Сентимент | 18+

Тишина. Она была густой, тяжелой, наполненной биением наших сердец и шепотом кожи о кожу. Я лежала на холодном полу, чувствуя жар его тела на своем, его вес, пригвождающий меня к земле. Воздух пах нами — сексом, потом, дорогим парфюмом Итана и чем-то острым, неизведанным, что было только между нами.

Я чувствовала, как его член медленно пульсирует внутри меня, напоминая о только что пережитом шторме. Тело отзывалось сладкой, разбитой болью в самых потаенных местах. Его пальцы все еще впились в мое бедро, будто он боялся, что я исчезну, если ослабит хватку.

Он поднял голову, его пепельные глаза в полумраке были темными, почти черными. В них не было ни торжества, ни холодной уверенности. Было то же смятение, что и во мне. И вопрос.

Я не нашла слов. Все, что я могла сделать, — это поднять руку и коснуться его щеки. Кожа под моими пальцами была горячей, влажной от пота, шершавой от щетины. Реальная. Не воспоминание.

Он закрыл глаза, прижавшись к моему прикосновению, как к спасительной соломинке. Этот жест беззащитности ранил меня больнее, чем любая его жестокость. Потому что он обнажал правду, которую мы оба пытались игнорировать: мы были сломаны друг о друга. И никакая правильная жизнь, никакой Майк или Вики не могли это исправить.

Он медленно вышел из меня, и я почувствовала пустоту, физическую и душевную. Он перевернулся на спину рядом, протянул руку, и я прижалась к нему, положив голову на его грудь. Под ухом ровно билось его сердце. Таксист, везущий нас в ад. Или домой. Я уже не знала.

— Что теперь? — прошептала я в тишину, в его кожу.

Его рука сжала мое плечо.

— Не знаю. Но я не могу видеть тебя рядом с Майком. - Он сжал челюсть. - Как бы я не убеждал себя, что поступаю, как должен, я просто не могу видеть тебя... не со мной.

Это был самый честный ответ из всех возможных. Никаких обещаний. Никаких планов. Только факт: мы лежим голые на полу его стерильной квартиры, и мир, который мы знали, перестал существовать.

- Итан...

- Не говори сейчас ничего. - Он склонил голову, его отросшие черные пряди ниспадали на моё лицо. Он провел пальцем по моим губам. - Я так ждал этого, жизнь моя. Ждал очень долго, чтобы наконец прикоснуться к тебе. Давай не будет портить этот особенный вечер.

Я выдохнула и согласилась. Ощущать Итана внутри себя было куда приятнее, чем мой первый (и единственный) раз с Нейтоном из колледжа.

— Ладно, — согласилась я, и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. — Тогда что будем делать?

Он помолчал пару секунд, затем поднялся, протягивая мне руку.
— Одеваться. Я замерзну, а ты, наверное, тоже.

Мы поднялись с пола. Он подошел к шкафу и достал оттуда пару темных боксеров и просторную белую футболку.
— На, — протянул он мне. — Сойдет на первое время.

Я натянула его вещи. Футболка пахла им — чистотой, его парфюмом, сандалом. Ткань была мягкой, а на мне она сидела как платье. Это было странно уютно.

— А ты? — спросила я, видя, что он остается в одних джинсах.

— Мне нормально, — он пожал плечами и достал телефон. — Есть хочешь? Я закажу пиццу. Или суши?

— Пиццу, — сказала я без раздумий. — С пепперони и двойным сыром.

Уголок его рта дрогнул.

— Все еще та же, — он что-то быстро напечатал. — Заказал. Выбирай фильм.

Мы устроились на огромном диване. Он включил телевизор, передав мне пульт. Я листала стриминговую платформу, пока он расставлял на столе принесенные им бутылку воды и два стакана.

— Что выбираешь? — спросил он, опускаясь рядом. Его плечо коснулось моего.

— Не знаю, — я продолжила листать. — Комедию? Или ужастик?

— Только не мелодраму, — он фыркнул. — Сегодня и так достаточно драмы на вечер.

Я невольно улыбнулась.

— Согласна. Дайок... «Миссия невыполнима»?

— Опять взрывы и погони? — он поднял бровь. — Я думал, ты не любишь.

— А ты помнишь, — я повернулась к нему.

— Я много чего помню, — его взгляд стал серьезным на секунду, но затем он снова улыбнулся. — Ладно, включай своего Круза. Посмотрим, как он на этот раз мир спасет.

Пиццу принесли быстро. Мы ели прямо из коробки, сидя на полу перед диваном, как подростки. Он откусил огромный кусок и жевал, глядя на экран.

— Слушай, а помнишь, мы тогда в домике смотрели «Интерстеллар» и ты заснула на полчаса? — вдруг сказал он, все еще жуя.

Я фыркнула.

