Глава 25.
Покинув черный лимузин, первое, что я увидела, это Жанлука на пороге дома со скрещенными на груди руками и взглядом, говорящим о том, что он потребует от меня объяснений, куда я уезжала без его ведома, словно была обязана отчитываться перед ним за каждый свой шаг.
Подходя к открытой входной двери, я прошла мимо него, делая вид, что не замечаю, и проигнорировала его приказ остановиться. Спокойно поднимаясь наверх, я слышала, как он шел за мной.
— Остановись, Тизиэна, нам надо поговорить, — громко произнес Лука мне вслед.
Когда его пальцы легким движением коснулись моего плеча, я остановилась у двери в свою комнату и резко развернулась, показав всем своим видом, что он не должен был трогать меня.
— Вижу, ты недовольна тем, что я коснулся тебя, — кивнул на меня он. — Знаешь, как я недоволен тем, что ты бросила меня вчера?
Он был зол, но сдерживался, явно показывая только наименьшую часть того гнева, на который был способен.
— Я не хочу участвовать в цирке, который ты устраиваешь, — отчеканила я.
Впервые я видела, как карие глаза Луки горят опасным огнем.
— Сказав, что ты не будешь в цепях в браке, а со мной на троне, я не давал тебе права на такое неуважение ко мне и ненависть, — мне могла показаться обида, проскользнувшая в его голосе, но я быстро отогнала эти проблески.
Я ударила его в плечо ладонью не сильно, только желая оттолкнуть от себя.
— А что я еще должна испытывать к тебе, когда ты забрал у меня свободу, заставляешь выйти за тебя и забрал из моей жизни родного человека, — я толкнула его в то же место еще раз и еще, пока он позволял мне это.
Когда Луке надоели мои бессмысленные удары, он схватил мои запястья и притянул меня к себе. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела в них то, что когда-то видела в глазах Томмазо. Желание быть ближе и стать чем-то большим.
— Я знаю, как ты привыкла к свободе, которую давал тебе отец, и я изо всех сил стараюсь не ограничивать тебя, но у меня есть свои принципы и правила как у мужа, которые я не могу нарушать в нашем мире, чтобы не потерять уважение, но знай, что каждый мой запрет для тебя ранит меня так же, как и тебя, Мария, — он наклонился ко мне, словно хотел оставить поцелуй, однако остановился, оставив между нашими лицами пару сантиметров.
Я почувствовала предательскую слезу, скатившуюся по щеке к подбородку. Ничего не хотелось отвечать ему, лишь чтобы он отпустил, дал мне уйти, освободиться от его цепей, которых он не видел, но я чувствовала их так крепко на своем теле и на своем сердце.
— Прошу, после свадьбы, когда мы официально будем мужем и женой, дай нам шанс пусть не на любовь, но хотя бы на взаимное понимание и уважение, — мягко прошептал Лука, прикрыв глаза, чем удивил меня. — Я люблю тебя любой, даже испытывающей ко мне ненависть, но ты согреешь мое сердце еще больше не только своим присутствием, но и доверием, станешь женой, на которую я могу рассчитывать.
Он прижался лбом к моему, не открывая глаз. Я прикрыла свои, не оттолкнув Луку от себя. Не потому что мне стало все равно на его близость, которую я все еще не могла переносить, а потому что в его словах было искреннее желание, взрослое и четкое понимание, чего он хотел.
И почему-то я не могла сказать, что никогда не испытаю ничего подобного, потому что ты отнял у меня человека, которого я любила. Из-за тебя я ранила Томмазо, заставила его уйти от своей любви.
Томмазо полюбил впервые, а я разбила ему сердце по приказу Жанлука. Как я могла доверять ему и проявить уважение?
— Я не хочу врать, что у меня получится это, — почти неслышно прошептала я, не открывая глаз.
До моих ушей дошел быстрый грустный смешок Луки, который все еще не сделал шаг от меня.
— Если это проявление честности с твоей стороны, я благодарен даже за это.
***
Следующие дни были сплошной суматохой, потому что через неделю должна была состояться наша с Жанлука свадьба.
Нам нужно было поспешить с ее проведением, потому что скоро жениться должен был мой кузен Витторио на девушке, раньше не принадлежавшей нашему миру. Свадьба Дона была почетным праздником, и ее не мог прервать наш с Лукой.
Утром я встречала прибывшего к нам Масси и nonna. Я поприветствовала Масси крепкими объятиями и короткими поцелуями в щеки.
