Поцелованная тьмой

Стокгольмский синдром. Когда жертва начинает испытывать любовь к своему похитителю из-за психологических травм.
Многие могли бы подумать, что я заложница этого термина, но нет — не в моём случае. Домиано Риччи — главарь мафии, человек, с детства знавший лишь боль и страдание. Его растили, как монстра, не ведавшего ни любви, ни заботы. Он наказывал меня... но теперь я понимаю его жестокость. Домиано жил в мире, где правит лишь сила, и не знал другой дороги. Я твёрдо решила подарить ему счастье, впустить в его душу свет, чтобы его тьма растворилась в моей любви, и мы нашли гармонию. Я хотела стать для него всем.
Наш самолёт приземлился в Италии на рассвете. Пока мы ехали домой, Наида с восторгом ловила глазами просторы этой удивительно красивой земли. Сицилия — яркая, даже в промозглый, холодный сезон. Фатима мирно спала у меня на руках, а Домиано вёл машину. Иногда наши взгляды пересекались в зеркале, и я ощущала, как душа искрится от того, что его взгляд становился теплее. Больше не было того холода... И мне до сих пор не верилось, что скоро у меня появится своя семья. Что мой Домиано увидит меня без платка, сможет целовать без греха, обнимать — без страха и запрета. Я жаждала этого. И, уверена, он тоже.
В особняке уже слышались голоса — значит, Долорес не спала.
Домиано помог Наиде занести вещи в прихожую, когда с лестницы спустилась Адэлина.
— О боже, Лола! Ты вернулась! — радостно закричала она, обняв меня. Затем её взгляд упал на малышку в моих руках. — А это кто? А она? — с любопытством оглядела Наиду.
— Это мои сестры. Наида и Фатима. Они поживут у нас некоторое время, — я улыбнулась, замечая, как Фатима потянулась к ней.
— Ох, какие же вы красавицы, — протянула она, прижимая к себе Наиду. — Можно? — Адэлина кивнула в сторону ребёнка, и я осторожно передала ей свою драгоценность.
— Какая милашка! — моё внимание привлекли радостные визги Долорес, когда она увидела нас в дверях. Я бросилась к ней.
— Моя дорогая! Ты вернулась, я так рада! — я почувствовала, как её тело дрожит от нахлынувших слёз.
Мы долго обнимались. Затем я представила им своих сестёр. Домиано спустился вниз и сообщил, что вещи разместили во второй комнате для гостей, поскольку первая занимала Адэлина. Я проводила Наиду, слушая её восторженные комментарии о моей новой семье. Фатиму уложила у себя и поспешила к ожидавшим меня людям.
— Лола, почему ты вернулась? Ты ведь так мечтала о доме, — Маттео был в недоумении, как и Керасим, который, безусловно, радовался, что я снова рядом.
— Моя жена должна быть со мной. Это теперь её дом, — глухо проронил Домиано, и их глаза широко раскрылись. Керасим взглянул на меня, будто ожидая возмущения, но моё лицо озарила лёгкая улыбка.
— Будущая жена, Домиано, — поправила я, смутившись.
— Не может быть... — Адэлина первой вскочила, выкрикивая поздравления. Это вызвало у меня смех. Они были шокированы. Никто и представить не мог, что демон и ангел могут испытывать друг к другу такие чувства. Маттео, Адриано и Керасим поочерёдно подали Домиано руку, поздравляя с выбором.
— Я и мечтать не смела о таком чуде, дорогая. Спасибо Богу, что привёл тебя в нашу семью, — Долорес не могла сдержать слёз радости, и вместе с ней заплакала я. Моя прекрасная семья пополнилась чудесными людьми.
Домиано не отводил от меня взгляда всё это время. Мне было неловко от мысли, что теперь между нами может быть совсем иное чувство. Я приоткрыла дверь своей души, впустила то, что долго пыталась сдерживать — свою любовь к нему.
— А когда свадьба? — спросил Керасим, усаживаясь рядом с Адэлиной.
— Мы ещё не думали об этом, — задумалась я.
— Чем раньше, тем лучше. Я решил, что мы заключим никах в ближайшее время, а свадьбу сыграем позже, когда моя принцесса сама захочет. Керасим, Адэлина — не хотите заключить никах в один день с нами? — внешне он казался равнодушным, но я знала — он жаждал этого. Голубки переглянулись, утопая в улыбках.
