Ставка

Меня трясло от мучительного ожидания, я жадно глотала воду до того момента, пока бутылка не осталась пустой. Окно в комнате распахнулось, и я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Мне стало не по себе, комнату заполнял холодный, словно лёд, воздух. Я встала с кровати, сделала несколько шагов туда-сюда, поплотнее укуталась в ткань рубашки. Никаких разговоров и голосов я больше не слышала, а шагов за дверью всё не было и не было. От нетерпения я снова села на кровать, постаралась успокоиться и вернуть себе здравый рассудок, способный чётко находить выход из ситуации. Сделать это оказалось невозможным: я всё ещё чувствовала на себе колючий, пристальный взгляд одного из друзей Чонгука, кожа помнила болезненную хватку, подсознание ощущало чужое раздражение. Я становилась зашуганной, нелюдимой, теперь больше привыкала к томительному одиночеству, но страх каждый раз заставал врасплох.

Дверь распахнулась, я сжала в руках пустую бутылку, пластик издал противный звук. Чонгук приближался ко мне быстрым шагом, заставляя мою кровь леденеть в жилах. Он остановился в метре от меня, кинул на постель мою одежду.

— Одевайся, нам пора ехать, — немного помедлив, он сделал несколько шагов к стене и прислонился к ней спиной, сложив руки на груди. Я опустила голову, заставила себя разжать пальцы, и пустая бутылка упала на пол. Чонгук не обратил на неё никакого внимания. Я взяла свою одежду, расправила её и принялась медленно расстёгивать пуговицы, белая ткань спокойно упала на пол. Руки немного дрожали, но свою одежду я натянула гораздо быстрее, чем расстегнула пуговицы. Постаралась привести в человеческий вид свои растрёпанные волосы, немного причесав их руками; зеркала передо мной не было, поэтому я не знала, смогла ли добиться каких-то изменений во внешности.

Одевшись, я стояла, не зная, куда деть руки. Разглаживала юбку, поправляла складки на одежде, и это продолжалось, пока Чонгук наконец-то не сделал несколько шагов ко мне. Я осмелилась поднять на него глаза. Он хотел что-то сказать, но я, набравшись смелости, позволила себе такую дерзость, как перебить его.

— Нам надо поговорить, — его сердитое лицо тут же исказилось недоумением, а потом прежняя маска жестокости вернулась.

— Нам не о чем разговаривать. Ты отработаешь долг и вернёшься домой, — он проговорил это так быстро, что мне показалось: он избегает каких-либо разговоров со мной. Чонгук развернулся и пошёл прочь, я кинулась за ним и схватила его за руку, заставила снова обратить на себя внимание.

— Нам есть о чём поговорить. Что это всё значит, Чонгук? Почему сначала ты унижаешь меня, а потом вдруг становишься таким нежным и ласковым, словно так и должно быть? Что тебе сделал Джин? Ты словно специально не хочешь, чтобы я вернулась домой, в чём я виновата? — по лицу текли слёзы, а голос сорвался на крик. Чонгук застыл, а потом вдруг резко выдернул свою руку из моей хватки.

— Чего ты хочешь? Ты этого хочешь?! — его пальцы с болью сжали моё горло, а его губы с жадностью набросились на мои, по подбородку потекли тоненькие струйки крови, кожа в очередной раз заныла от нестерпимой боли, воздуха была так мало, что мне показалось: ноги не смогут удержать мой собственный вес. Тело стало ватным, тяжёлым, я упёрлась руками ему в грудь и оттолкнула от себя, вложив какую-то ничтожную крупицу усилий. И он отстранился. Отстранился и посмотрел на меня с полным разочарованием, каким-то потрясением, которого я ещё не видела в его глазах.

Эмоции взяли надо мной верх, гнев на его несдержанность пересилили здравый разум. Знала, что пожалею об этом, но остановить себя уже не смогла. Руку обжигает знакомая боль, его голова дёргается в сторону, и мы оба молча стоим. Я замираю от страха, он просто медленно поворачивает ко мне голову и его взгляд всё такой же, как и до этого. Может, малое раздражение появилось, но на этом всё. Смотрит на меня взглядом, словно дыру сверлит, но молчит и ничего не делает.

— Нам нужно будет кое-куда заехать, я принесу тебе еды, и мы поедем, — и уходит. Просто разворачивается на пятках и словно исчезает из моего поля зрения. Медленно сажусь на кровать, пытаясь понять, что произошло и почему разговор наш вовсе не был таким, каким мог бы быть. Его спокойная реакция на пощёчину больше всего теперь бесила меня. То он бьёт меня ремнем, сдирая кожу, то так спокойно реагирует, что хочется выть от неизвестности, которая мучает меня.

                                        ***

— Как чувствуешь себя, Лиён? — Юнги кажется мне неприступным и отчуждённым человеком, но когда он задаёт мне такие вопросы, я нахожу его заботливым. Наверное, он бы хорошо заботился о своих родных и близких, если бы они у него были. То, что их нет, я решила по пустому особняку, где были только его друзья, которые недавно уехали. Мы стояли на улице возле длинного забора, уходящего ввысь, рядом с чёрной иномаркой. Чонгук разговаривал с кем-то по телефону по ту сторону железной преграды, я кушала бургер и отвечала на вопросы Юнги.

— Не очень, но не так плохо, как до этого.

Юнги ещё раз внимательно посмотрел на меня, а потом сделал собственный вывод.

— Нужно заехать в аптеку, купить тебе различных мазей, лекарств и обезболивающих. И от нервов что-нибудь надо. А то этот тиран до психушки тебя доведёт.

Последнюю фразу он добавил уже тише, и я немного улыбнулась ему. Бургер оказался съеденным, я сложила на груди руки, немного передёргивая плечами.

— Холодно? Погода немного испортилась, а ты совсем легко одета, — на мои плечи опустилась его кожаная куртка. Я благодарно кивнула и посильнее закуталась в тёплую ткань. Юнги достал пачку сигарет и, отойдя немного в сторону, закурил. Вскоре к нам присоединился Чонгук, он встал возле Юнги и кивнул на сигарету. Тот дал ему одну, и теперь они курили уже вдвоём. Чонгук окинул меня взглядом и было двинулся ко мне, но Юнги схватил его за локоть и остановил.

— Рядом встанешь — дым на неё лететь будет, лучше здесь: ветер в другую сторону, — Чонгук несколько секунд смотрел на друга, а потом как-то по-своему усмехнулся и вовсе отвернулся в другую сторону. Мне стало неловко, я направила взгляд на деревья. Рядом с особняком увядала сирень, нежные лепестки лежали на земле подле толстого ствола. Неосознанно я печально улыбнулась. Мы с этой сиренью так похожи.