Поцелованная тьмой

Спустя пару дней я привыкла к хозяйственной рутине. Конечно, готовить мне уже не позволяли, да и убираться тоже. Керасим встал на ноги, чему я была безмерно счастлива. Он готовил для нас всех, а Адэлина пыталась хоть как-то помогать ему с уборкой. Без Долорес было грустно, но, глядя на её селфи у берега моря, которые она присылала Адэлине, я искренне радовалась.
— Вы с Керасимом очень сблизились, — игриво прошептала я, когда мы остались вдвоём. Она засмущалась, украдкой поглядывая на дверной проём.
— Лола, я, наверное, влюбилась в него, — она закрыла лицо ладонями, а я завизжала. По ней было видно, что это не просто дружеское внимание.
— Я уверена, что Керасим тоже это чувствует.
— Ты думаешь? — Адэлина поджала губы, выжидающе глядя на меня.
— Я тебе говорю, что да. Но... — мне нужно было спросить это, — ты же знаешь, что Керасим не сможет дать тебе физического удовольствия? — я напряглась, когда её лицо вытянулось. Она выдохнула, закрывая глаза.
— Я знаю, что ты принцесса, а он — евнух. Керасим мне всё рассказал, — она виновато улыбнулась мне. — И знаешь, Лола, меня это совершенно не волнует. Керасим очень добрый, заботливый, до глубины души интересный человек. Он приносит мне дикое удовольствие одними лишь словами, — она так влюблённо описывала свои чувства к нему, что мои губы задрожали. Я была так рада, что Керасим нашёл своё счастье.
— Адэлина, ты должна рассказать ему о своих чувствах, — уверенно проговорила я.
— Лола... я боюсь. Вдруг он откажется? — её глаза выдавали весь страх, распыляющийся внутри.
— Я знаю Керасима. Он любит тебя, просто боится, что ты ему откажешь. Ты же смелая, сделай первый шаг, — подбадриваю, поглаживая её руки. Она решительно кивает.
— Я сделаю это.
Адэлина помогла мне загрузить в посудомоечную машину грязную посуду, затем побежала к Керасиму. Это было так волнительно, но я знала — мой друг будет безумно счастлив.
Я поднялась к себе в комнату и заглянула в шкаф. Всё было новым, свежим, но всё равно чего-то не хватало. Мне хотелось впервые в жизни пройтись по магазинам, поесть в кафе, просто наслаждаться обычной, простой жизнью. Я хитро ухмыльнулась.
Быстро сбежала вниз по лестнице и с разбегу вылетела из дома.
— Адриано! — крикнула я. Спустя два оклика я увидела его недовольную физиономию.
— Принцесса, зачем так кричать? — цокает он, складывая руки в замок.
— Я хочу найти Домиано. Где он? — становлюсь в такую же позу. Он ухмыляется.
— Босс занят. Ожидай его в своей комнате, — произносит он и собирается двигаться обратно.
— Тебе напомнить, что он с тобой сделал, когда ты не передал мою просьбу? — он останавливается, медленно поворачивая голову ко мне.
— Я бы сказал сейчас: «Ах ты сучка», но... увы. Ты принцесса, — я хихикаю. Раньше могла разозлиться за его грубость, но сейчас мне действительно было смешно.
— Так ты передашь ему, Адриано? Я очень хочу его увидеть, — выпячиваю нижнюю губу, словно маленький ребёнок. Я была в восхитительно хорошем настроении, хотелось бросаться звёздами и дарить радугу.
— Лола, если ты так продолжишь, Босс и из меня евнуха сделает, — двусмысленно произнёс он, пристально вглядываясь в моё лицо.
Адриано достал из кармана телефон и поднёс к уху.
— Как говорят в Испании: «Adiós, amigo», — отсалютовав мне, он скрылся в другом крыле особняка.
Я подошла к беседке и присела на скамью. Взглянула на озеро и почти полностью опавшие листья. Совсем скоро наступит зима. Интересно, как она проходит в Италии? Бывает ли здесь снег? В Аравии снег идёт редко — только в высокогорьях.
Зима у меня ассоциируется с мультфильмом «Анастасия». Про принцессу Романовых.
