Глава 22.
Утро началось с ранних пяти часов. Пролежав в кровати час, я так надеялась, что все пережитое за прошлую неделю окажется сном. Но это было бы слишком хорошо, поэтому, не тратя время и стараясь надолго не оставаться одной, чтобы мысли о папе и брате не затянули меня слишком глубоко, я встала.
Переодевшись, я покинула свою спальню и отправилась вниз. На кухне я поймала nonna и была рада, что она приехала так рано.
— Доброе утро, — я коротко обняла ее со спины, пока она мешала бульон в кастрюле. — Хорошо, что ты решила приехать пораньше.
— О, Principessa, я даже не уезжала, — добродушно захохотала она. — Переночевала в одной из гостевых комнат.
Я удивилась, но благодарно улыбалась бабушке. Подойдя к кофемашине, я начала заваривать себе кофе, продолжив разговор.
— Мне легче, когда кто-то из родных у нас, так спокойнее, — призналась я.
— Поэтому я осталась и в ближайшее время не уеду, мне тоже легче находиться здесь с тобой, — с грустной улыбкой ответила nonna.
Кивнув, я согласилась с ней. Нам всем все еще было непросто отойти от случившегося. Гибель отца и Саверио причинила боль и оставила глубокий сильный шрам, который никогда не затянется полностью.
— Спасибо тебе, без твоей помощи я бы не смогла организовать помолвку и начать работать над свадьбой, — я налила в чашку свежесваренный кофе и сделала щедрый глоток.
На самом деле я вовсе не занималась этими делами. Все делали люди Жанлука, но некоторые детали, такие как еда, торт, платье, кольца, мне приходилось выбирать самой, и nonna в этом очень помогала.
— Как бы прекрасно ни было то, что у вас с Лукой строится семья, кажется, что он немного спешит, — напрягалась nonna и заговорила тише. — Прошла всего неделя с...
Она осеклась, не в силах произнести это. Дряхлые губы затряслись, а глаза намокли. Подойдя к nonna, я обняла ее, до последнего сдерживая собственные слезы.
— Ты же знаешь, что я пыталась вовсе отменить это, но это не в наших силах, Лука все решил.
Поглаживая бабушку по спине, я понимала, как люди будут шептаться о том, что Бальбо будут проводить помолвку, а следом свадьбу почти сразу после гибели важных членов семьи. Это касалось моей семьи, они бы говорили обо мне и моих родных, поэтому мне не хотелось этого, но я ничего не могла сделать против жениха, как бы не пыталась.
Я успокоила nonna, только когда мы прошли в столовую и я налила ей стакан воды. Просидев в тишине десять минут, я решила отвлечь ее.
— Лея дома? — спросила я.
С тех пор, когда Лея узнала, что я выхожу замуж за Жанлука Бальбо, она оборвала все контакты. Она не приезжала к нам с Масси и nonna, не звонила, не отвечала на мои звонки и смс. Она была нужна мне, но избегала меня. Может, она поняла, что я больше не могу помочь ей с Эннио, и расстроилась, понимая, что ей придется выйти за него.
Но сейчас мы с ней были обе в похожих положениях. Выходили за тех, кого не любили, и бросали тех, к кому наши сердца горели. Мне хотелось узнать причины у nonna.
— Да, она каждый день плачет и не хочет выходить из комнаты, — начинала ругаться nonna. — Одна Святая Мария знает, что с этой девчонкой.
Я нахмурилась, не меньше потрясенная таким поведением Леи. Но это было неспроста, и мне нужно было поговорить с ней лично. Я обещала ей, что мы наладим отношения, даже если сейчас мой мир перевернулся с ног на голову и не поддавался моему контролю.
Сказав nonna, что мне бы хотелось поговорить с Леей лично и узнать, что у нее произошло, она заверила, что лично проследит, чтобы кухарки и служанки подготовили все для помолвки, до которой у меня было времени до вечера, и отправила меня к подруге.
Я быстро вернулась на второй этаж, чтобы переодеться и взять сумку, но на моем пути встретился Лука. Все еще было непривычно видеть его у себя дома каждый день, пусть теперь он был его.
— Доброе утро, выглядишь великолепно, — он улыбнулся, и его руки потянулись обнять меня за талию, но он вовремя остановился. — Есть планы до вечера?
— Поеду к Леи, — ответила я без особого желания делиться своими планами.
Лука нахмурился и как будто о чем-то задумался.
— Дочь Масси? — уточнил он.
