Сентимент | 18+

Лифт до самого верхнего этажа шел мучительно медленно. Я стоял, глядя на меняющееся табло с цифрами, и чувствовал, как на губах застыл привкус ее кожи, а в памяти всплывали обрывки наших с Алией стонов. Я поправил галстук, пытаясь вернуть себе привычную маску холодной собранности, но она не надевалась. Внутри все еще пылал пожар.

Дверь лифта открылась прямо в приемную отца. И первое, что я увидел, — это Вики. Она стояла посреди зала, в идеальном костюме цвета фуксии, со скрещенными на груди руками и лицом, на котором застыла смесь обиды и гнева. Рядом, опершись о косяк двери своего кабинета, стоял отец. Его взгляд, тяжелый и всевидящий, скользнул по мне с ног до головы, задерживаясь на чуть помятом пиджаке.

— Наконец-то! — Вики сделала шаг ко мне, ее каблуки отчаянно цокали по мрамору. — Где ты был? Я звонила тебе всю ночь! Ты не брал трубку! Мы должны были обсудить детали вечера с моими родителями!

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, найти какую-то отговорку, но слова застряли в горле. Все, что я мог думать, — это о том, как Алия потянулась ко мне на рассвете, вся теплая и сонная.

— Итан был со мной, — раздался спокойный, ровный голос отца.

Мы оба, я и Вики, повернулись к нему. Он не двигался, его лицо было бесстрастным.

— Что? — выдавила Вики.

— Экстренное совещание по поглощению верфи, — продолжил отец, его глаза буравили меня, словно говоря «играй вдоль». — Затянулось далеко за полночь. Мы отрабатывали стратегию с командой. Связь была намеренно отключена, чтобы нас никто не отвлекал. Конфиденциальность, ты понимаешь.

Он говорил так убедительно, так гладко, что на мгновение я и сам почти поверил в эту ложь.

Вики смотрела на него, потом на меня, ее гнев медленно сменялся неуверенностью.
— Но... почему ты мне не сказал? Я волновалась!

— Прости, детка, — я нашел в себе силы вступить в игру, заставив голос звучать устало и немного раздраженно. — Было не до того. Как сказал отец, вопросы конфиденциальности. Ты же не хочешь, чтобы из-за твоего звонка сорвалась сделка на несколько миллионов?

Она покраснела, смущенная таким прямым нападением. Отец едва заметно кивнул мне, одобряя ход.

— Конечно, нет, — пробормотала она. — Но ты мог хотя бы отправить смс...

— Виктория, — голос отца снова стал бархатным, но с стальным подтекстом. — Итан сейчас как никогда погружен в работу. Ему нужна поддержка, а не упреки. Уверен, вы сможете перенести ваш ужин. Скажи своим родителям, что мы с нетерпением ждем встречи в следующий раз.

Это был не предложение, а приказ. Вики это поняла. Она закусила губу, кивнула.

— Хорошо. — Она повернулась ко мне, все еще обиженная, но уже сломленная авторитетом отца. — Позвони мне позже, хорошо?

— Обязательно, — я ответил механически.

Она развернулась и ушла к лифту, ее прямая спина выдавала сдерживаемые эмоции.

Как только дверь лифта закрылась за ней, атмосфера в приемной изменилась. Воздух стал ледяным. Отец медленно повернулся и вошел в свой кабинет, не оборачиваясь. Я, повинуясь безмолвному приказу, последовал за ним.

Он закрыл дверь и подошел к своему столу, но не сел. Он стоял, глядя на меня через всю комнату.

— Совещание? — его голос был тихим и опасным. — Ты пахнешь дешевым парфюмом и сексом, Итан. И выглядишь так, будто провел ночь не за работой с документами. Ты хоть представляешь, какого было мне выгораживать тебя перед Лэнгем?

Я не ответил. Что я мог сказать?

— Это она? — спросил он, и в его вопросе не было сомнений. — Та самая... Рейнольдс?

Я молчал, сжимая кулаки за спиной.

— Глупец, — он покачал головой с презрительным сожалением. — После всего, что я для тебя сделал. После всех вложенных в тебя ресурсов. Ты готов уничтожить все из-за какой-то девчонки?