Интересно, если бы про меня сняли мультфильм или написали книгу — её бы читали? Было бы людям интересно узнать, кто такая принцесса Лола? Мою историю. С чем бы я ассоциировалась у них? Может, кто-то выделил бы меня, как самую любимую? Я бы прочитала книгу о себе, чтобы узнать конец. Что мне предначертано? Буду ли я вместе с...
— Ты не замёрзла, принцесса? — я с наслаждением впитываю этот голос, моментально согревающий всё моё тело. Бархатный, ровный, низкий. Я жаждала взглянуть на него — и тут же обернулась.
— Нет-нет, я только присела, — нежно улыбнулась я, утопая в чёрном омуте его глаз. Он нахмурился.
— Что случилось? — недоверчиво спросил он.
— О чём ты?
— Ты слишком... странная сегодня, — проговорил он, выдыхая холодный воздух. Я засмеялась, поднимаясь со скамьи.
— Я очень хочу сходить с тобой по магазинам, — он взмахнул бровями. — Хочу сама выбрать себе одежду для Парижа, — я заметила, как холоднеет его взгляд.
— Ты так рада, что скоро уедешь из этого дома? — раздражённо спросил он, глядя на озеро. Я опешила. Даже забыла, зачем мы туда летим. Мои губы опустились. А ведь если отец согласится на его условия — я уеду навсегда.
— Забудь про Париж, Домиано. Сегодня я хочу быть с тобой, — откинув стеснение, произнесла я. Он напрягся, подняв голову к небу.
— Тебе нужно одеться? — моё настроение вернулось, и я мотнула головой. Домиано подошёл ко мне и осторожно укрыл лицо краем серого платка. Так невозмутимо, словно это его привычная работа. Он указал рукой вперёд. Мы проходили мимо Адриано, который удивлённо уставился на босса.
— Босс, дела... — он замолк, когда Домиано окатил его ледяным взглядом.
— Мы вернёмся нескоро. Закончи всё за меня. Порви ему пасть двумя руками, как я показывал, — я шокировано посмотрела на двухметрового монстра, о котором уже успела забыть. Адриано кивнул.
— Прошу, — я сглотнула и пошла вперёд. Домиано прошёл мимо охраны, и я заметила того самого амбала, которого усыпила. Прикрывая глаза ладонью, выбежала к Домиано. Он открыл дверь машины. Я села и пристегнулась.
В дороге позволила себе рассмотреть его. Домиано оставался верен своим вкусам: чёрный пиджак, идеально подчеркивающий его руки и спину, белая рубашка, чёрные брюки. Его аккуратный прямой нос без горбинки... он меня покорял.
— Тебе никогда не ломали нос? — я тут же осеклась, поняв, что сказала. Щёки вспыхнули. Из его рта вырвался хриплый, гортанный смех. Я впервые слышала искренний смех Домиано. Это завораживало.
Отец всегда говорил, что от моего голоса и внешности будут сходить с ума все... но видел ли он хоть раз Домиано Риччи? Почему не предупредил, что на этом свете есть тот, кто сведёт с ума меня?
— До этого, к сожалению, не доходило, принцесса. Тебя мой нос не устраивает? — с улыбкой спросил он, не удостоив взгляда.
— Нет-нет. Я читала про донов разных стран. У всех в описаниях — нос с горбинкой, и почти всегда он сломан, — рассказывала я, вспоминая любопытные факты.
— Есть только один Дон. Остальные — капо, которых я оставил на своих местах, — высокомерно усмехнулся он. Я закатила глаза.
— И кто же этот Дон? — игриво спросила я, склонив голову набок.
Он затормозил и откинулся на сиденье, с улыбкой закрыв глаза.
— Я хочу услышать это от тебя, Лола. Кто Дон? — его томный взгляд коснулся не только моих глаз, но и самой души. Я сглотнула, прикусила нижнюю губу. Его улыбка исчезла. Взгляд стал хищным и жадным.
— Ну же, скажи. Кто твой Дон? Кому ты принадлежишь? — он схватил меня за ворот свитера и легко притянул к себе. Я могла бы оттолкнуть его, выйти из машины... но не хотела. Действительно не хотела. Зачем обманывать себя? Между нами летали искры. Боялась признаться в этом самой себе. Не стоило. Я знала — погибну в нём, если признаюсь. Это неправильно. Он мой похититель. Я — его пленница. Не поддавайся, Лола.
— У меня нет Дона. Я принадлежу Богу, — прошептала я, когда его губы почти коснулись моих. Он втянул воздух сквозь зубы и с рычанием отстранился.