— Мы только «за», — сказали они одновременно. Домиано поднялся с кресла и направился в кабинет.
— Адриано, за мной. Дела не ждут, — я провожала взглядом его широкую спину. Через пару секунд он вернулся, подошёл ко мне быстрым шагом.
— Принцесса, отдохни в своей комнате, позже всё обсудим, — я выдохнула, когда его губы коснулись макушки. Домиано ушёл, оставляя после себя приятное чувство защищённости.
— А ну рассказывай, что произошло в Париже, — я взглянула на прищуренную Адэлину и рассмеялась.
После часового рассказа я поднялась в свою комнату. Фатима спала, прижавшись к пледу. Я легла рядом, вдыхая запах её кучерявых волос. Моя маленькая девочка, моя радость. Она была так похожа на маму...
Я скучала по ней. Мама была кудрявая, с тёмно-карими глазами и белоснежной кожей. Она умерла в тот день, когда родилась Фатима. Кровотечение не остановилось, и врачи не смогли спасти её. Отец погрузился в бездну отчаяния, долго не мог даже подойти к новорождённой. Я взяла её на руки. Кормила, укладывала, защищала от чужих рук. Мне было страшно даже представить, что могу потерять её.
Я обняла её, прижав к себе, укрывая от мира. Впервые за долгое время я заснула в умиротворении. У меня была семья. У меня был Домиано.
Сквозь лёгкий сон я почувствовала, как Фатима осторожно сползает с кровати. Улыбнулась, вспомнив, как она так же убегала во дворце.
— А куда это собралась маленькая принцесса Фатя? — я открыла глаза и увидела, как она спряталась за дверью гардеробной.
— Ло-Ло, ням-ням.
В дверь постучали — вошла Долорес.
— Лола, ты проснулась. Извини, я так хочу с ней поиграть, если ты не против, — она подошла к малышке, подняла её на руки.
— Конечно, не против. Долорес, она проголодалась — не могла бы ты её покормить?
— Маленькая принцесса проголодалась? Сейчас тётя её накормит, — Долорес улыбнулась, а Фатима, засветившись в ответ, показала свои маленькие зубки. Они ушли, оставив меня одну... ненадолго.
Вскоре дверь снова открылась. Я приподнялась, заворожённо встретив взгляд чёрных глаз.
— Выспалась? — между нами витала неловкость. Я кивнула, позволив ему сесть рядом.
— Почему ты решил жениться на мне? Как ты к этому пришёл? — этот вопрос не давал мне покоя. Домиано долго всматривался в моё лицо, прежде чем ответить.
— Я всю жизнь был в кандалах тьмы, Лола. Она сковывала меня с рождения, запирала душу в клетке. Я не ожидал, что однажды именно ты принесёшь мне ключ. Что твой свет ослепит мою тьму, позволив вырваться из оков прошлого. Ты — моё спасение... и моя погибель, Лола.
Я слушала его с замиранием сердца. Его взъерошенные волосы, искусанные губы, родной нос, что морщился при упоминании былого... Всё в нём было гармонично и притягательно.
— Я не стану твоей погибелью, Домиано. Клянусь, я никогда не предам тебя, — прошептала я, прикасаясь лбом к его плечу.
— Тот поцелуй дал мне понять, что я не безразличен тебе, принцесса. Ты бы никогда не пошла против веры, если бы не нуждалась во мне. Я ценю это, поверь мне, — хриплый голос сводил с ума, а слова бросали в дрожь всю мою душу.
— Когда мы заключим никах, Домиано? — я поднимаю голову, вглядываясь в его глаза.
— Мне без разницы, главное — чтобы сегодня, — я рассмеялась, откидываясь на кровать. Он неожиданно нависает надо мной, заставляя сконцентрироваться на чёрных глазах.
— Я хочу, чтобы ты сама сняла с себя одежду в нашу первую брачную ночь, — я чувствую, как щёки горят, словно их опаляет огонь дракона, высеченного на его шее.
— Я обещала отцу, что мы не будем оставаться наедине, — его дыхание касается моей щеки.
— Как говорит одна принцесса: «О Всевышний, прости меня, я согрешила», — я улыбаюсь, понимая, что он слышал мои нескончаемые раскаяния. Домиано пытается коснуться моего бедра, но я хватаюсь за рукав его пиджака.
— Сначала никах, — Домиано рычит мне в шею, затем встаёт с кровати и направляется к двери.
— Готовься. Я сообщу, когда прибудет мулла со свидетелями.
