Глава 16. Алия
Год спустя
Ветер с озера гулял по открытым балкам и свежему деревянному каркасу, принося с собой запах воды и хвои. Я стояла посреди своего «Убежища» — только уже не на чертеже, а в самой что ни на есть реальности. Стены росли, окна в пол уже были вставлены, и сквозь них лился золотой свет предзакатного солнца, заливая теплом сосновые доски пола.
— Смотри-ка, архитектор, — раздался за моей спиной знакомый голос. — Мечты сбываются. Хотя некоторые пытались сбежать от них за океан.
Я обернулась. Итан стоял, прислонившись к дверному косяку, в рабочей рубашке с закатанными рукавами, все в легкой строительной пыли. В его глазах играли знакомые искорки, но теперь к ним прибавилась та самая, новая, глубокая уверенность.
— Некоторые, — парировала я, подходя к нему, — вовремя одумались. И нашли себе более перспективный проект.
— О, да? — он притянул меня к себе, и его губы коснулись моего виска. — И кто же этот счастливчик?
— Твой фундамент, — я стукнула его легонько кулаком по груди. — Ты обещал помочь с разметкой для террасы, а вместо этого стоишь и философствуешь.
Год. Целый год, который изменил всё. Мы с Итаном больше не прятались в его безликой квартире. Мы строили наш общий дом. Буквально. Он ушел из фирмы отца, забрав с собой пару ключевых клиентов, и открыл свою, небольшую, но уже набирающую обороты юридическую практику. Я же, наконец, полностью погрузилась в «Убежище». Проект, рожденный из боли, стал моим самым главным и любимым делом.
— Ладно, ладно, иду, хозяйка, — он с напускным вздохом отпустил меня и направился к разложенным на полу чертежам.
В доме пахло деревом и будущим. Таким прочным и настоящим.
Вечером мы поехали к Юносу и Луизе. Их квартира теперь больше напоминала филиал магазина детских товаров. Повсюду были разбросаны яркие погремушки, на столе красовался не собранный до конца мобиль, а в центре гостиной, в большой плетеной колыбели, спала наша племянница — Лиана.
Луиза, теперь уже с сиянием уверенной в себе матери, встретила нас на кухне, помешивая огромную кастрюлю с супом.
— А, беглецы вернулись в цивилизацию! — провозгласила она, целуя нас в щеки. — Как там, в вашем медвежьем углу? Волки уже не воют под окнами?
— Привыкаем, — рассмеялся Итан, принимаясь накрывать на стол. — На прошлой неделе даже енота видели. Алия чуть не сделала его своим помощником прораба.
Юнос вошел в кухню с Лианой на плече. Девочка, проснувшаяся от голода, требовательно кряхтела, уткнувшись личиком в его шею. Вид моего брата, этого некогда угрюмого и закрытого мужчину, с крошечным существом на огромной ладони, до сих пор вызывал у меня приступ умиления.
— Держи, — он с нежностью, которой я в нем раньше и представить не могла, передал ребенка Луизе. — Капризничает. Точная копия тебя.
— Умная девочка, сразу поняла, с кем можно капризничать, — Луиза тут же устроилась кормить дочь, а Юнос принялся расставлять тарелки.
Мы сидели за большим деревянным столом, ели простой суп, делились новостями и планами. Смех был легким и естественным. Итан и Юнос, эти два бывших заклятых врага, теперь могли часами обсуждать преимущества разных моделей детских колясок или делиться опытом по установке садового душа на нашем будущем участке.
После ужина, пока Луиза укладывала Лиану, а Итан мыл посуду, Юнос разлил по бокалам виски.
— Ну что, сестра, — он протянул мне бокал. — Довольна? Твоя башня из слоновой кости наконец-то обретает форму.
Я смотрела на него — спокойного, умиротворенного, нашедшего свое место в жизни.
— Больше чем довольна. А ты?
Он потянулся через стол и сжал мою руку. Его ладонь была шершавой, но жест — безмерно нежным.
— Я дома, Ли. Впервые в жизни. Спасибо, что... что тогда не улетела.
— Спасибо, что дождался.
Мы чокнулись. Никаких больше слов прощения не было нужно. Все было сказано.