— Мы приехали, — он вышел. Я собралась последовать за ним, как только приоткрыла дверь — он захлопнул её. Я удивлённо вскинула брови, когда он вновь её открыл.
— Прошу вас, принцесса, — я вышла, пристально глядя на его непроницаемое лицо. — Что? Разве не так делают джентльмены?
— С каких пор Домиано Риччи захотел стать джентльменом? — я рассмеялась, двигаясь с ним ко входу.
— Сегодня у меня хорошее настроение, — хмыкает он. Я захожу в огромный торговый центр, но меня сразу же останавливают охранники.
— Синьорина, здесь нельзя появляться в такой одежде. Покиньте здание, — достаточно жестко произносит мужчина. Я хмурюсь. Почему здесь нельзя ходить в платке? В Аравии с этим никогда не было проблем.
— Что ты посмел сказать? — слышу ледяной, обжигающий душу голос. Зря они злят его.
— Синьор, женщины в этих тряпках пугают детей... — я оглядываю пухлую женщину, которая с презрением скользит по мне взглядом.
— Но почему? Чем я пугаю детишек? — обиженно спрашиваю. На мне был светло-бежевый свитер и атласная белая юбка. Почему это кого-то пугает?
— Ты хоть знаешь, с кем сейчас пререкаешься, мразь? — вижу, как Домиано приближается к ней вплотную. Раздается щелчок. Такой щелчок бывает, когда снимают пистолет с предохранителя. — Перед тобой стоит Домиано Риччи, а она, — он кивает в мою сторону, — моя. А ты знаешь, что бывает с теми, кто расстраивает то, что принадлежит мне?
Я расширяю глаза. Непонятное тепло разносится по телу. Оглядываю охрану — лица побелели. Женщина так тряслась, что это невозможно было не заметить. Я подхожу к Домиано, осторожно одергивая его за пиджак.
— Прошу, оставь их. Давай не будем портить этот день, — стараюсь говорить максимально мягко, чтобы усмирить его. — Разреши мне снять платок с лица. Этого ведь будет достаточно? — обращаюсь к ней, и она судорожно кивает.
— Нет, Лола, — цедит он, но я не отступаю.
— Пожалуйста, Домиано. Ты со мной, никто меня не тронет, — он шумно выдыхает, закрывая глаза. Я расцениваю это как согласие и медленно открываю лицо. Слышу, как мужчины ахают.
— Быстро опустили глаза в пол, и пусть каждый ублюдок в этом здании смотрит себе под ноги, пока она здесь. Вы поняли? — он делает шаг к охране, и те отшатываются.
— Да, господин. Мы постараемся предупредить всех... Простите нас, — проговаривает один, не поднимая взгляда. Мне их жаль, честное слово.
Домиано поворачивается ко мне и кивает вперед. Мы проходим мимо витрин, и я замечаю, как каждый мужчина опускает голову, проходя мимо. Это трогает.
— Домиано, а почему они так боятся меня? — шепчу я.
— Они боятся не тебя, а того, во что ты одета. Многие женщины прячут под одеждой бомбы... и взрывают себя среди толпы, — я замираю, вглядываясь в его глаза. Неужели это правда?
— Этого не может быть... Ты хочешь сказать, что мусульмане сами себя обрекают на смерть и убивают невинных? Домиано, у нас запрещены самоубийства. Мы не имеем права отбирать жизнь, данную Всевышним. Это абсурд...
— Ты так невинна, принцесса, — хмыкает он. — Возможно, мусульман подставляют, чтобы свалить вину на их одежды. Или многие давно забыли заповеди из вашей книги.
Я вздыхаю. Больно от этой абсурдности. Почему меня боятся из-за тех, кто сам не чтит свою веру? Но сейчас не время об этом думать.
Вижу витрину с названием «Арабская ночь»
— Я хочу туда, — показываю пальцем. Домиано без лишних слов заводит меня внутрь.
В помещении всё пропитано Востоком: ковры, благовония, украшения, ткани... Мой взгляд цепляется за кулон в форме полумесяца, покрытый белым золотом, усыпанный крошечными бриллиантами. Внутри — крошечный шар, мерцающий, словно живая искра.
— Он светится в темноте серым пламенем, — мило улыбается продавщица.
