Сентимент | 18+

Выходные в родительском доме должны были стать глотком воздуха. После того странного свидания с Майком, после встречи с Итаном в ресторане мне нужно было место, где меня не будут доставать вопросы и многозначительные взгляды. Где можно просто быть собой.

Но едва я переступила порог, поняла — ничего не изменилось. Тот же уют, тот же запах яблочного пирога, но в воздухе витало невысказанное напряжение.

— Ли, солнышко! — мама обняла меня так крепко, будто я вернулась из кругосветного путешествия, а не из своей квартиры в двадцати минутах езды. — Как же я по тебе соскучилась!

— Я тоже, мам, — я уткнулась лицом в ее плечо, на секунду позволяя себе чувствовать себя защищенной.

Из гостиной вышел папа с газетой в руках.
— А вот и наша архитектор! — он похлопал меня по плечу. — Чертежи проверила? Все углы прямые?

Я фыркнула. Его вечная шутка про углы была частью нашего семейного ритуала.

— Все, пап. Проверила. С углами полный порядок.

Вечер проходил за разговорами о моей учебе, о планах на лето, о круизе, который с таким энтузиазмом предлагала Луиза. Я старалась не думать о том, что где-то здесь, в городе, был Итан. Что его отец работает в том же здании, что и мой папа. Что наши миры, несмотря ни на что, были опасно близки.

На следующее утро приехали Юнос и Луиза. За завтраком Луиза болтала без умолку, но я ловила на себе ее быстрые, оценивающие взгляды. Она знала. Знала о встрече в ресторане, ведь, как выяснилось, в тот вечер они тоже там были. Юнос, напротив, сегодня вёл себя странно молчаливо. Он перекладывал яичницу с тарелки на тарелку, изредка бросая на меня тревожные взгляды.

— Что с тобой? — наконец не выдержала я. — Ты словно на иголках.

— Ничего, сестренка, — он заставил себя улыбнуться. — Просто дела. Рабочие моменты.

После завтрака мы вышли в сад. Солнце припекало, птицы пели, и все это великолепие казалось мне гигантской, красивой декорацией, за которой скрывалась какая-то тайна. Мы с Луизой устроились в шезлонгах, а Юнос принялся что-то яростно копать в цветнике, выплескивая свое беспокойство на невинные розы.

И вот тогда я увидела его.

Он шел по дорожке к нашему дому, как будто так и должно было быть. Как будто он не появлялся в моей жизни дважды за последнюю неделю, чтобы снова ее перевернуть.

Итан. В темных джинсах и простой белой футболке, которая так откровенно облегала его торс. В руках он держал дорогую бутылку вина и небольшой букет пионов — мамины любимые цветы.

Все во мне замерло. Юнос застыл с лопатой в руках, его лицо вытянулось. Луиза тихо ахнула.

— Доброе утро, — его голос был спокоен и развязан, будто он заходил к нам каждое воскресенье. Он направился прямо к моей маме, которая вышла на крыльцо, вытирая руки о фартук.

— Итан? — на ее лице отразилось изумление, но не неприязнь. Никогда. Она всегда его любила. — Боже мой, какая неожиданность!

— Миссис Рейнольдс, — он улыбнулся ей той самой улыбкой, которая раньше заставляла мое сердце таять, а теперь лишь вызывала тошноту. — Я был по делам неподалеку и вспомнил, как вы любите пионы. Решил завезти. Не мог пройти мимо.

Вранье. Наглое, беспардонное вранье. Он специально приехал сюда.

— Какая прелесть! — мама взяла цветы, явно растроганная. — Заходи, пожалуйста! Мы как раз завтракаем... вернее, уже обедаем. Угостишься чем-нибудь?

— С удовольствием, — его взгляд скользнул по мне, быстрый, как удар кинжала, и так же точный.

Он прошел в дом, и атмосфера в саду мгновенно изменилась. Воздух стал густым и тяжелым, как перед грозой.

— Что он здесь делает? — прошипела я, обращаясь к Юносу.