— Это потому что ты настоял на просмотре в два часа ночи! А я тогда к экзамену готовилась.

— Ну, прости, — он ухмыльнулся. — Зато я тебе потом полфильма пересказал.

— И все испортил!

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Это было... легко. Просто. И как-то по-домашнему.

Когда фильм закончился, я откинулась на диван и потянулась. И тут до меня дошло. Тишина в голове. Никакой грызущей тревоги. Никакого привычного напряжения в плечах. Ни мыслей о Майке, ни о Торонто, ни о завтрашнем дне.

Я сидела на полу в квартире Итана, в его футболке, после безумного секса, с коробкой от пиццы в ногах, и чувствовала себя... спокойно. Как будто нашла что-то, о существовании чего давно забыла.

— Что? — он заметил мое выражение.

— Ничего, — я покачала головой, глядя на него. — Просто... все нормально.

Тишина была комфортной, но ненадолго. Как только экран погас, пространство между нами снова наполнилось невысказанным. Он собрал коробку от пиццы и отнес на кухню. Я слышала, как он открывает холодильник.

— Может, вина? — крикнул он оттуда.

— Лучше нет, — ответила я. — После сегодняшнего алкоголя мне хватит.

Я встала с пола, чтобы получше осмотреть комнату. все тона, темные и неброские, олицетворяли Итана. Гостиная казалась неживой и глянцевой, как с журнала. На каминной полке я заметила красное пятно. Изящная красная коробочка, та самая, что не спутаешь ни с чем. Она стояла между томом Ницше и автобиографией какого-то юриста.

Сердце на секунду замерло, а затем забилось с такой силой, что в висках застучало. Я оглянулась на кухню — оттуда доносился звон бокалов. Я потянулась к коробочке дрогнувшими пальцами. Открыла.

Там лежало кольцо. Широкое, массивное, из белого золота, с крупным бриллиантом. Не мое. Никогда моим не бывшее. Оно было холодным и увесистым, как и тяжесть внизу моего живота.

«Вики», — прошептало что-то внутри меня. Это было ее. Ее стиль, ее показная, дорогая роскошь. Значит, он готовился серьезно и скоро. Он хранил это. Здесь. В своем святилище.

Я захлопнула коробку, словно обжигаясь, и поставила ее на место. Руки дрожали. Комок подкатил к горлу, горький и плотный. Я сглотнула его, заставила себя сделать глубокий вдох. «Не сейчас. Только не сейчас».

Когда я вернулась на диван, лицо мое было маской спокойствия, вылепленной с титаническим усилием.

— Нашел вино? — спросила я, и голос прозвучал почти естественно, лишь чуть хриплее обычного.

Он вернулся с двумя банками газированной воды и сел на диван, на этот раз на почтительном расстоянии. Раздался щелчок открытия.

— Так, — он сделал глоток. — «Все нормально». Это хорошо или плохо?

Я обняла свои колени, все еще в его футболке.

— Не знаю. Неожиданно. Я не помню, когда в последний раз просто... сидела. И не думала о десяти вещах одновременно.

— Знакомое чувство, — он хмыкнул. — Обычно в моей голове работает сорок терминалов одновременно. А сегодня... тишина. — Он посмотрел на меня. — Пугающая, честно говоря.

— Почему пугающая?

— Потому что я не знаю, что за этим последует. Утро, например.

Я провела пальцем по прохладной банке.

— А что будет утром, Итан? Ты отвезешь меня домой? Вернешься к своей «правильной» жизни? К Вики?

Он напрягся. Я видела, как скулы на его лице напряглись.

— Не начинай, Алия. Не сейчас.

— А когда? — я не отводила взгляда. — Мы только что переспали на полу твоей квартиры, где, как ты утверждаешь, не ступала нога твоей девушки. Думаю, я имею право спросить.

Он резко поставил банку на стол.

— Чего ты хочешь от меня? Признания, что я все брошу ради тебя прямо сейчас? После одного вечера?

— Я хочу правды! — мой голос дрогнул. — Хочу понять, что это было! Срыв? Месть? Или что-то еще? Потому что я сижу здесь, в твоей футболке, и чувствую себя так, будто мне подарили что-то бесценное, а завтра могут отнять и сказать, что это была ошибка!

Он смотрел на меня, и в его глазах бушевала буря. Он встал и прошелся по комнате.

— Ты думаешь, мне легче? Ты думаешь, я не понимаю, что только что совершил самую большую глупость в своей жизни с точки зрения всех тех «правильных» планов?

— Тогда почему? — встала и я, следуя за ним. — Почему ты не позволил мне уйти из бара? Зачем все это?

Он резко обернулся.

— Потому что я эгоистичный ублюдок! Потому что три года я пытался забыть, каково это — чувствовать что-то настоящее! А ты... ты как наркотик. Я знаю, что это меня убьет, но я не могу устоять.

Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Его слова висели в воздухе, грубые и честные.

— Так что теперь? — прошептала я. — Мы будем тайно встречаться? Пока ты не решишься сделать ей предложение?

— Я не знаю! — он провел рукой по волосам. — Черт. Я не знаю. Я знаю только одно... — Он замолчал, глядя на меня с такой болью, что у меня перехватило дыхание. — Я знаю, что не могу просто так тебя отпустить. Не сейчас. Не после того, как снова тебя почувствовал.

Я медленно подошла к нему, встала на цыпочки и взяла его лицо в свои ладони.

— Тогда перестань прятаться, Итан. Перестань притворяться, что ты — это твой отец. Ты лучше этого. Я всегда это знала.

Он закрыл глаза, расслабляясь в моих прикосновениях.

— А если у меня не получится? Если я все испорчу?

— Тогда по крайней мере мы испортим это вместе, — тихо сказала я. — А не по отдельности в своих «правильных» жизнях.

Он открыл глаза. И впервые за этот вечер, сквозь боль и смятение, в его взгляде появилась крошечная искра надежды. Страшной, опасной, но надежды.

— Что ж, — он глубоко вздохнул. — Тогда, наверное... нам нужно заказать еще одну пиццу. И придумать, что мы будем делать завтра.

Я улыбнулась.

— Начни с отмены планов с Вики.

— О да, — он усмехнулся, и это был первый по-настоящему легкий звук с его стороны. — Это будет очень, очень неприятный звонок. Но прямо сейчас мне хочется думать совсем о другом...

Его рука медленно поднялась и коснулась моей щеки. Его пальцы, обычно такие уверенные и твердые, теперь дрожали. Он провел большим пальцем по моей скуле, и я невольно прикрыла глаза, погружаясь в это простое, невероятно нежное прикосновение. Это было так отличалось от всего, что было между нами раньше.

— Алия, — он произнес мое имя шепотом, и оно прозвучало как молитва, как что-то хрупкое и бесценное.

Он наклонился, и его губы коснулись моих. Это был не поцелуй захвата, а вопрос, обещание. Я ответила ему, позволив губам мягко двигаться в унисон, ощущая, как каждый нерв в моем теле затихает и наполняется теплом. Его руки скользнули в мои волосы, и он углубил поцелуй, но без спешки, словно боялся спугнуть этот хрупкий миг.

Он опустил голову, и его губы коснулись моего горла. Я откинула голову назад с тихим стоном, когда он принялся покрывать мою кожу медленными, влажными поцелуями, словно заново открывая каждую ее частицу. Его руки скользнули под футболку — его же футболку — и ладони легли на мою талию. Кожа под его пальцами загорелась.

Он медленно приподнял футболку, и я помогла ему снять ее. Его взгляд скользнул по мне, и в этот раз в его глазах не было дикого голода, а лишь тихое, безмолвное восхищение. Он снова поцеловал меня, опускаясь на колени перед диваном и увлекая меня за собой на мягкий ковер.

Его ласки стали еще более неторопливыми, почти благоговейными. Его губы нашли мои соски, и на этот раз это не было жадным захватом. Он ласкал их кончиком языка, кружа медленные, завораживающие круги, пока все мое тело не заныло от сладкого, неторопливого возбуждения. Его пальцы скользили по моим бокам, к ягодицам, сжимая их с нежной силой, прижимая меня ближе.

— Итан... — прошептала я, когда его рука наконец скользнула между моих ног.

— Тихо, — он коснулся моих губ кончиками пальцев. — Позволь мне.

Его пальцы нашли мой клитор, уже чувствительный и налитый кровью. Но его прикосновение было нежным, почти исследующим. Он водил круги, заставляя меня выгибаться и тихо стонать, внимательно наблюдая за каждой моей реакцией. Это было так интимно, куда интимнее, чем любая страсть. Он учил мое тело заново, и я позволяла ему.

Откуда-то взявшаяся смелость заставила меня выкрутиться и надавить на грудь Итана, чтобы он лег на спину. Под его недоумевающий взгляд я оставила дорожку поцелуев от его губ, шеи, груди. Задела черную полоску, что тянулась от пупка до низа боксеров. Языков я пролезла пол тугую резинку, откуда на меня уже выглядывало его невероятное желание.
Я спустила его трусы и провела языком от основания ствола до головки, и Итан издал самый приятный гортанный звук, который когда-либо произносил его рот.

Его резкий, сдавленный стон был для меня лучшей музыкой. Я почувствовала, как все его тело напряглось в ожидании. Мой язык медленно, почти лениво обвил его член, скользя от самого основания к чувствительной головке, уже влажной от его сока. Я слышала его прерывистое дыхание и чувствовала, как дрожат его мышцы под моими ладонями, лежавшими на его бедрах.

