Глава 31.
— Может, тебе не стоит ходить на прогулки за нашей территорией, пока меня не будет?
Мы с Лукой сидели на заднем дворе за столиком, и он должен был вот-вот уехать в Марсала, чтобы лично решить там какие-то дела. Ранним утром на улице было прохладно, несмотря на весну, поэтому я посильнее укуталась в свою шерстяную кофту, накинутую на плечи, и подвинула ближе плед, лежащий на коленях, пряча им свой живот.
— Прогулки помогают мне отвлечься и лучше спать, поэтому нет, — ответила я, занявшись пледом на своих коленях и не глядя на мужа.
В его глазах читалось беспокойство. Оно вечно преследовало его, а страдала от этого я. Мне хотелось поскорее родить, чтобы Лука перестал быть таким дотошным и стал говорить со мной меньше.
Особенно после того, что случилось со мной и Томмазо на прошлой неделе, мне хотелось, чтобы муж как можно меньше был рядом. А понимание, что именно из-за него я не могу быть с Томмазо по новой, заставило меня испытывать к нему не самые приятные чувства. Признаться, даже не могла нормально спать с ним в одной постели, хотя только совсем недавно у меня получилось окончательно с этим смириться.
— Тогда я бы мог приставить хотя бы одного своего человека для безопасности, — начал он, но я быстро перебила его, разозлившись.
— Мы говорили об этом, Лука, — нахмурилась я. — Я не потерплю твоих людей, бродящих за мной по пятам и докладывающих тебе о каждом моем шаге. А защита не нужна, я осторожна и в состоянии стоять на своих двоих, каких-либо опасностей на счет врагов больше нет. Я все сказала.
Я уверенно поднялась со стула, смяла в руках теплый плед и пошла внутрь дома, чтобы согреться или вовсе лечь спать, точно зная, что Лука не сможет пойти против моих слов в этом вопросе.
***
Проснулась я ближе к вечеру. Мужа уже не было дома, поэтому я в приподнятом настроении собралась и под предлогом обычной прогулки отправилась в тот самый дом.
Томмазо должен был ждать меня там, чтобы мы ни в коем случае не попались никому на глаза, но он ждал меня за углом виллы. Ему повезло, что люди Луки уехали с ним и они не могли нас заметить.
Всю дорогу, которую мы проделали до дома, я держалась из последних сил, чтобы не накинуться на Томмазо и не утонуть в его крепких объятиях.
Но как только мы перешли порог, я прижалась к его губам поцелуем, о котором я мечтала целую неделю. Он со смешком ответил на него, однако скоро оторвался от моих губ.
— В столовой я приготовил нам ужин, — сказал он, начиная вести меня по коридору.
Когда мы вошли в комнату, столовую, которую я помнила, взгляд упал на стол с аппетитнейшей едой и свечами. По тарелкам был разлит минестроне, нарезанная брускетта на поджаренном хлебе с томатом и базиликом, рядом пармезан.
— Сам приготовил? — удивленно спросила я, садясь за стол и чувствуя, какая голодная.
— Нет, — улыбаясь, кивнул Томмазо. — Кристина решила заморочиться и помочь мне. Это фреш из яблока для тебя, свежий, она часто делает себе такой.
Он указал на небольшую прозрачную бутылку с фрешем, после налил мне его в стакан. Попробовав, я изумилась от того, каким он был вкусным.
Мы приступили к еде и, честно, ни на секунду не могли перестать говорить и задавать друг другу вопросы.
Я спросила, что он думает о положении Кристины. Томмазо сказал, что принял это спокойно и хочет, чтобы сестра нашла себе кого-нибудь, чтобы он был уверен в ее безопасности.
Он же спросил про учебу, и мне пришлось признаться, что Жанлука запретил мне продолжать обучение. Это очень разозлило Томмазо, но я ответила, что ничего не изменить.
Зато я рассказала про то, сколько книг про медицину я смогла прочитать за свободное время, которое у меня появилось после брака и беременности, и как хорошо научилась готовить, особенно выпекать. Пообещала, что однажды накормлю его своими блюдами.
На дом опускался полумрак, а свечи на столе начали догорать, оставляя аромат ванили и воска после себя, когда мы закончили с ужином.