Позже, по дороге к нашему недостроенному дому, Итан ехал молча, задумчиво перебирая пальцами по рулю.
— О чем думаешь? — спросила я.
— О том, что мой отец был не прав, — он ответил после паузы. — Он считал, что сила — в контроле. В деньгах. В связях. А она... — он кивнул в сторону темнеющего за окном озера, за которым угадывался силуэт нашего дома, — она в этом. В возможности строить. Не стены даже. А... жизнь. Настоящую.
Он посмотрел на меня, и в его взгляде было столько любви и преданности, что у меня перехватило дыхание.
— Я никогда не был так счастлив, как в этом году, Алия. С тобой. С этой стройкой. С этим... хаосом. Спасибо, что осталась.
— Всегда, — прошептала я.
Мы приехали и вышли из машины. Ночь была тихой и звездной. Фасад нашего дома освещала лишь временная лампа, отбрасывая длинные, причудливые тени на свежеобшитые стены.
Итан вдруг остановился и повернулся ко мне, взяв обе мои руки в свои.
— Год назад я вытащил тебя из аэропорта, потому что не мог представить жизнь без тебя, — сказал он тихо. — Сегодня я прошу тебя войти в этот дом, который мы строим вместе, навсегда. — Он опустился на одно колено. В его руке, освещенная лунным светом, была не коробочка, а простой, грубоватый железный ключ. Ключ от нашего «Убежища». — Алия, стань моим домом. Официально. Войди в мою жизнь навсегда и позволь мне войти в твою. Выходи за меня.
Слезы брызнули из моих глаз, но я не пыталась их сдержать. Я смотрела на этого мужчину, прошедшего через огонь и воду, чтобы стать тем, кем он был сейчас. На наш дом. На нашу жизнь.
— Да, — выдохнула я, принимая ключ. Его металл был теплым от его ладони. — Тысячу раз да.
Он поднялся и поцеловал меня, и в этом поцелуе был вкус будущего. Не идеального, не сказочного, но нашего. Построенного на руинах прошлого, выстраданного и настоящего.
Год назад он бросил мне спасательную шлюпку. Сегодня он вручил мне ключ от целого мира. И я знала — это было только начало.
Мы не стали ждать. Свадьбу сыграли через два месяца, прямо на берегу озера, перед фасадом почти достроенного дома. Не было никаких шатров, марширующих оркестров или списков гостей на триста человек. Только мы, Луиза с Юносом и их маленькая Лиана в роли плачущей, но невероятно милой свиты, местный священник, согласившийся провести церемонию на свежем воздухе, мои родители и несколько наших самых близких друзей, разбросанных по пледам на траве. Со стороны Итана смогла приехать только мама.
Я была в простом платье из кремового шелка, которое колыхалось на ветру с озера. В волосах — венок из полевых цветов. Итан — в легком бежевом костюме, без галстука. Он смотрел на меня, и в его глазах было то самое «сейчас», о котором он когда-то кричал в аэропорту — воплощенное, живое, дышащее сосной и озерной водой.
Мы произносили клятвы, которые написали сами. Просто. Без пафоса. О том, что будем строить не только этот дом, но и нашу общую жизнь. Что будем друг для друга и убежищем, и вызовом. Что наш союз — это не клетка, а самый свободный выбор, который мы когда-либо делали.
Когда священник объявил нас мужем и женой, и Итан поцеловал меня, со стороны озера поднялась стая птиц, будто сама природа аплодировала нам. Лиана в этот самый момент громко чихнула, и все засмеялись. Это было идеально.
Жизнь в «Убежище» оказалась именно такой, как я мечтала — наполненной смыслом и тихой радостью. По утрам мы пили кофе на террасе, наблюдая, как туман поднимается с воды. Днем я работала над новыми проектами в своем кабинете с панорамными окнами, а Итан — в своем, на другом конце дома. Иногда он приносил мне чай и минут пять просто стоял в дверях, глядя на меня, а потом молча уходил, и этого было достаточно, чтобы я чувствовала себя любимой до самых кончиков пальцев.