Я не стала медлить. Приняв его в рот, я погрузилась в ритм, который диктовало мое собственное тело. Сначала медленно, наслаждаясь его вкусом, его стонущими вздохами, тем, как его пальцы впились в мои волосы, не направляя, а просто держась, как за якорь. Я исследовала его всей полостью рта, то ускоряясь, то почти останавливаясь, чтобы ласкать только самый кончик языком.

— Алия... черт... — его голос был хриплым, почти молящим. — Я не... я не выдержу...

Это только подстегнуло меня. Я углубила минет, взяв его еще глубже, чувствуя, как он касается задней стенки моего горла. Его стоны стали громче, отчаяннее. Его бедра непроизвольно подрагивали, но он с невероятным усилием сдерживался, позволяя мне полностью контролировать процесс.

Вдруг он мягко, но настойчиво потянул меня за плечи вверх.
— Хватит, — выдохнул он, его глаза были темными от страсти. — Я хочу быть внутри тебя. Сейчас.

Он перевернул меня на спину, и его тело оказалось надо мной. Его член упруго надавил на мой вход, и на этот раз он вошел в меня одним плавным, уверенным движением, заполняя до краев. Мы оба застонали в унисон. Он замер, опустив голову мне на плечо, и я чувствовала, как бешено бьется его сердце.

— Я не хочу это портить, — прошептал он мне в ухо, и в его голосе слышалась настоящая боль. — Я не хочу снова все испортить.

Я обняла его за шею и притянула его губы к своим в нежном, долгом поцелуе.

— Ты не испортишь. Просто люби меня, Итан. Просто будь со мной.

И он начал двигаться. Медленно, глубоко, и каждый его толчок был не просто физическим действием, а клятвой, извинением, обещанием. Его руки были везде — в моих волосах, на моих ягодицах, лаская мои соски. Он смотрел мне в глаза, и я видела в его взгляде не бурю, а ясность. Ту самую ясность, которую мы так долго искали.

Когда мы оба достигли кульминации, это было не взрывом, а слиянием. Тихий, пронзительный крик сорвался с моих губ, и он, прижавшись лбом к моему, издал долгий, сокрушенный стон, заполняя меня собой.

Он не отпускал меня еще долго, оставаясь внутри, как будто боялся, что если он выйдет, то магия рассеется. А я лежала, гладя его по спине, и смотрела, как первые лучи утра окрашивают его кожу в золотой цвет. Впервые за много лет в моей душе не было ни страха, ни сомнений.

Солнечный свет больно резал глаза. Я проснулась от того, что по моему плечу скользили чьи-то губы. Теплые, настойчивые. Я медленно открыла глаза и встретилась взглядом с Итаном. Он был уже одет в свой идеальный костюм-тройку, от него пахло мятой и дорогим парфюмом. Совсем не тем человеком, который всего несколько часов назад лежал со мной на полу, весь во власти страсти и нежности.

— Доброе утро, — его голос был низким, но в нем не было той мягкости, что была ночью. Он говорил деловым тоном. — Мне пора. Важная встреча.

Я с трудом приподнялась на локте, простыня сползла с плеча. В голове была каша, тело приятно ныло.

— Уже?

— Уже, нужно решить кое-какие срочные вопросы, — он поправил манжету и кивнул в сторону прикроватной тумбочки. — Оставил тебе наличные. Закажи себе завтрак, что захочешь.

Мой взгляд упал на аккуратно лежавшую пачку купюр. Что-то холодное кольнуло внутри. Это было слишком по-Итановски. Слишком... транзакционно.

— Итан, — я попыталась поймать его взгляд. — Что мне теперь делать? Просто сидеть здесь и ждать, пока ты снова появишься?

Он уже повернулся к выходу из спальни, но на мои слова замер. Его спина была напряжена. Он не оборачивался.

— Алия, пожалуйста, не переживай, — его голос донесся до меня, трепетный и заботливый. — Я все решу, можешь даже не думать об этом.

И он вышел. Через мгновение я услышала, как щелкнул замок входной двери.

Я осталась лежать в огромной кровати, в его безликой спальне. Запах его постельного белья, запах нас обоих, смешался с запахом денег на тумбочке. «Я все решу». Эти слова должны были успокоить, но они лишь заставили меня почувствовать себя вещью. Объектом в его планах, которые он составлял, не спрашивая моего мнения.

Я встала, завернулась в простыню и подошла к окну. Внизу кипела жизнь, обычный людской поток. А я стояла в золотой клетке на двадцать пятом этаже, с пачкой денег в руках и полной неопределенностью в душе. Он вернул меня в свою жизнь, но оставил запертой в своем пространстве, на своих условиях. И самое ужасное было в том, что какая-то часть меня была готова на это согласиться. Лишь бы не потерять его снова.