Поцелованная тьмой

«И встретишь ты, когда не ждешь,
И обретешь не там, где ищешь»

Не каждый принц является хорошим, не каждый монстр — злым.
Милосердие и сострадание — вот качества, определяющие человека. Они — составная часть души. Если этих качеств нет, значит, человек мёртв, будучи живым. С первых дней, проведённых за пределами дворца, в котором я находилась все девятнадцать лет, я поняла, как сильно этот мир нуждается в доброте и сострадании. Сколько бы людей дожили свою жизнь, если бы правители хоть раз пожалели мирных граждан, прежде чем начинать войны. Сколько бы людей жили счастливо, если бы в их душах не зародилась злоба и ненависть ко всему сущему.
Люди осуждают, ищут ошибку, не пытаясь отыскать хотя бы одно оправдание.
Этот мир полон опасности и ненависти. Полон разврата и предательства. Этот ли мир для счастья? Думаю — нет, ведь в священном писании слово «счастье» упомянуто всего один раз:
«Счастливые же прибудут в раю».
Сура 11, аят 108.
Я думала, что Наиль станет праведным и добрым мужем, но в его сердце нет ни капли сострадания, ни крупицы милосердия. Он отвратителен. Как можно было допустить такой исход? Смерть этой малышки лежит всецело на его совести. Пусть Всевышний покарает их всех.
Я проснулась довольно рано. Солнце только начинало восходить. Я умылась водой из кувшина, стоявшего неподалёку от кровати. Керасим не сомкнул глаз всю ночь, оберегая нас с Кирой. Лишь час назад он не выдержал и всё-таки поддался сну. Бедный мой Керасим... он практически не спал эти два дня. Совсем ослаб.
Кира спала со мной в моей кровати, в которой мы еле уместились. Я прижимала её к себе, боясь, что в любой момент они ворвутся в шатёр и утащат её.
Погладив Керасима по щеке, я вышла из шатра. Никого не было. Казалось, лагерь опустел, но на деле они просто мирно спали в своих лачугах. Я поплелась на опушку леса — туда, где вчера мы похоронили ребёнка. Положив на свежую могилу красивые цветы, которые сорвала по пути, я присела.
Ничто не вечно в этом мире. Глядя на эту крошечную могилку, невольно понимаешь: никто не знает, доживёт ли до старости. Этот ребёнок прожил всего лишь год, а мог бы научиться ходить, говорить, пойти в школу, стать взрослым, найти своё счастье... и в старости играть с внуками. Умру ли я сегодня? Или завтра? А может, через сорок лет?
Ответа я не узнаю.
Просидев ещё долго у могилы, размышляя о смысле жизни, я всё-таки решилась вернуться обратно. Керасим, наверное, уже проснулся и, возможно, ищет меня.
Я медленно зашагала к лагерю, опустошённая внутри. Замечаю красные ягодки в траве. Присев, раздвигаю её руками — земляника. Я ахнула от радости и принялась собирать её. Она ведь должна была давно исчезнуть... Счастливая улыбка тронула мои губы. Я побежала к шатру. Люди уже начинали просыпаться, занимаясь своими делами, странно поглядывая на меня, но я не обращала внимания.
Вбежав в шатёр, земляника выпала из моих рук, когда я увидела избитого Керасима.
— Керасим!, — истошно крикнула я, подбегая к нему. Его руки были связаны за спиной.
— Я бился, Лола... Я пытался... — ему было трудно говорить, он шумно дышал, задыхаясь от боли.
— Что случилось? Кто это сделал? — шептала я, пытаясь развязать его, но безуспешно.
— Беги отсюда, Лола, — прорычал он, силясь сделать вдох. — Беги, я приду за тобой.
Я медленно замотала головой. Глаза застилали слёзы, крупные капли падали на пол.
— Что ты несёшь, мой друг? Я не оставлю тебя! Где Кира? Она сбежала? — я решительно встала и начала судорожно искать хоть что-то острое.
— Я пытался её спасти, принцесса, — моё тело замерло, я не посмела даже оглянуться на него, — Они забрали её. Хотели забрать и тебя, но не нашли. Прошу, убегай, — взмолился он.
Я сглотнула, судорожно ища хоть что-то, что могло бы помочь развязать Керасима, но всё уже забрали. Пистолет тоже.
— Керасим, лежи тихо. Пусть все думают, что ты спишь. Я приду за тобой, — я погладила его по щеке и выбежала из шатра под его отчаянные крики.
Мне навстречу двинулись двое мужчин, и я ясно поняла, что они собираются меня схватить. Адреналин бурлил в крови. Он сливался с яростью, образуя огромный, плотный клубок силы, который вот-вот мог испепелить всё вокруг. Боковым зрением я заметила женщину, приближающуюся ко мне с ножом. То, что нужно.
Неожиданно для всех, я свернула в её сторону и с ходу ударила её ногой в живот. Женщина с криком рухнула на землю. Я тут же подняла нож и устремилась к мужчинам, которые уже почти достигли меня.