— Она не просто девчонки, — сквозь зубы проговорил я.

— Нет? — он усмехнулся. — А что же она? Любовь всей твоей жизни? — Он произнес это слово с такой ядовитой насмешкой, что мне захотелось броситься на него. — Поздравляю. Ты только что поставил под удар все, что мы строили. Сделку с Лэнгем. Репутацию. Все.

— Я разберусь, — хрипло сказал я.

— О, я не сомневаюсь, — он наклонился над столом, упираясь в него руками. — Ты разберешься. Прямо сейчас. Ты позвонишь Вики, извинишься и назначишь новую дату ужина. А затем ты покончишь с этим... недоразумением. Навсегда. Или я сделаю это за тебя. И тебе не понравятся методы, которые я применю.

Его слова повисли в воздухе, как приговор. Он не блефовал. Он никогда не блефовал. Я стоял перед ним, вся моя ночная эйфория разбивалась о каменную стену его воли, и понимал, что мое «я все решу» стоило мне гораздо дороже, чем я мог предположить. Цена только что взлетела до небес.

Весь день я провел в кабинете, как в клетке. Каждое слово отца отдавалось в висках тяжелым, мертвым звоном. «Покончи с этим. Или я сделаю это за тебя». Я знал, что он не шутит. Угрозы отца никогда не были пустыми. Он мог разрушить карьеру Алии, репутацию ее семьи, все, что ей было дорого. И он сделал бы это без тени сомнения.

Я вернулся домой поздно, смертельно уставший, но не от работы, а от внутренней борьбы. В голове крутился один и тот же вопрос: как выбрать между долгом и тем, что было единственной правдой в моей жизни?

Войдя в дом, я ожидал увидеть ту же ледяную, идеальную тишину. Но вместо этого в гостиной горел свет, и оттуда доносился тихий звук телевизора. На диване, укутавшись в плед, сидела мама. Она смотрела какой-то старый черно-белый фильм, но ее взгляд был пустым.

— Мам? — я остановился в дверном проеме. — Что ты не спишь?

Она медленно повернула ко мне лицо. В глазах у нее была такая глубокая усталость, что у меня сжалось сердце.

— Ждала тебя, — она улыбнулась слабой, натянутой улыбкой. — Хотела спросить, как твой день.

— Как обычно, — я сбросил пиджак и плюхнулся в кресло напротив. — Работа. Сделки. Отец... — я не закончил, сжав кулаки.

— Отец что? — ее голос стал чуть тверже.

— Он... — я заставил себя выдохнуть. — Он пытается управлять каждым моим шагом. Решает, на ком мне жениться, с кем общаться, как жить.

Мама тихо вздохнула и выключила телевизор. В комнате повисла гнетущая тишина.

— Он не ночевал дома уже неделю, Итан, — тихо сказала она, глядя на свои руки. — Говорит, что завал на работе. Но я... я не дура. Я чувствую, что что-то не так.

Ее слова впились в меня, как раскаленные иглы. Он разрушал свою семью, при этом требуя от меня построить «правильную». Лицемерие было оглушительным.

— Он не на работе, мам! — вырвалось у меня, я вскочил с кресла и начал метаться по комнате. — Он манипулирует мной! Угрожает мне! Он хочет, чтобы я женился на Вики Лэнгем, потому что это «выгодный союз»! А когда я... когда я попытался сделать шаг к тому, что сделало бы меня по-настоящему счастливым, он поставил мне ультиматум!

Я остановился перед ней, тяжело дыша.
— Он разрушает тебя, разрушает меня, и все ради чего? Ради своей чертовой империи? Денег, которые ему уже никогда не потратить?

Мама смотрела на меня, и в ее глазах не было удивления. Была лишь бесконечная грусть.

— Я знаю, сынок, — она произнесла тихо. — Я всегда знала, каков он. Но я надеялась, что с тобой... что ты будешь сильнее. Что ты не позволишь ему сломать тебя, как сломал он меня.

Ее слова обожгли меня сильнее, чем любая ярость отца.

— Как я могу быть сильнее? — мой голос сорвался. — Он контролирует все! Мою карьеру, мое будущее! Он может уничтожить все, что мне дорого!