— Потрясающе... — шепчу я, украдкой поглядывая на Домиано, увлечённого кальянами. Мне стыдно тратить его деньги. Наверное, этот кулон стоит целое состояние. Ухожу дальше, оглядываясь на украшение — я его обязательно куплю, когда-нибудь.
Натыкаюсь на отдел с костюмами для танца живота. Сердце замирает от восторга. Разные цвета, минимальный декор из страз — всё как я люблю. Без вычурности, без камней.
— Мы берём чёрный, белый и красный, — слышу хриплый голос за спиной и вздрагиваю.
— Отличный выбор, синьор, — девушка забирает костюмы, бегло осмотрев меня, видимо определяя размер.
— Я хочу, чтобы твой первый танец для меня был в белом, — чувствую его дыхание у щеки. Щёки полыхают. Не буду врать... я хочу этого. Хочу увидеть его взгляд, полный желания. Хочу понять, что он чувствует, глядя на моё тело. Будет ли смотреть так же, как на ту стриптизёршу в клубе? Но... я не могу. Предать веру — значит предать себя.
— Я не станцую для тебя, — с вызовом бросаю, вскинув голову. Разворачиваюсь, прячась во тьме.
— Наплюнь на религию, Лола. Вдруг после смерти — ничего? Вдруг всё это зря? — он не злится, в голосе ни осуждения, ни давления. Ему действительно интересно, что я отвечу.
— Если после смерти будет пустота — я ничего не теряю. Но если я права... и после смерти — Великий суд, я потеряю всё. И ты, и все, кто не познал истины, Домиано, — я киваю, подтверждая свою веру. Он замирает, осмысливая. — А сейчас... я голодна.
Домиано очнулся, кивнул, оплатил покупки. Мы поднялись на третий этаж, где расположились кафе. Я с восторгом разглядываю всё вокруг, и Домиано несколько раз смеётся — искренне, по-настоящему. Мне это нравится.
И тут я замечаю знакомую вывеску: McDonald's
— Хочу туда, хочу! — подпрыгиваю от радости.
Он кладёт ладонь мне на макушку, и я замираю.
— Они смотрят на тебя... меня это бесит, — хмурится, оглядывая зал.
— Не обращай внимания, Домиано. Я бы тоже уставилась, если бы увидела двухметрового монстра и девчонку, которая ему едва до груди достаёт, — смеюсь.
Он долго смотрит на меня, что-то тёплое промелькнуло в его взгляде. Домиано качнул головой и кивнул к кассе.
Мы подходим, кассирша украдкой поглядывает, забивая заказ.
— Вам наггетсы, картошка фри, сырный соус и Coca-Cola, всё верно? — тоненьким голосом спрашивает она. Я киваю.
— А что будет ваш муж? — я вскидываю брови, резко глядя на Домиано.
Он замирает, сперва глядя на кассиршу, затем на меня.
— Я возьму то же, что и моя жена, — бесстрастно отвечает он, не отрываясь от проходящих мимо людей.
Я сглатываю, пытаясь унять дрожь. Муж и жена. Как дико... и как изумительно звучит.
Нам пробивают чек, и мы садимся за свободный столик.
— Домиано, я пойду в уборную?
— Я иду с тобой, — он встаёт с места, но я сразу его останавливаю.
— Нет, сиди здесь. Вдруг наш заказ будет готов. — Он хмуро оглядывает меня с ног до головы. — Не переживай, я же обещала, что больше не сбегу. — Домиано расслабляется и откидывается на спинку стула. Я быстро улыбаюсь ему и прохожу через дверь с изображением женской фигурки.
В уборной было пусто. Я оглядела себя в зеркало, поправила платок и включила воду, чтобы вымыть руки. Слышу, как открывается кабинка, и кто-то подходит к умывальнику. Поднимаю взгляд — и шокированно разворачиваюсь, устремляя глаза на золотую улыбку.
— Как же ты прекрасна, — мерзкий голос доносится до моих ушей. — Я и представить не мог, какую красоту прячет этот старик у себя во дворце, — шепчет Арнольд, подходя ближе. Я стараюсь отступить, но он перекрывает все выходы, загоняя меня в ловушку.
— Здесь Домиано, он скоро зайдёт и узнает, что вы здесь, — голос дрожит, и я не могу этого унять. Арнольд медленно качает головой.