Я кивнула. Масси стал консильери Жанлука, как когда-то был советником моего отца.
Когда я подтвердила его предложение, в лице Луки что-то поменялось, он напрягся и отвел взгляд, вновь о чем-то размышляя. Будто вернувшись в настоящее, он надел маску холода и, подойдя вплотную, наклонился ко мне.
— Удачи тебе, — его губы оказались близко к моей щеке, и я была готова оттолкнуть его, если он решит поцеловать меня. — Я чувствую, как тебе ненавистна моя близость, но прошу, Мария, не противься мне сегодня на празднике, чтобы гости не шептались.
— Празднике? Они будут шептаться только потому, что ты решил проводить торжество почти сразу после смерти моего брата и отца, это ужасно, — выплюнула я.
— Прости за это, но чем быстрей это случится, тем легче тебе будет принять это, и я ждал этого момента слишком долго, чтобы тянуть сейчас.
Я сдерживала свою злость всеми силами в капкане внутри себя, как теперь меня сдерживали цепи Луки.
— Кто сможет отвезти меня? — спросила я, меняя тему. — Ты же снял Томмазо с должности моего телохранителя.
— Мой человек будет ждать тебя на улице у машины, не беспокойся, — в его голосе чувствовалась насмешка, ему нравилось услышать это из моих уст.
— Я не беспокоюсь, — твердо вырвалось у меня.
— Правильно, Мария, думаю, Томмазо рад вернуться к своей старой должности силовика, — он подмигнул мне.
Толкнув его плечом, я прошла мимо, стремительно добравшись до своей комнаты. Захлопнув дверь, я прижалась спиной к дереву и сделала несколько глубоких вдохов и таких же выдохов.
Заговорив о Томмазо, я вспоминала о Кристине, с которой я не говорила с того самого дня происшествия. Я не знала, как она справлялась с потерей, и мне стало противно от самой себя. Говорила, что буду рядом с ней, а сама даже не звонила ей.
Схватив телефон с рабочего стола, я набрала ее номер, надеясь, что она ответит. Так и случилось. Кристина взяла трубку спустя несколько секунд.
Сначала в телефоне послышалась тишина, и она бы вряд ли прервалась, если бы я не заговорила первой.
— Привет, Кристина, — было первое, что я сказала, чувствуя, как горло сжимается. — Прости, что не позвонила раньше и не приехала. Знаю, как тебе сейчас плохо.
Минута молчания, и я уже не ждала, что Кристина ответит мне, но она заговорила спокойно и с пониманием в голосе.
— Тизиэна, о чем ты? Мы обе многое потеряли в этот день и находимся в ужасном состоянии, но ты потеряла отца и брата, ты не должна была бежать ко мне, чтобы успокоить, — она выдохнула, и мне стало спокойнее от ее слов, пусть она вновь напомнила мне о них. — Но я правда рада, что ты все же позвонила.
— Я не могла иначе, пообещав, что не брошу тебя и помогу, — мой голос задрожал, но горло уже не сдавливало, стало легче. — Особенно сейчас, после случившегося, я чувствую, что обязана помочь тебе. Я хочу помочь тебе.
Мы обе замолчали, думая о своем. На той стороне трубки я услышала тихий всхлип, а после снова голос Кристины, которая явно сдерживала плачь.
— Спасибо тебе, Тизиэна, — сказала она. — Завтра у меня прием у врача, который я перенесла. Если хочешь, можешь пойти со мной. Я чувствую, что одна не смогу пройти это.
— Конечно, я пойду с тобой, — спохватилась я. — Завтра заеду за тобой, и мы сходим на прием.
На этом мы с Кристиной закончили. Стало и правда легче, но теперь мне нужно было собраться и поехать в дом Гоцци, чтобы поговорить с Леей.
Через двадцать минут я была во дворе их виллы. Мне открыла служанка. Спросив у нее, где мне можно найти Лею, она направила меня в ее комнату, и я поспешила наверх в спальню подруги.
Постучавшись, я приоткрыла дверь и увидела Лею, лежащую на кровати. Она слегка приподняла голову, чтобы увидеть, кто пришел.
Я улыбнулась ей как смогла и зашла в комнату, закрыв за собой дверь. Лея поднялась и села на кровати, но ее взгляд был пропитан ненавистью.
— Прости, что не была рядом, nonna сказала, что с тобой что-то происходит, — заговорила я, скрестив пальцы и почувствовав себя странно под таким взглядом Леи, которого я не могла понять.