— Я не знаю! — его ответ прозвучал слишком поспешно и громко. — Клянусь, я не знаю!

Луиза молча сжала мою руку. Ее ладонь была холодной.

Мы вернулись в дом. Итан сидел на кухне с моими родителями, попивая кофе и ведя непринужденную беседу о виноделии и последних городских новостях. Он был очарователен, учтив, идеален. Настоящий джентльмен. Та картинка, которую он так мастерски умел создавать для посторонних.

Я села напротив, не в силах есть, чувствуя, как его присутствие заполняет собой все пространство. Он не смотрел на меня прямо, но я чувствовала каждый его взгляд, как физическое прикосновение.

— Алия, как проходит твоя подготовка к экзаменам? — Мама пыталась завести непринужденную беседу, раскладывая по тарелкам свое картофельное пюре. — Это уже так скоро...

Я выдавила из себя подобие улыбки, хотя внутри все сгорало.

— На неделе я отправила финальный вариант чертежа. Мне должны совсем скоро прислать ответ, поеду я в Торонто или нет.

— В Торонто? — Мама всплеснула руками. — Это же замечательно! Такая стажировка...

— Это не стажировка, мам. Это конкурс. Очень серьезный. — Я почувствовала, как на мне загорается взгляд. Не мамы. Я медленно перевела глаза на Итана.

Он не изменился в лице. Ни единой мышцей. Только его пальцы, обхватывающие чашку с кофе, на мгновение замерли. Но этого было достаточно.

— Это надолго? — спросил он своим ровным, бесстрастным тоном.

— Проект может занять до полугода, — сказала я, намеренно сладко улыбаясь. — Если пройду. Но Майк говорит, что у меня все шансы. Он вообще считает, что мне стоит рассмотреть предложения в Торонто на постоянной основе.

Я назвала его имя намеренно. И увидела — нет, не вспышку в глазах Итана, а едва заметное напряжение в его челюсти. Так едва заметное, что никто другой, кроме меня, никогда бы не заметил.

— Поздравляю, — произнес он, и его голос был все так же ровен и холоден. — Торонто... перспективный город.

И в этот момент раздался звонок в дверь. Идеально.

— Это, наверное, Майк! — я вскочила с места с такой легкостью, которой не чувствовала. — Я пригласила его на обед еще утром. Вы же не против?

Я не смотрела на Итана, но чувствовала его взгляд на своей спине, тяжелый и пронзительный.

Когда я вернулась в кухню с Майком, Итан все еще сидел за столом. Он смотрел на нас — нет, он изучал нас. Его поза была расслабленной, одна рука лежала на столе, другой он медленно вращал свою чашку.

— Майк, ты знаком с Итаном Харрисом? — сказала я, и мой голос прозвучал нарочито легко. — Старый друг нашей семьи.

Майк, добродушный и ничего не подозревающий, протянул руку.

— Конечно, знаменитый Харрис, сын своего отца! Кажется, мы виделись в ресторане? Приятно снова видеть и познакомиться лично.

Итан медленно поднялся. Его движения были плавными, полными скрытой силы. Он пожал руку Майку коротким, твердым движением.

— Ньюман. — Всего одно слово. Без эмоций. Без приветствия.

— Итан как раз уже уходит, — сказала я, все еще улыбаясь. — Дела.

— Да, — сказал Итан, его глаза встретились с моими. В них не было ни гнева, ни боли. Только ледяная, бездонная глубина, в которой тонули все мои попытки его задеть. — Мне пора. Не смею больше отвлекать вас от... семейного обеда.

Он попрощался с моими родителями с той же безупречной учтивостью, кивнул Юносу и Луизе. Проходя мимо меня, он остановился на секунду.

— Алия, — произнес он так тихо, что только я могла услышать. Его дыхание коснулось моей щеки, и по спине пробежали мурашки. — Хорошо сыграно.

И он ушел. Не сбежал. Не хлопнул дверью. Он просто удалился с холодным достоинством, оставив меня с горьким осадком на душе. Я пыталась вывести его на эмоции, спровоцировать, заставить сорваться. Но он не дал мне этого удовольствия. Вместо этого он показал мне, что все еще знает меня лучше, чем кто-либо. И что наша игра далеко не окончена.