— Ты мужчина моей мечты, — жарко шепчу одному, который уже занёс над головой кулак. Он замирает. Я смотрю ему прямо в глаза, томно шепча, как он хорош. Вижу, как его зрачки расширяются, и, воспользовавшись этим мгновением оцепенения, заношу острие ножа по его шее. Кровь хлынет по моей одежде, брызгая на лицо.
Второй хватает меня за шею, и я со всей силы вгрызаюсь ему в плечо. Чувствую, как прокусываю плоть. Он отшатывается, мыча от боли. Без колебаний я вонзаю нож ему в живот. Изо рта хлынет кровь, и он падает на землю. Я не чувствую ни страха, ни жалости. Они заслужили свою смерть.
Безумными глазами окидываю несколько человек, которые в испуге полезли по шатрам. Я вижу, как пытается ускользнуть та женщина, что напала на меня. Целюсь. Метнув нож, с мрачным удовлетворением наблюдаю, как он вонзается в её спину. Я подхожу ближе и рычу:
— Где Кира? — она корчится от боли, и я нажимаю на рукоять, от чего её вой срывается в воздух.
— Там... там! — показывает она на шатёр, стоящий неподалёку. Я выдёргиваю из неё нож.
Я подхожу ближе, и уже издали слышу крики. Нет... только не это...
Врываюсь внутрь и вижу Гульнур, которая яростно избивает Киру ногами. Она поворачивается ко мне и ухмыляется. Моя душа разрывается от ярости, и я бросаюсь на неё. Меня перехватывают крепкие руки. Я поднимаю глаза — Наиль.
— Нет уж, принцесса. Вы пойдёте со мной, — ухмыляется он.
— Отпусти меня! Дай мне убить её! Скажи ей отпустить Киру! — кричу я во всё горло, извиваясь.
— Если ты выполнишь два моих условия, я скажу ей остановиться, — его глаза хитро сузились. Шакал. Он был похож на гиену. И как я могла когда-то подумать, что эта мерзкая змея способна быть праведной?
Меня отвлекает резкий звук треска, я оборачиваюсь — Кира держится за рёбра.
— Согласна! Согласна! — реву я, осознавая, что выхода попросту нет.
— Отлично. Первое условие — разденься, принцесса. Ты вся в крови, от тебя воняет, — мои глаза расширяются. Губы дрожат, я поджимаю их, с ненавистью глядя на него. Он отпускает меня, ожидая.
На полу лежит мой нож. Я украдкой бросаю взгляд на него, мысленно составляя план. Протягиваю руку к платку и снимаю булавку, которой закрепила его на шее. Платок падает с головы, освобождая чёрные локоны. Его ухмылка медленно спадает с лица, когда я стягиваю с себя грязное платье, оставаясь в том, в чём была в поместье Риччи.
Я чувствовала себя обнажённой и униженной. Глаза высохли — слёзы иссякли. Я лишь всхлипывала, опустив взгляд себе под ноги.
— Потрясающая... — томно прошептал Наиль, делая шаг ко мне. Я опустилась на колени, положив руки на бёдра.
— Прошу, отпусти Киру и Керасима, — прошептала я, прикидывая, сколько секунд мне понадобится, чтобы добраться до ножа.
— Керасима я могу отпустить — этот кастрированный евнух мне не опасен, а вот Кира останется здесь. Она уже часть их племени, и я не могу так поступить со своими друзьями, — хищно проговорил он, ухмыляясь Гульнур.
— Надеюсь, вы покажете ей, где её место, мой господин, — мерзко произнесла та, дёрнув Киру за волосы. Я не сдержалась. Резко ухватилась за нож и, подбежав к этой мрази, вцепилась ей в волосы. Успела лишь полоснуть лезвием по её спине, как меня снова схватили.
— Лола! Ты злишь меня! — процедил Наиль, замахиваясь. Его сильный удар по лицу отозвался в голове ватным гулом. Я отшатнулась, но он тут же крепко прижал меня к себе, впиваясь пальцами в поясницу.
— Отпусти меня, — зарычала я, пытаясь отлепить его мерзкие руки. Он только сильнее сжал нежную кожу. Гульнур шипела, пока кто-то пытался оказать ей помощь. Я смотрела в лицо Киры, которая слабо подняла голову, стараясь сфокусировать взгляд на мне. Её лицо было изрезано и заплывшими глазами. Её били долго, жестоко... Моя бедная девочка. Я поклялась отомстить.
— Наиль, отпусти Керасима — и я буду послушной, — обречённо выдохнула я, поднимая на него взгляд. Мужчина медленно оглядел меня, сжал волосы в кулаке. Я поморщилась, но не отвела глаз.
— Хорошо. Отпустите евнуха, пусть катится ко всем чертям, — его люди кивнули и вышли из шатра.