Томмазо допивал вино в бокале, пока я отодвигала пустые тарелки в сторону. Он отставил пустой бокал, и я поднялась со своего места. Томмазо тоже поднялся.
Мои пальцы игриво коснулись края его черной футболки, когда он остановился напротив меня, нежно касаясь моей талии.
— Я так скучала по тебе, Томмазо, — с ноткой грусти произнесла я, осматривая его тело, такое знакомое, но давно чужое. — По твоим глазам, рукам, по тому, как ты смотришь на меня, когда мы...
Я не договорила, за меня говорило учащенное дыхание, затуманившийся взгляд и желание, пылающее из каждой моей жилки.
Томмазо вдохнул глубже, и взгляд темно-зеленых глаз опустился на мои губы.
— Ты ведь беременна, Тизиэна, — сквозь зубы сказал он, словно напоминая мне и признавая вслух для себя. — И замужем. Не за меня.
Я печально улыбнулась. Подрагивающий огонь свечей освещал серьезное лицо Томмазо, пока из окон напротив я наблюдала, как темнота опускается на город.
— Знаю, но хочу этого с тобой, только с тобой, — я притянула его ближе к себе, глядя прямо в глаза. — Хочу, чтобы было приятно с тобой, нам обоим было хорошо, чтобы на мгновение опустить весь груз навалившихся долгих месяцев и почувствовать, как наша любовь между нами все еще живет.
Томмазо нежно дотронулся до моей щеки. Я видела, как на его лице блуждали сомнения, но когда он осторожно, будто впервые, поцеловал меня, я поняла, что он хочет.
Я прижалась ближе, насколько могла. Руки Томмазо легко усадили меня на стол, и, раздвинув мои ноги, он встал между ними, не разрывая наших губ. Мои ладони нашли путь к его шее, к груди и вновь к краю футболки, который я потянула.
— Ты уверена? — прошептал он, отпустив мои губы.
— Уверена как никогда, — ответила я и притянула его снова.
Резким движением Томмазо позволил мне снять с него футболку, мои пальцы скользили по его груди и идеальным кубикам пресса. От каждого своего движения по его телу я получала отдельное удовольствие.
— Сделай меня мокрой, Томмазо, — глубоко дыша умоляла я.
Томмазо впился в мою шею, оставляя влажные головокружительные поцелуи, после чего потянулся к моему свитеру, чтобы снять его.
— Нет, — остановила я его. — Сними мои джинсы.
Он быстро кивнул, разобрался с пуговицей и молнией. Стянув с меня синие джинсы вместе с моими трусиками, Томмазо опустился на колени и, не теряя ни секунды, заскользил по мне мокрой и почти готовой языком.
Мои пальцы вцепились в край стола, с губ слетали звуки, которые мои уши не слышали так давно. Он уделял внимание моим бедрам, оставляя на них горячие поцелуи, и, доведя меня до пика, продолжил движения пальцами, вновь доставив меня до блаженства.
Выровнявшись, Томмазо стоял передо мной с блестящими губами, глубоко дышащий и твердый в штанах. Я потянулась к его ширинке.
— Сиди, — приказал он, и я с хитрой улыбкой повиновалась, только бы он быстрее оказался во мне.
Его соблазнительные длинные пальцы расстегнули молнию, и он спустил брюки. Я, не отрывая от него глаз, наклонилась назад, располагаясь удобнее и раскрывая ноги, готовая принять его.
Томмазо был медленным, теплым, но мучительно идеальным для меня. Он входил не спеша, тянул этот превосходный момент, от которого я начинала таять. Мои руки блуждали по его сильному телу, от которого я получала двойное наслаждение.
Секс между нами был крайне чувственный, трепетный. Пока наши дыхания сливались, движения становились глубже. Я кричала от удовольствия, которого не ощущала так давно, с тех пор, когда мне пришлось бросить Томмазо.
Я больше не сделаю этого никогда. После того как я рассказала всю правду, пути назад к тому, что было до, не было.
Сегодня мы не смогли задержаться дольше, потому что начинало темнеть, но у нас было еще много возможностей для встречи в этом доме.