— Он контролирует только то, что ты ему позволяешь контролировать, Итан, — она поднялась с дивана и подошла ко мне, положив теплые ладони на мои сжатые кулаки. — Ты не мальчик. Ты взрослый мужчина. У тебя есть образование, имя, а главное... — она заглянула мне в глаза, — ...у тебя есть сердце. А у него его нет. И это твое главное оружие.

— Сердце? — я горько усмехнулся. — Оно привело меня к той ситуации, в которой я сейчас нахожусь!

— Нет, — она покачала головой. — Оно привело тебя к правде. К девушке, которая, я уверена, зажгла в тебе тот самый огонь, который твой отец годами пытался потушить. Не слушай его, Итан. Слушай свое сердце. Оно никогда не приведет тебя туда, где ты будешь так же одинок и несчастен, как он. И как я.

Она обняла меня, и я, взрослый мужчина, позволил себе на мгновение уткнуться лицом в ее плечо, как в детстве. В ее объятиях не было ответов, но в них была тихая, непоколебимая вера. В меня.

— Он придет за тобой, Итан, — тихо сказала она. — Будь готов. Но какой бы выбор ты ни сделал, делай его сам. Не ради него. Не ради меня. Ради себя.

Я стоял, обняв мать, и чувствовал, как ледяная скорлупа, в которую я заключил себя, дает трещину. Страх никуда не делся. Но к нему добавилось нечто новое — ярость. Не слепая, а холодная, целенаправленная ярость за все, что он сделал с нами.

Несколько дней я провел в доме родителей, пытаясь разобраться с проблемами и их решением.

На рассвете я принял душ, надел свой самый безупречный костюм — доспехи для предстоящей битвы — и отправился в офис. Я вошел в здание «Harrison & Associates» с прямой спиной и холодным спокойствием на лице. Секретари и клерки почтительно расступались, но на этот раз я не просто был сыном босса. Я был тем, кто пришел забрать свое.

Я не стал подниматься к себе. Я направился прямиком в кабинет отца. Его секретарь, мисс Элси, попыталась было остановить меня.

— Мистер Харрисон-старший на конференц-колле, вы не можете...

— Могу, — отрезал я, не останавливаясь, и распахнул массивную дверь его кабинета.

Отец сидел за своим столом, разговаривая по телефону. Увидев меня, он не прервался, лишь поднял бровь в немом вопросе, полном раздражения.

Я подошел к его столу и положил перед ним свой пропуск и ключи от служебной машины.

— Что это значит? — он наконец положил трубку, его голос был опасным шепотом.

— Это значит, что я ухожу, — сказал я ровно, глядя ему прямо в глаза. — С сегодняшнего дня я больше не работаю в «Harrison & Associates».

На его лице впервые за многие годы мелькнуло неподдельное изумление, быстро сменившееся презрительной усмешкой.

— Решил поиграть в бунтаря? Подумал, что без папочки ты что-то значишь? На что ты будешь жить? На какие деньги содержать свою... художницу? — Он произнес это слово с такой ядовитой насмешкой, что пальцы сами сжались в кулаки.

— Я не тебе давать отчет, — парировал я. — У меня есть образование, есть голова на плечах. И есть кое-что, чего у тебя никогда не было и не будет. Уважение к себе.

— Уважение? — он фыркнул. — Это быстро пройдет, когда ты останешься без гроша в кармане. Ты вернешься. На коленях.

— Не дождешься, — я развернулся и пошел к выходу. На пороге я обернулся. — И, отец... Передай Вики, что свадьбы не будет. Лично. Ты ведь так любишь решать мои проблемы.

Решение созрело за одну бессонную ночь, проведенную в кабинете отца. Я не просто сидел — я работал. Пока он думал, что держит меня на крючке страха и долга, я выстроил свою линию обороны. Утром я отправил три письма. Первое — в юридическую комиссию с заявлением о переходе в статус независимого практикующего юриста. Второе — в небольшой, но амбициозный фонд прямых инвестиций, с которым у меня были давние неформальные контакты. Третье — агенту по недвижимости с просьбой выставить на продажу мою стерильную квартиру на Стойк-авеню.

