Глава 13
Виола
Жизнь в Коконат-Гроув не имеет ничего общего с настоящим существованием в Овертауне – там приходилось пахать как лошадь, чтобы вечером было что перекусить, а ночью – где спать. И я пахала, не останавливаясь ни на мгновение. По утрам таскалась по домам в дальней части района и проверяла, не откинулся ли кто, шаталась под мостом и смотрела, не прикончили ли там какого неудачника. Ни я, ни Терри, ни другие ребята не видели в этом ничего зазорного.
Все знали главный закон: хочешь жить – умей вертеться.
Иногда приходилось кого-нибудь подставить, например, парочку тех же Отбросов; иногда – ограбить, а время от времени мне доводилось таскать наличку со счетов толстосумов. Тех самых, рядом с которыми теперь живу. Нет больше потрепанных старых толстовок, нет протекающей крыши над головой и бумажных стен, проломить которые могла даже я. Нет, теперь я живу пусть в просторной, чистой и дорого обставленной квартире и пикнуть боюсь.
Вдруг все это просто подстава? Да, Змей пообещал прикрыть меня и даже потребовал плату за свои услуги, но его вроде как никто не заставлял устраивать мне курорт. Это что, отель пять звезд, где все включено? Мне даже на продукты денег выделили. В первые несколько дней казалось, что босс и его ребята просто держат меня за несмышленого ребенка.
– Да что ты можешь сделать, мелочь? – усмехается Ксандер, словно прочитав мои мысли.
Поудобнее устраивается на кожаном диване в зале ожидания на втором этаже и задумчиво поглядывает на потолок.
На столике перед ним лежит пицца с ананасами – самая отвратительная пицца во вселенной, – а чуть поодаль поблескивает стеклянная бутылка газировки. Здесь, в «Садах Эдема» всем будто бы наплевать, что там, в другой части города, сбивают руки в кровь такие же девчонки, как я или Шерил. Да и парням достается, вспомнить только Терри...
Но вспоминать не хочется. Эту мысль я запихиваю поглубже и обещаю себе никогда больше даже не думать о куче дерьма по имени Терри Льюис. Хватит и того, что он периодически трется вокруг клуба. Один раз мы едва не столкнулись нос к носу, тогда я с трудом проскочила мимо, рванув к черному ходу вместо парадных дверей. Повезло еще, что охранник там стоял тот же самый, что в первый день – узнал и пропустил без лишних вопросов. Иначе я расцарапала бы Терри лицо, саданула бы ему ногой в пах и разбила бы пару бутылок о его тупую голову. Не говоря уже о том, какой разразился бы скандал. Это в первый день ему повезло, когда я не в себе была. Больше не повторится.
Вранье, конечно. Страх внутри так и не улегся, да и чувствовать себя в своей тарелке рядом с такими людьми, как босс и его прихвостень, Ксандер, – еще постараться надо. Они – не старик Гарольд, у которого все на лице было написано. Нет, эти двое совсем другого поля ягоды.
Наверняка ядовитые.
– Побольше, чем некоторые, – бормочу я невнятно, а в голову сразу же приходит Анжелика.
Пафосная художница, которой место не среди зазнавшихся бандитов, а где-нибудь в галерее в центре города. Вот кто мог бы жить в Коконат-Гроув и чувствовать себя как рыба в воде, но Ксандер еще пару дней назад выдал, что Анжелика – единственная из завсегдатаев клуба, кто не живет в соседнем жилом комплексе. В комплексе, который принадлежит Змею.
– Я могла бы продолжить жить в Овертауне, зачем это все?
– Такие вопросы Джейдену задавай, – улыбается Ксандер и тянет в рот кусок пиццы.
Чуть остывший сыр все еще тянется, обрываясь лишь в последний момент. Точно как та пара нервных клеток, что еще остались у меня – раз, и все, лопнули. И никакого больше покоя. Никакой уверенности. Спасибо, что амбалы Бакстера не поджидают меня под дверями клуба или не караулят у квартиры.