Обед после ухода Итана превратился в подобие странного, затянувшегося ритуала. Я сидела, улыбалась Майку, кивала его рассказам о новых проектах его фирмы, о том, как его коллега купил дом в пригороде и теперь борется с плесенью в подвале. Я даже попробовала мамино картофельное пюре — оно было воздушным, таяло во рту, но на вкус напоминало пепел.

Самое интересное уже случилось. Тот короткий, напряженный поединок взглядов с Итаном. Тихий выдох его колких слов, который все еще жёг щёку. Все остальное было просто фоном, белым шумом.

Майк был мил. Он шутил, мои родители смеялись, Луиза пыталась меня вовлечь в разговор, а Юнос, наконец расслабившись, рассказывал забавные рабочие истории из университета. Но я чувствовала себя так, будто наблюдаю за всем этим через толстое стекло. Я видела, как двигаются их губы, слышала звуки, но смысл до меня не доходил.

Мое сознание было там, за дверью, с тем, кто только что ушел. Оно анализировало каждую его реакцию — вернее, отсутствие таковой. Этот его ледяной контроль сводил меня с ума. Почему он не вышел из себя? Почему не показал хоть что-то? Эта мысль грызла меня изнутри, делая все происходящее за столом невыносимо пресным.

— ...а потом он понял, что купил не те обои! — Майк закончил свою историю, и за столом раздался веселый смех.

Я заставила свои губы растянуться в улыбку.
— Да уж, — сказала я, и мой голос прозвучал плоским и чужим. — Забавно.

Майк посмотрел на меня с легкой тенью озадаченности, но затем снова улыбнулся. Он был слишком добр, чтобы заподозрить что-то не то. Он видел лишь мою улыбку, а не тихую бурю за ней.

Я отодвинула тарелку.
— Вкусно, мам, спасибо. Я, пожалуй, пойду прилягу. Голова немного болит.

Это была не совсем ложь. Голова и правда гудела от напряжения и невысказанных слов. От игры, в которой я только что проиграла, даже не поняв, по каким правилам она шла.

Поднимаясь по лестнице, я поняла одну вещь: пока Итан был где-то там, в моем городе, дыша одним со мной воздухом, ни один обед, ни одна улыбка и ни один «добрый» Майк не могли принести мне покоя. Он снова стал центром моего внутреннего урагана. И самое ужасное было в том, что какая-то часть меня... не хотела, чтобы это прекращалось.

Неделя после того воскресного обеда тянулась, как густая смола. Каждый день я проверяла почту, ожидая ответа из Торонто, и каждый раз, не находя его, чувствовала странную смесь разочарования и облегчения. Мысли об Итане были навязчивым фоном ко всему, что я делала. Его маска бесстрастия, его ледяной контроль... Это сводило с ума сильнее, чем любая бы его ярость.

В четверг вечером раздался звонок в дверь. Я вздрогнула, сердце на секунду замерло в иррациональном ожидании. Но за дверью стоял Майк. Не с цветами, не с кофе. С деловым портфелем и странным блеском в глазах.

— Привет, — он улыбнулся, но это была не его обычная, солнечная улыбка. Она была более... собранной. — Можно?

— Конечно, — я впустила его, озадаченная.

Он прошел в гостиную, сел на диван и достал из портфеля не чертежи, а распечатанные брошюры и карту Торонто.

— Слушай, я тут подумал, — он разложил бумаги на журнальном столике. — Сидеть и ждать ответа из университета — это пытка. Ты вся на нервах. Так нельзя.

Я смотрела на него, не понимая.

— Поэтому я предлагаю махнуть в Торонто на выходные. Прямо завтра. — Он посмотрел на меня исподлобья. Его слегка вьющиеся волосы делали из него мальчишку. — Я все организовал. Забронировал отель, купил билеты на поезд. Мы можем съездить в университет, просто прогуляться по кампусу, почувствовать атмосферу. Посмотреть несколько районов, где могли бы снять квартиру. Без обязательств. Без давления. Просто... посмотреть на твое возможное будущее. Как друзья.

