Поцелованная тьмой

«Никогда не трогай сердце, если не уверен в том, что сможешь его хранить и охранять»

Однажды в детстве я услышала фразу, которая навсегда засела в моей памяти. В фильмах о любви я часто встречала разбитые сердца, предательства и измены. Меня пугала сама мысль узнать эту боль. Моя вера запрещает измены, а за подобное карает либо смертью, либо семидесятью ударами плетьми. Да, это жестоко, но именно поэтому никто не осмеливается нарушить запрет. Я поняла, почему Всевышний уберёг нас от отношений до брака. Он защищал моё сердце от предательства и боли, ведь тот, кому я могла бы его отдать, мог оказаться не моей судьбой.
Меня с детства учили выбирать себя и свой покой. Помню, как тётя Лаура сажала нас с сёстрами и внушала: никогда не отдавайте свои хрупкие сердца мужчинам, в которых не уверены. Будьте гордыми. Вы — женщины, за которых должны бороться. Тогда я не понимала этих слов. Но с возрастом многое стало яснее. Большинство моих кузин, ослушавшись, вступали в запретные связи и в итоге оставались с разодранными душами. Они жаждали любви, раскрывались слишком рано и не давали мужчинам доказать на деле, что те их достойны.
Женщина — величайшее создание Всевышнего. Она дарит жизнь, наполняет её красками, она умна, коварна, обаятельна. Она — самое опасное оружие против мужчины. И если уж сердце своё отдавать, то только тому, кто доказал право его держать. Я поняла это. И надеюсь, другие поймут тоже.
Прошло два дня с той ночи, как я позволила себе поддаться страсти перед Домиано. С тех пор я его не видела, и слава Всевышнему. Мне было стыдно до дрожи в костях. Я позволила чужому мужчине слишком многое. Наверное, он разочарован. Но я стала чувствовать себя лучше, и это облегчало.
— Ты эти два дня сама не своя, Лола. Что-то случилось? — Керасим сел у моих ног, пока я расчёсывала свои кудрявые локоны.
— Керасим, ты меня убьёшь, — отложила я расчёску и села поудобнее, поглаживая его волосы. Он отпрянул, настороженно оглядывая меня.
— Что случилось?
— У меня был жар, я бредила, — сглотнула я, вглядываясь в его глаза. — Позволила себе вульгарность по отношению к Домиано, — прошептала я, ожидая его реакции. Он распахнул глаза.
— Он трогал тебя? — его лицо побледнело.
— Нет-нет, — я быстро замотала головой. — Просто я легла на его живот головой.
— Лола, это харам! — грубо воскликнул Керасим, вскакивая. — Ты не понимаешь, что он жестокий убийца, который хочет свергнуть короля Асада и занять всю арабскую территорию?
— Я знаю, Керасим, знаю. Мне было плохо, а тебя не было рядом, — упрекнула я. — Он был добр ко мне. Домиано не монстр.
— Лола, из-за него у твоего отца инсульт. Он держит тебя в заложниках, очнись! — прошипел он, хватая меня за плечи.
— Керасим, успокойся. Я не могу влюбиться в него — ты сам знаешь. Он не нашей веры, я не смогу выйти за него замуж, — пытаюсь его вразумить. Керасим отпускает мои плечи и рывком бросается в объятия.
— Лола, прошу тебя. Ты должна помнить, кто такой Домиано Риччи. Его неспроста называют самым жестоким Доном. Он опасен и может использовать тебя для своих целей, — тихо шепчет он, поглаживая мои волосы. — Я очень люблю тебя. Ты мне как сестра, Лола, и я обязан защитить тебя от него. Вспомни слова Азиза. Ты должна найти то, что уничтожит его.
— Нет, Керасим! — я вырвалась из его объятий. — Ты мне говоришь, что я грешу, а сам? Втираться в доверие человека и использовать его тайны в гнусных целях — это такой же грех, если не хуже. Я не буду этого делать, и ты тоже! — угрожающе смотрю ему в глаза, нахмурив лоб. Керасим долго сверлит меня взглядом, но в итоге сдаётся.
— Хорошо, ты права. Но прошу тебя, держись от него подальше, — жалобно произносит он. — Ты единственное, что у меня осталось, Лола. Я не хочу, чтобы твоё доброе сердце разбили, — глаза Керасима становятся влажными, и я успокаиваюсь.