Иногда, по вечерам, мы спускались к озеру. Вода была прохладной даже летом, но мы часто забирались в нее, чтобы смыть дневную усталость. Однажды, плавая в сумерках в лунной дорожке, Итан сказал:
— Знаешь, я иногда ловлю себя на мысли, что боюсь проснуться. Что все это окажется сном.
Я плеснула в него водой.
— Слишком уж реален брызг, чтобы быть сном.
— Это не ответ, — он рассмеялся, уворачиваясь.
— Правильный ответ — я никуда не денусь. Даже если ты проснешься, я буду рядом. Привыкай.
Он стал серьезным, подплыл ко мне и обнял за талию, легко удерживая нас обоих на плаву.
— Это мне нравится. «Привыкай».
Мы стояли так, по шею в темной воде, в полной тишине, нарушаемой лишь плеском волн, и я думала, что счастье — это не отсутствие проблем. Это ощущение, что все проблемы по плечу, когда ты не один.
Отец Итана так и не пришел на свадьбу. Не прислал даже открытки. Но однажды, через месяц после нашей церемонии, Итан получил от него письмо. Короткое, на фирменном бланке. Всего одна строка: «Твоя мать была бы горда. Она всегда верила в твою способность быть счастливым, а не правильным».
Итан долго сидел с этим листком в руках, а потом просто кивнул, сложил его и убрал в ящик стола. Это было прощание. Не драматичное, не громкое. Тихое принятие того, что некоторые двери закрываются навсегда, и это — нормально.
С Юносом и Луизой мы виделись почти каждые выходные. Их квартира постепенно приходила в досвадебное состояние, по мере того как Лиана росла и требовала все меньше катастрофического количества вещей. Луиза, к всеобщему удивлению, оказалась образцовой, хотя и слегка эксцентричной матерью. Она могла нарядить дочь в комбинезон с единорогами и отправиться на серьезную бизнес-встречу с заказчиками, и все только умилялись.
Однажды вечером мы сидели у них, и Юнос, качая на руках засыпающую Лиану, сказал:
— Знаешь, а ведь если бы не ваша с Итаном встреча, ничего этого могло и не быть. Ни Лианы, ни нашего примирения... Ни твоего дурацкого домика на воде.
— Это не домик на воде, — с достоинством ответила я. — Это архитектурный проект, получивший премию.
— Да-да, прости, великий архитектор, — он усмехнулся. — Но суть ты поняла. Одна сумасшедшая идея — и все изменилось.
Итан, сидевший рядом со мной, взял мою руку и поднес к губам.
— Лучшая из моих сумасшедших идей.
Прошел еще год. Наше «Убежище» было закончено. В нем пахло деревом, книгами и нашим общим ужином. В камине потрескивали поленья, хотя на улице было только начало осени — мы просто любили этот звук.
Я сидела на огромном диване, доставшемся нам от бабушки Итана, и читала книгу. Итан работал за своим ноутбуком напротив. Тишина была теплой и живой.
Вдруг он закрыл ноутбук и посмотрел на меня. Такой долгий, пристальный взгляд, что я отложила книгу.
— Что-то случилось?
— Нет, — он улыбнулся. — Все как раз наоборот. Все... на своих местах.
Он встал, подошел ко мне, сел на корточки перед диваном и положил голову мне на колени. Я запустила пальцы в его волосы.
— Помнишь, ты когда-то сказала, что я бросил тебе спасательную шлюпку? — проговорил он, глядя в огонь в камине.
— Помню.
— А знаешь, что было для меня этой шлюпкой? — он повернул голову и посмотрел на меня. — Ты. Все эти годы. Ты была моей спасательной шлюпкой, которую я никак не мог догнать. А когда догнал... испугался, что она уплывет. И поэтому вцепился в нее так сильно, как только мог.
Я наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Теперь ты у своего берега. Можешь отпустить.
— Ни за что, — он закрыл глаза. — Ни за что.
За окном пошел дождь. Первые капли забарабанили по стеклу, но в доме было сухо, тепло и безопасно. Идеальное убежище. Не от мира, а для любви. И я знала, что куда бы жизнь ни забросила нас в будущем, этот дом, этот человек, это чувство — останется со мной. Потому что некоторые вещи, однажды построенные на фундаменте из правды и доверия, уже не рушатся. Они просто стоят. И в них живут.