Мой будущий муж уходит, оставляя меня один на один с волнением о предстоящем будущем. Я не могла поверить, что сегодня стану женой самого опасного Дона итальянской мафии.
Бегу в ванную, попутно снимая с себя одежду. Открываю кран и наполняю ванну горячей водой. Нахожу кувшин с лепестками ароматных цветов и рассыпаю их по воде. Аккуратно погружаюсь в горячую ванну, блаженно выдыхая. Беру пахнущий скраб и круговыми движениями втираю его в кожу рук и ног, наблюдая, как она становится гладкой и сияющей. Гелем для душа прохожусь по телу, затем мою голову и выхожу из ванной, прикрываясь халатом.
Смотрю в зеркало и вижу счастливую девушку с лёгким румянцем на белоснежной коже. Сушу волосы, аккуратно завивая пальцами каждую волнистую прядь, позволяя лёгким кудрям спадать на плечи. На столике замечаю баночку с ароматным кремом для тела и решаю воспользоваться им. Крашу глаза тушью, вывожу стрелки сурьмой, которую привёз мне Керасим. Я улыбаюсь своему отражению и направляюсь в гардеробную. Выбираю длинное белое платье и чёрный платок, который украшаю белой тикой со спадающим на лоб камнем.
Дверь открывается, и входит Адэлина. Она одета в длинную юбку с разрезом до бедра и рубашку. Её красивые волосы собраны в низкий пучок, а две пряди ниспадают на лицо.
— Какая ты красивая, Адэлина! — завизжала я, обнимая её дрожащее тело.
— Ты тоже потрясающая, дорогая, — она осмотрела меня с сияющей улыбкой. — Я так волнуюсь, они уже зовут меня, — её руки были холодны от переживаний, и я попыталась их согреть.
— Не переживай, всё пройдёт хорошо. Тебе надо будет всего лишь стоять за дверью, затем сказать три раза, что соглашаешься, и всё, — она кивает, немного успокаиваясь.
— Адэлина, тебя ждут, — Долорес нежным взглядом обвела нас. — Я так счастлива за вас, мои девочки, — она обняла нас, крепко прижимая к себе. Моя любимая Долорес. Добрая и нежная.
Они ушли, оставив меня в комнате одну. Я тоже волновалась, но была счастлива, что моя мечта вот-вот исполнится и у меня будет любящий муж.
Через пару десятков минут Долорес пришла за мной, и мы спустились в гостиную, где сидела Наида, держащая Фатиму на руках.
— Моя сестрёнка, какая ты красивая, — я обняла её, целуя в обе щеки. — Пусть Всевышний никогда не разлучит вас, Лола.
— Аминь, Наида. Я рада, что ты рядом в такой момент, — наше внимание привлекли Керасим и Адэлина, вышедшие из зала. Они остановились и крепко прижались друг к другу. Мы с Наидой завизжали от радости.
— Керасим, наконец-то я вижу, что ты счастлив! Я молюсь, чтобы вы никогда не узнали несчастья! — закричала Наида, целуя их обоих в щёки.
— Мои поздравления новобрачным, — Адриано вышел из зала, кивая им. Я не могла вымолвить ни слова от нахлынувших слёз радости. Мой Керасим счастлив после стольких пережитых страданий.
— Принцесса, вас зовут, — Адриано пропускает меня в зал.
Сердце бешено колотится, руки дрожат. Мой взгляд концентрируется на пожилом мужчине с длинной седой бородой. По обе стороны от него сидят два свидетеля. В зал с другой стороны входит Домиано, величественно двигаясь к мулле. Всё тот же чёрный пиджак, рубашка, идеально выглаженные брюки и лакированные туфли. Среди всех он был самым высоким, мощным, с напряжённым взглядом, оглядывающим всех. Лишь увидев меня, Домиано слегка смягчается. С моей стороны заходит Керасим и садится слева от муллы, Домиано — справа.
— Во имя Всевышнего Милостивого и Милосердного мы начинаем обряд никаха, — громко произносит мулла, заставляя моё сердце биться быстрее. Он начинает небольшую проповедь, затем произносит мольбу за будущих супругов:
— О Всевышний! Сделай этот брак счастливым и благословенным. Объедини их сердца, как объединил сердца Адама и Евы. Господи, даруй им благочестивых, благонравных детей, изобилие благ и продолжительную жизнь. О Господь, ниспошли им Божественную благодать! Даруй благословение в их делах и достаток в богатствах. Ведь Ты в состоянии сделать всё, что пожелаешь! — я сглатываю, с трудом сдерживая слёзы. Домиано поднимает голову, наблюдая за муллой и свидетелями, которые вторят:
— Аминь.