Я застыла, глядя на разложенные передо мной карты. Это было не романтическое предложение. Это был тактический ход. Умный, проницательный и невероятно добрый. Он не пытался привязать меня к себе. Он предлагал мне крылья.

«Просто как друзья». Эти слова были спасательным кругом и приговором одновременно.

— Майк, я... — я попыталась найти возражение, но слова застряли в горле. Это был идеальный шанс. Шанс убежать от всей этой боли, от навязчивого присутствия Итана, от собственных противоречивых чувств. Увидеть жизнь, в которой есть только работа, новые горизонты и спокойный, надежный друг рядом.

Но мысль об отъезде, о том, чтобы повернуться спиной к этому городу, где где-то ходил Итан, вызывала в груди физическую боль. Это было похоже на предательство самой себя. Предательство той части меня, которая, несмотря ни на что, все еще хотела остаться и сражаться. Или сгореть.

— Я не могу принять такое предложение, — наконец выдохнула я. — Это слишком много. Ты не должен...

— Я не «должен», — мягко прервал он меня. — Я хочу. Я вижу, как ты измучена, Алия. И я думаю, тебе нужно увидеть, что там, за горизонтом. Не на картинках, а вживую. Чтобы твой выбор был осознанным. А не продиктованным... — он запнулся, подбирая слова, — ...текущими обстоятельствами.

Он все понимал. Возможно, не все детали, но суть — он видел борьбу внутри меня.

Я посмотрела на карту Торонто. На фотографии кампуса, такого современного и чужого. Я представила себя там. Без истории. Без призраков. С чистым листом.

А потом представила лицо Итана. Его взгляд в последнюю секунду перед уходом. «Хорошо сыграно».

Что, если это была не игра? Что, если это была наша единственная, уродливая и искаженная правда?

— Хорошо, — сказала я, и мой голос прозвучал хрипло. — Давай поедем.

Майк широко улыбнулся, на этот раз по-настоящему, словно не веря своим ушам..

— Отлично! Поезд уходит завтра в восемь утра. Я заеду за тобой в семь.

Он ушел, оставив меня наедине с картами и брошюрами. Я провела пальцем по контуру озера Онтарио на карте. Побег. Всего на два дня. Всего лишь посмотреть.

Но я знала, что это будет не просто поездка. Это был тест. Тест на прочность моего решения жить дальше. И тест на силу тех уз, что так прочно держали меня здесь, в городе, где жил Итан Харрис.

После ухода Майка я не находила себе места. Брошюры о Торонто лежали на столе, как обвинение. Я пыталась собрать вещи, но мысли путались. Поездка казалась одновременно спасением и предательством.

Спасительным звонком стал стук в дверь. На пороге стояла Луиза, но не сияющая и болтливая, а какая-то... смятая. В спортивном костюме, волосы собранны кое-как, в руках – пакет с двумя банками крафтового пива.

– Не говори, что занята, – бросила она, проходя внутрь. – Я вижу по твоим глазам, что ты не занята ничем полезным. Ты варишься. А я пришла твою кастрюлю помешать.

Она протянула мне одну из банок. Я взяла ее, чувствуя холодок алюминия на ладони.

– Что случилось? – спросила я, откручивая крышку.

– Сначала ты, – Луиза устроилась на диване, поджав ноги, и пристально посмотрела на меня. – Майк только что был. От него волнами исходит какая-то... решимость. И он что-то сказал про поезд. Я не особо поняла, просто почувствовала атмосферу. Вы что, сбегаете?

Я тяжело вздохнула и села рядом. С Луизой врать было бесполезно.

– Не сбегаем. Едем в Торонто. На выходные. Посмотреть университет и район.

Луиза присвистнула.
– Вау. Серьезный ход со стороны мистера Ньюмана. Подбросить тебя к месту твоей будущей жизни, чтобы ты сама все прочувствовала и при этом быть рядом с тобой. Умно. Чертовски умно. – Она сделала большой глоток пива. – И чертовски прозрачно. Он пытается тебя спасти, Ли. От самой себя.