— Я ничего не буду делать с тобой сейчас, Лола. Я лишь пришёл посмотреть, какое сокровище мне скоро достанется. — Его рука тянется к моему лицу, но я резко отшатываюсь. — Непокорная, дерзкая принцесса. Ничего... если такой монстр, как Домиано, не смог тебя воспитать — я это сделаю. — Он оскалился, сверкнув золотыми зубами. — Можешь бежать к Боссу, но я всё равно за тобой приду. Обещаю. — Арнольд отступает от двери, и я, обогнув его, вылетаю из уборной.
Я останавливаюсь, пытаясь отдышаться. Сердце колотится так сильно, что гул стоит в ушах. Я так испугалась. О Всевышний, спаси меня от этого психа. Стоит ли рассказывать Домиано? Нет... я не хочу окончательно испортить этот день.
Глубоко вздохнув, я поправляю свитер и направляюсь к столику. Хмурюсь, замечая нескольких женщин, облепивших Риччи. Одна вульгарно склонилась перед ним, выставив грудь, другая ласково касается пальцами его шеи. Две сидят по обе стороны, поглаживая его руки. Злость взрывается во мне, как лавина, накрывая всё тело. Я быстро подхожу и, хмуро глядя на него, шиплю:
— Что здесь происходит?
Девицы окидывают меня презрительным взглядом с ног до головы.
— Кто она тебе? — кокетливо спрашивает та, что держит Домиано за шею. Я резко оттаскиваю её руку, сжав крепко.
— Я его жена. А ты кто такая? Кто вы все такие? — шепчу сквозь зубы. Лучше ничего не пришло в голову, чем назваться его женой. Керасим бы меня убил.
Женщины замерли, изумлённо уставившись на меня, но отцепляться от него не спешили.
— Моей жене не нравится ваше внимание. Можете уходить, — равнодушно бросает Домиано. Они с досадой вздыхают и нехотя расходятся. Я опускаюсь на стул и сразу налетаю на еду. Впервые пробую наггетсы — это невероятно вкусно. Я мычу от удовольствия, запивая всё газировкой. Ничего вкуснее в жизни не ела.
— Что это было? — он выгибает бровь, с интересом наблюдая за мной.
— Та кассирша, наверное, подумала о тебе плохо, когда ты щебетал тут с этими женщинами, пока жена в уборной, — отвечаю, продолжая жевать. Он ухмыляется.
— Домиано, расскажи, кто такой Арнольд и почему вы с ним ненавидите друг друга? — осторожно спрашиваю. Его взгляд сразу холодеет, лицо становится каменным.
— Он мой дядя, — я давлюсь картошкой, поспешно хватаюсь за газировку и, шокированно глядя на него, жду продолжения.
— Он средний брат моего отца. Их было трое. Мой отец — старший в семье, и, соответственно, вся власть досталась ему. Винчессо поддержал отца без колебаний. А вот Арнольд не смирился с тем, что Доном Италии стал Вигьено. Однажды он попытался убить моего отца, но провалился. Его жестоко наказали, изгнали из семьи. Он уехал из Италии в Испанию, к родственникам своей матери. Там сменил фамилию отца на фамилию матери — стал Арнольдом Лучано.
Он сделал карьеру, поднявшись до капо в Испании, а после смерти их Дона возглавил всё государство. Это предательство породило жестокую войну между нашими семьями. Испанцы приняли изгнанника и сделали его своим главой. После смерти моего отца мы решили перейти к холодной войне. Я могу делать всё, что угодно на его территории, как и он — на моей. Но стоит вскрыться чему-то серьёзному — кара только одна: смерть, — он жует картошку и продолжает: — Арнольд знает, я не остановлюсь. Почти весь мир стоит передо мной на коленях. Остались только две непокорённые точки — Испания и Аравия. Испания падёт, как только мне наскучит Арнольд. А вот Аравию завоевать будет сложнее, принцесса, — он пристально смотрит мне в глаза, наклоняя голову набок.
Я всё ещё не могу прийти в себя от услышанного.
— Мой отец никогда не встанет перед тобой на колени, Домиано. Аравия вряд ли покорится тебе, — шепчу, делая глоток колы.
— Аравия и король Асад — не проблема для меня, — он откидывается на спинку стула, глядя на меня странным, тяжёлым взглядом. — Сейчас я хочу, чтобы мне покорился бриллиант Аравии. Моя цель — заполучить сокровище арабов.