— О ру'хи [прим. душа моя], Домиано для меня — закрытая дверь. Мы из разных миров, и я не полюблю его, — заверила я.
Мои слова были чистой правдой. Домиано — не тот человек, который сделает меня счастливой. Я знаю: рядом с ним мне будет больно, а боль — это последнее, что я хочу подарить своей душе.
После разговора с Керасимом я оделась и спустилась вниз к Долорес, которая уже накрыла стол. Мы плотно позавтракали и решили выйти в город, чтобы немного развеяться. Конечно, просто так за пределы особняка нас бы не выпустили, поэтому Долорес попыталась связаться с Домиано, но он не отвечал на звонки. Мы просидели в беседке два часа, ожидая его звонка, но так ничего и не услышали.
— Адриано идёт, — заметил Керасим, и мой взгляд соприкоснулся с золотисто-карими глазами.
— Добрый день, Адриано, — мило улыбнулась я, махая ему рукой. Он ухмыльнулся, приближаясь к беседке.
— Долорес, Домиано заставил меня тащить сюда свой зад из-за твоих нескончаемых звонков. Что, чёрт возьми, случилось? — недовольно произносит он, облокачиваясь на дерево.
— Простите, сеньор, — она смущённо опускает взгляд, и я хмурюсь. Почему он так разговаривает со старшими? — Принцесса хотела немного пройтись по городу, если господин не будет против.
— Исключено, — я открываю рот от его ответа.
— Адриано, я здесь нахожусь не в качестве вашей рабыни, — зло проговариваю. — Я хочу выйти прогуляться, и если Домиано мне не разрешит — я сбегу, — твёрдо стою на своём. Адриано издаёт смешок и расправляет плечи.
— Полный газ, принцесса, — я растерянно оглядываю его удаляющуюся спину. Злость накапливается. Я поворачиваюсь к друзьям.
— Он хочет поиграть? Я готова! — Долорес испуганно смотрит на Керасима, который обречённо протирает лицо. Он знает: если я что-то задумала — я довожу дело до конца.
— Он хочет поиграть? Я готова! — Долорес испуганно смотрит на Керасима, который обречённо протирает лицо. Он знает: если я что-то затеяла — довожу дело до конца.
— Лола, ты не можешь этого сделать! — зло прошептал Керасим, когда я рассказала ему свой план побега. Мы сидели в моей ванной комнате под горячим паром и шептались, чтобы Долорес ничего не услышала. Я знала — она бы доложила всё боссу. Не из предательства, а лишь затем, чтобы я не совершила очередную безрассудную ошибку. Мне самой страшно убегать из особняка, и шансы провернуть свой хитрый умысел были минимальны. Но одна только мысль о том, что этот балбес Адриано не поверил в мои силы, заставляла меня закипать. Если меня накажут — это будет всецело его вина.
— Успокойся, Керасим. Если я убегу с тобой — нас могут поймать, — объясняю ему. — Домиано убьёт тебя, если узнает, что мы оба сбежали. Понимаешь? Я вернусь до заката, — убедительно киваю, и Керасим сдается.
— Я надеюсь, ты не забыла уроки Саддика, Лола? Кинжал — это часть твоего тела. Будь на чеку и доверься своим чувствам, — я глубоко вздыхаю и ухмыляюсь.
— Скажи Долорес, что мне плохо, — прошу я, вставая из ванной, как только Керасим выходит. Быстро надеваю майку и штаны, задерживаю дыхание и резко падаю на пол, скрючившись от острых ощущений. Долорес вбегает в комнату, обеспокоенно хватается за мои плечи.
— О Господи, Лола, что с тобой?! — кричит она, трогая моё лицо. — Да ты вся горишь!
— Долорес... мне очень плохо, — мычу я, цепляясь за руку Керасима, который едва сдерживает улыбку. — Не подходи ко мне... это может быть заразная инфекция, — отталкиваю её от себя, прикрывая рот рукой. Делаю вид, что меня вот-вот стошнит. Долорес отступает, в её глазах читается искреннее беспокойство.
— Я вызову врача!
— Долорес, мне нужен врач... женщина. Скажи ей, чтобы надела маску, — уточняю я, и она быстро кивает, выходя из комнаты. Я тут же расслабляюсь и откидываюсь на подушки. Керасим уже не может сдержать смеха, и я поддерживаю его.
