Глава 29
Цитата: «Жизнь — это как перестрелка в супермаркете: сначала берёшь печеньки, а потом приходится отстреливаться. Главное — не забыть за печеньки заплатить». — Хёнджин, философствуя у витрины с пулевыми отверстиями.
Квартира Хёнджина и Феликса утопала в тишине, нарушаемой лишь прерывистым дыханием. Они стояли посреди гостиной, прижавшись друг к другу, как два единственных островка в бушующем океане мира. Страсть, копившаяся неделями, вырвалась наружу одним, яростным порывом.
Их поцелуй был не нежным, а животным, голодным. Хёнджин прижимал Феликса к стене, его руки срывали с него футболку, обнажая гладкую, горячую кожу. Феликс впивался пальцами в его волосы, отвечая с той же яростью, с тем же отчаянием. Они кусали друг друга губы до крови, их языки сплетались в безумном танце. Это был не просто секс. Это было заявление. Притязание. Попытка доказать самим себе, что они живы, что они здесь, вместе, вопреки всему.
— Я тебя хочу, — рычал Хёнджин прямо в его губы, срывая с него штаны. — Сейчас. Здесь. Нахуй всё приличия.
— Да, — было всё, что мог выдохнуть Феликс, его ноги обвились вокруг его бёдер.
Они рухнули на пол, на ковёр, не в силах дойти до спальни. Их тела слились в едином, яростном порыве, под отрывистые команды, под стоны, под звуки ударов тел друг о друга. Они забирали друг у друга всё — боль, страх, ярость, отдавая взамен только это дикое, всепоглощающее соединение.
---
На следующий день Джисон, всё ещё чувствуя на губах привкус вчерашней помады, а в теле — приятную боль, тащил Минхо по огромному гипермаркету.
— Нам нужно всё! —宣布 он, закидывая в тележку пачки лапши, чипсы, газировку и странные соусы. — Мы же теперь ведём домашнее хозяйство! Как взрослые!
Минхо, с надетой набок бейсболкой и в тёмных очках, ворчал:
— Взрослые люди покупают гречку и туалетную бумагу, а не чипсы со вкусом краба и кактуса. — Но он покорно толкал тележку, позволяя Джисону сметать с полок всё подряд.
Именно в отделе со сладостми всё и началось. Сначала просто громкий хлопок, похожий на лопнувшую шину. Потом — визг женщин. И затем — очередь из автоматического оружия, прошившая потолок над их головами.
— На пол! — рёв Хёнджина, появившегося из-за стеллажа как из-под земли, прозвучал громче выстрелов. Он уже был с пистолетом в руке, прикрывая собой Феликса.
Минхо, не раздумывая, швырнул тележку в сторону стрелков и на землю, накрыв собой Джисона. Стеклянные банки с соусами разбились, окрашивая асфальт в красный цвет.
Начался ад. Приехали свои. Завязалась перестрелка прямо среди полок с печеньем и соками. Пули свистели, сметая упаковки, взрывались бутылки с газировкой. Джисон, прижавшись к Минхо, стрелял из своего компактного «Глока» с диким, почти радостным остервенением.
— Блядь, мой чипсы! — кричал он, стреляя в очередного наёмника.
— Заткнись! — огрызался Минхо, перезаряжая свой ствол. — Купим новые!
Всё закончилось так же быстро, как и началось. Подъехали люди Чана. Нападавшие были либо мертвы, либо схвачены. В гипермаркете стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь сигнализацией и тяжёлым дыханием уцелевших.
Первым в разруху вошёл Бан Чан. Его лицо было ледяной маской. Он одним взглядом оценил обстановку: свои целы, враги нейтрализованы.
— Разобраться. Убрать. Возместить ущерб владельцу, — отдал он короткие приказы, не повышая голоса. Его взгляд скользнул по Феликсу, прижавшемуся к Хёнджину, по Минхо, вытиравшему с лица Джисона чью-то кровь. В его глазах мелькнуло что-то тёмное, но он тут же взял себя в руки. — Все живы? Ранены?
— Целы, босс, — хрипло ответил Хёнджин, всё ещё прикрывая Феликса.
Чан кивнул и, повернувшись, вышел. Его работа была сделана.