— Невеста выбрала махр для себя? — спросил мулла, заставая меня врасплох. Домиано хмурится, не понимая значения этого слова.
— Махр — это имущество, которое выделяет муж своей жене. Невеста может попросить у жениха всё, что пожелает, и если он не в состоянии дать это, брак не заключается, — объясняет Керасим. — Лола, что ты хочешь попросить у Домиано Риччи в качестве махра? — я опускаю глаза, задумываясь. Что же я хочу в махр? Деньги мне не нужны, дома тоже. Керасим подходит ко мне, и я шепчу ему на ухо своё желание. Он возвращается на место.
— Невеста пожелала в качестве махра верность. Она хочет быть единственной женщиной в жизни жениха, — Домиано удивлённо поднимает на меня глаза.
— Вы принимаете желание невесты? — мулла смотрит на него, ожидая ответа.
— Принимаю, — я выдыхаю. Мулла кивает и вносит мой махр в список.
— Тогда повторяйте за мной молитву, — Домиано кивает и повторяет:
— Господи, прошу у Тебя блага её и лучшего из того, ради чего Ты сотворил её. И прошу у Тебя защиты от её зла и от зла, заложенного при сотворении её, чтобы это не нанесло вреда счастью нашей с нею семейной жизни, — мулла затем поворачивается ко мне:
— А теперь ты, дочь моя.
После этого он спрашивает Керасима:
— Согласна ли Лола, дочь Асада, выйти замуж за Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи?
— Согласна, — произносит Керасим, который в этом обряде был моим свидетелем.
— Согласна ли Лола, дочь Асада, стать женой Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи? — снова спрашивает он.
— Согласна, — кивает Керасим, ожидая последнего, решающего вопроса.
Мои губы дрожат, я не в силах сдержать поток слёз. Домиано сидел спокойно, но в его глазах я читала тревогу и какое-то невысказанное волнение.
— Согласна ли Лола, дочь Асада, стать женой Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи? — третий, решающий вопрос, который узаконит наш брак. Керасим смотрит на меня, ожидая ответа. Я смахиваю слёзы и киваю.
— Согласна, — произносит Керасим.
— Свидетели услышали согласие невесты? — мулла обвёл взглядом сидящих по обе стороны от него мужчин, те молча кивнули. — Тогда, с дозволения Господа миров, я объявляю обряд никаха завершённым. Поздравляю вас с заключением никаха!
Керасим встаёт и обнимает меня, пожелав счастливого будущего рядом с мужем. Я перевожу взгляд на Домиано — он пожимает руку мулле и его свидетелям. Адриано хлопает его по плечу, и я замечаю на лице мужа искреннюю, по-настоящему живую улыбку... такую, какую ещё никто не видел.
К Домиано подходит хмурый, нервный Маттео. Моя улыбка мгновенно исчезает, как только я замечаю, как он что-то напряжённо шепчет. Лицо Домиано искажается от злости. Он резко поднимается, проходит мимо меня, даже не удостоив взглядом.
— Домиано! — окликаю его, пытаясь догнать, но меня перехватывает Маттео.
— Поздравляю. Теперь ты жена зверя, — произносит он с разочарованием в голосе, словно был чем-то обижен. — Но сейчас Босс занят... появились проблемы.
— Какие проблемы, Маттео? — тревога опутывает меня ледяной хваткой.
— Кто-то пронёс весть, что сегодня Дон женится на принцессе их врагов. Люди восприняли это как слабость и готовы поднять бунт, — мои глаза расширяются, а сердце предательски сжимается от паники.
— К-как?.. Кто донёс им об этом? — выдыхаю.
Маттео лишь пожимает плечами.
— Среди нас завёлся предатель. И Домиано со всех спросит, когда вернётся, — бросает он и, развернувшись, выходит из особняка, таща за собой Керасима. Я остаюсь в холле, где неподалёку стоят ошеломлённые Долорес и Адэлина, которые так же, как и я, не понимали, что происходит.
Прошло несколько часов. Мы сидели на диване, пили чай и в молчании ждали хоть каких-то новостей. Фатима мирно спала на соседнем диване. Наида, положив голову мне на плечо, тихо вздыхала. Долорес вернулась из кухни и присела на другой край дивана, ласково поглаживая кудри малышки.