— Проси у Всевышнего прощения, Лола, ты снова согрешила, — с улыбкой произносит он.
— О Всевышний, помоги мне, — тихо шепчу я, поднимая руки к потолку. — Теперь мне надо обезвредить одного из амбалов и отобрать у него оружие, — хнычу.
— Я могу это сделать, — решительно поднимается Керасим, но я останавливаю его.
— Нет. Ты не должен вмешиваться, Керасим. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Вы с Долорес ничего не знаете, — твёрдо произношу я, и он сдаётся. В этот момент я слышу звук открывающейся двери и быстро ложусь, хватаясь за лоб.
— Она будет здесь с минуты на минуту, — Долорес стоит у двери.
— Хорошо, спасибо, — измученно произнесла я. — Долорес, пожалуйста, не говори ничего Домиано. Я не хочу его видеть, — жалобно посмотрела на неё, и она кивнула.
Слышу шаги. Долорес отходит от двери, пропуская женщину в маске и медицинском колпаке. Я мысленно радуюсь, заметив её тёмные волосы.
— Здравствуйте, — твёрдо произносит она, приближаясь ко мне. — Что вас беспокоит?
— Оставьте нас одних, — я бросаю взгляд на Долорес, и та без слов покидает комнату. Поворачиваю голову к Керасиму и вижу, как он ухмыляется, глядя на одну из моих подушек. Я просила его найти аптечку Долорес и украсть снотворное. Керасим меня не подвёл. Он выходит из комнаты, и я напрягаюсь. Пути назад больше нет, Лола.
— У меня был жар... я плохо себя чувствую, — произношу я, чуть приподнимаясь на кровати.
Женщина смотрит мне в глаза и прижимает ладонь ко лбу.
— Но у вас нет температуры... Вы принимали горячую ванну недавно? — прищурилась она, не отнимая руки. И это был мой шанс.
Молниеносно хватаю её за запястье, выкручиваю руку за спину и вонзаю шприц со снотворным прямо в плечо. Она пытается вырваться и закричать, но я зажимаю ей рот, прижимая лицо к подушке. Через пару минут она обмякает. Я резко встаю с её тела, срываю халат, маску и колпак. Быстро надеваю на себя белое широкое платье, скрывающее шею, прячу волосы в небрежный пучок под чужой колпак, который мне велик и почти закрывает глаза. Маска ложится на лицо.
Дверь скрипит. Сердце уходит в пятки.
— О Всевышний... не пугай меня так, — зло шепчу, заметив Керасима.
— Клянусь Всевышним, я не думал, что ты осмелишься, — он поражённо оглядывает женщину, лежащую на моей кровати. Подходит к ней, переворачивает лицом вниз и накрывает пледом.
— Я скажу, что к тебе нельзя заходить, — шепчет он, подходя ко мне и пряча выбившиеся пряди под колпак. Я обнимаю его, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Моё бьётся в том же ритме. Но я вошла во вкус и хочу довести дело до конца.
Я глубоко вздыхаю и киваю Керасиму. Мы выходим из комнаты, спускаясь вниз, где нас уже ждёт обеспокоенная Долорес.
— Ну как она? Ничего серьёзного? — подходит ко мне, но я не поднимаю головы.
— С ней всё хорошо, Долорес. Ей дали лекарства, она не проснётся до завтрашнего утра, — ответил Керасим, отвлекая её внимание. Она кивнула и предложила проводить меня до двери.
— Береги себя, — сказала она, когда я начала спускаться по ступенькам. Долорес поняла и не остановила меня. Я удивлённо посмотрела на неё и встретила лукавую ухмылку. Игра начинается.
Я иду прямо к воротам особняка, где стоят не меньше шести здоровяков. Надеюсь, обойдётся без лишних вопросов. Подхожу ближе, замечая взгляд одного из них. Вижу у него на бедре ножи, на ремне — кобуру. Это то, что мне нужно.
Останавливаюсь неподалёку и спешно раскрываю сумку, полную лекарств и шприцов. Нахожу «Димедрол». Больше снотворных нет — придётся действовать крупными дозами. Беру два шприца, прячу их в карман халата. Ко мне подходит тот самый мужчина и недоверчиво оглядывает.