Позже, у выхода, Минхо, куря сигарету трясущимися руками, столкнулся с Чаном.
— Спасибо, — буркнул он, глядя в сторону. — Что подъехал.
Чан остановился.
— Я всегда подъеду. Как бы я к тебе ни относился. — Он помолчал. — Это… это из-за того, что с Феликсом?
Минхо горько усмехнулся.
— Нет. Это из-за того, что ты — большой и жирный кусок мяса, а голодные псы всегда сбегаются на запах крови. Просто сейчас ты пахнешь… уязвимостью. И они это почуяли.
Чан смотрел на него, и впервые за долгое время в его взгляде не было ненависти. Было понимание. Усталое, горькое понимание.
— Да. Похоже на то.
---
Вечером того же дня Джисон, пытаясь отойти от шока, заварил себе и Сынмину зелёный чай в своей новой квартире. Сынмин сидел с идеальной осанкой, наблюдая, как Джисон дрожащими руками разливает чай по чашкам.
— Интересный способ шоппинга, — заметил Сынмин, принимая чашку. — Дороговато, если учитывать стоимость боеприпасов и последующую реконструкцию здания.
— Ага, — Джисон плюхнулся на стул напротив. — Зато скидку дали. За испуг.
Они пили чай в тишине. Для Джисона это молчание было лечебным. Сынмин своим спокойствием и бесстрастностью вытягивал из него весь адреналин и страх.
---
А в это время Бан Чан и Чанбин сидели в полупустом кинотеатре на позднем сеансе какого-то глупого романтического фильма. Никто из них не смотрел на экран. Напряжение между ними было таким густым, что его можно было резать ножом.
— Зачем мы здесь? — тихо спросил Чанбин, глядя на свои колени.
— Потому что я не знаю, что ещё делать, — честно ответил Чан. — Я не могу быть с тобой в кабинете. Не могу вести себя как обычно. А здесь… темно. И тихо.
На экране герои целовались под дождём. Музыка лилась пафосная и надрывная. Чанбин повернул голову и посмотрел на Чана. Тот смотрел на него. В темноте их глаза блестели.
Их губы снова встретились. На этот раз это был не случайный тычок, не нежный исследовательский поцелуй. Это было что-то голодное, отчаянное, полное всей той боли, тоски и запретного влечения, что копилось между ними годами. Чанбин вцепился в подлокотники кресла, а Чан притянул его к себе, его язык грубо вторгся в его рот, его зубы задели его губу.
Они разъединились, задыхаясь, когда credits поползли по экрану. Свет зажёгся, обнаружив их раскрасневшиеся лица и растерянные взгляды.
Чонин, сидевший через несколько рядов (потому что конечно же он подкрался), аж подпрыгнул от возбуждения и начал лихорадочно печатать что-то в общий чат, забыв про скрытность.
---
Поздно ночью Минхо, глядя на спящего Джисона, которого наконец-то отпустили адреналин и чай Сынмина, вдруг осенила гениальная идея. С мрачной, хищной ухмылкой он отправился в ванную, нашёл тюбик мятной зубной пасты и с наслаждением размазал её по лицу и шее спящего Джисона.
Тот во сне поморщился, заворочался, но не проснулся, теперь похожий на призрака из какого-то стоматологического кошмара. Минхо сфотографировал его на телефон и отправил в общий чат с подписью: «Новый уход за кожей. Говорят, очень освежает».
Ответом ему был взрыв негодующих и восхищённых сообщений. Но одно сообщение пришло ему в личку. От Чана.
«А я вот думаю нанять киллера».
Минхо нахмурился.
«Кого? Того, кто в гипермаркете устроил стрельбу?»
Ответ пришёл не сразу.
«Нет. Того, кто придумал эти долбаные чувства. Убить их. Нахуй. Чтобы больше никогда никому не было больно».
Минхо посмотрел на сообщение, потом на спящего, измазанного пастой Джисона, и тихо рассмеялся. Жизнь, блядь, действительно была самой сложной и самой беспощадной игрой. Но играть в неё всё равно стоило. Потому что иначе можно было пропустить самое интересное. И самые дурацкие, самые прекрасные моменты.