Кодекс предателя

Цитата: «Иногда тишина после взрыва говорит громче, чем сам взрыв». — Сынмин, констатируя факт, пока Чонин пытался приклеить пластырь криво.

Больничный запах — антисептик, страх и резиновые перчатки — ударил в ноздри, как всегда. Минхо, с перевязанной головой и фиксирующим воротником на шее, сидел на кушетке в отделении неотложной помощи и с мрачным видом наблюдал, как врач зашивает рассечение на брови Джисону. Тот сидел с закрытыми глазами, бледный, но ухмыляющийся.

— Всего пару швов, ковбой, — бормотал врач. — Повезло, что так легко отделались.

— Я всегда везучий, — сквозь зубы процедил Джисон, вздрагивая от укола иглы. — А Минхо просто невозможно убить. Проверено.

Минхо фыркнул, от чего больно дернулась шея.
— Заткнись, пока я не добавил тебе работы доктору.

Дверь в палату распахнулась, впуская Сынмина и Чонина. Чонин, широко раскрыв глаза, сразу ринулся к ним:
— Блядь, ребята! Я же говорил, что на этой машине ездить — себя не любить! Вы как? Говорящие?

— Пока да, — буркнул Минхо. — Но если ты не заткнёшься, это может измениться.

Сынмин, не торопясь, осмотрел их обоих своим бесстрастным взглядом хищной птицы.
— Переломов, сотрясения, внутренних кровотечений не наблюдается. Поверхностные повреждения. Вердикт: везение статистически маловероятное, почти из области фантастики. Поздравляю. — Он достал из кармана пачку чипсов и протянул Джисону. — Для восстановления сил.

Джисон с благодарностью принял чипсы одной рукой, пока врач завязывал последний узел.
— Спасибо, доктор Сынмин. А то тут ваш коллега скупердяйничает, даже воды не предложил.

Врач-человек вздохнул и покачал головой.
— Можете забирать своих… друзей. Выписываю обезболивающее. И пожалуйста, в следующий раз… будьте осторожнее.

— Обещаем, — хором, без тени раскаяния, сказали Джисон и Минхо.

Чонин уже вовсю фотографировал их на телефон, приговаривая: «Для истории! Для Чана!».

---

Тем временем в квартире Феликса царила гробовая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов. Хёнджин молча убирал осколки разбитого стакана и вытирал лужу кофе с пола. Его движения были точными, выверенными, но лицо было напряжённым.

Из ванной доносился приглушённый звук воды. Феликс стоял под ледяными струями, пытаясь привести в порядок мысли и потушить пожар на щеках. Он смотрел на своё отражение в зеркале — раскрасневшееся лицо, распухшие губы. На них всё ещё горел отпечаток поцелуя Хёнджина. Он провёл пальцем по ним и содрогнулся. Предательство. Это было чистейшей воды предательство. Но почему тогда его тело до сих пор помнило каждый момент? Почему в груди было не только чувство вины, но и какая-то тлетворная, запретная вспышка возбуждения?

Он вышел из ванной, промокший, в одних штанах. Хёнджин уже закончил уборку и стоял у окна, глядя на улицу.

— Феликс… — начал он, не оборачиваясь.
— Не надо, — тихо прервал его Феликс. — Просто… не надо ничего говорить.

Хёнджин обернулся. Его взгляд был серьёзным, без намёка на привычную ухмылку.
— Хорошо. Но я не извиняюсь. Я не сожалею.

Феликс просто покачал головой, не в силах найти слова. Зазвонил телефон Хёнджина. Тот взглянул на экран и замер. На дисплее горело имя «Чан».

Он посмотрел на Феликса, потом на телефон, и медленно поднёс его к уху.
— Босс.

Голос Чана в трубке звучал ровно, но Хёнджин, знавший его как себя, уловил лёгкое напряжение.
— Всё в порядке? Только что позвонил Феликсу — не отвечает.

Хёнджин почувствовал, как по спине пробежал холодок. Чутьё Чана было сверхъестественным.
— Всё в порядке. Он здесь. У него… разрядился телефон. Кофе пролил. — Он соврал легко и естественно, глядя прямо на Феликса, который побледнел. — Ничего серьёзного.

Короткая пауза в трубке.
— Понятно. Передай ему, чтобы перезвонил, как зарядит. И… побереги его, Хёнджин. Он сегодня какой-то… нервный показался.

— Обязательно, — голос Хёнджина был твёрдым. — Я всегда его берегу.

Он положил трубку. В комнате снова повисло тяжёлое молчание.

— Он что-то заподозрил, — прошептал Феликс, обнимая себя за плечи.

— Нет, — покачал головой Хёнджин, хотя сам в этом не был уверен. — Просто беспокоится. Как обычно. — Он подошёл к Феликсу, но не прикасаясь к нему. — Послушай. То, что произошло… это останется между нами. Это не повторится. Если ты не захочешь.

Феликс молчал, глядя в пол.

— Пойдём, — Хёнджин вздохнул. — Я отвезу тебя в кафе. Сменим обстановку. Просто поговорим. Как раньше.

---

Кафе было тихим, уютным. Они сидели за столиком в углу. Феликс крутил в руках стакан с холодным чаем, Хёнджин пил эспрессо, наблюдая за ним.

— Я не хочу его терять, — вдруг тихо сказал Феликс, не поднимая глаз.
— И не потеряешь, — твёрдо ответил Хёнджин. — Я никогда не позволю этому случиться. Ни из-за чего. И уж тем более из-за себя.

— Тогда почему? — Феликс наконец посмотрел на него, и в его глазах была настоящая боль и непонимание. — Зачем ты это сделал?

Хёнджин отставил чашку. Его лицо стало усталым, почти беззащитным.
— Потому что ты — это как редкая, красивая картина в доме твоего лучшего друга. Я могу любоваться ею, восхищаться, но не могу прикоснуться. И сегодня… я просто не удержался и дотронулся. Это моя ошибка. Моя слабость. Не твоя.

Он говорил искренне. И в этой искренности было что-то, что заставило Феликса немного расслабиться. Это не была игра. Это была минутная слабость могучего человека.

— Ладно, — выдохнул Феликс. — Забудем.

— Забудем, — кивнул Хёнджин.

Но оба знали, что забыть не получится. Этот поцелуй навсегда останется между ними — тихим, запретным, взрывоопасным секретом. Ещё одной трещиной в фундаменте их и без того неидеальной семьи. А где-то далеко Чан, глядя в окно самолёта, всё ещё чувствовал смутную, непроходящую тревогу. Что-то было не так. Он чувствовал это кожей.