— Что ты там делаешь? — грубо спрашивает он. Я поднимаюсь, наши взгляды встречаются. Я вижу вспыхнувший интерес.
— Простите, я хотела уточнить, отдала ли лекарства Долорес, — произношу нежно. Его зрачки расширяются.
— Я провожу вас, — сглатывает он, и я киваю.
Он отдаёт распоряжения остальным, и ворота открываются. «Амбал» заявляет, чтобы его сегодня никто не ждал, и я мысленно дивлюсь своей удаче. Мы отходим достаточно далеко от особняка, и он останавливается.
— Я влюбился в твой голос, сучка, — хрипло произносит он, надвигаясь на меня. — Ну же, сделай папочке приятно.
Я кривлюсь от отвращения. Неужели все мужчины здесь такие ублюдки? Делаю шаг вперёд, внимательно следя за каждым его движением. Он почти касается меня, но я качаю головой.
— Я хочу, чтобы ты встал передо мной на колени, — соблазнительно шепчу, сама удивляясь собственным словам. Он выгибает бровь, ухмыляется.
— Ну же, — подстрекаю, опуская маску. Его лицо вытягивается, глаза цепенеют, будто под гипнозом он опускается на колени.
— Какой хороший мальчик, — усмехаюсь, обводя его кругами.
— Я заслужил поощрение у своей госпожи? — томно спрашивает, когда я останавливаюсь у него за спиной.
— Конечно, — шепчу, доставая из кармана два шприца и вонзая в его тело лошадиную дозу «Димедрола». Надеюсь, я не переборщила и он не сдохнет.
— Что ты сделала, мразь? — с хрипом произносит он, вставая и шатаясь в мою сторону.
— Ты очень устал, я решила помочь, — шепчу, надеясь, что препарат сработает быстро. Вижу, как его лицо бледнеет, походка становится неуверенной. Через минуту он уже лежит на земле, глядя на меня мутным взглядом. Я сглатываю и подхожу, забирая ножи и пистолет.
— Прости ради Всевышнего, — шепчу, оглядывая его в последний раз, и убегаю.
Бегу долго, пока не добираюсь до небольшой забегаловки. Захожу внутрь под изумлённые взгляды персонала. Направляюсь в уборную, кладу сумку на раковину и споласкиваю лицо холодной водой, пытаясь унять бешеный пульс. Снимаю халат и выбрасываю его в контейнер, надеваю платок, закрывая лицо. Я справилась. Я действительно убежала. Это стоило мне нервов, но я смогла. Если бы Керасим был рядом, возможно, я бы больше никогда не вернулась к Домиано.
Что будет, когда он узнает? Убьёт Керасима? У меня нет ни денег, ни документов. Италия — моя тюрьма. Теперь я поняла, почему он привёз меня сюда. Здесь его законы, его люди. Домиано всегда всё просчитывал.
Я выхожу из уборной и бегу на улицу. Уже вечер, Сицилия начинает окутываться яркими красками заката. Вокруг музыка и смех. Я с улыбкой наблюдаю за танцующими парочками, за старыми людьми, обсуждающими жизнь. Здесь — другой мир. Почему Домиано не пускал меня сюда? Керасиму бы здесь понравилось.
— Синьорина, попробуйте наше тирамису, — слышу голос пожилого мужчины у ларька с десертами. Осторожно подхожу, смущённо шепчу:
— У меня нет денег, синьор.
— За ваши глаза я готов угостить всем, что у меня есть, — с доброй улыбкой протягивает тарелку. Я принимаю её, подношу вилку с десертом, чуть приподнимая платок.
— Ммм... сеньор, это лучшее, что я пробовала, — довольным мурлыканьем произношу я. Мужчина заливается краской.
— Никто не хочет пробовать мои десерты, синьорина, — его улыбка становится грустной. Я нахмурилась.
— Почему?
— Не верят, что у бедняка может быть десерт лучше, чем в ресторанах, — грустно усмехается. — Но я счастлив, что прекрасная синьорина с божественным голосом оценила мою работу.
Я смеюсь.
— Извините... боюсь, вы так влюбитесь в меня, — шутливо отвечаю. Старик хихикает. И я вдруг ощущаю желание помочь ему. Этот старик достоин большего.
— Я помогу вам, — с улыбкой произношу я. Старик удивлённо вскидывает брови.