– Я знаю, – тихо сказала я, глядя на пузырьки в своей банке.

– И что ты чувствуешь по этому поводу? – ее голос стал мягче. – Потому что я вижу не радость первооткрывателя, а лицо человека, которого ведут на эшафот.

Я закрыла глаза. С Луизой можно было не притворяться.

– Я не знаю, Лу. Я не знаю, чего хочу. Одна часть меня кричит, что это шанс. Начать все с чистого листа. Без... без всей этой боли. А другая...

– Другая часть все еще хочет к нему, – закончила она за меня, без осуждения. – К этому ядовитому, холодному засранцу, который три года назад разбил тебя в дребезги и который теперь решил поиграть в кошки-мышки.

– Он не играет! – вырвалось у меня с неожиданной горячностью. – Он... он просто есть. И его присутствие здесь, в городе, его взгляды... это как рана, которая постоянно саднится. И я не знаю, хочу я, чтобы она зажила, или хочу снова ее растравлять.

Луиза помолчала, обдумывая мои слова.
– Понимаешь, что это ненормально, да? Здоровые отношения так не выглядят. Они не должны причинять такую боль.

– А у тебя с Юносом все здорово? – резко спросила я, почувствовав укол защитной агрессии. – Идеальные картинки в соцсетях, планы на круиз? А почему тогда ты здесь, в пятницу вечером, одна, с пивом и с лицом, как после похорон?

Она отвела взгляд, и ее уверенность куда-то испарилась.

– Потому что с Юносом творится что-то непонятное, – тихо призналась она. – Он не в себе. Последние дни... он как сжатая пружина. Вздрагивает, когда звонит телефон. Замыкается в себе. Вчера я застала его, он сидел в темноте и просто смотрел в стену. Я спросила, что случилось, а он на меня прикрикнул. Юнос! На меня!

В ее голосе послышались слезы. Я положила руку ей на колено.

– Может, работа? Дела у него там?

– Это не работа, разве может случиться что-то настолько ужасного у преподавателя математики? – она покачала головой. – Это что-то личное. Что-то старое. И я почти уверена, что это как-то связано с тобой и... с Итаном.

Легкая дрожь пробежала по моей спине.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что он стал таким после того дня, когда Итан появился на дне рождении! – выпалила она. – Итан что-то сказал ему? Или ты? Что происходит между вами тремя? Я чувствую, что хожу по минному полю, но не вижу мин!

Я сжала банку так, что алюминий подал хрустящий звук. Поездка в Торонто, метания между Майком и Итаном, а теперь еще и странное поведение брата... Все это сплеталось в один тугой узел. И я с ужасом понимала, что разрезать его – значит, скорее всего, причинить боль всем, включая себя.

– Я не знаю, Лу, – честно сказала я. – Но, кажется, ты права. Это минное поле. И кто-то уже начал наступать на мины. Возможно, это Юнос.

Луиза смотрела на меня с тревогой и бессилием.

– Так что ты будешь делать?

Я перевела взгляд на брошюры о Торонто, лежащие на столе. Побег. Всего на два дня.

– Сначала я поеду в Торонто, – сказала я, и в голосе прозвучала решимость, которой я не чувствовала. – А потом... потом я поговорю с братом.

Луиза медленно кивнула.

– Хорошо. – Она допила свое пиво и встала. – Тогда удачи в Торонто. Надейся, что тот воздух поможет тебе протрезветь. А я... я попробую еще раз поговорить с моим загадочным бойфрендом.

Проводив ее, я осталась стоять посреди комнаты. Обещание, которое я только что дала, висело в воздухе тяжелым грузом. Правда. Какая бы она ни была, она ждала меня здесь, по возвращении. И часть меня с ужасом понимала, что, возможно, я еду в Торонто не для того, чтобы убежать от своей прежней жизни, а для того, чтобы набраться смелости вернуться и встретить ее лицом к лицу.