— Я провожу тебя, — настоял Томмазо, когда мы покидали дом.
— Нет, это небезопасно, — отрицательно закивала я, настаивая сильнее, чем он.
Томмазо пришлось согласиться, чтобы отпустить меня одну, пусть это и далось ему сложно.
Я отошла от дома на приличное расстояние, когда, идя по тротуару, рядом со мной неожиданно остановился черный Порше.
— Загулялась? — окно автомобиля опустилось, и за рулем я увидела Луку.
Остановившись, я возмущенно посмотрела на него.
— Подбирай слова, Лука, — рассердилась я и пошла дальше, пока он поехал следом за мной.
— Садись и рассказывай, где была, — велел он, и я резко остановилась.
Обернувшись, я прищурилась на него, пытаясь понять, что он знает. Неужели он или его люди все же следили за мной.
Я обошла капот машины и села спереди рядом с ним, хлопнув дверью за собой.
— Как давно ты вернулся? — меняя тему, спросила я.
Лука резко развернул руль, заставив машину затрястись. Я изо всех сил ухватилась за панель, держась за нее, чтобы меня не унесло.
— Где ты была, Мария? — закричал он.
— Не отвечу, если будешь кричать на меня!
Он снова сильно повернул руль машины в другую сторону, начиная злиться сильнее.
— Остановись и успокойся, или, клянусь, я выйду! — заорала я, начиная не на шутку переживать.
Лука тут же затормозил. Знал, что я не смогу выйти, но остановился. Медленно подъехав к воротам виллы, он не заезжал.
Повернувшись, посмотрел на меня с вопросом. Я понимала, что мне придется сказать, иначе, если я буду молчать и скрывать, это станет слишком подозрительным.
— Домик моей семьи через два квартала отсюда, — тихо ответила я, глядя перед собой, но чувствуя взгляд мужа.
Потянувшись к ручке машины, я открыла дверь и скорее вышла, не желая больше ни на секунду оставаться рядом с Лукой.
Ворвавшись в дом, я, не разбирая дороги, поднялась по лестнице и скрылась на втором этаже в спальне. Мои руки подрагивали, а мысли в голове перемешались ураганом. Единственное, на что я надеялась, что Лука не отправится туда или не отправит своих людей в тот дом. А если сделает, то пусть Томмазо там не будет, иначе... Я не могла представить, чтобы могло случиться потом.
Чтобы отвлечься и не сойти с ума в своих мыслях, я приняла ванну, переоделась в свою шелковую ночнушку цвета сливы и накинула такой же халат. Я надеялась, что если сейчас лягу спать, то время пройдет быстрее и мне удастся меньше думать о Томмазо.
Я намазала руки увлажняющим кремом и подходила к крови, когда дверь в спальню медленно открылась. На пороге показался Лука.
Он слегка пошатывался, заходя в комнату. Пиджака на нем не было, а верхние пуговицы белой рубашки были расстегнуты. Закрыв за собой дверь, он облокотился на нее спиной и осмотрел меня с ног до головы затуманенными глазами. Тогда в его руке я заметила бутылку с янтарной жидкостью, и она была наполовину пуста.
— Ты напился? — удивленно спросила я.
Никогда еще я не видела Луку в таком состоянии, но сейчас он явно был пьян.
Он усмехнулся и сделал шаг от двери. Не спеша подходя ближе, муж остановился прямо передо мной, опалив меня своим перегаром. Я скривилась и сделала шаг назад от него, пока свободной рукой он не схватил меня за руку, заставив оказаться прижатой к нему вплотную.
Я дернулась несколько раз, но Лука слишком сильно сжимал мои руки, чтобы я могла вырваться.
— Отпусти меня! — крикнула я, однако он ничего не сделал.
— Ты была с ним в том доме? — процедил сквозь зубы Лука.
— С кем? — я сделала вид, что не понимаю, о чем он, мне ни в коем случае нельзя было выдать нас с Томмазо.
— Томмазо! — рявкнул он мне в лицо. — Он был с тобой?
— Нет, — закивала я, пока испуг прорывался через меня.
— Как я могу тебе верить? — Лука откинул мои руки и резко развернулся.