У меня есть только один способ привлечь сюда людей — мой голос.
Я подхожу к музыкантам.
— Умеете играть арабские мелодии? — спрашиваю, видя, как мужчина сглатывает. С каждым разом я всё яснее понимала, почему отец считал меня ценной. Если бы из-за моего голоса началась война, я бы не удивилась.
Мужчина кивает. Я приглашаю их к старику, который смотрит на меня в полном недоумении. Музыканты садятся рядом, и я прошу их сыграть любимую мелодию. Керасим бы рассмеялся над моей затеей. Мелодия льётся, и взгляды притягиваются к нам.
Мне неловко, но платок делает меня смелее. Даже если я опозорюсь — кто меня узнает? Никто.
Я начинаю петь. Да, действительно — петь на арабском, и, к моему удивлению, толпа скапливается, заинтересованно ожидая моих действий. Хорошо, что я не надела всё чёрное, иначе они бы попросту меня испугались. Представьте себе — маленькая покрытая девушка, кружится рядом с музыкантами. А им даже представлять не надо.
— Habibi, ya nour el-ain, — пою я, слегка пританцовывая. Поднимаю руки вверх и медленно вращаю ладонями, вычерчивая в воздухе плавные волны фалангами пальцев. Толпа восторженно аплодирует, ловя мой голос. Я медленно подхожу к женщине, нежно касаясь её руки, мягко подталкивая к старику. Она покупает у него десерт, откусывает, показывает друзьям, оживлённо говоря, как это восхитительно. А я радуюсь.
— Бог одарил тебя... какие волшебные глаза... — продолжаю петь, кружась в танце. Старик в суете ловит мой взгляд и одними губами шепчет: «Спасибо». Толпа выстраивается в очередь за его десертами, одновременно хлопая мне и безуспешно пытаясь повторить мои движения. Ах, если бы я могла зажечь здесь как следует...
— Твоё сердце окликнуло меня и сказало, что ты любишь меня... — тяну последние строки, пробираясь сквозь людское кольцо, пытаясь исчезнуть из поля зрения.
— Постой, моя спасительница, как тебя звать?! — выкрикнул старик, стараясь догнать меня.
— Вспоминайте меня добрым словом! — смеюсь я, отступая. — Храни вас Всевышний... Меня зовут Лола! — выкрикиваю и исчезаю за углом старинных домов. Прижимаюсь к стене, стараясь отдышаться. Глаза предательски наполняются слезами. Это была любимая песня папы... Он так любил, когда я пела ему по ночам. Как же я скучаю по своей дерзкой Наиде, по мудрой Аиде... Моя маленькая Фатима — моё бесценное сокровище. Такая беззащитная... Дай Всевышний, чтобы беда обошла их стороной.
Темнеет. Мне пора возвращаться. Но... я напрочь забыла, как сюда пришла. Чёрт. У меня нет ни телефона, ни номера Долорес.
Я брожу по тёмным улицам, в глубине души надеясь, что Домиано найдёт меня. Мне безумно понравилась эта безрассудная прогулка, и я ни капли не жалею, что сбежала. Но... стоило всё-таки дождаться Домиано и уговорить его отпустить меня с охраной. Глупая...
— Ах, вот ты где, — раздался мужской голос, и я облегчённо вздохнула. Наконец-то.
— Я готова возвращаться в особняк... простите, что сбежала... — быстро тараторю, разворачиваясь на голос. Поднимаю глаза... и вижу совсем не тех, кого ожидала. Я отпрянула назад, наткнувшись на неопрятного мужчину со смуглым лицом и закрашенными чёрным веками.
— Что это ты там щебечешь своим ангельским голосом, птичка моя? — обнажил он жёлтые зубы, от одного вида которых меня подташнило. Только этого мне не хватало. Из-за его спины показались ещё двое.
— Ты слишком красиво пела в центре, прекрасная девица, — прохрипел высокий, ухмыляясь. — Теперь ясно, почему Босс захотел получить тебя. — Он скользнул взглядом по мне. — Но меня раздражают эти тряпки, скрывающие твои изгибы. Уверен... там прячется весьма ценный товар.