С nonna было все тоже самое, а когда она отступила от меня, передала мне в руки тосканский пирог с кабачками и сыром, приготовленный ею, со словами:
— Хоть чем-то тебе нужно позавтракать, Мария, за последнее время ты так исхудала, — сказала она это недовольно, но, уходя, тепло улыбнулась мне.
Неожиданностью для меня стало появление Леи. Она стояла на пороге как призрак. Выглядела она как обычно, но ее взгляд, прожигающий меня насквозь, напоминал, какие у нас с ней отношения. Если бы я могла это изменить.
Я продолжала стоять с горячим пирогом в фольге в моих руках, не отрывая взгляда от Леи, словно ожидая, что она может заговорить со мной. Возможно, она приехала, чтобы поговорить, но ее настрой явно был враждебным на меня.
— Мария! — знакомый голос послышался вдалеке. — Мне нужно будет уехать...
Сзади меня очень не вовремя появился Лука. Я не повернулась, чтобы взглянуть на него, когда он остановился за моей спиной, но мой взгляд опустился в пол, когда большие глаза Леи устремились в него, стоящего за моей спиной.
Незаметно я следила за реакцией Леи, когда она взглянула на Жанлука. Она смотрела на него с замиранием дыхания. Я знала Лею пугливой и опасающейся всего мира, но его она не боялась, пускай и должна. Один взгляд и ее расслабленность, когда он появился в этой комнате, показали, как ее тянет к нему.
Но, возможно, дело было в том, что она не знала, каким на самом деле был опасным Лука, или не до конца осознала. Может, любовь затуманила ей разум и глаза.
Я повернулась на половину к Луке, чтобы все еще боковым зрением видеть Лею, ее интерес был полностью на моем женихе, а надежда не гасла в ее глазах.
— Что ты хотел сказать? — спокойно спросила я, видя, что и Лука смотрел на Лею, но не так, как она на него.
Скорее, у него был отстраненный взгляд на нее. Он будто не понимал, что она здесь делает, и был удивлен.
— Мне нужно будет уехать с Масси по делам, — ответил он не сразу. — Я доверяю тебе сегодняшнюю дегустацию тортов.
Он наклонился ко мне, положил ладонь на затылок и аккуратно, почти невесомо поцеловал в лоб. Развернувшись, он последний раз посмотрел на меня и Лею, чтобы после уйти, поправляя запонки из золота на рукавах белоснежной рубашки.
Я следила за его удаляющейся спиной, пока Лея не задела меня плечом, проходя мимо. Пошатнувшись, я чуть не выронила пирог из рук, но вовремя удержала его. Пройдя мимо, она даже не обернулась, заворачивая в гостиную. Лея сделала это специально, было очевидно, но так глупо и по-детски с ее стороны.
Не теряя времени, я отнесла пирог в столовую, поставив его в центре стола и убрав фольгу, сразу почувствовав наивкуснейший аромат идеальной выпечки nonna.
После мне хотелось найти Луку и поговорить с ним о моей учебе, пока он не уехал. Выскочив из столовой, я столкнулась с ним в коридоре напротив гостиной, где все еще сидела Лея.
Мне пришлось отвести его в сторону, чтобы мы скрылись за стеной. Лука застегивал пуговицы темно-синего пиджака, пока я говорила.
— Хотела предупредить, что через несколько дней после свадьбы у меня начинается учеба в университете, — начала я, решив, что мне все-таки стоило предупредить об этом жениха и будущего... мужа.
Лука оставил пуговицы, с непониманием взглянув на меня.
— Нет, — коротко кивнул он, а голос был не проломим, чтобы я не смогла с ним поспорить.
— Что значит «нет»? — тихо процедила я.
Сейчас я была не в настроении ругаться с Лукой, но он заставлял меня злиться.
— Моя жена не может учиться после свадьбы, все будут ждать скорого рождения наследников, — отрезал он, занявшись пуговицами на рукавах пиджака.
Его лицо выражало совершенное спокойствие и равнодушие, словно ему было все равно. Все те его слова были пустой ложью, я не должна была пытаться поверить ему, когда передо мной был человек, медленно разрушающий мою жизнь.
Сделав шаги ближе, я оттолкнула его руки, заставив его перестать возиться с чертовыми пуговицами и полностью вникнуть в наш разговор, который был важен для меня, но Лука пропускал его мимо ушей.
— Пока я не твоя жена, — поправила я, не скрывая яда в своих словах.
— Пока, — выделил Лука, посмотрев мне в глаза.
— Плевать, ты не можешь просить, чтобы я родила тебе ребенка, а самому запрещать мне учиться и заниматься тем, чем я хочу! — мой голос становился все громче с каждым словом, потому что я осознавала, в какую крошечную клетку я попала.