— Я хочу попрощаться с ним, — взмолилась я. Он прищурился, вглядываясь в мои глаза, но я осталась непроницаемой. Ты никогда не узнаешь, что у меня в голове.
— Хорошо. Приведите его в мой шатёр, — сказал он.
Мы двинулись вперёд. Я прикусила губу, опустив взгляд от стыда. Вокруг мужчины возбуждённо шептались, не стесняясь произносить мерзкие вещи. Они обсуждали, что сделает со мной Наиль, и это было отвратительно. А он, казалось, смаковал эти разговоры, довольно прижимая меня к себе. Меня мутило от одного его прикосновения.
В шатёр зашли его люди, волоча Керасима. Он был так слаб, что едва держался на ногах.
— Керасим... — захныкала я, когда он, с болью в глазах, посмотрел на меня.
— Тварь... я убью тебя... — слабо процедил он, глядя на Наиля. — Король Асад узнает — и убьёт тебя.
— Короля Асада убьёт Домиано. Я не стану этому мешать. Ведь в моих руках сейчас самое желанное сокровище, — торжественно произнёс Наиль, приближаясь ко мне. — Второе условие, моя госпожа. Сегодня же ты выйдешь за меня замуж. При четырёх свидетелях. Если бы ты не наговорила глупостей вчера — мы бы сыграли свадьбу в куда более приличной обстановке.
Я остолбенела. Нет... Никогда. Ни за что.
— Наиль, не смей! — Керасим, собрав последние силы, вырвался и бросился к нему, но я остановила его. Он непонимающе глянул на меня.
— Всё кончено, Керасим. Я попросила Наиля отпустить тебя. Ты должен быть счастлив. Ради нас двоих, — твёрдо проговорила я и крепко обняла его, прижимаясь лицом к его шее.
— Найди Домиано, — шепнула я почти неслышно. Он напрягся. Я отступила.
Керасим, прихрамывая, вышел из шатра, бросая на нас презрительный взгляд.
— Я обещаю, принцесса, — прошептал он.
— Выйдите все. Готовьте четырёх свидетелей и имама для обряда никаха, — приказал Наиль. Я замерла. Если Керасим не успеет... Моя смерть неизбежна. Лучше пусть меня убьёт Домиано, чем я умру после брачной ночи с этой свиньёй..
— Красавица, — слышу у самого уха. Я резко разворачиваюсь, глядя на него с такой злобой, что сама удивляюсь, как не сгорело его мерзкое лицо.
— Не смей касаться меня, — я вижу, как в его глазах вспыхивает ярость. В следующее мгновение он хватает меня за шею и начинает душить. Я распахиваю глаза, сердце бешено колотится в груди.
— От-тпусти... — хриплю я, пытаясь разлепить его пальцы, сжавшиеся железным обручем.
— Я не хочу портить твоё прекрасное лицо, Лола... но придётся, — Наиль с силой бьёт меня по щеке. Удар отбрасывает меня на кровать. Голова взрывается от боли, словно в ней разбили хрустальный сосуд. Я мычу, цепляясь за лицо. Кожа горит, из носа течёт кровь, оставляя тёплые потоки.
Домиано... найди меня. Спаси. Спаси меня, Домиано...
— Ты будешь знать, как перечить своему мужу, — Наиль рывком разворачивает меня к себе, его мерзкие ладони шарят по животу, сползая к бедру.
— Прошу, нет! Остановись! — кричу я, захлёбываясь страхом. — После свадьбы, Наиль! Я отдамся тебе добровольно после свадьбы!
Он замирает. Мужчина нехотя встаёт с меня, облизывая губы, полные похоти.
— Умеешь ты соблазнять мужчин, Лола... Интересно, как этот монстр устоял перед тобой? — он усмехается, а во мне вскипает ярость.
— Если ты ищешь монстра — просто посмотри в зеркало. Домиано не монстр, — рычу я сквозь боль.
— Что ты сказала? — угрожающе прошипел он, делая шаг вперёд.
— Что слышал. Домиано найдёт тебя... и уничтожит. Я ему в этом помогу, — я ухмыляюсь, высоко поднимая голову, не позволяя себе дрогнуть.
Он приближается, рука его взметнулась, но в этот миг его остановили.
— Господин, всё готово, — раздался голос одного из людей Наиля. — Гульнур спрашивала, можно ли ей закончить начатое?
Я резко уставилась на Наиля.
— Собирай людей. Сразу после обряда уходим отсюда. А девочку можно убрать, — холодно бросил он.
Я истошно закричала, бросаясь на него, но Наиль схватил меня за руки, ловко стянул их чем-то тонким и прочным. Я извивалась, крича, пока горло не охрипло.
— Пожалуйста! Не убивай её! Нет! — мой голос стал хриплым, срывающимся.
Силы покидали меня.
О Всевышний... пусть Домиано придёт за мной. Пусть заберёт меня отсюда. Пусть увезёт...