Я глубоко вздохнула, прислушиваясь ко всем звукам вокруг. Одним быстрым движением выхватила из рукава нож и метнула в ближайшего мужчину. Лезвие вонзилось ему в переносицу, и я услышала мерзкий хруст челюсти. Господи... меня сейчас стошнит. Он рухнул на землю, бьясь в конвульсиях, пока кровь фонтаном била изо рта.
Второй, завизжав, рванул ко мне, снимая пистолет с предохранителя, но я успела вытащить из кармана платья небольшой пистолет, который тайком одолжила у амбала Домиано. Выстрел. Оглушительный хлопок. Из-за сильной отдачи пистолет выпал из рук. Второй мужчина рухнул, простреленный в грудь. Мои руки дрожали. Глаза застилали слёзы. Я снова убила. Двоих. Я убийца.
Внутренний голос пытался убедить: ты защищалась... они умерли не зря... но разум отказывался это принимать. Смуглый с мерзким воплем подбежал и ударил меня по лицу. Боль вспыхнула огнём. Я упала, ударившись ладонью о камни. Чувствую, как из носа течёт кровь, а платок прилипает к губе.
— Я изнасилую тебя во все дыры, а потом отдам боссу и скажу, что ты сама раздвинула ноги перед Доном Риччи, шлюха, — зло процедил он, надвигаясь. Я отползала, прижимаясь спиной к холодной стене, задыхаясь от ужаса. Молилась. И тут раздался ещё один выстрел. Звон в ушах. И тяжёлая туша упала к моим ногам.
Я открыла глаза. Передо мной — труп. Поднимаю взгляд... и встречаюсь с пронзительно голубыми глазами.
— Ну ты и боевая, ниндзя, — усмехнулся мужчина, опускаясь на корточки. Чёрные волосы, крупная шея, татуировка с пауком, идеально выбритое лицо, пирсинг в нижней губе. Он облизывал кольцо, ожидая, пока я закончу его разглядывать. Он мне кого-то напоминал, но вспомнить я не могла.
— Закончила, ниндзя? Может, скажешь, кто ты? — он встал, протягивая большую ладонь. Я опёрлась о стену, встала, обошла тела.
— Ладно, меня зовут Маттео, — он медленно оглядел меня с ног до головы и задержал взгляд на моих глазах. Его усмешка померкла.
— Мне надо домой... — прошептала я, отступая.
— Я помогу, — решительно сказал он и пошёл следом. Я не стала возражать.
— Как тебя зовут? — спросил, подводя к дорогой иномарке. Я замерла. А если он опасен?
— Спокойно. Если бы хотел, давно бы раздел и сделал всё, что задумал. А желаний у меня — будь здорова, — ухмыльнулся он. Я закатила глаза. Почему все мужчины думают только о грязном?
— Меня зовут Лола, — прохрипела я, садясь в машину. Он закрыл за мной дверь и устроился за рулём.
— Лола, значит... А лицо зачем прячешь, ниндзя? — бросил он украдкой.
— Чтобы такие, как ты, не влюблялись, — фыркнула я.
Он усмехнулся, обнажая зубы, облизал пирсинг и кивнул.
— Уделала, ниндзя.
Я смотрела в окно. Знакомые места... В паре минут отсюда — особняк Домиано.
— Останови здесь, прошу, — попросила я, взглянув на Маттео. Он хмурился, но остановился.
— Я рядом живу. Брат... ревнивый. Если узнает, что меня подвёз мужчина... убьёт, — пояснила я, выходя.
— Ты ведь не пойдёшь за мной? — осторожно спросила, заметив, как он выходит из машины.
— Нет, ниндзя. Но я обязательно тебя найду, — его улыбка заставила меня смутиться.
— Спасибо за помощь, Маттео, — прошептала я, скрываясь в тени деревьев. Услышала, как ревёт мотор и визжат шины.
Глубоко вздохнула. Лишь бы Домиано не вернулся. Но, подходя ближе к особняку, заметила толпу людей в спецодежде. Один из них поднёс рацию к губам:
— Босс, она сама вернулась. Принцесса на территории.
— Живо доставить её ко мне! — рявкнул голос Домиано. И я поняла — мои испытания на сегодня ещё не закончились.

————––——————————————––
Как вам глава?📚🫀
Подпишитесь на мой телеграмм-канал, чтобы узнать об интересных моментах в книге, я была бы счастлива видеть тебя там.💞
тгк: в ресурсе писать книги