— Тебе будет совсем не до ребенка во время учебы! — взорвался Лука.
Его ответный крик и слова о ребенке разжигали во мне неимоверный гнев, что я больше не сдерживала себя.
— Откуда тебе знать! — закричала я без стеснения.
Лука осторожно взял меня за предплечье и закрыл меня собой, словно в коридоре кто-то подсматривал за нами, хотя мы были здесь одни.
— Я бы мог разрешить тебе продолжить учебу, но когда ты выйдешь за меня, это будет уже невозможно. В нашем мире девушки вообще не могут продолжать учебу после школы, — Лука опустил взгляд на мгновение, чтобы потом вновь вернуть на меня, словно пытаясь показать, что ему стыдно за свои слова и действия. — Понимаешь, я не могу позволить тебе этого, прости.
Жестокое чувство опустошения внутри и мокрые глаза стерли весь гнев и злость. Моя нижняя губа задрожала, пока я изо всех сил сдерживала слезы.
Я слегка дернула рукой, чтобы он отпустил меня, но когда Жанлука не сделал этого сразу, я дернулась сильнее, и тогда у него не осталось выбора, как дать мне уйти.
Быстрым шагом я дошла до двери, ведущей на задний двор, и села за небольшой стеклянный столик у дерева в тени. Поставив локти на поверхность стола, я скрыла лицо в ладонях, но не плакала. Я просто устала каждый день сталкиваться с реальностью мира, в котором я родилась и от которого папа так долго ограждал меня.
Сейчас я была благодарна ему за все то, что он делал для меня и нашей семьи. Если бы я могла, крепко обняла бы его, расплакалась на его плече и попросила не уходить либо забрать меня с собой.
Я больше не хотела здесь быть. Учеба в университете и медицина были последним, что еще могло спасти меня и сохранить в здравом уме. Теперь я не знала, что делать.
Отняв руки от лица, я заметила выходящую на задний двор Лею. Только ее компании мне сейчас не хватало, если она пришла вновь сказать мне о том, какая я плохая.
— Вижу, не все так гладко в ваших отношениях, — колко произнесла Лея с ухмылкой на губах, направляясь ко мне.
Она остановилась напротив, скрестив руки. Я откинулась на спинку стула, глядя на нее с неодобрением.
— А тебе только порадоваться этому? — тихо спросила я, не в силах ругаться еще и с ней.
Лея изменилась в лице. Скрыв ухмылку, она опустила руки, и ее взгляд на меня стал таким же, каким я видела его в коридоре. Она словно пыталась прожечь меня насквозь, а после сжечь дотла.
— Нет, что ты, — скривив губы, ехидно ответила она. — Просто поражаюсь, как быстро ты смогла забыть Томмазо и стать близкой с Жанлука.
— Он мой жених и будущий муж, — специально сказала я, напомнив об этом Леи. — Конечно, мы вынуждены быть близки.
Я не хотела задевать ее раны и никогда бы не сделала так, только если бы ее собственное поведение не было таким отвратительным. И как ей только хватало смелости и совести на то, чтобы после всего в наших жизнях и между нами говорить со мной так, как будто я всегда была для нее чужой.
— Да, но теперь я поняла, что ты лишь использовала Томмазо ради развлечения, ты показала свое истинное лицо, Тизиэна, — с цепкой насмешкой, намеренно раздражая меня, ответила Лея.
Я ударила ладонями по столу и вскочила с места. Только не Томмазо, только не правда, которая попадала в глаза, как мелкие осколки, искажающие зрение. Но они проникали внутрь, текли по венам в самое сердце и оставались там, нанося множество шрамов.
— Ты не посмеешь говорить такое в моем доме! — мой голос неожиданно сорвался на крик. — Перестань обвинять меня в том, что тебе неизвестно, и займись наконец своей жизнью, если решила полностью отказаться от нашей дружбы и всего, что было когда-то между нами.
Я указала ей на выход, и Лея ушла, оставив меня на заднем дворе одну. Упав обратно на стул, я вновь закрыла лицо ладонями, лишь часто дыша, пытаясь прийти в себя после ее слов и криков.
Томмазо не забылся. Я никогда не смогу забыть его, просто я старалась не думать о нем, ведь любая мысль и воспоминание ранили больно и сильно, что я больше не могла терпеть это наравне с болью от смерти брата и отца.
Он пока больше не появлялся в моей жизни, но и я не позволяла себе хотя бы позвонить ему, понимая, что это опасно для него. Если Лука узнает, он убьет Томмазо, но это будет то, что я не смогу пережить и простить своему жениху. Через неделю муж, и я не в силах это изменить.