– Я всего лишь скромный информатор, да и думаешь, я бы что-нибудь тебе сказал? Пф. Это у Джейдена слабость к альтушкам, а я предпочитаю девушек посолиднее.
– Твою мать, это-то здесь при чем? – я вскидываю бровь и качаю головой.
В жизни большей глупости не слышала. Когда мы со Змеем болтали в кабинете, он смотрел на меня как питон на добычу, этого не отнять, но слабость... Впрочем, что с чувством юмора у Ксандера проблемы, я выяснила еще в первый день.
– Если бы у босса были слабости, его размотали бы еще пару лет назад. Он выглядит как типичный латинос с глазами Сатаны, но одних глаз недостаточно, чтобы держать город.
Ксандер весело смеется, заливает пиццу газировкой и на мгновение опускает взгляд на мобильный телефон. Несколько раз щелкает пальцами по экрану, закатывает глаза и отбрасывает телефон в сторону. Видимо, сидеть нам здесь еще минут двадцать, если не дольше. Босс велел нам дождаться его возвращения, и при одной мысли о том, что он потребует у меня сотворить что-нибудь с помощью метки, дрожат поджилки. Я же нихрена не делала в последние дни.
Насколько он будет зол? Впрочем, если до сих пор меня не убил, то за это не убьет и подавно. У него просто есть для нас работа, как и для остальных, бродящих туда-сюда по второму этажу «Садов».
За прошедшие полчаса мимо нас кто только ни проплывал: бородатый Лиам, несколько девушек в костюмах танцовщиц и даже незнакомые ребята с желтыми метками на рукавах. Если они и принадлежали к какой-то банде, то я никогда с ними не сталкивалась. Ни в Овертауне, ни в Либерти-Сити. Но кто в здравом уме полез бы на территорию Гарольда или Бакстера?
Кроме меня, конечно. Но все знают, что я конченая, об этом разве что немые не трепались на районе. Если кто-то влез в немыслимое дерьмо, то это наверняка Виола Скотт. И только посмотрите, куда это меня привело.
Криво усмехнувшись себе под нос, я нервно поправляю высокий воротник топа. Сегодня при мне ни любимого бомбера, в карманы которого можно распихать что угодно, от отмычек до шокера; ни рюкзака, ни обмотанной проволокой бейсбольной биты, которую я повадилась таскать с собой в последний год. Змей говорил, что в Коконат-Гроув безопасно, но одни только «Сады» – огромный рассадник преступников, какая к хренам безопасность?
Однако проносить в клуб оружие запрещает не только босс, но и охрана. Да и попробуй пройтись между гостями с битой – кто-нибудь в службу спасения позвонит. Прокатило бы разве что на Хэллоуин. Я могла бы сказать, что косплею Харли Квинн. Даже покрасила бы половину волос в красный.
– Ты только при нем такой ерунды не говори. Он за латиноса тебе голову откусит, мелочь.
– На правду не обижаются, – пожимаю плечами я, но на ус мотаю.
Да и у меня духу бы не хватило сказать боссу, что он латинос. Тем более что черты лица у него неправильные, да и кожа чуть светлее, чем у тех же кубинцев. Метис какой-нибудь, наверное, даром что по-испански периодически говорит.
– Он не сказал, сколько нам здесь еще торчать?
– Минут пятнадцать, не больше. С контрабандистами в Крик покончено, так что скоро нам выпадет честь лицезреть его мрачную рожу. Но готовься, что настроение у него будет поганое, не ляпни какую-нибудь глупость вроде очередной правды. Голову, может, он откусывать и не станет, а вот вспылить может. И, поверь мне, мелочь, ты не хочешь знать, что бывает, когда Джейден злится. В прошлый раз мне пришлось два дня восстанавливаться, не горю желанием снова наращивать кожу после ожогов.