Затем я пошел на встречу с отцом. Он ждал меня, развалившись в кресле, с видом победителя.

— Ну что, сынок, готов извиниться перед Вики? — начал он, не предлагая сесть.

— Нет, — ответил я спокойно, оставаясь стоять. — Но я готов обсудить условия моего ухода из «Harrison & Associates».

Его лицо исказилось от изумления и гнева.

— Ты что, совсем спятил?

— Напротив. Я трезво оцениваю ситуацию. У меня есть опционы. Или мы обсуждаем мой уход на моих условиях, или я ухожу, прихватив с собой пару ключевых клиентов, лояльных лично мне. Законно, конечно. Без нарушения контрактов. — Я положил перед ним распечатку с именами. — Думаю, мистеру Элдриджу и миссис Чен будет комфортнее работать со мной, чем с вашим новым куратором.

Он смотрел на список, и я видел, как в его глазах закипает ярость, смешанная с холодным расчетом. Он понимал — это не блеф.

— Ты... — он поперхнулся. — Ты угрожаешь мне?

— Я веду переговоры, отец. Вы же меня учили. Или вы предпочитаете скандал и утечку клиентов?

Мы смотрели друг на друга через стол — два хищника, оценивающие силы. В тишине кабинета стоял гулкий треск его рушащейся власти надо мной.

— Убирайся, — прошипел он наконец. — Убирайся к своей шлюхе. Но запомни — ты для меня больше не существуешь. Никаких денег. Никакой поддержки. Ты сдохнешь в нищете.

— Я уже «сдох» в вашей золотой клетке, — ответил я, разворачиваясь к выходу. — Теперь попробую пожить.

Выйдя из здания, я не почувствовал эйфории. Был лишь холодный, чистый мрак. Я остался без работы, без поддержки, с врагом в лице самого влиятельного человека в городе. Но зато свободный.

Следующие несколько недель стали для меня адом и чистилищем одновременно. Я переехал в съемную квартиру в старом, но приличном районе. Мой новый офис состоял из стола в коворкинге и старого ноутбука. Я работал по восемнадцать часов в сутки, выстраивая свою практику с нуля. Первыми клиентами стали те самые Элдридж и Чен, которых я увел у отца. Потом пошли их рекомендации.

Я не звонил Алии. Не потому что не хотел, а потому что был нищим и преследуемым. Я не мог привести ее в свою полупустую съемную квартиру, пахнущую дешевым кофе и отчаянием. Я должен был сначала встать на ноги. Хотя бы немного.

Однажды вечером, когда я в сотый раз перечитывал скучный контракт, в дверь постучали. Я открыл, ожидая курьера с едой, и замер.

На пороге стояла Алия. В простых джинсах и ветровке, с рюкзаком за плечом. Она выглядела уставшей, но ее глаза горели решимостью.

— Луиза сказала, что ты здесь, — произнесла она, не дожидаясь приглашения. — Почему ты не звонил?

Я отступил, пропуская ее внутрь. Она осмотрела мою бедную обстановку — потертый диван, груду бумаг на полу, пустую пиццечную коробку.

— Я... был занят, — неуклюже пробормотал я.

— Я знаю, — она подошла ко мне. — Я знаю, что ты ушел от отца. Знаю, что ты начал все с нуля. Все об этом говорят.

— И что? — я сжал челюсти. — Пришла посмотреть на мое падение?

— Нет, — она покачала головой, и в ее глазах не было ни жалости, ни разочарования. — Я пришла сказать, что я горжусь тобой. И спросить... нужна ли тебе помощь? Я могу приносить кофе. Разбирать бумаги. Что угодно.

Ее слова ударили в самую точку. Вся моя броня, все мои защиты рухнули в одно мгновение. Я потянулся и притянул ее к себе, спрятав лицо в ее волосах.

— Просто побудь со мной, — прошептал я, и мой голос предательски дрогнул. — Просто сегодня. Этого достаточно.

И она осталась. Она не спрашивала о будущем, не требовала обещаний. Она просто была там. И в тот вечер, в моей бедной квартире, среди хаоса и неопределенности, я наконец-то понял, что такое быть по-настоящему богатым.