчики оближешь. Лиса никогда не оставалась голодной. Может потому, что у родителей все же имелась некая капля любви к старшей дочери, а может, просто здраво рассуждали, что голодный работник — плохой работник. И если раньше она наивно рассчитывала на первый вариант, то последние годы склонялась ко второму. Отрезав себе порцию от пахнущего пряными травами рулета, Лиса осторожно перенесла его на тарелку. Но не успела поднести ко рту и кусочка, как матушка, до этого молча махавшая своим веером, соизволила заговорить.

— Радуйся Лалиса, просватали мы тебя.

Вилка звякнула о край тарелки. Даже Розэ перестала есть и повернула голову в сторону сестры. Рыжеватые бровки вопросительно изогнулись.

— Просватали? — пискнула Розэ, — За кого?

— Вот и мне интересно, — процедил Ён.

Лиса сидела ни жива ни мертва. Над шеей словно взмахнули мечом, и девушка ждала, что вот-вот палач опустит руку.

Матушка мило улыбнулась.

— За господина Сехуна.

Свист, и Лалиса ощутила, как острая сталь пронзает плоть, перебивая кости и горло.

— За О?

Широкая ладонь отца хлопнула по столу.

— Ты забываешься, девка! Для тебя он господин Сехун, жених и в будущем дорогой муж! Заруби себе это на носу и впредь не смей открывать свой грязный рот, не подумав!

Протестующе замотав головой, Лиса вскочила на ноги. Стул с грохотом отлетел в сторону.

— Нет! Нет! Я… Я умру, но не позволю! Не позволю, слышите?!

Лалиса метнулась к двери, но кто-то схватил за плечи и руки.

— На чердак ее! Запереть и не выпускать! — полетел в спину голос отца.

Девушка трепыхалась и билась, пока братья волокли ее к лестнице. Мир будто разверзся, и она падала вниз в пустоту, где не было ни света, ни воздуха. Отец с матерью не могли выдумать для дочери жестокости хуже.

Он был самым отвратительным и мерзким мужчиной, что девушке доводилось встречать. Тощий, крючконосый, он слащаво обнажал свои лошадиные зубы каждый раз, стоило ей пройти мимо. Вот только в глазах О не было и тени улыбки. Холодно-серые, они будто пытались проникнуть глубоко в душу и вывернуть ее на изнанку. А совсем недавно, на четырнадцатый день рождения Розэ, пока Лиса прислуживала, помогая обносить гостей едой и напитками, гадкий Сехун подождал, пока девушка станет рядом с ним, и сильно ухватил ее за ногу много выше колена. От неожиданности Лиса чуть не выронила поднос, за что получила упрек от матушки. А Сехун только оскалил зубы и елейным голосом попросил «милую хозяйку» не сильно бранить «это чудное дитя». Девушка тогда просто сбежала, не в силах находится рядом с О.

Когда братья подтащили Лису к лестнице, девушка почти выбилась из сил.

— Ступай вниз! — рыкнул Ён на старшего.

— Запереть велено, — заупрямился тот.

— Сам сделаю! Ну?!

Джехен как всегда уступил. Отошел в сторону. Лиса опять забрыкалась. Вырывалась и даже попыталась укусить, но ее держали крепко, а когда Джехен скрылся за углом, братец что есть мочи толкнул ее к стене. Затылок впечатался в камень и перед глазами вспыхнули искры, а оплеуха брата добавила к ним черных всполохов. Ён крепко ухватил сестру за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

— Запомни, дрянь, раз уж такое дело, то мне плевать на запрет отца. Сливки все равно сниму я, а твой будущий муженек будет довольствоваться уже пользованной женушкой! А теперь поцелуй-ка меня на ночь!

Надавив на челюсть так, чтобы ее рот открылся, Ён прижался к девушке слюнявыми губами. Пропихнув язык внутрь ее рта, он стал им двигать и шевелить. Это было так гадко и неприятно, что Лису замутило. Сообразив, что руки у нее свободны, девушка что есть силы отпихнула голову брата от своей, напоследок хорошо пройдясь ногтями по колючей щеке. Ён зло зашипел и вновь ударил ее.

— Вали на свой чердак, сестричка. Позже зайду, — пригрозил он.

Лалиса рванулась наверх. Захлопнула дверцу и тут же бросилась искать что-нибудь тяжелое, чем можно было бы подпереть хлипкую преграду. Отыскав в углу какие-то доски, собрав в кучу все корзинки и притащив даже свой тюфяк, девушка кое-как соорудила нечто похожее на заграждение. Но как бы она не старалась, эта преграда не казалась достаточно надежной против полного силы Ёна. Пусть не с первого, так со второго толчка он просто разнесет все в стороны. В панике Лиса бросилась в свой угол, дрожащими руками сдернула с гвоздика швейные ножницы и крепко сжала их в кулачке. Она будет защищаться! Изо всех сил! Не сомкнет глаз всю ночь. Не подпустит никого! Пусть только попробуют, хоть пальцем, то она… она…

Лиса громко всхлипнула и тут же закусила губы. Но подступающую истерику уже было не остановить. Тело содрогалось и дергалось, будто девушка была марионеткой в руках сумасшедшего кукольника. Единый! Где же были ее мозги? Почему она не сбежала, пока могла? Пусть в никуда и наобум, но даже так это было хоть каким нибудь шансом на нормальную жизнь. Без тирана отца и мегеры маменьки, без капризов сестрицы и злых шуток братьев. При воспоминании о Ёне опять подкатила дурнота.

Брат… Брат! Хотел с ней… Хотел ее… Лиса замотала головой, не в силах даже мысленно признаться себе в очевидных намерениях братца. Так вот что значил его странный взгляд! Его щипки и непонятные шутки! Дура, ой дура… Ноги подкосились, и Лиса по стене съехала на пол. Так и сидела в своем углу, тихо поскуливая и размазывая по лицу непрекращающиеся слезы. Ее и без того нерадостная жизнь в одночасье превратилась в кошмар. И как из него выбраться Лиса совершенно не знала.