Наращивать кожу? Мне же не послышалось? У Ксандера блестящая смуглая кожа, ни единого шрама – в отличие от Джейдена, которого будто к раскаленной сковороде половиной лица приложили. И он уж точно не выглядит как жертва пластической хирургии или любитель лезть в драки. Такие, как Ксандер, всегда представлялись мне изворотливыми котами, предпочитающими оставаться в тени и нападать лишь тогда, когда жертва уж точно не сумеет выбраться.
Он информатор, в конце концов, его работа – слушать и запоминать, прижимать людей к стенке не силой, а компроматом. Максимум, кем я его вижу – воришкой, взламывающим чужие компьютеры ради того, чтобы слить домашнюю порнуху или переписку. Но наращивать кожу?
На шее из-под футболки у него выступает несколько толстых линий, напоминающих скандинавскую руну, и до меня наконец доходит: Ксандер такой же меченый, как мы с боссом, и наверняка что-то может. Иначе бы их обоих давно вышвырнули из города. И если этот способен нарастить кожу, а может, и пару конечностей восстановить, а Змей запросто устраивает крематорий на дому, то ничего удивительного, что весь Майами под ними ходит.
Воображение рисует до противного яркую картину: Ксандер ловит пулю в лоб, стирает кровь и как ни в чем не бывало шагает к парочке Отбросов. Те стреляют снова и снова, а толку никакого. И так пока их не сожгут заживо. Блядь, ну и дерьмо. К горлу подступает тошнота, и я отворачиваюсь в сторону, прикрывая рот рукой. Не может быть, чтобы босс так поступал. Пусть хотя бы не прикрывается подчиненными как живым щитом. Пожалуйста.
– И часто он злится? – спрашиваю я сдавленно, а голос звучит подобно приглушенному хрипу.
Так, будто я только проснулась после жуткой попойки. Прокашлявшись, я продолжаю уже совсем другим тоном:
– Чтобы понимать, когда бежать куда подальше.
– Злится он каждый день, мелочь, вопрос только в том, как сильно. Ты не представляешь себе, какой занозой в заднице он был лет десять назад – здание, в котором мы сидели первое время, спалил дотла. Неуправляемая зверюга, – продолжает Ксандер так запросто, будто и не о боссе болтает.
Пиццы в коробке все меньше, остался последний кусок, а бутылка с газировкой давно опустела.
– Будешь, кстати? – он кивает на коробку. – А то последним эгоистом себя чувствую.
Да это же ты пиццу с ананасами заказал, сам теперь ее и жри. Но вслух я не говорю ни слова, лишь отрицательно мотаю головой и оборачиваюсь в сторону лестницы. Отсюда видны лишь высокие перила, несколько ступенек да пару неоновых картин над ними. Снова и снова я пытаюсь представить Змея вспыльчивым и несдержанным, но ничего не выходит: кажется, будто он до жути холодный и держит себя в руках ничуть не хуже принявшего обеты католика. Такой может с постным лицом просидеть без еды неделю или выйти из горящего дома так, будто ничего не происходит.
А босс наверняка сидел бы в таком и распивал бы джин. Может, еще и прикурил бы от ревущего вокруг пламени. На мгновение на губах расцветает улыбка, но лишь на мгновение – угасает она так же быстро. Не стоило вспоминать о пламени. Я не холодная и бесчувственная, как босс, мне о пожарах не хочется даже думать. В носу сразу чувствуется отвратительный запах гари, а перед глазами вырастают охваченные огнем стены, в ушах эхом отдаются крики родителей, выстрелы и хриплый голос ублюдка Бакстера.
Сука.
– Сам свою пиццу жри, – в итоге бросаю я, разозлившись на саму себя.
Сейчас Ксандер задаст мне трепку и будет прав, но тот помалкивает. Пожимает плечами и закидывает в рот последний кусок, прежде чем с довольной улыбкой откинуться подальше на спинку дивана. Вот уж кому по-настоящему плевать, что происходит вокруг. И если босс постоянно выглядит мрачным и недовольным, то Ксандер будто бы вообще ни о чем не заботится. У него всегда все хорошо, ему всегда весело.
Мне тоже иногда не помешало бы так относиться к жизни.