— Почему так долго нет вестей? — я не выдержала гнетущей тишины.
— Не переживай, Лола... Домиано вернётся целым и невредимым, — едва заметно кивнула Долорес.
— Да не волнуйтесь. Уничтожить мужчин семейства Риччи не так-то просто, — отозвалась Адэлина, лежавшая, свесив голову с дивана, а ноги её покоились на его спинке. — Вы лучше скажите, какое бельё надеть для Керасима? — я рассмеялась и прикрыла ладонями уши Наиды.
— Керасим любит зелёный, Адэлина. Действуй, — усмехнулась я, замечая её хитрые глаза.
— А вот Домиано — чёрные и тёмно-красные оттенки. Покори его, Лола, — сказала она с лукавой улыбкой.
Я смущённо опустила взгляд, пытаясь выбросить из головы охватившее тело волнение.
Адэлина вскочила с дивана и, смеясь, побежала наверх.
— Я пойду подготовлюсь для мужа! — на ходу объявила она.
— Лола, ты тоже иди. Они скоро должны вернуться, — шепнула Долорес. — А здесь я присмотрю.
Я молча кивнула и поблагодарила её, затем быстро поднялась в свою комнату. Распахнув гардеробную, я начала перебирать наряды. Выбрав подходящий, села за туалетный столик и распустила волосы, поправляя локоны. Снова нанесла крем на кожу и надела одежду, прикрыв её длинной шёлковой абаей, перехваченной на талии поясом. Укрыв волосы лёгким шарфом, я уже собиралась спуститься вниз, когда до меня долетели крики.
Я выбежала из комнаты и застыла на середине лестницы.
Мои глаза расширились, когда я увидела Домиано. Его взгляд полыхал яростью. По шее текли капли крови. В руке он сжимал пистолет, направленный в лоб Маттео.
— Кто?! Кто, сука, посмел вынести из особняка секретную информацию?! — орал он, прижимая дуло к его голове.
— Брат, это не я! — выкрикнул Маттео. — Я бы не предал тебя!
Домиано резко переводит ствол на Адриано.
— Может, ты? — процедил, оскалив зубы. Я не могла сдвинуться с места от шока. Никогда прежде я не видела его в таком состоянии — яростном, готовом убивать.
— Как бы я посмел, Босс? За вашу жизнь я отдам свою, — твёрдо ответил Адриано.
Домиано зарычал, шумно выдыхая. Я вздрогнула, когда во входную дверь раздались громкие выстрелы. Долорес бросилась его успокаивать, но он, возвышаясь над ней, шагнул угрожающе близко.
— Я перебью вас к чертям собачьим! — его голос сорвался, и я не выдержала.
— Домиано, хватит! — крикнула я, заставив его обернуться.
Он замер, уставившись в мои сердитые глаза.
— Выйдите все отсюда, оставьте меня одного, — бросил он.
Маттео сглотнул и вышел, увлекая за собой Адриано. Долорес медленно отступила к лестнице, за ней поднялись Адэлина и Керасим, который, проходя мимо, коснулся моей руки, словно молча прося быть осторожной.
Наконец, мы остались одни. Он не отрывал от меня взгляда. Лицо его было искажено яростью.
— Иди к себе, Лола, — низкий, угрожающий голос должен был бы напугать меня... но вместо этого по телу разлился жар.
Я не двинулась.
— Ты не слышала приказа?! — рыкнул он, направляя на меня пистолет.
Я вскинула голову и медленно стянула с себя шарф. Его лицо на миг дрогнуло от растерянности, но злоба ещё не покинула черты. Волосы рассыпались по плечам. Кровь бросилась в лицо, но я продолжила.
Я шагнула вниз, развязывая пояс. Шёлковая ткань соскользнула с плеч. Его грудь вздымалась тяжело, взгляд прожигал меня насквозь. Под абаей был короткий чёрный топ, расшитый жемчугом, и юбка с разрезами по бокам. С каждым шагом всё больше открывались гладкие бёдра.
Когда я подошла, подняв голову, чтобы разглядеть его лицо, поняла: сейчас в этом холле вооружён только один из нас. И это — я.
Пистолет опустился и упал на пол. Его пальцы обхватили мой подбородок, заставляя поднять взгляд. В чёрных, расширенных зрачках металось дикое желание.