Он стоял ко мне спиной, сделав большой глоток из своей бутылки. Я стояла сзади, потирая руки, за которые он держал меня, казалось, от его пальцев на них могли оказаться синяки.
С громким звуком Лука поставил бутылку на комод, чем отвлек меня от моих рук и заставил задрожать. Я не понимала, чего боюсь, почему-то была уверена, что он не ударит меня, нет. Больше всего я боялась, что он узнает правду или вовсе уже знал, но устраивал это шоу специально, как и любил.
— Ответь, — спокойно сказал он, поворачиваясь ко мне и приближаясь вновь, — почему я должен поверить тебе?
Лука остановился близко ко мне, положил теплые ладони на мои щеки. Глядя прямо в глаза, заглядывая в самую душу, он ждал, пока я отвечу. Я была готова сделать все, чтобы он не понял и не узнал.
— Я бы не поступила с тобой так, — дрожащим голосом прошептала я.
Он крепче сжал руки на моих щеках, делая мне неприятно. Я схватилась за его запястья, чтобы он убрал руки, но это были тщетные попытки.
— Не поступила как? — прикрыв глаза, уточнил он тихо.
— Не стала бы встречаться с ним, зная, что тебе больно от этого, — быстро проговорила я.
Лука по-злому хмыкнул. Он не поверил.
— Разве ты бы не хотела, чтобы мне было больно, особенно если эту боль мне доставишь именно ты?
Я тяжело сглотнула. Сердце в груди вырывалось, хотелось, чтобы все это закончилось. Лука открыл глаза, снова смотря на меня испепеляюще.
— Плевать, если бы он правда был там, я тут же сделал бы его мертвым.
Мои пальцы, держащиеся за запястья Луки, сжались, сильно вонзаясь в его кожу через рукава рубашки. Моя челюсть сжалась, а все тело напряглось. Он усмехнулся на мою реакцию, что задело меня еще сильнее.
Когда он неожиданно вонзился в мои губы своими, я не поняла, что произошло. Он силой давил на меня целуя. Его ладони легли на мой затылок, крепко прижимая меня к себе, так что я не могла дернуться.
После его губы направились к моей шее, покусывая и целуя мою кожу до боли.
— Лука! — кричала я, пытаясь оторваться от него. — Хватит. Пожалуйста. Мне больно!
Ничего из этого не помогало. Он, как озверевший, целовал мое тело без остановки. Губы на моей шее, одна рука крепко держала меня за предплечье, пока вторая разрывала мой халат и стягивала ночнушку.
— Прекрати! Пожалуйста! — мои крики не успокаивались и становились все громче, больше пропитанные болью.
Я держалась как могла. Пыталась натягивать ночнушку, когда он спускал ее. Заворачивалась в халат, спадавший с плеч, и который по итогу он с меня стянул и выкинул в сторону.
Я начинала биться, понимая, что ничего мне не поможет. Через слезы я продолжала бороться и кричать. Когда моя ладонь прилетела пощечиной Луке, он остановился. Отшатнувшись от меня, он, часто и глубоко дыша, осмотрел меня, увидев, что он сделал со мной.
Мои волосы были растрепаны, шея точно покрылась пятнами, а руки были изранены синяками и маленькими ранками. Я схватилась за живот и не могла удержать своего рыдания.
Хватаясь за бортики кровати, я присела на край, держась за живот и плача от боли, стыда и усталости. Я устала, не хотела терпеть это.
Лука, словно опомнившись, подлетел ко мне опустившись на колени.
— Мария, — взволнованно сказал он, осматривая меня. — Прошу, любовь моя, прости меня.
Он попытался коснуться меня, чтобы успокоить, но я дернулась от него назад в испуге. Он смотрел на меня с ужасом, и, надеялась, он понимал, что только что сделал.
— Прошу, я не знаю, что на меня нашло, — умолял он. — Я бы никогда...
Я резко поднялась, что было сил. Не слушая его, направилась к двери ванной комнаты, пока он шел за мной. Захлопнув перед ним дверь, я закрылась в комнате, подошла к раковине и, сделав ее опорой для своих рук, плакала, пока слезы еще могли литься, а в груди, чувствуя боль и сокрушение.