— Прекрати извиняться, словно ты святой ангел среди всех нас, — ее слова прыснули, как яд.
Никогда Лея не говорила со мной таким тоном. Она вовсе никогда ни с кем не позволяла себе говорить так, казалось, она была не способна к таким словам. Но сейчас, казалось, она хотела задушить меня.
— Почему ты так говоришь? — искренне пораженная спросила я. — Дело в твоей женитьбе с Эннио?
Лея резко встала с кровати. Ее лицо выражало отвращение, когда она смотрела на меня. Я не понимала, в чем дело.
— К черту Эннио, дело в тебе, и на протяжении многих лет ты так и не поняла, что во всем виновата ты! — с каждым словом Лея говорила все агрессивнее и громче, а ее шаг был опасным.
Она не объяснила, почему говорит это, но ее слова стали стрелами, которые до конца убивали мое еле бившееся сердце.
— Что я сделала? — тихо прошептала я.
Возможно, если бы Лея сказала мне такое неделю назад, я бы испытала весь спектр эмоций и была бы огорчена. Но сейчас одновременно было все равно и в глубине хотелось понять, почему кто-то из родных уходил, а кто-то отворачивался.
— Я расскажу тебе, — процедила Лея, и я заметила слезы, мелькнувшие в ее глазах. — Признаться, я не переношу тебя, Тизиэна, просто ненавижу. Иногда я пыталась найти в тебе что-то хорошее, но это бесполезно. Ты вечно пытаешь оказаться в центре внимания, быть лучше и выше других, считая, что весь мир крутится вокруг тебя, однако теперь ты опустилась ниже и забираешь у меня любовь моей жизни!
Я прикрыла веки, не в силах выносить крики Лея и пытаясь связать ее слова, чтобы понять, о чем она.
— Открой глаза, Тизиэна, и признай правду! Ты забрала моего мужчину, того единственного, которого я любила столько лет, и именно ты становишься его невестой и женой! Тебе должно быть стыдно пусть не передо мной, а перед Святой Матерью, которая знает о твоих грязных делах!
— Прекрати! — закричала я, заставив Лею наконец замолчать.
Мир сужался, стены этой комнаты давили и были готовы сплющить меня одну, словно я правда была в чем-то виновата. Лея говорила о Жанлука, и я знала, что не ошибаюсь. Он являлся тем мужчиной, в которого влюбилась подруга, и от этого осознания я была готова сойти с ума.
— Ты не можешь так говорить, Лея, — тихо, указывая на нее пальцем, сказала я, но это было только началом моей ярости, вспыхнувшей прямо сейчас. — Ты прекрасно знаешь, что я пережила! Знаешь, как я хоронила отца и брата! Ты не знаешь, как мне пришлось отказаться от любви, потому что тебя покупают как какую-то вещь и угрожают! Ты была моей семье всегда как родная сестра с самого детства, ты одна из тех, кто еще остался со мной, но теперь ты кричишь на меня смотря как на грязь!
Слезы, горькие и обжигающие, покатились по щекам. Я и не предполагала, что это заставит меня плакать после всего того, что я пережила ранее. Но мне было все равно. Пусть видит и знает, я все же жива, и со мной нельзя так, как бы добра я ни была к ней.
— Я иду на эту чертову помолвку не по доброй воле, — ровным тоном процедила я, больше не крича. — Ты хочешь знать правду? Я не выбирала это. Я не заставляла Луку любить меня, но он заставляет меня выживать. И если ты не способна понять, не тебе судить меня.
В моем голосе сейчас звучала не просто злость, в нем была вся тяжесть утраты, вся горечь, потому что ее признания звучали как предательство, особенно после всего случившегося за последнее время. Моя боль больше не могла вмещаться внутри меня и выходила наружу.
Да, я понимала реакцию Леи на мой брак с мужчиной, которого, по ее словам, она любила, но и я не влияла на нашу с ним связь. Если бы я только могла отменить все это, сделала бы раньше, незамедлительно.
— Я больше не хочу тебя видеть, — выдохнула Лея.
Я видела ее искаженное злобой лицо сквозь пелену слез, стоявших в глазах. Кивнув, я ушла. Если она хотела, пусть будет так. Мне не хотелось хвататься за дружбу с ней, которая разрушилась из-за ее слов, ранивших меня слишком глубоко.
В таком положении я ожидала поддержки от родной подруги, но получила нож ненависти и обвинений в спину.