И только мне удается отбросить в сторону непрошеные воспоминания, как по лестнице поднимается Змей – как обычно с кривой ухмылкой на губах и слегка нахмуренными бровями, высокий и с растрепавшимися после вылазки волосами, – и на секунду старый пожар вновь всплывает в памяти. Как и чужой голос, который я слышала в тот ужасный день.
«Вставай, Виола, иначе ты отсюда уже не выйдешь».
Я сглатываю и вновь поправляю ворот.
– Вставай, Виола, – будто вторит голосу у меня в голове босс.
Смотрит на меня сверху вниз, сверкая невозможными глазами Сатаны, и все внутри переворачивается. Кажется, будто желудок заледенел в одно мгновение, а сердце остановилось. Только кажется.
– Сегодня поможешь Кейну с делами Гарольда.
Нет, мне и правда только кажется. Не может быть, чтобы три года назад я слышала голос Змея. Что ему делать в такой дыре, как Либерти-Сити, да еще и в нашем доме? Он наверняка никогда и не слышал обо мне, пока я не влипла в дело с ограблением ублюдка Бакстера.
Я шумно выдыхаю, надеясь, что волнения никто не заметит. Хотя до этих двоих мне далеко – Ксандер улыбается, будто улыбка приклеилась к его лицу, а босс выжидающе смотрит на меня, плотно сомкнув губы.
И смысл сказанного доходит до меня далеко не сразу.
– С какими еще делами Гарольда? – хмурюсь я.
– Обычными, muñequita. Проверить его людей, чтобы там не вырос еще один Льюис. Ты знаешь их куда лучше, чем я. И даже лучше, чем Кейн.
– Я бы поспорил, босс, – театрально вздыхает Ксандер, но тут же прикрывает рот, поймав недовольный взгляд Змея.
Вот, значит, как. Босс следит за всем городом, – от Овертауна да Саус-Бич – проверяет каждую собаку и наверняка терпеть не может, когда ему вставляют палки в колеса. Точно как контрабандисты из соседнего района, с которыми он ездил разбираться. Интересно, от них хоть что-то осталось, или теперь они – всего лишь разлетевшийся по ветру пепел? Твою мать, ну хоть сейчас не думай об этой дряни, а.
Я поднимаюсь на ноги и отряхиваю широкие джинсы.
– Я их не сдам, босс. Стукачей никто не любит.
Змей почти улыбается, я вижу, как дрожат уголки его губ. А может, просто показалось. Сегодня мне вообще часто что-то мерещится. Нужно было спать ночью, а не ворочаться в постели и в страхе поглядывать на окно, думая, будто кто-нибудь обязательно заберется в квартиру. На четырнадцатый этаж, ага. Конечно.
– Тебе и не придется. Просто расскажешь, кто по-твоему не особо надежный, а кому можно верить. Это не просьба. Это приказ.
И, бросив на меня последний взгляд, холодный и задумчивый, босс оставляет нас в зале ожидания и тяжело шагает в сторону кабинета. На часах половина одиннадцатого, он наверняка еще пару часов просидит за работой. Интересно, дома-то вообще бывает? Или торчит в клубе круглыми сутками? Я ведь видела, в кабинете есть диван. И готова поспорить, что иногда Змей на нем спит.
Наверное, мне повезло, что он не стал просить о чем-нибудь похуже. И не сделал ничего из того, о чем говорил Ксандер. Вот урод, точно же просто нагнал с три короба, а я и поверила, как дура.
– Пойдем, мелочь, у нас впереди еще куча работы. Так и быть, я закажу тебе пиццу без ананасов. Иначе Джейден рано или поздно меня прикончит.
– С какого это хрена? – усмехаюсь я, когда иду вслед за ним по коридору.
Проходим мы и мимо кабинета босса, но на зеркальной поверхности дверей отражаются лишь наши темные фигуры. Мои синие волосы выделяются ярким пятном.
– Джейден Хосслер терпеть не может, когда о его любимых игрушках не заботятся