Я вздохнула, когда он схватил меня за талию и резко приподнял, поставив на низкий столик. Его рука с вздувшимися венами обвила мою шею. Я застонала, когда длинные пальцы прошлись к затылку, сжав пряди.
— Нет слов, чтобы описать, как сильно я пленён твоей красотой, принцесса, — хрипло выдохнул он, коснувшись губами моей шеи.
Вторая рука очертила линию талии, скользнула по боку к бедру. Я приоткрыла рот в беззвучном стоне, когда пальцы сжали кожу.
— Я так жаждал коснуться тебя. Так хотел вдохнуть аромат твоей бархатной кожи...
Я вцепилась в его пиджак, расстёгивая пуговицы.
— Твоя одежда в крови... я хочу её снять, — прошептала я.
— Я хочу твоей крови, — прорычал он, разорвав рубашку.
Я провела глазами по его мощному телу. Грудь тяжело вздымалась. Мускулистые руки обвили меня, поднимая на руки.
Пока он нёс меня в комнату, я услышала шумные вздохи Адэлины из гостевой. Сжала глаза, стараясь прогнать постыдные мысли...
Закрыв дверь в мою комнату, Домиано опустился на край кровати, усадив меня к себе на колени. Он жарко притянул меня, обвивая одной рукой мою талию, а другой — шею. Его губы коснулись моих, и Риччи осыпал меня жадными, грубыми поцелуями. Голова кружилась, в горле рвались тихие, сдавленные стоны. Я мычу, когда его зубы терзают мою нижнюю губу, одновременно лаская её языком. На языке ощутился металлический привкус. Моя кровь.
— Ты моя, Лола. Каждая частичка твоей души принадлежит мне, запомни это навсегда, — страстно шепчет Домиано, резко откидывая меня на кровать. Он нависает надо мной, скользя ладонью по прикрытой груди.
— Сегодня ты открыла своё сердце для моей тьмы. Разрушила оковы зверя и позволила ему исследовать твою душу — его голос обволакивает, прожигая кожу.
Его ладони скользнули по моим бокам, пальцы требовательно вцепились в кожу, оставляя на ней горячие, почти болезненные следы. Я задыхалась от его прикосновений, от тяжёлого, прерывистого дыхания, что обжигало мою шею. Домиано впивался губами в кожу, оставляя алые метки своей власти.
Я выгнулась, прижимаясь к нему, ловя на себе его горячий, голодный взгляд. Его рука скользнула по моей ноге, обхватила бедро и резко притянула к себе. Его тело словно охвачено огнём, и этот огонь расползался по моему, оставляя за собой раскалённые угли.
Он грубо сдёрнул остатки одежды, отбрасывая её в сторону, не отрывая взгляда от моего лица. В его глазах плескались ярость, дикое желание и жгучее чувство собственничества.
— Скажи мне теперь, кому ты принадлежишь? — его голос хриплый, срывающийся на глухое рычание.
Я не ответила, лишь приподнялась, обвивая его бёдра ногами, притянув к себе так, что между нами не осталось ни сантиметра воздуха. Мои пальцы с силой впились в его спину, оставляя борозды. Он дернулся, тяжело выдыхая, сжимая мою шею рукой. От этого прикосновения кровь зашумела в ушах.
— Говори, — его губы снова накрыли мои, а другой рукой он грубо обхватил мою талию.
— Я всё так же принадлежу Богу, хабиби, — выдохнула я между поцелуями.
Домиано больше не сдерживался. Он будто зверь, вырвавшийся из клетки. Каждый его жест был наполнен болезненной страстью и жаждой власти над моим телом. Его движения были резкими, требовательными, жадными. Он словно хотел забрать себе каждый мой вдох, каждый стон, каждый трепет моей души.
Я терялась в его объятиях, растворяясь в этом безумии. Его руки крепко держали мои запястья над головой, губы скользили по шее, груди, оставляя за собой огненный след. Мир померк, остались только мы, затянутые в бешеную воронку страсти и боли.
И в этой тьме, на краю безумия, я чувствовала лишь одно — желание покориться ему. Моё сердце, моя плоть, моя душа... всё хотело принадлежать ему. И я этого хотела.
Я жадно цеплялась за него, вцепляясь в его тело, впитывая каждый его вздох. А он, нависая надо мной, владел мной так, словно хотел навеки запечатлеть в моём теле свою власть.
Ночь поглотила нас, став соучастницей этой дикой, болезненной страсти.
————————————————————